Я хочу быть твоей девушкой

      Промозглый ветер, мёртвая природа, серый ноябрь. Не лучшее время для начала амурных приключений, что каждый второй ассоциировал с тёплыми лучами солнца, несмело выглядывающими из-за апрельских туч, или тёплыми ночами августа. Впрочем, если бы кого-то интересовало мнение Паркинсон — ни один месяц не был подходящим. Для слизеринки все эти эмоциональные причуды казались пустой тратой времени, которое можно спустить на нечто более приятное, скажем, очередную попытку упиться красным вином вместе с Драко и компанией (где каждый охотно топил свои трагедии в бесчисленных бутылках).       Тем не менее, в один из дождливых дней холодный фасад старшекурсницы дал первую трещину. Как выяснится позже — главным фактором стал последний человек на свете, которого девушка могла подозревать. Гермиона Грейнджер.       Чёртова Гермиона Грейнджер, принявшая решение вернуться в Хогвартс вместе со своим ближайшим другом — спасителем мира. Вопреки всем убеждениям, эти двое не выглядели победителями, наоборот, их пустые взгляды напоминали о прошлом, давали понять, что они давно не те полные надежд дети, которыми были всего несколько месяцев назад. Без необходимости Панси никогда не придавала значения их дуэту, а в кругу друзей, за неимением лучших дел, смешивание «золотой двойки» с грязью казалось забавным. Без них же Паркинсон не особо интересовали невыносимая всезнайка и избранный, при виде которых другие маги могли упасть в обморок. После войны у девушки появились более важные дела. Уход за матерью в депрессии и бесчисленные попытки привести её на грань нормы социализации — были одними из таких дел.       В тот самый день, глотая уже остывший кофе и волей-неволей кивая на многочисленные изречения Драко, слизеринка обратила внимание на Грейнджер. Грязнокровка мало походила на «энергичного лидера свободного мира», как её любили называть газеты. Сидя здесь, в Большом зале, подпирая голову рукой, она казалась маленькой и тонкой на фоне того же Поттера, что без энтузиазма пил дымящееся варево из кружки, зажатой в тонких пальцах. Даже расстояние между столами не мешало разглядеть то, как глубоко залегли круги под глазами гриффиндорки, их посиневший оттенок напоминал Панси собственное отражение в зеркале.       Так уж повелось, что с тех самых пор девушка ежедневно наблюдала за объектом своих недавних насмешек, неизбежно привязываясь к её присутствию по другую сторону зала, даже начала обращаться к ней по имени, конечно, мысленно. Паркинсон не придавала значения столь странному положению вещей, просто принимая всё как данность, вплоть до некого январского утра. Драко, подтолкнув её под руку, оторвал подругу от тупого наблюдения за мелким подрагиванием рук Грейнджер, которая, вливая в себя уже вторую чашку бодрящего напитка, разговаривала о чём-то с Поттером, который, к слову, без интереса рассматривал панкейки на собственной тарелке. — Пожалуй, нам нужно поговорить, — начал блондин, одной фразой расставив все точки и запятые, он всё понял, да здравствует стресс. — О чём же? — Панси инстинктивно перешла в оборону, пугаясь собственной невнимательности и последствий того, что кто-то обнаружил её маленькую одержимость маглорождённой.       Разговор, представление которого так страшило девушку, по факту оказался тем, в чём она нуждалась. Загнанная в Выручай-комнату Паркинсон одним нескончаемым потоком выдала едва ли не все мысли, скопившиеся в её голове за последние месяцы. Паникуя где-то на задворках сознания, она наблюдала за тройкой друзей, на лицах которых надеялась увидеть ненависть или по крайней мере отвращение. Однако, ничего такого не случилось, а звенящую тишину через мгновение прервал Тео. — Ну, парни, наша маленькая Панси влюбилась.       Самой заинтересованной в этих словах личности казалось, что они теряются «по пути» к ушам, как будто девушка находилась за стеклом или под водой, не воспринимая информацию, кажущуюся такой очевидно-абсурдной. Она почувствовала, как сжимаются внутренности, а после взорвалась истерическим смехом, прервавшимся так же неожиданно, как и начался, когда несколько слезинок прочертили узоры по обычно бледным щекам, сейчас покрасневшим от нескольких бокалов вина. — И, как бы, что я должна с этим делать? — спросила девушка скорее у самой себя, чем у остальных.       Ответ был невероятно прост, и он появился неожиданно, спустя несколько долгих часов, когда в приступе бессонницы она, постоянно ворочаясь в поисках идеального положения, не могла закрыть глаза дольше чем на несколько минут. Нам нужно увидеться, прошу тебя. Астрономическая башня, как можно скорее. П. П.       Наспех сообразив пару предложений на куске пергамента, слизеринка перевязала её зелёной лентой и, воспользовавшись помощью своей маленькой чёрной совы, отправила письмо. Просто невозможно, чтобы Грейнджер спала — это ощущение билось под кожей словно пульс, хотя часы показывали четверть третьего.       Стоило Панси подняться на указанную в письме башню, как девушка заметила Гермиону, опиравшуюся о перила. Гриффиндорка куталась в плотный свитер, курила магловскую сигарету, подходящую её руке так, словно та была создана для юной волшебницы в порядке исключения. Закрыв глаза, Грейнджер выпустила из губ сигаретный дым и будто случайно бросила во мрак ночи слова, в которые Паркинсон не могла поверить даже спустя время, вспоминая их раз за разом. — Ты так и будешь стоять в тени и прятаться или наконец поцелуешь меня?