Ты.

Ты просил меня бросить. Ты просил оставить тебя наедине с твоими тварями, запахом отчаяния и мигающей лампой. Ты просил бросить тебя в этих тёмных коридорах вместе с пробирающимися в душу чёрными сгустками лжи. Ты просил меня сделать это, и не думать о медном запахе и красных каплях на холодном металлическом полу. Ты не знал, как, но ты просил, и в твоём глянцевом взгляде читалась тоска вперемешку со страхом. А я не могла тебя бросить. Я не могла, и ты это знал. Я познакомилась с тобой на Каллипсе. Тёмно-жёлтая, охровая с красным оттенком пыль облепила весь скафандр, но была почти не видна из-за оранжевого цвета политкани, когда мы встретились в нашей с тобой сухой пустыне. Я была полностью сосредоточена на показателях атмосферного давления и измерении рельефа планеты, так что твой немного изменённый шумами и радиоволнами зов помощи показался мне пугающим. Подскочив от неожиданности, я обернулась, но из-за грёбаной пыли почти не увидела твоего лица. Всё, что я видела, это то, что твой шлем был треснут. По синей политкани текла кровь. Сердце колотилось в грудной клетке как бешеное, я профессионально быстрыми движениями назвала красный код по рации, достала запасной блиропластик и аккуратно замотала трещину. Всё заняло пару мгновений, но из-за трещины весь воздух почти вышел, и счёт шёл на секунды. Руки тряслись, аппарат с измерениями был успешно погребён под новыми слоями охрового песка, нанесённого ветром, я тащила чьё-то тело, и самое неприятное, я даже не помнила его имени. Мне было бы очень неприятно умирать на руках человека, который не помнит моё имя. Я практически дошла до трапа, как навстречу выбежали ещё двое. Судя по всему, они подхватили у меня тело и занесли в корабль, но не могу сказать точно, всё, что я помнила, это зелёные и чёрные вспышки перед глазами, мерная пульсация в голове и головокружение. Очнулась я через несколько минут, уже в медпункте. Ты так и не очнулся тогда. Штатный доктор сказал, что из-за возможного занесения вирусов на корабль, всем теперь нужно ходить в скафандре со специальным фильтром. Добавил, что ты должен будешь, как очнётся, самостоятельно надеть новый скафандр в отдельной комнате, а потом продезинфецироваться, и что за этим должна проследить я: все готовят корабль к взлёту, а я ещё слишком слаба, и проследить за пострадавшим – лучшее, чем я могу сейчас помочь. Белый ровный свет и мерное гудение домашнего корабля создавали мирную атмосферу, тем более, я до сих пор чувствовала себя нехорошо, и я не стала спорить. Врач ушёл, осталось только неподвижно лежащее синее пятно и мигание лампочек на сканере. Ровный белый вперемешку с голубым свет и абсолютное умиротворение. Когда ты очнулся, я удивилась, насколько тяжело и угрюмо звучал твой голос. Будто ты не спасся только что от смерти, а проиграл битву, и теперь готовишься к следующей. С усталостью, тяжестью от прошлых и предстоящих потерь и непоколебимой решимостью. Ты одним движением попросил костюм и ушёл в другую комнату, а я осталась. Удивительно, что я до этого почти не общалась с этим человеком, подумала я тогда. Ты мне сразу понравился. Возможно, мой интерес к твоей личности был заметен даже с первого взгляда, потому что только увидев мою фигуру, ты будто стал мягче. Как будто твоя внутренняя пружинка, державшая тебя в чёткой готовности к бою, расслабилась. Не сразу, конечно, но нам было так интересно разговаривать... Мы провели всю дорогу до Столовой в приятной беседе. Я была живо заинтригована тобой, а ты так внимательно ловил каждое моё слово, словно и не общался добрую сотню лет. Иногда я думаю, что, возможно, так и было. Я не знаю, почему ты выбрал именно меня, но только, когда мы были наедине, твоя крепкая маска падала и становились заметны чистая любознательность и открытость, и вся твоя сила превращалась из сжатого кулака в мягкую, хотя всё ещё стойкую, волну. Я была тобой очарована. Мне так жаль, что всё так случилось. Мы провели прекрасные пять дней. Каждый день был всё лучше и лучше, мы сближались, и больше душой, чем телом. Ты подкупил меня всем лучшим и даже худшим, что в тебе было, и, думаю, это было взаимно. Сначала ты настороженно относился к другим членам команды, я помню, как часто ты замирал на мгновение, прислушиваясь, когда кто-то слишком громко восклицал, а потом делал вид, что ничего и не было. Я помню, как Сэм в своём белоснежном и немного заляпанном томатным соусом от спагетти костюме случайно нажал на кнопку тревоги во время общего обеда. Все сразу начали балаганить и шуметь, возмущаясь неаккуратностью Сэма, а ты... Когда я отвлеклась от гула и посмотрела на твоё место, ты исчез. Тебя не было. Ты пришёл только через несколько часов, в течение которых я настойчиво отправляла тебе сигналы, а от вопросов, где ты был, только отмахнулся. Твоя недоверчивость стала проходить через какое-то время, когда ты понял, что к тебе прислушиваются. Ты стал чаще общаться, и теперь почти вся команда знала твоё имя, хотя ты предпочитал откликаться на 'Синий', и теперь я понимаю, что это только потому, что первой назвала так тебя я. И хотя ты стал практически душой нашей команды, только со мной ты был полностью открыт. Я знала, что это временно, но ценила. Я просто люблю тебя, Синий, господи, как же я тебя лю... Я помню тот переполох, всполохи, крики под блеск звёзд космоса. Мы оторвались от планеты, и... Самозванец. Среди нас был самозванец, позиционируемый ИИ как инородная жизнь, паразит. Корабль был кем-то повреждён. Мы вышли уже за орбиту, так что варианта остановить двигатели не было. Мы были обязаны (обязаны!) починить все неполадки и не дать самозванцу убить нас до прилёта на Землю. Я сжала твою ладонь в неподдельной тревоге, слушая речь командира, а ты лишь наклонился ближе, давая понять, что я под твоей защитой. В желудке словно плавал крупный кусочек льда, а в голове всё крутилась одна мысль, которую я назойливо отгоняла от себя. Как же мне было хорошо с тобой... Чувство тепла и надёжности, искренней живости и стойкости, преданности, ты дарил всё это мне. По дороге к щитам наши пути разошлись. Я не боялась ни за тебя, ни за себя, я знала, что мы сумеем постоять за себя в случае опасности. Я быстро очистила кислородный отсек и скачала данные, как послышался сигнал тревоги. Я летела, я бежала к Столовой, спотыкаясь и падая, и отчаянно надеялась, что увижу там тебя. Вбежав в комнату и зацепив взглядом синюю политкань, я облегченно вздохнула и позволила себе расслабиться, обратив своё внимание на присутствующих. Все собрались у большого стола, не хватало только нашего врача и Ли. Прошло несколько секунд тревожного ожидания, как двери распахнулись и в Столовую выбежал запыхавшийся Ли в ярко-жёлтом костюме. Следующие слова вызвали странное покалывание в лице, я буквально ощутила, как побледнела, и небольшую тошноту вместе с белыми, красными и оранжевыми вспышками эмоций. Врач был убит. Заколот неизвестным предметом в электрическом щитке. Я перевела на тебя взгляд. Ты не двигался. Все знали, что Ли и Тэн (так звали врача) были близкими друзьями. Члены команды подбирали утешающие слова, похлопывали Ли по плечу и обнимал, выражая искреннюю поддержку, а я даже не могла взглянуть на него. Я не могла этого видеть из-за непроницаемых шлемов, но я хорошо знала Ли: в сетчатку моих глаз будто впились его бледное вытянутое лицо, безумные, плачущие глаза и обречённый взгляд. Нет, я так не могла. Нам нужно было как можно быстрее защитить корабль, а затем просто сидеть в одной комнате, следя друг за другом. Как только мы прилетим, учёные выяснят, кто это. Ли остался в Столовой, а мы разбежались по кораблю. Всё было в порядке, все выполняли задания, как... Я шла по узкому коридору, лампочки угрожающе мигали, а гулкий стук моих шагов по холодному серебристому металлу отдавался болезненным звоном у меня в ушах. Мне осталось последнее задание. В злополучных электрических щитках. Я вымоталась, перед глазам танцевали белые мушки. Прошло уже несколько часов, и я смертельно устала, каждый мог шаг отдавался болью. В голову всё лезла та прорывная жужжащая мысль: ведь я знала, просто чувствовала, что... Кровь. Ёбанные лужи крови. Чьё-то изломанное тело в белом костюме со старыми капельками томатного соуса и свежими алыми пятнами... Я, трясясь, прислонилась к стене, пытаясь вытереть выступившую испарину рукой, но только натолкнулась на стекло шлема. Ботинки с противным чавкающим звуком отлипли от пола, и на подошве остался красный след. Меня чуть не вырвало, я согнулась пополам, схватившись руками за живот. Сэм не заслуживал этого, он не заслуживал этого, никто не заслуживал этого, никто не заслуживал этого, никто не заслуживал этого, никто не заслуживал этого, никто не заслуживал этого. Я подняла свой взгляд чуть выше. Уставшие, болезненно тяжелые глаза выцепили всполох синего. Я знала это, чувствовала это всем своим нутром, я просто бессмысленно бежала от огромного горького комка сомнений, пока не стало поздно. Ты смотрел там на меня с зажатым в руке ножом и не двигался. Я просто закрыла глаза, понимая, что от этого я не люблю тебя меньше, и встала, покорно наклонив голову, ожидая короткий свист и боль, но вместо этого ощутила только тепло твоего тела. Ты ничего не сказал, но я прекрасно тебя поняла. Нет, я не могла тебя бросить. Я не любила тебя меньше, понимаешь? Я не любила тебя меньше. Мы стояли в луже крови нашего бывшего товарища и обнимались. Я молча плакала, уткнувшись в твоё плечо. В голове было пусто, и только потом её наполнят сотни назойливых мыслей. Я знаю, что тебе было их жаль. Я знаю, что ты бы не смог убить меня так же. Я знаю, что тебе пришлось выбирать между жизнью моих товарищей и своей жизнью. Я знаю, что ты был слишком сильным, чтобы выбрать первое. И от этого было только больнее. Я не помню, сколько мы так простояли, но я навсегда запомнила твоё тепло и успокаивающую темноту. Я только через несколько лет поняла, что в этот момент ты просто сдался. Ты был слишком сильным, чтобы решиться убить товарищей, но недостаточно сильным, чтобы решиться убить меня. Нас нашёл Майк. Я помню, как ты тихо признался, я помню, как меня не пускали умереть с тобой. Я помню свою агонию, я помню ту пустоту в каждом окружающем меня атоме, когда тебя выбросили в космос, и тихую ненависть от других членов команды. Я помню своё состояние по прибытии на Землю, я помню, как мама была единственная, кто смог привезти меня домой. Я помню всё. Разве я стала чудовищем, раз полюбила и поняла другое чудовище? Я не знаю. Возможно.