***
Блондин, брюнет, меж ними — сдавленный на неудобной деревянной скамье — хрупкий нескладный юноша. Рука Каркарова, излучая тепло, покоится на бедре вчерашнего школьника, пока тот без опасения хватает кружку сливочного пива, оказавшегося рядом с подачи Малфоя. Сколько их было, Северус уже не помнит, но охотно выпивает ещё. Глоток-другой, стекло соприкасается с деревом, и по телу молодого человека распространяется волнующая дрожь. Как странно, губы Люциуса, пропитанные остаточным привкусом алкоголя, так идеально подходят его губам. — Сев, Игорь и я, — невинная заминка или выжидание реакции, — у нас есть небольшой опыт, думаю, это может показаться интересным, — блондин снова потянулся вперёд. Ещё один поцелуй, прежде чем продолжить говорить. — Тёмные желания, порочные фантазии. Раздели с нами силу, и мы разделим с тобой нашу постель. Пока бархатный голос нашёптывал сладкие речи, ладонь Игоря скользнула выше, изучая натянувшуюся ткань брюк, ставших до неприличия тесными.***
Да будут они оба прокляты. Если бы Люциус не был таким дерзким в тот раз, не проявил власть, чтобы соблазнить меня — учитывая также алкоголь, силу, влияние и секс — может, всего этого дерьма удалось бы избежать. Может, моя жизнь была бы значительно лучше. Но нет, я сам поддался на их «уговоры». Был достаточно наивен, чтобы захотеть этого. По-юношески доверчивым, чтобы слепо следовать за ними, позволить искушению взять верх. Так что, Снейп, впору заавадить самого себя. Ты слишком поздно осознал, что спокойствие души, невинность и совесть будут принесены в жертву той силе, которую обещали эти двое. В любом случае, для исполнения своих тёмных желаний они всегда могли найти кого-то ещё. Погружённый в мысли, мужчина подхватил бокал со сливочным пивом, наклонил сосуд в одну сторону, в другую и, вдоволь налюбовавшись переливами алкоголя по стеклу, сделал несколько глотков. Когда бокал оказался на деревянной поверхности, воспоминания той ночи заиграли новыми красками, поглощая разум уставившегося на пиво зельевара.***
— Нам нужно идти, сначала почести, затем удовольствие, — поставил перед фактом Люциус обоих спутников. Северус волочился за ним из паба, с трудом перебирая ногами. Его состояние как-то резко ухудшилось после смены положения тела, хотя алкоголь, выпитый в равной дозировке, не оказал на соблазнителей никакого влияния. Но всё же благодаря руке Каркарова — как-то собственнически удерживающей его талию — у Снейпа куда лучше получалось контролировать тело. Привычная духота августовской ночи не добавила молодому человеку ясности ума, а только усугубила ситуацию. Именно поэтому, когда Малфой отдал команду аппарировать следом за ним, Северус предпочёл сделать всего шаг от «точки опоры». Мгновение, и Люциус исчез в воронке аппарации, оставив любовнику главную проблему вечера. Снейп должен был последовать примеру старшего товарища, однако, чтобы доставить своё тело в целости до конечной точки, необходимо было сконцентрироваться. Очистить разум, представить место, попытаться не упасть. Каркаров наблюдал за его безуспешными попытками достаточно долго, прежде чем крепко обхватить юношу обеими руками и прижать к телу. — Хватит, просто поцелуй меня. Не думая и секунды, мальчишка последовал требованию, накрывая губы оппонента своими, позволяя его языку взять верх, подчинить волю и желание. Поцелуй — как форма отвлечения внимания — сработал идеально. Пожиратель с лёгкостью воспроизвёл в мыслях картину леса, и когда переплетение губ было разорвано, Северус обнаружил, что стоит среди деревьев, цепляясь за мантию старшего волшебника. Рассудок возвращался с трудом, а вместе с ним ярче звучал смех Малфоя, стоявшего в нескольких метрах поодаль. — Так-так-так, Северус, твои способности к аппарации исчерпали себя, или это очередное проявление слабости? — блондин вертел в руках фамильную трость, с упоением разглядывая змеиную голову. — Позволь угадать, ты решил воспользоваться благосклонностью Игоря в надежде, что он сможет перенести сюда вас обоих, если полностью сосредоточится на твоём теле? — мужчина сделал несколько шагов вперёд, пересекая расстояние между собой и оппонентами. — К чему этот фарс? Достаточно было сказать, что ты хочешь поцеловать его, не думаю, что наш друг смог бы отказать. — Прекрати глумиться, — слова Малфоя действуют не хуже отрезвляющего, и чёрные глаза мгновенно вспыхивают яростью, — лучше расскажи, почему мы здесь. — Не будь такой вспыльчивой, красавица, — пальцы Люциуса скользят по спутавшимся волосам юноши. — Помнишь моё обещание? Этой ночью ты получишь возможность исполнить свои самые дикие фантазии, — краткий поцелуй в губы. — Может, я был не прав? Игорь сам воспользовался твоей милостью, ведь кто не хочет целовать тебя, дорогая? — ещё один поцелуй, быстро, властно, сухо. — Подожди ещё немного и сможешь получить свой подарок. По правде, слова не дали никакого результата. Северус лично приказал себе успокоиться, усыпил бдительность и вечное недоверие, он зашёл достаточно далеко. Теперь благодаря Игорю и его безучастности на талии юноши разместилась рука Малфоя. Без лишних слов Люциус повёл спутника по тропе в самую чащу, где спустя несколько сотен метров оказалась укрытая чарами поляна. В тусклом свете луны Северусу удалось различить несколько тёмных фигур, образовавших живой полукруг. Мерлин, если бы не ладонь слизеринца, покоившаяся на его спине в успокаивающем жесте, Снейп бы пришёл в ужас от понимания происходящего. Маг, стоявший до этого в самом центре, а теперь приближающийся к ним, — Лорд Волдеморт собственной персоной. — Люциус, мой скользкий друг, ты решил пополнить наши ряды свежей кровью? Мальчишка и есть непревзойдённый зельевар, которого ты мне обещал? Секунды не прошло, как Люциус упал на колени перед хозяином, поцеловал край мантии и принялся говорить. Каркаров же, не обращая внимания на бывшего школьника, следовал примеру возлюбленного, демонстрируя подчинение. — Да, мой Лорд, — в голосе страх и восхищение, — позвольте представить Вам Северуса Снейпа. Он считается мастером по зельям уже около недели, более того, знает всё о тёмной магии и прекрасно ею владеет, — с тем же энтузиазмом слизеринец может пополнять родовую казну, вверяя перекупщикам пустяковую реликвию за сотни галлеонов. — Я уверен в его дружбе, лояльности и знаниях. Мой Лорд, он будет Вашим верным слугой. — Люциус, ты сдержал обещание и привёл талант, которому доверяешь, — его речь слишком взвешена, а голос достаточно холоден, чтобы предугадать намерения. — Но можем ли мы ему доверять? Достаточно ли он силён, чтобы принять метку? — Волдеморт показательно лишил внимания Малфоя, акцентируя его на Северусе. — Давайте же узнаем, — хищный блеск глаз, волшебная палочка направлена в грудь мальчишки, и, прежде чем звучат слова заклинания, на кончике древесины загорается красный огонёк. — Круцио! Резкая, всепоглощающая боль. Она не поддавалась описанию из древних фолиантов, не имела связи с реальным набором эпитетов. Под влиянием заклятия Северус даже не почувствовал, как рухнул на сырую землю, как чёрные омуты глаз вспыхнули яркими красками. При взгляде на юношу, бьющегося в агонии чувств, казалось, что каждый мускул его тела готов взорваться, но ни Волдеморт, ни Малфой, ни кто-либо ещё не придавали значения чужим крикам. Пожиратели стояли в метре от тела, обсуждая очередную идею своего безумного Хозяина так, словно планирование мирового господства под оглушающие крики испытуемого было своего рода нормой. Кто знает, сколько времени прошло от начала действия проклятия до момента, когда большинство Пожирателей аппарировали по неотложным «маглоубийственным» делам, но Волдеморт всё-таки снял непростительное. — Он жив, — сухо констатировал факт Тёмный Лорд. — Люциус, ты ещё раз убедил меня в своём умении находить сильных последователей, — сам голос казался сродни потустороннему, он завораживал, манил к себе, как опасное растение. — Ты получишь соответствующее вознаграждение, если наш друг согласится принять метку. Ещё один взмах волшебной палочки, на сей раз, чтобы помочь юноше твёрдо встать на ноги. — Северус, друг мой. Немногим удаётся выжить, даже больше, сохранить здравый рассудок после Круцио. Ты силён, горд и достаточно талантлив, чтобы быть полезным всем нам. Досадно, что молодые люди, подобные тебе, растрачивают себя по мелочам, не так ли? — в это напускное человеколюбие верилось с трудом, но Снейп гордо расправил плечи, стоя перед магом, которого боялся сам Дамблдор. — Как и прежде, у тебя есть выбор. Присоединившись к Пожирателям Смерти, ты будешь сполна вознаграждён за свои умения. Я могу предложить больше, чем ты осмелишься пожелать. Дам гарантии, полную свободу, всё, что потребуется для зельеварения, любой необходимый ингредиент. Изучение и практическое применение тёмной магии на маглах, готовых практиковать её в любое время, — он вертит тисовую палочку меж тонких пальцев, не отрывая взгляда от молчаливого собеседника. — Второй вариант, который могу предложить, — отказаться, но в таком случае это будет означать твою мгновенную смерть. Мы ждём твоего решения. После такой ободряющей речи в голове Северуса мелькали разного рода мысли. Та власть, к которой он всегда стремился, сейчас была в пределах досягаемости, и какая разница, кто её предложил? На каждом углу, по всей магической Британии, люди шептались о том, что Пожиратели были чуть ли не сквибами, вынужденными повиноваться каждому слову Волдеморта, но он ни разу не слышал, что Повелитель даёт им так много власти, позволяет развивать способности, реализовать тайные желания. Воистину, для борьбы с нынешним режимом ему необходима армия, а не парочка дохлых мантикор, так что юноше хватило мгновения, чтобы принять решение и, подобно своим друзьям, упасть на колени. — Мой Лорд, я принимаю столь щедрое предложение.***
Точно под гипнозом, мужчина отодвинул в сторону пивной бокал, по стенкам которого спускались комки пены, и хотя вкус хмельного напитка был достаточно приятным, зельевара всё же начинало мутить. Мысли? Выпивка? Контингент? Северус окинул удовлетворённым взглядом паб и его завсегдатаев — королей антипохмельного — чётко отмечая, что на него никто не обращает внимания. Холодный и претенциозный к своим ученикам, профессор в Хогсмиде был известен тем, что ни под каким предлогом не связывался с жителями деревни. Северуса можно было встретить на улицах, скорее, в порядке исключения, да и то, по срочному поручению директора. Что касается «Трёх мётел» — в отличие от других преподавателей — Снейп появлялся здесь один или два раза за весь учебный год. Никто и не надеялся заинтересовать мага светским разговором, пригласить в компанию или угостить выпивкой. Прежде местные совершали попытки разболтать нелюдимого зельевара, однако, под впечатлением от уничтожающего взгляда и презрительного фырканья, решили не соваться. Что там говорить, если сама хозяйка заведения неохотно подходила к мужчине по мере необходимости, как сейчас, чтобы заменить опустевший пивной бокал на новый. В знак благодарности Северус коротко кивнул, снова погружаясь в воспоминания.***
Стоило молодым людям переступить порог Малфой-Мэнора, как рука Северуса нашла пристанище в глубокой ёмкости с холодной водой. Ощущения были не из приятных: исходящий от змеи жар распространялся по всему предплечью, обдавая его каким-то потусторонним огнём. Боль разрывалась яркими вспышками где-то под кожей, позволяя мучительной агонии показного Круцио сравниться с укусом комара. — Иди сюда, моя красавица, — гостеприимный хозяин в который раз совершил попытку привлечь внимание юноши. — Глупо проводить остаток ночи, держа руку в воде, тем более, когда ей можно найти другое применение, — тёплое дыхание Люциуса пробирается сквозь волосы и щекочет шею. — Жжение будет продолжаться несколько дней, пока нервная система не привыкнет держать связь с нашим Лордом и его союзниками, а пока мы с Игорем можем помочь тебе отвлечься, — царственным движением Малфой извлекает руку Снейпа из воды и, прежде чем поцеловать её, останавливается. Рассмотреть, запечатлеть в памяти картину, как по выжженному знаку опускаются несколько капель. — Я ждал этого несколько дней, но явь лучше всяких фантазий. Северус, метка ещё больше подчёркивает твою красоту, — губы касаются чёрных линий, — совершенство. Удерживая запястье своего мальчика, блондин направляется к «хозяйской» спальне. Какая ирония, первая дверь, открывшаяся перед носом Снейпа в качестве Пожирателя, ведёт к главному ложу Малфой-Мэнора, старинного особняка, унаследованного Люциусом два года назад. Тишину мягко прерывает звон стекла. Игорь — восседавший на краю постели ещё до появления соратников — разливает по бокалам алую жидкость. Церемония, во время которой Лорд оставил на коже Снейпа метку, заняла всего час, и Малфой счёл за необходимость устроить приватную вечеринку только для них троих. С подачи Люциуса юноша разместился на постели меж двух огней. Один тянулся сам, другой манил к себе, а главенствующее подсознание руководило ситуацией. Сквозь эту пелену доносился выдержанный вкус многолетней игры ягод, тёплые пальцы хозяина дома, забравшие пустой сосуд, приглушённый удар бокала о поверхность. Снейп чувствовал, как начинала стихать боль, на смену которой явилось предвкушение, сопровождавшее его до встречи с Волдемортом. Следующее, что понял Северус, — Каркаров опрокинул его на подушки. Боль окончательно забылась, правда, лишь на время.***
Зельевар осушил уже вторую кружку сливочного пива, отодвигая её к другому краю стола с презрительным фырканьем. — Как можно быть настолько глупым? Только идиот поверит в то, что эти два монстра отнесутся к кому-то с надлежащим беспокойством и нежностью. Как можно было забыть репутацию Люциуса? Мерлин и Моргана, она была создана им же ещё в школьные годы. Момент внутреннего диалога в который раз был прерван хозяйкой заведения. Очередной стакан с пышной пеной. Дежурный глоток приторного напитка. Этого было вполне достаточно для возвращения туда, почти на двадцать лет назад.***
Лёжа посреди кровати, юноша не без удовольствия наблюдал за прелюдией давних любовников. Ведомый инстинктами, Северус даже не понял, когда его партнёры оказались настолько близко, что он мог ощущать тепло, исходящее от разгорячённых тел. Одежда всех троих давно лежала комом у подножья постели, где-то рядом с совестью и естественным чувством стыда. Прикованный взглядом к страстному поцелую, юноша вжался глубоко в одеяла, не осмеливаясь издать и звука. Мгновение, и губы над ним прервали игру, но только для того, чтобы разделить удовольствие с виновником торжества. Требовательные руки Игоря, обманчиво-ласковые поцелуи Люциуса, всё это давало понять — они не нуждаются ни в каких словах. Размещение между этими двумя отдавало приятной тянущей болью в области паха, тогда как жжение в предплечье едва ощущалось. Может, в этом и была заслуга лорда Малфоя, особо уделявшего внимание тёмномагическому рисунку, обозначающему его, Северуса, принадлежность к закрытому клубу почитателей чистокровных. К тому же сам Люциус без толики стеснения жался к боку юноши, ёмко обозначая степень своего возбуждения, но очередное соприкосновение рук помешало полукровке достичь желанной цели. — Красавица, — горячее дыхание блондина щекочет ухо и шею, пальцы сплетаются в замок, а длинные пряди ласкают обнажённую грудь, — под тёмной меткой мы будем едины навеки. Чувство предвкушения распаляет ладонь Игоря, скользящую вверх по бедру юноши так же, как ранее в пабе. Не искушённому милостью телу эта игра кажется весомым аргументом для утраты контроля, хотя пытка только началась. Рука мужчины обхватывает эрегированный член, срывая первый стон с губ юноши, заставляя изогнуться худое тело. Первые искры удовольствия стихли так же внезапно, как и появились, уступая место тягучему наслаждению. Наблюдавший за происходящим Малфой, оценив по достоинству замысел давнего любовника, коснулся истекающей смазкой головки. Его влажные пальцы касались тех зон, которые не обхватывала рука Игоря, устанавливая медленный темп ласкающих движений. В который раз лорд накрыл губы Северуса своими, проникая меж ними языком, действуя глубоко и властно, пуская по телу юноши очередной разряд тока. Мириады звёзд, искры магии на кончиках пальцев — эти и другие книжные банальности меркнут перед реальностью. Снейп даже не заметил, когда один из партнёров успел прервать поцелуй, но оба тщетно пытались восстановить дыхание. — Игорь, — усмешка на губах Люциуса становится последним, что видит Северус, прежде чем светлые пряди накрывают его лицо, — я разделяю твоё желание, но перестань вести себя как подросток, — на этих словах лорд по-хозяйски перенёс руку Каркарова на собственный живот. — Мы же не хотим, чтобы всё закончилось так быстро, к тому же здесь есть я. — Прости, — не сказать, что в этом тоне было сожаление, но Игорь повёл рукой вниз по животу Люциуса, припадая губами к шее юноши, оставляя отметины в месте, где под кожей пульсировала вена. Теперь комнату заполняли стоны двоих магов, а в звуках, отражённых от стен, смешивались боль и удовольствие. Как бы то ни было, всё это слишком хорошо для правды, и, ведомый инстинктом, Северус цепляется за плечи Игоря, вызывая у последнего судорожное рычание. Коротко остриженные ногти проникают под кожу и резко спадают вниз, оставляя кровавые царапины. — Так-так-так, малышка любит кровопускание, — сейчас улыбка Малфоя больше походит на оскал, не предвещая ничего хорошего, — мне нравится, мне это очень нравится, — куда-то разом исчезли полупрозрачные нити магической связи, казавшиеся Снейпу такими реальными ещё секунду назад. Губы Люциуса, так стремительно опустившиеся к телу молодого человека, обхватили горошину соска, болезненно зажимая чувствительное место. Не в полной мере осознавая действительность, Северус попытался отстраниться от лорда, тем самым наталкиваясь на тело Каркарова. Вопреки ожиданиям, Игорь не только не сдвинулся, но и прижался ближе, загоняя парня в своего рода ловушку. А дальше — отнюдь не мягкий толчок с целью познакомить мальчишку с новым положением, по крайней мере, грудную клетку оставили в покое. Туман перед глазами казался благословением небес, особенно когда алкоголь полностью отключил мыслительные процессы. Боль меж ягодиц преобразовалась в удовольствие на грани потери сознания, отдавая дань мазохизму. Пусть даже нож в руке Люциуса безжалостно рассекал кожу, а алые ручейки окрашивали простыни — наслаждение не прерывалось, скорее, усиливалось.***
Очередная попытка сокрытия эмоций осталась безуспешна. Да, смех зельевара теперь больше походил на фырканье, но исказившие лицо чувства говорили сами за себя. Наивный ублюдок. — Ты никогда не признаешь, но всё же хотел этого. Их обоих. Самым жестоким образом. До кровавых пикси перед глазами. Брось, они поступили бы так же, услышав, что тебе это не нравится. Тогда глупо было отрицать очевидное, как и пытаться обелить репутацию Пожирателя Смерти. Спустя столько лет Люциус оставался одним из первых, кто добровольно вызывался пытать маглов. Насилие было его любимой забавой, не считая прочих, более волнующих. Игорь всегда был слаб. Слаб и труслив. Такими легко манипулировать в своих интересах, подчинять волю, заставлять «играть по правилам». Что там Люциус, если даже мне удавалось управлять им? Но, вопреки всем стараниям, Каркаров никогда не доверял мне так, как Малфою. Даже когда я хотел спасти его от мести Пожирателей за предательство. Чёрт, я сам едва не погряз в этом болоте, а теперь… — Люциус знал Игоря слишком хорошо, изучал, как открытую книгу, и просчитывал ходы наперёд. Его было легко найти, ещё легче — пытать, чтобы выведать необходимую информацию. Слишком легко для палача, делившего с ним постель. По правде говоря, задержись я вчера с визитом в Малфой-Мэнор, и был бы разоблачён, как самый ярый поклонник лимонных долек и побитых жизнью книззлов. Наказание за его убийство последовало незамедлительно. Ещё бы, Лорд был в ярости, что такого ценного информатора — не успевшего и слова сказать своему бывшему хозяину — заавадила его любимая лабораторная мышь. Некогда прекрасная речь была искажена множеством шипящих, но нарекания на вспыльчивость, милость и прочие человеческие эмоции были понятны даже Хвосту. — Лорд мог держать Игоря в плену неделями. И плевать, когда бы он признался, что ты служишь Дамблдору, Малфой с удовольствием пытал бы вас обоих. Именно поэтому я должен был использовать непростительное. Расколоть душу. Ради или вопреки? Нет, то, что я сделал, никак нельзя отнести к милосердию. Это была чистой воды самозащита. День-два, и он бы выдал псам всё, что знал. Конечно, я не мог допустить и мысли разделить эту участь. Люциус терпеть не может маглов, но ещё больше — предателей, к слову, последних он мучает с особым удовольствием и самоотдачей. Фантазия щедро показывала Снейпу картины израненного тела давнего любовника, пока голос, надломленный от криков, раздавался в ушах. И ничего удивительного в том, что Розмерта получила заказ на ещё один стакан огневиски. Этот вечер можно было спасти только градусом. Северус не мог представить, а скорее, даже не хотел представлять то, на что пошёл бы Люциус, узнай он о двойном предательстве. До сих пор зельевар был единственным Пожирателем, кому удалось оказаться так близко к директору Хогвартса. Тем, чьё существование придавало Волдеморту некую уверенность в победе. Как он может предать? Личный опыт мужчины не сулил ничего хорошего. В голове Снейпа было живо воспоминание методов пыток, что так отмечал для себя Люциус. То, на что он был способен в порыве страсти, и как это выходило наружу. Психологическая потребность. Больная зависимость. Ему было необходимо чувствовать кожей принадлежность к роду. Он — Малфой. Он был рождён для крови, ненависти и презрения.***
Когда Северус открыл глаза, пытаясь объединить тело и душу, за стенами Малфой-Мэнора уже близился полдень. Влияние ли «тумана», алкоголя или остаточного Круцио — но настолько плохо юноша себя ещё не чувствовал. Он не мог разобрать: то ли это жжение, причиняемое меткой, поутихло, то ли раны, нанесённые Малфоем, болели сильнее осваивавшейся под кожей магии. Прошло достаточно времени, прежде чем юноша нашёл в себе силы оглядеться. Спальня главы рода купалась в лучах солнца, игриво проникавших сквозь неплотно задёрнутые шторы. Кажется, здесь уже побывали домовики, ибо во всей комнате не осталось никаких следов его партнёров. Единственное, что напоминало о вчерашнем, — сухие багровые пятна на белоснежной простыни. Выдох, за ним попытка аккуратно содрать ткань, намертво приставшую к коже, и, судя по новой волне боли, выйти из ситуации так легко не получится. Раны, лишённые определённой защиты, сочились кровью при каждом движении, хвала Мерлину, на чёрной мантии её было не разглядеть. Ослабевший, с ярко выраженными следами похмелья на бледной коже, превозмогая борьбу собственного тела с влиянием метки Волдеморта, юноша покинул Малфой-Мэнор. В его состоянии было проще игнорировать тихий голос, упрямо нашёптывающий, что о решениях, принятых этой ночью, ещё придётся пожалеть.***
Со временем мужчина перестал акцентировать внимание на том, как часто повторялись события первой ночи в Малфой-Мэноре. Резкая боль в предплечье, аппарация по первому зову, бесконечные планы о захвате мира магов, нападения, убийства, частные вечера, замаскированные под страстный секс, и одинокие пробуждения в постели, где бельё, пропитавшись его собственной кровью, не раз спасало жизнь. Всё это длилось до тех пор, пока у одного из лучших менталистов не перестало получаться игнорировать чёртов внутренний голос. Наверное, именно благодаря ему решение положить конец всему далось легче, чем Северус мог бы представить. Он не должен позволять Люциусу манипулировать собой. Нужно бросить пить, оставить Лорда и его верных псов, даже если ради этого придётся забыть гордость, обратившись к единственному человеку, который может помочь. В тот самый день Снейп разыскал Альбуса Дамблдора.***
Очередная порция огневиски разлилась по телу зельевара вместе с тем самым чувством, что ясно давало понять — пора возвращаться. Оставить в покое прошлое и злосчастные «Три метлы». Хогвартс. Подземелье. Комнаты. Место, где он может побыть в одиночестве. Пускай не навсегда. По крайней мере, до следующего задания в качестве шпиона Дамблдора, одного из Пожирателей Смерти или игрушки Люциуса Малфоя.