Петля

Джен
PG-13
Завершён
29
автор
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
29 Нравится 1 Отзывы 12 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Пока есть жизнь – есть надежда. Достоевская не помнит, кто именно ей об этом говорил. Впрочем, даже если не ей, то какая разница? Самое главное, что она помнит фразу. Та висит перед глазами, мигает алым окошком подобно предупреждению об ошибке на мониторе. Она следует этому сообщению как заповеди. Через десятки или сотни вариаций событий, неважно, он это или она в очередном слепке вселенной. Каждый раз события отличаются в деталях. Каждый раз тень за спиной что-то шепчет. Каждый раз тонкие нити обвивают запястья, удерживая на месте. Шёпот десятками тысяч голосов в уши, звенящим смехом. Воля, толкающая вперёд, не позволяет остановиться. Снова и снова. Достоевской, пожалуй, немного смешно. Кажется, когда-то давно, в первый раз, у того, кто носил такое же имя, почти получилось достичь цели. Если эти две вещи объединить, мир уже никогда не сможет стать прежним. Но ради чего? В бесконечном круге повторений результат один. То, чего она желала, никогда не будет ей принадлежать. Он так чего-то желал. Где они изначальные… а были ли? И даже ответ на этот вопрос вряд ли что-либо изменит. Я напишу только твоё имя… В не её воспоминаниях тонкие покрытые белыми шрамами от ножа пальцы крепче сжимают чужое запястье, зажимая крепче, хотя почти нет никакого толка. Они не успевают. То, что они есть, входит в резонанс. Даже если Дазай будет его отрицать, есть время. Совсем немного. Ещё буквально пару секунд. Совсем немного продержаться. И именно в тот самый момент, когда тьма разъедает свет, впитывая его в себя, а два эфемерных силуэта практически сливаются, им мешают. Во время синхронизации возникает ошибка. Воля вплетается в Книгу, но не до конца. Реальность вокруг идёт трещинами и крошится, а после восстанавливается, криво, рваными кусками. Можно было бы успеть что-то сделать. Я сожалею… мне стоило отпустить тебя тогда… Достоевский хочет дать шанс, потому он пользуется Правом Желания, когда их прерывают второй раз. Строчка остаётся недописанной, и невидимые нити оплетают их обоих. Он только и успевает, коснуться губами виска и что-то прошептать. Что-то важное. Она забыла. В том варианте они сразу же умирают. Но это оказывается началом. Незавершённый цикл не отпускает их обоих, затягивая в паутину всех, кто находится рядом с ними. И первым делом получают те, кто прервали их. Предсмертная ненависть Достоевского так сильна, что она преследует их даже в следующих вариантах реальности, мешая, путая, медленно уничтожая. Словно что-то всегда рядом. Всегда наблюдает. В следующей вариации он всё ещё пытается что-то исправить, когда вспоминает незадолго до начала событий прошлую. Но воля звенит и поёт. Из-за неверно сформулированного приказа он даже рассказать родившейся здесь девушкой Дазай, ничего не успевает. Достоевский даже не уверен, что она помнит исходные события. Книга пострадала сильнее Воли. Ещё в двух вариациях он не успевает. Дазай убивает себя даже до того, как оба раза родившаяся девушкой Достоевская добирается до Японии. То, что происходит дальше, сложно назвать жизнью. Оба раза реальность переписывается долго, и для неё агония долгая и очень болезненная. Те люди тоже страдают, но это служит слабым утешением. По правде сказать, она об этом не думает. А в следующей жизни Достоевский вспоминает слишком поздно. Когда ничего уже нельзя исправить. Потому что суть происходящего всплывает в голове в тот момент, когда человек, который должен быть ему дорог уже мёртв. Возле его ног. В шестой побеждает Дазай. Однако вроде как Достоевскому удаётся что-то ей прошептать перед смертью. Он даже не хочет знать, мучалась ли девушка перед смертью здесь, так же как и он(а) в предыдущих. Возможно, потому что это может поколебать его/её решимость. Впрочем, Книга здесь ведущая, так что он не может сказать с точностью. На двадцать первой вариации Достоевская устаёт считать и начинается пытаться это предотвратить, отдавая всё, что может, лишь бы затянуть финал или найти вариант, который бы позволил ей разорвать эту петлю. Сколько раз приходится умереть можно даже не считать. Неудачных попыток всё больше. Достоевский смутно помнит даже первый вариант. Их двое – они спина к стене, незримо, неспособны видеть друг друга. Вместе они помнят тот раз. Те слова, которые дали им надежду. «Есть способ, когда… ты сможешь что-то изменить, но за это всегда понадобится заплатить…» Он даже не сомневается. Он пытается найти этого человека, но и здесь терпит неудачу. Их границы определяют писанные и переписанные страницы, которые раз за разом очищает Воля. Но добраться или вспомнить вовремя у него/неё никогда не получалось. Даже если они успевали урвать драгоценные моменты друг с другом, всегда случалось одно но, и всегда что-то мешало. Однако гораздо чаще не удавалось и коснуться. Хотя бы ненадолго дотянуться, чтобы стало легче. И конец не менялся – чья-то смерть. Никто не добирался до Книги. Воля надёжно оберегала её от чужеродного вмешательства или, по крайней мере, не позволяла никому довести дело до конца. Каждый раз мне немного не хватает… Одна из попыток хотя бы на долю успешна. Возможно, они обе чем-то заплатили. Дазай принадлежит не ей, но тот человек надёжный. И может о ней позаботиться. Потому на сей раз Достоевская не приближается, а ищет способ разорвать круг. Но неумолимые их желания. Их первоначальных. Хранимые в душе бережно. А возможно всё это иллюзия. Так или иначе, их снова сталкивает вместе. Тогда Достоевская сама делает шаг с крыши, чтобы не убить человека, который так дорог Дазай, собственными руками. И реальность осыпается осколками за спиной. Достоевский ненавидит собственное желание, которое связало их души так крепко, что не расплести и не развязать. Желание, которое не позволяет ей уйти. Он бы убил себя ещё тысячи раз, если бы это могло помочь хоть на немного. Пока есть жизнь – есть надежда. Кровью на страницах. Проклятым алым размазывая по бумаге. Проклятье. Достоевская задыхается, катаясь по полу и бьётся в агонии. Кажется, на это раз Дазай повесилась. Или повесился. Она не уверена, кто это на этот раз, и кто остался вообще. Возможно, Воля иссякнет. Или они с Книгой будут питать друг друга вечность, пока не останется ничего. И снова сначала. Она ищет тех людей, выслеживает их. Когда вспоминает, она ищет снова и снова. Вымещает свою ненависть, своё бессилие. На них, на окружающем мире. Кажется, она постепенно сходит с ума, хотя она никогда и не была нормальной. Но сейчас ей, кажется, терять совсем нечего. Она так отчаянно хочет разорвать петлю бесконечных повторений, что готова на что угодно. Но Книга и Воля снова резонируют и отталкивают их друг от друга. Что-то происходит, но когда через сколько-то вариантов она вспоминает, то не может даже уловить, что конкретно. Память сбоит, способность начинает отказывать. Кажется, кого-то стёрло из реальности, но она не может точно даже сказать чётко. Её послезнание начинает отказывать. Себя-его она тоже больше не видит. Словно его больше нет. Возможно так правильно. Достоевская не может, не желает оставлять Дазай одну. А ещё больше не хочет проверять, что сделает Воля, оставшись совсем без связи с вместилищем. Раз уж это начала она когда-то, ей и найти способ закончить. Даже если его и не существует. Но бросить Дазай одну она не имеет права. Не после того, что с ней сделала. Поэтому в следующем варианте Достоевская ищет возможность уничтожить способности. Она знает, что петлю, в которую она их загнала обоих, невозможно разомкнуть снаружи. Вероятно, поэтому она не может найти тех людей, которые могли бы ей помочь. Их здесь не существует. Она ощущает, как с каждой новой попыткой её время истекает. Сколько там его было, сколько его не было. Поэтому она разрушает очерёдность событий с каждым разом всё сильнее, нащупывает уязвимые точки на стыках и бьёт в них. От неё не так много осталось, и с каждым разом рассыпается всё больше. Я смогу тебя вытащить… даже если это будет последним, что я сделаю. Достоевская на сей раз добирается до Книги. Через того человека, который всё начал, потому что, по иронии, его та пропускает. Приходится долго выжидать и наблюдать. Это не первая попытка и, наверное, даже не десятая, но она справляется с собой и выжидает. На этот раз ей удаётся обманывать его достаточно долго, чтобы подойти на расстояние прямого удара. И писать его рукой. Пока мы живы, есть на… Иронично, но она столько раз разрушала жизнь человека, который единственный во всём мире ей дорог, но даже так ей не хочется делать ей больно. Не то, чтобы что-то зависело. Не то, чтобы она хотела, чтобы Дазай её запомнила чем-то светлым. Не им обеим мечтать об этом. Достоевская поглаживает корешок нежно, пока Воля кружится рядом облаком, а Дазай лежит рядом, немигающим взгляд устремив в него. Забавно, но девушка снова забыла. Достоевская даже не помнит, зачем сейчас это делает, да и что она делает вообще? Для чего-то очень важного, но что может быть важного ей? Внутри что-то трещит и ломается. Моё желание – это… Окровавленные губы шепчут едва слышно, и рука дёргается в последний момент. Испуганно удивлённый взгляд амарантово-фиолетовых глаз и точка на последней странице. И реальность снова осыпается переливами отражений.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.