American Witch

Эта девочка появляется в их дворе одной ранней весной, в темном платье, с аккуратными косичками на голове. Гестер замечает ее из окна — она медленно с дружелюбной улыбкой подходит к Перл, осторожно усаживается напротив и протягивает руки к тем странным игрушкам, что дочь смастерила для себя. Сначала удивление заполнило душу, а потом улыбка расцвела на губах Гестер. Дети Салема никогда не принимали Перл, всегда сторонились ее, презирали за тяжкий грех матери. Что же за отважная девочка подошла к ее дочери? Как ее зовут, кто ее родители? Радость еще усиливалась от того, что Перл с озорным блеском в глазах приняла эту незнакомую Гестер девчонку. Они спокойно принялись за игру, будто бы были знакомы. Гестер, не успев обрадоваться, задумалась — а действительно, откуда Перл ее знает? Не долго думая, любящая мать выходит из дома, дети не обращают на это особого внимания. Гестер приходится подойти ближе, чтоб ее увидели. Уже тогда произошло нечто странное, казалось, что на нее устремились два абсолютно идентичных взгляда. Холодок по коже. Гестер не придала этому значения. В следующие минуты она узнала, что эта незнакомая девочка — Абигэйл Уильямс, соседка через два дома, дочь учителя, человека широких взглядов. Познакомились они с Перл случайно, в тот самый день, когда Гестер немного нездоровилось, и она просила дочь сходить к заказчику с готовым платьем. Гестер вспоминает, что Перл пришла позднее, чем она ее ожидала. Так вот оно что! Заигралась где-то и нашла подругу, до чего же мило. — Мне понравились истории Перл о том, кто ее отец, — спокойно отвечает гостья. — Она сказала, он правит ветром. А я подарила ей венок из водорослей. Перл тихо хохочет, утягивая поднявшуюся на ноги Абигэйл на землю, Гестер и самой хочется улыбнуться. Ей понятно, почему между ними возникла симпатия — ни на что непохожие решения их объединили. Чувствует сердцем. Оставляя девочек вдвоем, она возносит хвалу Господу за столь удачное стечение обстоятельств. Не видит она, как за ее спиной Абигэйл что-то шепчет Перл на ухо, а та краснеет; не знает того, как сплетаются их пальцы, а свободные руки чертят на земле странные знаки. Они встречаются практически каждый день, игры их тихие, не привлекающие внимания. Гестер не может наглядеться на дочь, замечая в ней то, чего не было раньше — та стала спокойной, внимательной, аккуратной, вежливой. Если так на нее влияет Абигэйл, то нужно только поощрять эту дружбу, ни в чем не препятствуя. Не может разглядеть ослепленная радостью признаки зарождающегося бездушия, то как остры и непредсказуемы становятся глаза дочери. Как она все активнее начинает верить в собственные выдумки, как становится отстраненнее, по-взрослому скрывая это за скромностью. В Абигэйл она видит продолжение себя самой, как шелест листвы в ушах звучит ее фраза: «Готова ли ты испытать вечность со мною рядом?» Перл была очарована Абигэйл с первого же взгляда, когда та ей тихо шепнула: «Я знаю твою тайну. Тебя в этот мир принесли духи». Абигэйл не похожа ни на кого, кто был ей знаком до этого, Перл теперь не так важно, почему тот странный священник держит руку у сердца точно так же, как мать у алой буквы. Ей важно только то, что задумала Абигэйл. Они часто ходят взявшись за руки, мать с готовностью отпускает Перл на прогулки теперь, зная, что дочь уважаемого человека ничему дурному ее сокровище не научит. Обе как-то одновременно, взглянув со странным блеском в глаза друг другу, усмехаются этой задорной глупости. Абигэйл всегда ведет вперед, заводит милую Перл в самую густую часть леса, а там в полной многовековой тишине рассказывает свои тайны взамен ее одной. Перл всегда интересно, ведь Абигэйл может в любой момент подманить поближе к себе птичку и разговориться с ней о том о сем. Перл лучше других знает грязные секретики Салема, ведь Абигэйл доверяет их ей: «Даже если меня когда-нибудь не будет рядом, смотри на птиц — они тебе расскажут, где я сейчас. Я научу тебя понимать их». Не глупости из букваря, а особые знания впитывает Перл, чувствуя искреннюю радость и такую незнакомую признательность за оказанное доверие. С матерью скучно — с Абигэйл всегда весело. Перл не может не смотреть на нее с восторгом. С каждым часом, проведенным рядом с ней, она чувствует, как взрослеет на год. И многое, раньше недоступное, становится понятным. Таким смешным кажется преступление матери, что она не удерживается и рассказывает о нем Абигэйл, они смеются вместе. Для детей столько запретов, столько условностей, Перл чувствует, что Абигэйл на самом деле намного старше, чем есть на самом деле. Ее ничуть не удивляет тот день, когда она вместо того, чтобы внимательно слушать Абигэйл, рассматривает ее без отрыва, провожая каждое незначительное движение. В реальность ее возвращает краткий, недолгий поцелуй и слова: «Я сделала метку на тебе, Перл. Не забудь ее». Она улыбается и в порыве чувств хватает ладонь Абигэйл и прикладывает к своей щеке. До этого подобное она позволяла только матери, но Перл не до нее сейчас. Не до нее теперь будет каждый прожитый день. Ей в эти мгновения кажется, что она знает Абигэйл вечность, что когда-то они были единым целым, и встречает одобряющий, горящий непонятным огнем взгляд, говорящий о том, что знает все ее секреты, но никому их не расскажет. Между ними как опадающие листья ложатся нехитрые события дальнейшего, но это ничего не меняет. Мгновения вместе остались у них навсегда. И черные птицы кружились рядом с их домами, говоря обо всем на свете. И каждый пуританин крестился в эти часы усиленнее, не понимая ничего. Когда Абигэйл Уильямс вели на казнь, Перл практически заставила мать пойти на главную площадь Салема. Она была молчалива, сжимая в руках ту тряпичную куклу, что Абигэйл ей подарила. На губах была легкая, кажущаяся взрослой улыбка. Она вызывала дрожь. Маленький неприручаемый эльф, которым всегда была Перл, в эту минуту казался самым жутким зрелищем из возможных. Гестер заметила, как взгляды маленькой ведьмы и ее дочери встретились перед тем, как петля натянулась на шее первой. На лицах у обеих были странные улыбки. Холодящая кровь догадка о том, что Перл что-то знает, не давала Гестер покоя, но беспокоить дочь она боялась. Все, чего она добилась от нее по дороге до дома, были немногие слова, которые практически разбили ей сердце: — Абигэйл ушла ненадолго, мама. Мы еще встретимся. Алая буква, прожигающая грудь, показалась Гестер не такой уж и тяжкой ношей. Она впервые поняла то, как же были правильны ее опасения насчет дочери, появившиеся еще, когда той было только три годика. Любящая мать и думать не смела о том, чтобы выдать ее охотникам на ведьм пуританской церкви. Ей было просто непонятно, как с этим жить. То был первый раз, когда Перл не пришла, заслышав горькие рыдания Гестер.