Интервью на двоих

      Я разгладила складки на коротком розовом платье и слегка поправила выпавшую прядку светлых волос. С кухни были слышны звуки телевизора, который что-то упорно втирал про новый шампунь. Вечернее солнце с трудом освещало комнату, ведь новый торшер привезут только завтра. Я все разглядывала свое отражение в зеркале, не переставая думать о предстоящей встрече. Мое уставшее лицо можно было бы заметить за километр, ведь я до самого утра смотрела интервью известного ток-шоу. Спросите, зачем? А я отвечу: мне самой вот-вот предстоит пройти через такое же интервью. А я ведь далеко не белая и пушистая — уверена, вопросы будут жёсткими и провокационными. Именно поэтому я прямо сейчас пойду, и закинусь парой чашек ромашкового чая и валерьянки. Дело в том, что я никогда не была на таких шоу. Мне легко даётся высказывать свои мысли и рассказывать свои секреты на бумаге, в смс, черт, да хоть пером на древесной коре! Но вслух, да еще и под диктовку журналиста, запись с которого увидит многомиллионная аудитория… Это ужасно. Я даже с родной тётушкой делилась не всем, что со мной случалось — далеко, далеко не всем. А теперь, буквально через два с половиной часа меня будет допрашивать на камеру незнакомая журналистка! И даже есть шанс, что пригласят ещё кого-то, как почетного гостя. Очень надеюсь, что я с этим человеком не знакома. Так будет намного проще.       Я в последний раз окинула свою комнату спешным взглядом и быстро накинула на плечи джинсовку — сегодня по прогнозу довольно холодно. Что, кстати, странно для летнего Лондона. Может быть, даже дождь пойдет, но это уже не так необычно. Прихватив лёгкий зонтик и засунув его в увесистую кожаную сумку, я быстрым шагом направилась к выходу. Книга чуть не выпала, а каблуки безумно мешали наклоняться, но когда я настроена решительно, даже такие мелочи меня не остановят, поэтому я быстро преодолела это препятствие и потянулась к двери. Соседи за стенкой продолжали бурно обсуждать свои отношения, окончательно выводя из себя. Вы уж или живите в гармонии, или разойдитесь и не мешайте другим! Хотя, может, я слишком предвзятая. Я уже двадцать минут не могу быстро собраться и не бросаю трубку, бесконечно выслушивая нытье своей кузины, чьи проблемы мне совершенно не интересны, но я слишком вежливая, чтобы попросить ее замолчать. Я вообще слишком вежливая. И может, соседи тоже плохого обо мне мнения. Черт его знает.       Наконец, я резким движением руки открыла дверь и вышла на улицу. Холодный воздух ударил в нос, заставляя поёжиться. Где-то вдалеке громко играли маленькие дети и ругались их родители — не зря я поселилась в самом благополучном районе города. Тут всегда мирно, тихо и тепло на душе. Если бы, конечно, не мои прекрасные соседи. Но это неважно.       Мне нужно было заехать в офис. Буквально сегодня на прилавках появится будущий бестселлер, ведь мое чутье на хорошие книги ни разу не подводило, а то, что я прочитала пару недель назад — настоящий шедевр. Моя компания напечатала невероятное множество безумно успешных книг, и именно этот бизнес приносит мне огромную прибыль. Но знаменита я вовсе не этим. Это началось 3 года назад…       Я нервно ерзала на стуле, быстро оглядываясь по сторонам. Этот кабинет определенно не вызывал у меня положительных эмоций, как и моя книга не произвела на издателя совершенно никакого впечатления. Он пилил меня пустым взглядом, обдумывая что-то уже пару минут. Он периодически хмыкал, будто вспомнив что-то, но гнетущая тишина не переставала давить на меня и мой несчастный мозг. Все мне говорили, что это плохая затея. Все, кроме него. Жаль, что мне плевать на любое мнение, кроме мнения Нильсена. Я всегда хотела, чтобы мою историю узнали, и чтобы все знали о том, через что я прошла. Что мне не досталось все то богатство совершенно бесплатно, будто на блюдечке — ха, да ни шиша. Эти сотни листов бумаги — все мои мысли, переживания и опасения. Страхи, приоритеты, события, которые произвели наибольший эффект на меня, как личность и на мою жизнь, и я хочу, я желаю, делиться этими мыслями с другими людьми. Проблема в том, что я совершенно не в состоянии озвучивать свои мысли вслух достаточно корректно и понятно, чтобы меня правильно поняли. Вот, зачем мне эта книга, и никакой зловредный издатель не помешает мне воплотить мою мечту в реальность.       Я слегка приподнялась с кресла на колесиках и внимательно посмотрела на мистера Брэнсона. Он устало приподнял бровь, не до конца понимая мои намерения.       — Вас чем-то не устраивает моя книга, Оскар? — с ноткой угрозы в голосе спрашиваю я.       Если бы только эта нотка угрозы подействовала… Но нет. Разумеется, нет. Этот человек успел повидать за свою жизнь столько упёртых-баранов-недописателей, что никакой убийственный взгляд на нем не сработает. Он продолжал нагнетать давящую атмосферу в кабинете, вызывая во мне новую волну недовольства. Я пару раз лихорадочно вдохнула воздух, будто намереваясь что-то сказать, но ничего дельного не вышло. Он просто сдержанно встал и быстро подошёл к окну.       — Простите, мисс Харрис, но мы печатаем только опытных писателей.       Он сказал это так легко и непринужденно, будто только что рассказал маме о том, чем он сегодня завтракал. Я немного подвисла, анализируя его слова и обдумывая очередную колкость, чтобы в отместку отколоть хотя бы крошечный кусочек от его самолюбия. Этот человек определенно привык к таким неадекватным людям, как я, поэтому вел себя слишком спокойно для того, к кому завтра же наведается огромная банда сербских наемников.       Мистер Брэнсон, увидев мое заговорческое лицо и горящие местью глаза, поднял ладонь вверх в качестве капитуляции. Он снова уселся в кресле, которое знатно проскрипело под его огромным весом и глубоко вздохнул. Кажется, мне таки удалось вывести его самообладание из-под контроля.       Он пару секунд просидел, не шевелясь и даже, кажется, не дыша, после чего произнес:       — Хорошо. Но компания получает 70% с прибыли вашей книги.       — Пятьдесят пять, — зря я это, конечно, сказала, но его предложение устроило. Теперь мою книгу точно напечатают.       Все небо было в черных тучах, а ветер завывал очередную мелодию. Солнце было видно в просветах между облаками, немного поднимая настрой. Погода действительно была не очень, но мне было абсолютно все равно. Мои бесконечные дела не прекращаются, поэтому дела до сегодняшней погоды мне нет уже давным-давно, особенно учитывая, что у меня аж три удобных автомобиля.       Громко хлопнув дверью, я залезла в машину и включила первую попавшуюся песню на радио. Хорошая музыка ласкала уши, не давая концентрироваться на не покидающей мою голову мысли: «скоро интервью».       Ну, а пока мы едем, я немного расскажу вам о своей жизни. Моя книга «Смертельный ажиотаж», которая, по сути, является моей автобиографией, произвела немалый фурор на книжном рынке Англии. Более десяти тысяч экземпляров были распроданы за полгода, что для меня действительно немало. Многие говорили мне, что стоит писать больше, ведь это у меня выходит определенно лучше, чем разгадывать шифры, которые, к тому же, совсем не приносят мне достойного жалования, которое заслуживает любой член семьи Харрис. Но идей-то нет… совсем. Автобиографию в этом смысле писать гораздо проще, правда — идеи берешь из собственных воспоминаний. Но я поняла, что мне определенно стоит дарить людям больше хороших книг, и именно поэтому на довольно небольшую часть наследства тётушки и гонорара с моей книги я основала свое собственное издательство, публикующие шедевры юных дарований свежего поколения, которые действительно понимают проблемы и интересны своих сверстников. Кто бы мог подумать — моя компания процветает уже больше года, и прямо сейчас я еду к своим подчинённым, чтобы запустить очередной процесс одаривания читателей.       Я слишком глубоко погрузилась в собственные мысли, почти пропустив поворот. С губ сорвалось ругательство, а руль чуть ли не проскрипел от резкого движения руки. На горизонте уже виднелось довольно высокое стеклянное здание, на самой верхушке которого и находится мой офис. Я всегда мечтала работать с видом на Лондон — и вот, моя мечта сбылась, спасибо судьбе. Думаю, тетушка бы мной гордилась.       Электронные ворота впустили меня во двор, пропуская в обитель офисных работников и их разъярённых боссов. Я слегка усмехнулась своим мыслям, воодушевленно посмотрев на красивый сад, окружавший здание с вывеской «Spaces». Миловидная девушка, которая обычно караулит всех на ресепшн, сейчас отстраненно курила, периодически оглядываясь на небо и боясь приближавшегося дождя.       Я подъехала совсем близко, чтобы мои недавно уложенные локоны не промокли под Лондонским дождём. Надо же, мне удалось так хорошо отвлечься от мыслей об интервью, что даже настроение поднялось. Я жизнерадостно поздоровались с Эммой, быстро толкая массивную прозрачную дверь внутрь. В отличае от улицы, внутри было тепло и светло — как я люблю. Быстро подойдя к ресепшн и поманив к себе пальцем новенького, я назвала ему свою фамилию и гордо пошла к лифту, встретив по дороге минимум пятерых редакторов. Надо же… офис занимает верхнюю половину здания, а мои работники даже тут продолжают навевать это чувство лёгкой суеты и удовлетворения.       Я поднялась на лифте. Тут, как обычно, играла эта скучная музыка, которую по моей же просьбе и включают. Когда-то в детстве мы с тётушкой учились танцевать прямо под эту музыку… трудно поверить, да? Я каждый день езжу в этом лифте и окунаюсь в омут этих будоражащих сознание воспоминаний, тая и превращаясь в ностальгическую лужу. Но как только двери лифта открываются, я снова собираюсь и выгляжу достаточно внушающе, чтобы пугать прохожих несданными отчётами. Именно поэтому моя секретарша, подойдя ко мне с моим любимым карамельным латте, опасливо попятились, стоило мне бросить в ее сторону один рассеянный взгляд.       — Мисс Харрис, — немного заикаясь, окликнула меня она. Я повернула голову в ее сторону, отбирая кофе и демонстрируя прикованной к ней внимание. — Журналистка приехала.       К этому моменту я уже успела сделать глоток теплого напитка, из-за чего благополучно поперхнулась. Какого черта? Интервью должно начаться через два часа, как раз столько, чтобы я успела приехать к ней в офис. Примерно это я и высказала в лицо бедной Фрее, которая лишь пожала плечами и указала своим крошечным пальчиком на мой гостевой кабинет. Да, у меня есть такой кабинет. Люблю, когда в моем распоряжении много комнат.       Я очень глубоко вздохнула и, крепко зажав стаканчик в пальцах, размеренным шагом направилась к нужному месту. Вокруг суетился народ, периодически кивая и здороваясь, немного поднимая настроение, но всё-таки меня ужасно пугала неизвестность. Это странно, ведь я довольно медийная личность — веду страничку везде, где только можно, встречаюсь с фанатами, хожу на благотворительные вечера, вечеринки, посещаю фотосессии. Но я никогда не давала интервью. Теперь все внимание читателей будет направлено на мою персону, и мысль об этом вызвала заметную дрожь в коленках. Хотя, может, это из-за трех стаканов кофе, которые я выпила утром и двух чашек успокоительного чая днём.       Дверь именно в этот кабинет была непрозрачной, ведь я рассчитывала встречать в этой комнате своих самых близких друзей, но видимо, журналюга немного переоценил свое положение.       Я медленно дернула ручку двери на себя, жмурясь и боясь того, что я сейчас увижу. Что ж… Передо мной сидела, кажется, совсем безобидная девушка лет 20-ти, крепко держащая в руках микрофон и стучащая яркими ногтями по кожаной поверхности дивана, на котором покоился диктофон, блокнот с ручкой и моя любимая белоснежная подушка. Лицо девушки просто сияло и излучало радость и позитив, слегка приподняв мой угрюмый настрой. Она горячо меня поприветствовала и представилась, как Александра. Это имя вызвало во мне довольно противоречивые чувства и эмоции, ещё больше подкашивая ноги и заставляя покраснеть. Это закончилось 4 года назад…       Я с вызовом смотрела ему в глаза, надеясь, что мой зловещий взор превратит его в пепел, который я позже запихну в урну и развею по Темзе. Как и всегда, этот упырь даже не шелохнулся, а ухмылка на его лице уже выглядела, как напечатанная.       То есть этот придурок реально позвал меня сюда и отвлек от важных дел для того, чтобы выкинуть очередную неуместную шутку? Серьёзно? Впрочем, неважно. Я просто развернусь, уйду, продолжу считать розы на кустах…       — Харрис, — произнес он, будто извиняясь. — я должен тебе кое-что рассказать.       Подобная фраза действительно сумела вывести меня из колеи. Я немного нахмурилась, маскируя любопытство под раздражение. Резко присела рядом с ним за столом, разложив локти максимально широко. Не переставая пилить мужчину взглядом и щуриться, я потянулась рукой к яблоку, которое я очень скоро откусила с довольно характерным хрустом, от которого тот пару раз моргнул. Я кивнула в его сторону, как бы сказав: «я вас слушаю». Я нервно закусила губу, опасаясь, что этот ирод может мне сказать. Как же он всё-таки любит говорить плохие новости сразу после того, как устроит что-то милое и романтичное! Будто какие-то эмоциональные качели…       — Нам нужно расстаться, — быстро выдал он, поправляя галстук, немного прохрипев от собственного напора.       Я удивлённо похлопала глазами, быстро задышав. Что он только что сказал? Что за глупости? Мы встречаемся уже полгода, вплоть с момента, когда Чарльза посадили за решетку, и прямо сейчас он мне в глаза говорит такое?! Ну уж нет.       — В смысле «расстаться»? — с некой угрозой в голосе спросила я, чуть наклонившись вперёд.       — Просто прими это и не задавай лишних вопросов. Так будет лучше.       Я застыла в лёгком ступоре. Как в такой ситуации можно не задавать вопросы? Я ведь даже не знаю причину! Нельзя же просто так, без какой-то причины заявить, что мы расстаёмся! Может, у него другая. Может, я ему просто надоела. Может, я сделала что-то не так. Может, есть ещё какая-нибудь другая причина. Мне просто нужно знать. Знать, почему мы расстаёмся, и он так резко забывает все свои клятвы в любви и верности, которые он так сладостно шептал мне на ухо везде, где только можно и нельзя.       Пока я стояла и старалась переварить полученную информацию, Алекс уже ушёл в сторону выхода из квартиры. Он чуть помедлил открывать дверь, но всё же отворил. Последнее, что я услышала от него, это:       — Прости, Харрис.       И он вышел. Я хотела было пойти за ним, но поняла, что смысла нет. Что я хочу услышать? Причину? А точно ли я хочу это знать? Много вопросов, мало ответов. Мне просто нужно всё тщательно обдумать. Всё равно я не смогу его остановить. Всё будет бесполезно… <center>И почему всякая херня происходит именно со мной?       — Мы можем начать? — прокашлявшись, спросила блондинка, сидящая напротив меня. Эти слова вывели меня из не очень приятных воспоминаний.       — А, да-да, конечно. Прошу прощения, я немного задумалась, — извинилась я, выпрямив спину, стараясь сохранять максимальное спокойствие.       — Итак, почему вы решили написать данную книгу? — включив диктофон, спросила Александра.       Я задумалась. Сейчас мои мысли летали настолько далеко от того, о чем она меня спросила, что фокусироваться на происходящем казалось непосильной задачей. Но то, что я сейчас скажу, увидит множество людей. Кого-то, может, смотивирует на импульсивные, но верные поступки, а кого-то наоборот, на глупости. Кажется, я излишне драматизирую, но мне точно стоит, наконец, собрать мысли в одну кучку.       — Мне просто было, о чём рассказать читателю. В этот период жизни я будто попала в какой-то детективный фильм. Мой бывший молодой человек предложил мне попробовать написать, и я согласилась.       — Я так понимаю, ваш бывший молодой человек — Эдвард? Ведь в книге упоминается, что в определённое время вы были в отношениях. А после вы где-то писали, что расстались с ним.       — Эм… Да, Вы правильно поняли.       Черт, довольно неловко. Я правда придумала любви всей своей жизни такое глупое имя?       Я лежала на кровати, болтая ногами и быстро водя пальчиками по клавиатуре, слушая успокаивающий звук кнопок. На фоне играла классика, на которой настоял Александр, а я проходилась критическим взглядом по своему шедевру.       Я коротко что-то промычала и потерла подбородок в задумчивости. Вызвав своим поведением недоумение у Нильсена, я объяснила: — Я хочу заменить твое имя. Как назовешься?       Он коротко усмехнулся, скрестив руки за головой и принялся изучать свое отражение в зеркальном потолке. Слегка рассмеялся моим странным вопросам, после чего на меня посыпались предложения с именами.       — Генрих? Карл? Аметих?       Он все не перестает шутить… А я ведь тоже могу.       — Я вчера пересмотрела Сумерки, так что отныне ты мой Эдвард, — я коротко клацнула по клавиатуре, после чего перевернулась на спину и закинула ногу ему на живот, отчего Алекс рассмеялся еще громче.       — О, моя Белла, за что мне такое наказание!       — Насколько я поняла, знакомство с ним было не из лучших. Или же вы что-то изменили и всё было по другому?       — Нет. Я не меняла абсолютно ничего. Всё было точно так же, как и в книге.       День рождения тётушки — отличный повод собраться всей семьёй, поговорить по душам и просто хорошо провести время. Родственников я не видела с того момента, как уехала на обучение. Я хотела навестить их, но не было подходящего времени. Да, я могла всё бросить и поехать в пригород Патели-Бридж, но как говорит тётушка, учёба всегда должна быть на первом месте. Чтобы чего-то добиться, нужно много работать, а я не могу этого делать, если не буду находиться в Лондоне.       Густой туман лип к окнам моей жёлтой машины, старательно скрывая дорогу впереди. Темнеющие ветви деревьев угрожающе нависали над дорогой, слегка барабаня тонкими веточками по крыше машины. Я невольно сглотнула.       — Ничего не вижу, — выдохнула я. — Я, кажется, должна была уже заехать в город… — за окнами проплывали силуэты двухэтажных каменных домов. В некоторых всё ещё горел свет, даже несмотря на то, что уже девять утра. — Так, всё. Где там мой телефон?       Не отрывая взгляда от дороги, я вслепую пошарила рукой по кожаному сидению сбоку. Поиск на ощупь ничего не дал. Я раздражённо вздохнула и опустила взгляд к небольшой сумочке бежевого цвета на молнии.       — Вот и ты…       Облегчённо улыбнувшись тому, что я, оказывается, не такая уж и растяпа, я вновь перевела взгляд на дорогу.       — Вот же чёрт! — нога со всей дури вжалась в педаль тормоза, но этого оказалось недостаточно.       Машина затормазила, а по светлому салону пронеслось глухое «бам». Перед глазами сразу встала отвратительная картина, которая может быть только в самых ужасных кошмарах: суд — тюрьма — плачущая тётушка Аннет.       — Так, возьми себя в руки, Агата! — повторяла я сама себе.       Оглушительно хлопнув жёлтой дверью, я выскочила в липкий туман. Дальше носа ничего не увидишь. Но это последнее, о чём я могла думать в данный момент. Главное, чтобы с тем человеком, которого я сбила было всё хорошо и он был жив.       — Вы в порядке? Мне очень жаль, простите. Я отвлеклась только на секунду!       Мужчина встал, чуть оперевшись на капот машины, параллельно отряхивая чёрные джинсы. Его лицо исказилось в недовольной гримасе, а ледяные глаза прожигали во мне дыру.       — Девушка, да в с ума сошли — отвлекаться в такой туман! — недовольно произнёс шатен, потирая ушибленный бок.       — Мне правда очень-очень жаль!       Взглянув на моё расстроенное лицо, он выдохнул и покачал головой. Следующие слова он произнёс уже без прежнего недовольства. Более мягко.       — Забудьте, я тоже виноват. Нечего было перебегать дорогу в такой густой туман.       — Давайте я отвезу вас в больницу! — всё же не унтималась я.       — Нет, не стоит. Я в полном порядке. Вы же еле тащились.       — Я настаиваю! — теперь он рассмеялся и, помедлив, взял мою маленькую ладонь в свою большую и пожал её.       — Я принимаю ваши извинения. Мне трудно долго злиться на таких красавиц, — тепло улыбнулся и отпрянул.       Незнакомец пошёл куда-то вперёд, постепенно попадая за густой пеленой тумана. На щеках играл румянец, но приятный осадок и бабочки в животе сильно приподняли настроение после инцидента, который я должна как можно скорее выкинуть из головы и забыть таинственного пешехода в тумане.       — Насколько можно понять, после вы встретились в особняке, а после убийства Вашей тётушки, он принял решение самому провести расследование и самому узнать, кто убийца. Почему вы согласились?       — Честно, до сих пор задаюсь этим вопросом. И никак не могу понять, почему. Но могу сказать, что это было правильное решение. Благодаря этому, я смогла узнать тайну тётушки.       Нет, даже не думай, — строго, как отец дочери, произнёс Сэм. — ты никуда не пойдёшь. Это небезопасно, пойми. Помнишь, чем это закончилось в последний раз?       Я передёрнула плечами. Воспоминания о том, как я вывалилась из тоннеля прямо на спящего Александра проплывали перед глазами. Наконец, собравшись с мыслями, я ответила: — Убедительно. Но что же тогда нам делать?       — Ну…       Внезапный стук в дверь прервал Сэма. Я даже не успела никак отреагировать, как дверь с противным скрипом отворилась. На пороге стоял Александр.       — Я так и не смог их послушать, так что… О, привет малыш Сэмми, — беспечно ответил он, скрестив руки на груди и оперевшись о дверной косяк на пороге.       — Кто тебе давал право вот так бесцеремонно вламываться в мою комнату? — прошипела я, переводя взгляд с Макото на Нильсена.       — Заметь, я стучал, — саркастично отпустил он, пройдя вглубь комнаты и застыв где-то в середине, ногой прикрывая дверь.       — Александр, не мог бы ты свалить куда-нибудь в сторону Австралии? — недовольно буркнул Сэм, чем вызвал усмешку у Нильсена.       — Только если ты пойдёшь со мной, пупсик.       — Идите куда угодно, только подальше от моей комнаты! — прикрикнула я.       Нильсен прошёлся изучающим взглядом по всей комнате. Его взор остановился на небольшой шкатулке, которую мы нашли на чердаке буквально полчаса назад.       — Лично у меня здесь ещё есть дела, — заявил швед, пройдя вглубь комнаты.       — Даже не думай. Ты не будешь открывать её без моего присутствия.       — Ты всё-таки рассказала ему?       На меня направились сразу два укоризненных взгляда, отчего мне стало ой как не по себе. Я заёрзала на месте.       — Сэм умный, он сам понял.       Нильсен устало потёр переносицу и выпрямился. — Ладно, что с тебя взять. — на выдохе, пробубнил Александр.       — Скотина.       — Поддерживаю. Давайте закончим эту дискуссию и откроем эту шкатулку?       — Подожди, а как же Марта?       — А что с Мартой?       — Она пропала. Сэм нигде не может её найти. — обеспокоенно ответила я. Нильсен же лишь усмехнулся.       — Может, кто-нибудь уже убил её за излишнее любопытство?       — Александр, лучше бы взялись за тебя!       — Я уже так надоел тебе, Клеопатра.       Я молча бросила на него убийственный взгляд. Если бы можно было испепелять одним взором, вместо Александра был бы уже порох. Сэм же, полюбовавшись на нашу перепалку, взял в руки шкатулку и принялся рассматривать предмет.       — Как она открывается?       — Неужели великий детектив не решил эту загадку одним шевелением мозговой извилины? — ответил Нильсен, всё ещё прожигая меня взглядом.       — Твой сортирный юмор с каждым разом становиться всё… изощрёнее.       — Это был комплимент или оскарбление? — поинтересовалась я.       — И то и то. Кому-нибудь кроме меня интересно что внутри?       Александр подошёл поближе, я же наклонилась, дабы внимательно осмотреть предмет.       — Здесь нет замочной скважины. — задумчиво произнесла я, подняв взгляд на парней.       — Значит есть секретный механизм. — Нильсен задумчиво уставился на шкатулку, будто хотел найти то, чего нет.       Я осторожно вынула шкатулку из крепкой хватки Сэма. Эту шкатулку я не разу не видела ни у тётушки, да и вообще дома.       — Я не помню того, чтобы видела её дома… — выдала я. Пальцы мягко пробежались по инкрустированным цветам и буквам.       — Ab inchunabulis… Что это? — Нильсен перегнулся через моё плечо. Его дыхание обожгло шею, от чего по телу пробежали приятные мурашки.       — Это значит что мастер, который делал эту шкатулку, — безграмотный и наивный.       — Почему наивный?       — Потому что не удосужился даже хотя бы в интернете глянуть, прежде чем писать. Ab incunabulis — без всяких «h» «С колыбели».       — Всё верно! Здесь не должно быть «h». Это подсказка!       Пальцы сами нащупали «А» и вжали в дерево, покрытое лаком. Она поддалась. За ней же «S» и «H».       — ASH. Аннет Сильвер-Харрис…— задумчиво произнесла я.       Крышка щёлкнула и с лёгким скрипом откинулась вверх. Я увидела не такой уж и большой сложенный пополам лист, с оторванным краем.       — Надо же, какая умная девочка. — улыбнулся Александр. Я взяла в руки лист и отложила в сторону. Развернула. — Это… УЗИ беременности? Серьёзно?       Я обменялись взглядом с Сэмом, полным негодования. В голове вертелись различные предположения, в которые я не хотела верить. Ещё несколько секунд я рассматривала картинку.       — Ребята… тут имя тётушки… вот здесь… — я указала указательным пальчиком на верхнюю строку подписи. Там была роспись Аннет.       Я отвела взгляд в сторону окна, стараясь скрыть подступившие от воспоминаний слёзы. Хотела вычеркнуть эту главу своей жизни, а что в итоге? Написала книгу, о которой говорит каждый второй, если не каждый! А всему виной Александр, который предложил мне написать книгу. А я, дурочка, согласилась. Потом же он бросил меня. Бросил, будто между нами ничего не было. Без причины. Хотя, возможно, она и есть, просто я о ней не знаю. Да и уже неважно. Я просто хочу забыть о нём. Просыпаться без неприятного осадка. Просто спокойно жить. Вычеркнуть его из своей жизни и воспоминаний.       — А какой была ваша первая реакция после того, как вы узнали, что ваш дядюшка — убийца? Какие были первые эмоции?       — Скорее всего, разочарование. Я разочаровалась в Чарльзе. Тётушка верила ему, думала, что может положиться. Но ему, по всей видимости, нужны были только деньги. Деньги губят людей.       Так всегда говорила тётушка. И она оказалась чертовски права. Права во всём. Права в том, что деньги могут сделать монстра даже из такого добропорядочного человека, как Чарльз Харрис. Права в том, что у меня совершенно нет вкуса в плане мужчин, права в том, что я многого добьюсь. И добилась. Уверена, если бы она сейчас была жива, она бы гордилась мной. Гордилась моими успехами. Но к великому сожалению, её нет.       — Первая часть вашей книги заканчивается на том, что особняк, который достался вам, сгорел. Всему виной пожар. Могли бы вы кратко описать, как именно загорелся особняк?       — Да, конечно. Я пошла в библиотеку почитать на ночь. Делала это редко, но мне просто нужно было расслабиться. Там я встретила Чарльза. Он пытался найти сейф, о котором я даже не знала до того момента. Чарльз же подумал, что я специально следила за ним и подбирал подходящий, по его мнению, момент. Он ударил меня чем-то тяжёлым по голове. Точно не могу сказать чем, не помню. Ну и я отключилась. Ненадолго. Когда я уже начала приходить в себя, Чарльз, к слову, неумело, связал меня. Думал, что мне не удастся выбраться. Ну, а у меня получилось. Он заметил это и напал на меня, если можно так сказать, накидываться, в последствии чего он уронил керосиновую лампу. Загорелась сначала библиотека, а затем особняк, — слова лились беспрерывно, хоть эти события и отпечатались травмой в моей голове. Я говорила-говорила-говорила, крепко сжимая в пальцах свое бедное платье, а в глазах уже застыл такой четкий образ моего «любимого» дядюшки.       — Ох, врагу не пожелаешь пережить то, что пережили вы, — шаблонно ответила она, тяжело вздохнув и что-то начеркав в своем блокнотике.       Повисла неловкая пауза. Александра прикрыла глаза, будто вспоминала, что хотела ещё спросить или сказать. Я же вновь отвела взгляд в сторону окна. Больнее всего мне было вспоминать об Александре, который спас мне жизнь. Который смог завоевать моё сердце, а потом разбить на миллионы маленьких осколков, которые впились в воспоминания и вытащить их от туда удаётся только со временем. Я ведь действительно, вот уже сколько времени надеюсь на то, что мне удастся отпустить его. Завести семью, детей. Но всё, о чём я могу думать — это карьера. Лишь она мне помогает отвлечься. А потом ночами плачу в подушку, как ребёнок, которому что-то запретили. А днём вновь натягиваю маску безразличия. Фальшивую улыбку.       Девушка прокашлялась, тем самым выводя меня из своих мыслей и обращая на себя внимание.       — А теперь к нам придёт почётный гость, если вы не против, конечно — Александр Нильсен. Поскольку сегодня я опрашиваю знаменитую бизнес-леди, то есть вас — то мы не могли не пригласить не менее знаменитого бизнесмена в знакомых вам кругах. Тем более, насколько мне известно, он читал вашу книгу и с удовольствием согласился поделиться своим мнением.       Голова слегка закружилась. Ноги потяжелели, а сердце в груди заколотилось с такой скоростью, что скоро бы вылетело из груди — честное слово. Какой, к черту, Александр Нильсен? Тот, который меня бросил сколько лет назад? Тот, который ни разу не вспомнил, прекрасно живя своей беспечный жизнью? Черт, кажется, в глазах потемнело. Где там мои таблеточки…       — Вам нехорошо? — слегка испуганно уточнила Александра, потянувшись за графином. А она неплохо тут ориентируется, учитывая, что сидит здесь меньше получаса.       Я покрутила головой из стороны в сторону в знак того, что у меня все отлично. Рука уже копошилась в дорогой сумке в поисках заветных таблеток, которые мне, время от времени, пригождаются. Сейчас как раз такая ситуация — грубо говоря, стресс. Быстро закинув белую таблетку в рот, я беспечно посмотрела на девушку так, будто ничего и не случилось, а она слегка удивленно встала, чтобы впустить в комнату его. Снова этот напыщенный индюк, которого я ненавижу всем сердцем, ведь он, кажется, совсем не ценил то время, когда я его любила. Когда дверь с громким скрипом открывается, я мысленно проклинаю уборщицу, которая не смазала петли, ведь мои нервы от громких звуков сейчас рвутся все сильнее. На пороге прямо сейчас, держа руки в карманах дорогих синих брюк, стоит Александр. Александр Нильсен.       Мое лицо приобрело багровый оттенок, ведь я бы сейчас с огромным удовольствием оторвала ему башку. У него же при виде меня, такой ухоженной и выспавшейся, ведь сегодня была фотосессия для статьи, выступают венки на шее и он заметно напрягается. Стоит на пороге, внимательно изучая элегантный полупрозрачный тюль на окне, только бы не смотреть в мою сторону. Поверить не могу! Значит, я у него тоже вызываю бурю эмоций. Интересно.       Журналистка, которая наивно полагает, что вызвала на интервью двух незнакомых между собой акул бизнеса в Европе, немного нервничает, видя нашу реакцию друг на друга. Водит руками по воздуху, будто пытаясь попросить его сесть, но он вообще смотрит на занавески. Что вообще происходит? Никому не понятно. Нильсен, протяжно что-то промычав в качестве приветствия, таки соизволил сесть рядом со мной, правда, на другом конце длинного дивана. Сглотнул, выжидающе посмотрев на Александру.       — Я… вы… — она, кажется, окончательно растерялась. — Может, поздароваетесь, что-ли?       Как же неловко… с одной стороны, я хочу его ударить, но черт… не при журналистке же? Не хватало еще заголовка «Легендарная писательница оказалась психопаткой, которая ни с того ни с чего бьет незнакомого человека на интервью». Делать ничего не остается, поэтому я приветственно протягиваю ему свою руку, одаривая самым наигранным дружелюбным взглядом в истории. Он отвечает немного опасливым, но уверенным рукопожатием. Его ладони все такие же мягкие и теплые, а учащенный пульс отдается эхом в ушах. Он тоже волнуется. В нос ударяет этот знакомый аромат дорогих духов, которые он так и не поменял за столько лет. Заливаюсь краской от такого наплыва эмоций и воспоминаний, что не ускользает от его цепкого взгляда глаз цвета арктического льда. Мое волнение, очевидно, придает ему уверенности и он уже без прежнего волнения начинает говорить.       — Приятно познакомиться, Мисс Харрис.       Ну, а что мне еще остается? Только протянуть руку в ответ. Прикосновение слегка затягивается, заставляя журналистку хищно усмехнуться и начеркать что-то в блокноте. Быстро отвожу взгляд в сторону, стараюсь не смотреть ни на Нильсена, ни на Александру, которая старательно выводит каждую букву в записной книжке. Хоть и не вижу, но чувствую всем телом что вызвала у шведа ухмылку. Вот же чёрт, совершенно не изменился.       — Позвольте задать вопрос, — прерывает неловкую тишину девушка, за что я ей безмерно благодарна, — возможно, я лезу не в своё дело, но вы, я так понимаю, знакомы? — смотрит то на меня, то на Александра. Действительно, не в своё дело.       — Нет,— практически синхронно и сразу ответили я и Нильсен, на что брюнетка сузила глаза и посмотрела на нас таким взглядом мол: «Вы уверены?»       — Так-то нет, но мы пересекались один раз, — дополнила я, после чего опустила взгляд в пол, разглядывая практически чистую серую плитку у себя под ногами.       — Итак, мистер Нильсен, насколько мне известно, вы читали книгу мисс Харрис, раз согласились принять участие в интервью.       — Я вам больше скажу, я неоднократно перечитывал данную книгу, — бархатным с примесью стали голосом ответил Александр. Хоть точно и не знаю, но я практически уверена, что то, что он только что сказал — ложь, ведь он мастер лгать прямо в лицо. Да и тем более, какой нормальный человек станет вспоминать то, что хочет забыть? Или не хочет…       — И как вам это произведение? Что понравилось, а что, возможно, показалось непонятным?       — Ну, для начала, понравилось всё. Есть и доля детектива, и доля некой романтики, — да, конечно. Учитывая то, что ты мне сам устроил и этот детектив, и романтику.— Так же понравится главный герой. Очень привлекает его характер и отменное чувство юмора, — вот же самовлюбленный баран, — И ещё, мне слегка непонятно поведение главной героини. Думает об одном, а делает совершенно другое, — а ты что думал? Что я прыгну к тебе на шею с первой секунды знакомства? Не в этой жизни.       Признаю, он задел моё самолюбие. Но тем не менее, я не собираюсь оставаться в проигравших, поэтому, когда он уже собирался дополнить, я, хоть и как минимум неприлично так делать, перебиваю его:       — Мистер Нильсен, позвольте узнать, будь вы на месте главной героини, вы полезли бы сразу целоваться с каким-то красавчиком, с которым знакомы дня два от силы, м? Или же подождали бы, узнали бы человека получше? Внешность же обманчива, — процедила сквозь зубы, цитируя когда-то произнесеннын им слова я, даже не думая.       — Хорошо, раз вы утверждаете, что внешность обманчива, то каким же я кажусь вам? И я отвечу, правы ли вы или нет, — как всегда, мастерски уходит от ответа.       Слегка медлю с ответом, ведь знаю, какой он на самом деле. Знаю, что за маской холодного безразличия прячется нежный человек, который может поддержать в трудную минуту, успокоить. Прячется романтик, который вытащит тебя из кровати в четыре часа утра, чтобы уехать на окраину Лондона встречать вместе рассвет. Человек, который действительно может быть серьёзным и не шутить двадцать четыре на семь. Он может быть другим.       — Ну, на первый взгляд вы кажетесь самовлюблённым индюком, который только и может, что вечно шутить, — медленно отвечаю я, прокручивая в голове каждое слово, чтобы, не дай Бог, не наплести лишнего и потом не пожалеть о сказанном.       — Знаете, мисс Харрис, я уверен, что если бы вы застали меня четыре года назад, когда я был до одури влюблён в одну особу, тогда бы вы сказали совершенно другое, — и вновь усмешка. Такая привычная, такая родная.       — Говорю, как есть, — пожимаю плечами, после чего откидываюсь на спинку стула.       — Мне кажется, что нужно заканчивать, — кашлянув, произносит журналистка. — Мне очень приятно было познакомится с вами, мисс Харрис и мистер Нильсен, — после чего захлопывает блокнот и встаёт со стула. — Надеюсь, мне удастся ещё встретиться с вами, — она встала и пошла быстрым шагом, будто за ней кто-то гонится, но старалась сохранять спокойствие.       Я же тоже не стала надолго задерживаться. Особенно в обществе Нильсена, который мирно продолжал сидеть на стуле.       — Ты собираешься вставать и выходить? Или же у тебя нет своего дома и ты подумал, что я тебя решу приютить в своём кабинете? Вынуждена тебя огорчить.       — Вот именно по такой Агате я и скучал, — на выдохе, будто не слышал моих слов, произнёс Александр.       — Ладно, перевожу специально для тебя все ранее сказанные мной слова: проваливай, Нильсен, — твёрдо заявляю я, обходя стол в поисках документов, которые забыла здесь в прошлый раз.       Наклоняюсь к нижнему ящику, в котором храню все важные бумаги. Поиск не занял много времени. Папка лежала на самом верху. Как только встаю в полный рост, ощущаю на шее горячее дыхание. По телу бежит волна мурашек. Как же давно я не чувствовала именно этого тепла.       — Я так понимаю, ты тоже по мне скучала, верно? — шепчет. Такой приятный, бархатный шёпот. Такой привычный.       — Ни секунды, — выдавливаю из себя. Ложь. Гнусная ложь. Наверное, Александр, до этого момента, был единственным человеком, которому я говорила правду. Абсолютно всю правду.       — Я знаю, что ты врёшь, Агата. Скучала же. Иначе бы ты не плакала вечерами в подушку, не бормотала бы, какой я мудак, что бросил тебя. Не погрузилась бы целиком и полностью в работу, — и он прав. Как и всегда. Ведь я же действительно лежала на кровати, уткнувшись носом в подушку и ревела вне себя, действительно обзывала его всем, чем только можно. Я действительно скучала по этому самовлюбленному засранцу.       — Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, хоть сама знаю ответ. Рэйчел. Она всегда была в курсе всего, что происходило в моей жизни. Всегда была рядом со мной и сидела, успокаивала и выслушивала меня в тот тяжёлый период.       — Рэйчел рассказала. А ещё сказала, что за все четыре года у тебя ни разу не было отношений. Это правда? — спрашивает так, будто сам не знает, ведь если бы моё сердце кто-нибудь смог покорить, то это была бы новость, которую не упустил бы ни один журнал и ни одна газета. А он читает газеты каждое утро и во время чтения пьёт капучино на соевом. По крайней мере, так было четыре года назад.       — Да, скучала. Да, плакала. Да, не нашла парня. Тебе-то какое дело? — резко разворачиваюсь лицом к Алексу и мгновенно оказываюсь вжата в дубовый стол. Дыхание резко участилось и, кажется, что из комнаты выкачали весь воздух.       — Ну во-первых, я скучал. Безумно. Так же как и ты. Но только я не ревел по ночам в подушку, а просто запивал алкоголем. А во-вторых, я до сих пор люблю тебя, маленькая мисс Харрис, — мягко, практически невесомо целует в шею, пуская по телу волну мурашек.       — Почему же ты тогда ушёл от меня? Почему бросил? — сглотнув ком из боли и лёгкого возбуждения спрашиваю я.       — Так нужно было, каттен. И я жалею. Безумно жалею об этом решении. Ты просто не представляешь, как я хочу вернуть то время, — медленно вдыхает аромат моих дорогих французских духов. После же отстраняется и заглядывает прямо в глаза. Наклоняется и слегка касается своими пересохшими губами моих, будто бы спрашивая особого разрешения. И я соглашаюсь. Не могу отказать такому соблазнительному шатену, который способен возбудить меня лишь одним прикосновением. А ко всему прочему, я ещё и люблю его.       Обвиваю тонкими руками шею мужчины, на которой пульсирует небольшая венка и припадаю к манящим губам. Прижимаюсь ещё ближе. Нет ни похоти, ни желания, лишь чувства и боль. Боль, которую мы накопили за все те года разлуки. Боль, которую не решались выплеснуть наружу. Которую хотим подавить и забыть. Просто хочется стоять, вот так вот, прижатой к столу, с которого чуть-ли не падает папка которую я искала и целоваться с этим невероятным шведом, который никак не может вылезти из моей головы и сердца.       Понимаю, что всё сейчас может зайти слишком далеко, как я не планировала. Да что уж говорить, я вообще не планировала встретить сегодня Нильсена, усиленно врать журналистике о том что мы не знакомы, пытаться выгнать его из своего же кабинета, а после стоять и целоваться с ним!       — Нет, Алекс. Не стоит, — прямо в губы шепчу я, после чего он отстраняется.       — Ты права. Не стоит, — отхожу в сторону и быстро ищу взглядом папку с нужными документами, — Я надеюсь, что могу рассчитывать на ещё одну встречу с вами, мисс Харрис? — спрашивает Александр, как только я вновь поднимаю на него взгляд, — Например, в каком-нибудь ресторан на Йеллоу-Стрит?       — Я так понимаю, у меня есть время подумать? — ухмыляюсь, всё ещё пытаюсь засунуть папку в сумку, которая меньше раза в два.       — Конечно, но прошу, не затягивайте с ответом, — быстро достаёт из кармана маленькую белую бумажку с золотой полосой и коротким движением засовывает мне в небольшой карманчик на груди.       После же быстрым шагом направляется к двери, а стою на месте и не могу пошевелиться. Не верится, что я практически согласилась на, если это можно так назвать, свидание с Александром, которого буквально вчера ночью проклинала всеми проклятиями, которые знала. Не верится, что я вообще стала разговаривать с ним, а не ушла в ту же секунду, как только увидела его. Хотя, вероятно, на это уже повлияли правила приличия, ведь сбегать прямо с интервью — как минимум тупо. А как максимум, я могу поставить под угрозу свою репутацию.       Напоследок же Александр бросил:       — Надеюсь, мы ещё встретимся с вами, мисс Харрис.