Моё последнее молчание

Наверное, все ужаснейшие ошибки начинаются с маленького невинного желания. Тебе хочется красивое селфи — и вот ты уже лезешь на крышу. Хочется внимания — и ты бежишь на встречу с незнакомцем из интернета. Хочется путешествий и адреналина — цепляешься за последний вагон поезда. Хочется незнакомых ощущений — и ты суешь странную таблетку в рот. Но кому охота думать о последствиях? Ведь это скучно.

      Мне стукает одиннадцать, когда тетушка в пятый раз за всю мою жизнь отвозит меня в город — к доктору. Он осматривает меня, делает флюорографию — для того, чтобы удостовериться в том, что мои припадки никак не влияют на систему легких — и рентген тех мест на которых были рубцы и шрамы, спрашивает что-то у меня и у Аннет, задает странные вопросы и записывает их в красочную записную книжку — в общем и целом мне понравилось. В конце-концов мне еще и леденец подарили. Затем, в награду за то, что я хорошо отсидела этот поход, тетушка сделала мне экскурсию по Лондону. Мы шли вместе за ручку, подальше от людей, Аннет что-то рассказывала о достопримечательностях, а я слушала, с восхищением рассматривая новые виды. Конечно, поход не прошел без длинных перчаток, множество детей оглядывалось на меня, посмеиваясь. Было неудобно, но я отлично понимала, что они — просто невоспитанные и маленькие дети.       Аннет была единственным человеком, которого мне можно было обнимать и к которому я могу прикасаться. Мы с ней совместимы — об этом мы узнали не так давно, когда второй раз сходили к моему новому врачу, (до этого я ходила к одной женщине на приемы, но ее старания не давали абсолютно никаких результатов), а раньше мы не дошли до этого, лишь из-за того, что тетушка не разрешала прикасаться к ней из-за страха, что я вновь начну задыхаться от боли. Долгое время я и по дому ходила в перчатках, но сейчас перчатки я надеваю лишь, когда мы выезжаем в город и, когда к нам приходят гости. Этот мужчина действительно многое сделал уже за два сеанса — посоветовал дорогую, но более-менее действующую мазь от волдырей и ожогов. В общем, крутой мужчина, у которого очень вкусные конфеты.       Тетушка рассказывала, что такая болезнь была у моей прапрабабушки, но совместимого с ней человека она не нашла. Как родилась моя прабабушка, Аннет не сказала, но заикнулась о чем-то «штучном». Я так и не поняла о чем она говорила. Но сейчас, прогуливаясь по солнечным — а это крайне редко для столицы — улицам Лондона, я чувствую себя самой счастливой. Ведь, что может быть лучше чем, касаться дорогого мне человека, прогуливаясь с ним по тем местам, которые ты видел лишь на картинках? Нет ничего лучше этого.       Потом мы поехали домой. Поместье Бишоп-Мэнсон находится далеко за городом, почти в пустынной деревушке элитных домов. Моя тетушка — бизнесвумен. У нее большой, процветающий бизнес по изготовлению дизайнерской мебели и много-много различных акций. Я вообще не разбираюсь в этом, но Аннет очень терпеливо относится ко мне и моему любопытству. За это я ее очень люблю. Я вообще очень люблю ее. После смерти родителей Аннет приютила меня и взяла полное опекунство надо мной. Она — мое спасение и моя самая родная душа. Я все сделаю ради нее. Как и она ради меня.       Проезжая мимо полей, что были густо засажены пшеницей и дикими цветами вроде маков и ромашек. Выглядит очень красиво. Я считаю, что виды, которые открываются с окон нашего поместья — лучшие. Для меня они — вдохновение и радость.        Черный БМВ, Аннет всегда была падка на дорогие машины, въезжает на территорию поместья и я удивленно замираю, видя на стоянке серый лексус — да, я очень хорошо разбираюсь в марках машин (на самом деле это две единственные марки которые я знаю).       — Тетушка? — я киваю головой в сторону серой машины и Аннет лишь загадочно улыбается. Кивает водителю и помогает мне выбраться из салона автомобиля. Летнее платье развивается на ветру, я оббегаю тетушку, спешу увидеть, кто же навестил нашу скромную обитель и останавливаюсь рядом со входом — страх пересиливает любопытство и не дает войти внутрь. Возможно это глупо, но у нас очень редко бывают гости. Почти никогда. Взглядом гипнотизирую резьбу на дереве несколько секунд, а затем чувствую теплую руку тети на плече:       — Ну же, Агата. Это ведь твой дом, чего ты боишься? — Аннет накрывает своей второй ладонью мою и мы вместе открываем большие массивные двери. В гостиной, что соединена со столовой, перед камином в кожаном диване сидели двое людей: мужчина, где-то с того же года, что и моя Аннет и мальчишка или, правильнее сказать, парень, старше меня.       — Аннет! Ну наконец-то вы добрались! Мы уж думали с вами что-то стряслось! — темноволосый мужчина поднимается с насиженного места и идет в сторону тети с раскрытыми для объятий руками. Я пытаюсь спрятаться за спиной тети, но натыкаюсь на холодный взгляд голубых глаз. Он смотрит изучающе, словно я зверюшка в зоопарке, а он — мой дрессировщик. Мне не нравится этот взгляд. Я гордо поднимаю голову и возвращаю ногу на место, передумав прятаться. Мой взгляд становиться более нахальным и капризным — мне не нравится этот тип. Он хмыкает и тоже поднимается со своего места, подходя к мужчине.       — Очень рад встретиться с вами, мисс Харрис, — он целует тыльную сторону ладони Аннет и широко улыбается. Очень фальшиво. Но красиво, спору нет. Тетя ведется на это и так же широко улыбается. Мужчины меняются местами и парень садится на корточки передо мной, дальше улыбаясь.       Давай еще фальшивее, ты ведь можешь.       — Здраствуй, маленькая мисс Харрис.

***

      Фредерик и Александр — так зовут двоих мужчин, что поселились в нашем доме. Фредерик Ларсен — давний, близкий друг Аннет, что приехал вместе со своим крестником в Лондон дабы легализировать свой яхтовый бизнес в Великобритании. Так как это достаточно длительный процесс мужчина решил, что хорошей идеей будет остановиться у нас. Впрочем, мне плевать, пусть только они не трогают меня.       Пока новые гости обустраивались в поместье, я отправилась в свое любимое место — на веранду в северной части особняка. Виды из нее выходили на лучшую часть сада всей территории поместья. Оттуда можно увидеть самые прекрасные закаты, лучшие цветы и статуи, что только могли встретиться во всем саду. Слухи о нашем саду расходятся по всему Лондону, вызывая у многих аристократов желание прогуляться по нему — мне тетушка рассказывала. Сюда я прихожу всегда, когда хочу остаться один на один с собой. Сегодня именно тот день, когда произошло слишком многое: и прогулка по Лондону, и поход к врачу, и гости из Швеции. Слишком много всего для такого человека, как я.       Солнце медленно сходит за горизонт, кружка теплится в моих руках, а большая футболка — самое то для этого вечера. Волосы спадают на плечи, отблескивая на солнце. Наверное, я выгляжу очень даже мило сейчас. Вот об этом и думать в мои одиннадцать. В руках книга — «Черепахи — и нет им конца» Джона Грина. «      Пропал миллиардер Рассел Пикет, и за любую помощь в его поисках объявлено солидное вознаграждение. Именно тогда Дейзи вместе с лучшей подругой Азой Холмс решают найти его во что бы то ни стало.        Но для Азы это приключение грозит стать настоящим испытанием. Ведь ей придется общаться с людьми — а наедине с собой быть куда приятнее. Думать о других — но ей сложно отделаться от собственных навязчивых мыслей. И возобновить знакомство с сыном Пикета Дэвисом — а это лишь необходимость говорить правильные слова в то время, когда сама ты думаешь совсем о другом. Сможет ли Аза бросить себе вызов, побороть свои страхи и попытаться стать лучшей версией себя? Или перемены — не всегда к лучшему?..»       Очень нравится эта история — она чем-то похожа на мою. У главной героини паническая боязнь микробов. Ее затягивает в ворох разных мыслей и ей очень тяжело вылезти из него. Она боится пойти на контакт с парнем, а когда она впервые целуется — пьет антисептик, лишь бы его бактерии со слюной не попали в ее организм. Она боится собственного "я", клянет себя за то, что не может устроить собственную жизнь. Точно так же, как и я.       — Джон Грин? То, что нужно для одиннадцатилетней девчонки. — насмешливый голос наглой-шведской-задницы раздается сзади меня. Я вздрагиваю, книга падает на пол.       — Тебе-то сколько лет? — молча поднимаю книгу с пола. Кто-то же должен быть нормальным и адекватным в этом доме.       — Мне почти пятнадцать, мелочь.       — Мелочь это то, что всегда обитает в твоем кошельке, а я — Агата.       Я поднимаюсь с насиженного места и, забрав с собой книгу, ухожу в глубь особняка. Александр хмыкает и уходит следом, абсолютно точно понимая, что это лето будет очень даже интересным.

***

      Теперь завтраки проходят очень шумно: нас стало вдвое больше. Фредерик оказался очень даже интересным собеседником, с которым мы долго обсуждали «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, «Пятнадцатилетнего капитана» Жуля Верна и «Улыбку» Рэя Бредбери. Как оказалось, любимая книга Ларсена — о Томе Сойере и его приключениях вместе со своими друзьями. Так же, мы вместе разобрали «Улыбку», он поделился своими впечатлениях, а я своими. Очень интересная и приятная личность, этот мужчина. Мне понравился.       А вот Александр не очень. Вечно угрюмый, насмешливый, со своим надменным взглядом и холодными серыми глазами. Единственный раз, когда мы смогли найти общую тему для разговора — когда я играла Лунную сонату Бетховена. Он пришел на звук моей игры, сонный, растрепанный, с самого утра. Это был первый и единственный раз, когда мы смогли спокойно сидеть в тишине, вместе.       Потом в начале июля начались сильные дожди. Я, как истинный любитель такой погоды, решила, что если я не смогу спать, если не погуляю под ледянным дождем. Такими темпами, прямо перед своим Днем Рождением я заболела. Седьмого числа я валялась среди подушек в своем светлом царстве, попивая чай, когда в мою дверь постучали. Наглая-шведская-задница с высоко поднятым подбородком входит в мою комнату, держа в руках несколько дисков:       — Либо двинься и мы смотрим эту дешевую попсу здесь, либо поднимайся и идем вниз. — я вижу легкий румянец, что охватывает его щеки и уши. На лицо само-собой вылезает улыбка, мягкая, но искренняя. Я, как гусеница двигаюсь в сторону, а он берет ноутбук, что стоит на подоконнике. Садится рядом, конечно же с дистанцией, и я даже впускаю его под одеяло. Он показывает мне все коробочки: «Привет, Джули», «Гарри Поттер и Дары Смерти 1» и «Алиса в стране чудес». Эти фильмы только-только вышли, а мы уже можем их увидеть — чудо да и только.       — Что ты выберешь? — уверена, внутри он молится всем Богам о том, чтобы я выбрала Гарри Поттера. Если он вообще умеет молиться. Ну, так уж и быть.       — Гарри Поттера.       — Слава Богу! Я думал, ты выберешь эту дерьмовую мелодраму.       — Ей, мне вообще-то очень даже нравятся мелодрамы! — Александр решает меня проигнорировать и включить уже этот фильм.       Меня одолевает простуда вместе со сном и на следующий раз я уже просыпаюсь заботливо укрытой одеялком. Ноутбук отставлен на место, а окно закрыто. На моем лице расцветает мягкая улыбка.

***

      На следующий день мы месте поехали в конюшню. Я выбрала лучшую лошадь — черного жеребца с темной гривой и мудрыми глазами. Я любила животных очень сильно — скорее всего по большей мере из-за того, что мне было позволено трогать их. Аннет выбрала свою любимицу — Жозефину, а Александр взял себе коричневую кобылу с красивыми молочным пятнами. Это был поистине захватывающий забег. Как минимум из-за того, что почти на самом финише я обогнала Нильсена и заняла лидирующую позицию. Тетушка очень мною гордилась, а Александр просто снисходительно улыбнулся и закатил глаза на мой победный танец.

***

      Через два дня мы вместе сидели в гостиной. Я играла на фортепиано, а он — читал книгу. Мы сидели в абсолютной тишине и заговорили лишь, когда я закончила симфонию. Александр спросил, даже не отрываясь от книги:       — Хочешь, я почитаю тебе, каттен?       Я удивленно замираю и уже в следующую секунду перемещаюсь к нему на диван. Его спокойный, немного хриплый голос читал мне вслух «Унесенные ветром». Я не совсем вникала в смысл слов, сосредотачиваясь лишь на звучании его голоса. На том, как он выговаривает гласные и как красиво у него выходят некоторые слова, с учетом того, что он швед. Я вновь засыпаю в не очень удобной позе. Зато под его голос.

***

      День до моего Дня Рождения. Мы с Александром сидим в моей комнате, смотрим фильм. Это уже стало приятной традицией. Я обнимаю в руках большого мишку, а Александр сидит со скрещенными на груди руками — одна из его любимых поз.       — Почему тебе нельзя выезжать за пределы особняка? — вопрос раздается настолько неожиданно в полной тишине, что я вздрагиваю.       — Что, прости?       — Почему ты не ходишь в школу? Почему ходишь в этих перчатках? Почему всегда держишь дистанцию от меня или других людей, кроме Аннет? — он смотрит на меня ровным взглядом, мы оба игнорируем звуки и голоса из фильма — Ты боишься общества? Социофоб?       — Лучше бы я была социофобом, нежели все это, Александр. — он еще что-то спрашивает, но я лишь молчу, сосредотачиваясь на фильме. Он затихает и я чувствую легкое прикосновение к своей спине через плотную ткань чего-то. Сначала я напрягаюсь, думаю, не останется ли ожогов на ней, но, не чувствуя боли, расслабляюсь. Так мы и сидим вплоть до полуночи, когда Алекс уходит в свою комнату, вновь уложив меня спать.

***

      Наутро Александр с Фредериком подарили мне собачку. Золотистого ретривера, которого мы с тетей назвали Мими! Малышка была ну просто уморительно милой! Был большой банкет, куда тетушка пригласила всех дальних родственников и некоторых своих партнеров по бизнесу. Были и Чарльз с Данте и Элли, были Стефан и Сэм Макото (мы с ним раньше дружили, но потом моя болезнь стала прогрессировать, и мы оборвали контакт) и даже Анна с Евой приехали. Ева была в красивом красном платье, которое ей безусловно шло. Я же была в белом платье и в белых перчатках. Знаете, в тот момент я очень пожалела, что обязана носить эту чертову ткань на руках. Так хотелось обнять всех своих старых друзей, потрепать Элли по волосам. Дать хорошего подзатыльника Данте. Но я не могла. Ничего из вышеперечисленного лишь из-за того, что был большой риск того, что я вновь попаду в реанимацию с ожогами и адской болью.       Все это понимали. Все смотрели на меня с жалостью и сожалением. Это бесило. Раздражало. Но я смирилась. Пусть смотрят.       Когда все уселись за стол, ближе ко мне были Александр и Ева. Они сидели друг напротив друга и мило беседовали на тему политической системы Швеции. Не знала, что Ева настолько умна в политических вопросах, но в течении сорока минут я слышала о том, что Швеция является конституционной монархией. Главой государства является король. Парламент переизбирается всеобщим голосованием каждые четыре года. А нынешним королём Швеции с 1973 года является Карл XVI Густав. Ева даже пошутила насчет того, что Александр — сбежавший принц Швеции, ведь только так может выглядеть первый наследник престола. Я думала меня вырвет. Серьезно.       Я видела, как Александр улыбался. Натянуто, широко — как в первый день его пребывания в поместье. Но, он хотя-бы улыбался (мне он дарит только ухмылки и закатывания глаз). Все бы ничего, но Ева-то велась. Крутила на пальчике локон своих темных волос и глупо стреляла в него глазками. Мне было противно. А еще противнее стало тогда, когда я поняла, что они оба игнорируют меня. Александр, на данный момент, мой единственный друг, проигнорировал меня! Я подумала, что они действительно очень увлечены своим разговором и просто не услышали меня.       После обеда мы отправились в гостиную смотреть какой-то очень захватывающий фильм. Сэмми присел справа от меня, а слева села Элли. Они оба улыбнулись мне и я лишь тихо озвучила, что очень скучала по ним. Оба услышали и поняли. Мне стало капельку легче. Этими словами я как будто обняла их, а они меня — в ответ.       Александр сел подальше вместе с Евой. Они перешептывались о чем-то, тихо хихикая. Мне было обидно. Просто обидно. Я понимала, что Александру куда более приятно общаться с девочкой, к которой можно прикасаться. Которая более-менее одного с ним возраста и которая не держит в себе вселенские тайны. И это нормально. Но до чертиков обидно.       Дальше пошли игры: настольные, в догонялки, прятки и всякое такое. Конечно же старшим ребятам было с нами скучно. И конечно же Ева с Александром отошли черт знает куда. Я решила, что это не мое дело и мне совершенно не интересно, что они делают в комнате Алекса. Но внутри что-то больно закололо, когда я увидела их отдаляющиеся спины. Может, аллергия прогрессирует и доктор был прав, когда думал, что мои приступы могут как-то влиять на систему легких? Нет. Не может быть. Значит дело явно не в легких. Итак, я знаю, что рядом с ними сердце. Не может же у меня болеть сердце в двенадцать лет! Не может. Значит, мне просто показалось. Да, показалось.

***

      Не показалось. Ева вместе с Анной осталась гостить у нас еще целую неделю. И все это время меня не существовало для них. Александр забыл о наших вечерах кино и о том, что мы провожаем закаты вместе на веранде. Он больше не приходит, когда я играю на фортепиано и не пугает меня, выскакивая из-за стены или двери. Он вообще больше не обращает на меня внимание. Мне очень грустно, но я стараюсь не подавать виду.       Аннет проводит много времени в компании Фредерика и Анны, почти забывая обо мне. Мы больше не готовим варенье вместе и не прогуливаемся утром по саду. Мы больше не делаем ничего вместе, ведь она занята. Всеми кроме меня.       Я ужасаюсь от собственных мыслей, когда понимаю, что хочу, чтобы кто-то дотронулся до меня. Мне кажется, что мысль попасть в реанимацию — лучший выход. Ведь так они заметят меня. Александр скажет, что я очень глупая каттен и, что за мной нужен очень сильный присмотр. А Аннет скажет, что ей очень жаль, что она забыла обо мне. Как на мое День Рождение. Тогда ведь все вспомнили. И я прошу Вибеке — девушку, которую Аннет взяла на работу совсем недавно — помочь мне собрать абрикосы в саду. Она берет стремянку и я взбираюсь по ней, ссылаясь на то, что хочу сама все собрать и сварить вкусное варенье для всех. Специально срываюсь, падая с приличной высоты. Слышу вскрик девушки и попадаю в ее руки. Все как и планировалось — она словила меня, а я специально надела более открытую одежду.       Боль вновь охватывает меня, забирая в свои объятия. Это забытое чувство, что не посещало меня долгое время. Вибеке вскрикивает — точно так же, как и Марта тогда — и аккуратно опускает меня на траву. Она не знает, что ей делать, в панике оглядывается и думает. А я уже начинаю задыхаться. Кожа покрывается волдырями и ожогами. Может, так они вспомнят?

***

      Вновь белые стены, писк аппаратов и бинты. Я вся в бинтах. И лицо, и тело, и руки. Рядом сидит тетушка, недалеко от нее Фредерик, чья рука спокойно покоится на ее плече. Тетушка плачет. Около окна стоит Александр. Евы нигде не видно. Становится очень радостно — они вспомнили обо мне! Пусть так, но я вновь смогу почувствовать себя нужной.