Вальбурга Блэк
Старшие дети семьи Блэк совсем не удались… По крайней мере, именно об этом подумала Вальбурга, когда поймала их на попытке сшить для Кричера плащ из парадных брюк Ориона. — Зачем? — она схватилась за сердце. — Как вам это вообще пришло в голову?! Они похлопали на неё двумя парами испуганных карих глаз, переглянулись и драпанули вверх по лестнице. Вальбурга ринулась следом, но они были быстрее. Дверь их комнаты громко хлопнула прежде, чем она оказалась на пятом этаже. "Стихийная магия?" — с ноткой гордости подумала Вальбурга и вытащила палочку. Однако заклинание не произвело никакого эффекта на дверь. Это настолько изумило её, что из голоса совсем пропала злость: — Как вам это удалось? Дети, явно почувствовавшие себя в безопасности, заливисто захихикали: — Мы забаррикадировались, мама! — Я вам дам "забаррикадировались"! — прорычала Вальбурга и закатала рукава домашнего халата, чувствуя, что так просто эта крепость не сдастся. — А ну быстро открыли! Вы ведёте себя недостойно наследников семьи Блэк! На горох поставлю, если сейчас же не прекратите! Голоса за дверью при упоминании наказания резко стихли. Вальбурга прислонилась ухом к двери, и из-за невнятного шепотка за ней по её загривку побежали нехорошие мурашки. — ААААА! — закричали в две глотки дети, и тут же замолчали, глумливо прислушиваясь. — ААААА! — испуганно ответил им проснувшийся трёхлетка-Регулус из спальни Вальбурги и Ориона, уходя в ультразвук. "ААААА!" — подумала Вальбурга, закатила глаза и помчалась вниз по лестнице теперь уже к Регулусу. Старшие дети Блэков и правда не удались… Лишь одной мстительной мыслью утешала себя Вальбурга: когда настанет время, она отправит их в разные школы. И это уж точно научит их вести себя, как подобает наследникам священной и древнейшей семьи Блэк! Осталось отстрадать всего шесть лет… И свобода. Но чем старше становились дети, тем сложнее их было разлучить друг с другом. Несмотря на то, что Сириус родился раньше на десять минут, он всюду хвостиком ходил за Кассиопеей, словно на верёвочке. Она была музой и предводительницей всех проделок... Насыпать в штаны Ориону перца? С удовольствием! Расстрелять яйцами портрет Найджелуса Блэка? Подай мне снаряды, брат мой! Она была буквально вездесуща — и Вальбурга совершенно не понимала, в кого она такая пошла. Когда они стали старше, Вальбурга едва не проиграла очередную "войну" — близнецы отказывались спать в разных постелях. Стояние на горохе не помогало: Кассиопея молча кусала губы, смотрела на неё упрямыми глазами и не произносила ни звука. Если бы она хоть на мгновение поколебалась, Сириус тут же бы сдался, но выдержку Кас можно было отлить в граните и раздавить этой могильной плитой всю Магическую Британию… Куда уж тут устоять вечно уставшей матери трёх детей, двое из которых прибавляют ей по три новых седых волоса в минуту? Но в итоге помогла случайность. — Ты не понимаешь, — устало выдохнула Вальбурга и села напротив Кассиопеи, стоявшей сегодня в кухне на горохе в гордом одиночестве. — Я делаю это ради твоего же блага. Вальбурга, на самом деле, не считала себя жестокой. Ей совсем не нравилось смотреть, как её дети мучаются — она и сама помнила, каково это. И даже давала себе клятву, что никогда так не поступит с собственными детьми… Но это был единственный выход, который у неё остался. Она всю жизнь старалась стать идеальной: отличница, староста и лучшая дочь, которой можно гордиться. Она грезила о том, чтобы также стать идеальной женой и матерью, как ей внушили родители. Но у неё не получалось: окружающие люди наотрез отказывались быть такими же идеальными, как она сама. Каждый раз, когда она наказывала детей, её идеальный образ шёл трещинами. Вальбурга чувствовала боль вместе со своими детьми — так сильно ненавидела себя… И не могла остановиться. Вальбурга устала: от политики, от старших родственников, от бесконечной лжи Ориона… Она просто хотела, чтобы всё само собой стало правильно и идеально. Но любые планы осыпались стеклянной крошкой под её ногами. Вначале не вышло стать идеальной женой. Фасад, как и всё у Вальбурги, казался безупречным: Сигнус и Друэлла ужасно завидовали её семье и аж двум мальчикам. Но правда, скрытая за красивой картинкой, была горькой. Орион ещё с Хогвартса любил другую женщину. Она тоже работала в Министерстве, и каждый раз, когда Вальбурга холодно целовала мужа в щёку по утрам, она знала: он будет с ней. Она выяснила это до нелепого обыденно — в его пиджаке за три дня до Рождества нашла кулон с защитными чарами, которые он сделал собственноручно. Ходила три дня и улыбалась, как дурочка... Но на Рождество он подарил ей кольцо. Кулон же Вальбурга отыскала на другой, когда спустя пару месяцев смогла оставить детей с Друэллой, и они с Орионом отправились отдохнуть на Косую Аллею и столкнулись с его коллегами... — Откуда у вас этот кулон? — спросила она, когда Орион представил их друг другу. — Очень красивый. Девушка вздрогнула, отвела голубые глаза и робко ответила: — Сестра на Рождество подарила... Вальбургу всю скрутило в узел, но она ничего не сказала. Орион держал свою лживую маску так же хорошо, как и она сама. Это произошло, когда Регулусу и полгода не было, и Вальбурга думала, что проглотит — но не проглотила. Не смогла. Дети чувствовали, как между родителями разрастается пропасть — и становились всё более неуправляемыми. Пока они были маленькими, она ещё сдерживала себя, но время шло, они росли, и Вальбурга перестала пытаться их образумить... Всё разладилось, совсем ничего не получалось. Иногда ей казалось, что они и вовсе ненавидят её… Но, видимо, в этот раз Кассиопея услышала что-то в её уставшем голосе. И вместо упрямого взгляда и молчания сказала: — Мне больно, мама. Разве боль может быть ради моего же блага?.. "Может," — чуть не проскрежетала Вальбурга, но осеклась. Перед ней стояла на коленях хрупкая десятилетняя девочка с огромными карими глазами — такими же, как у неё самой. Сердце отозвалось глухой болью. — Присядь, — Вальбурга указала на стул рядом. — Я попытаюсь объяснить. Когда дочь послушно встала с колен и села рядом, не веря своему счастью, Вальбурга спросила: — Ты знаешь, откуда берутся дети?.. Ей было неловко, а после этого вопроса стало ещё и стыдно. Но она не знала, как рассказать своей дочери о месячных мягко, можно ли начать с чего-то другого... Она сама узнала, только когда проснулась на кровавых простынях, а мать даже не обняла её и не утешила. Впрочем, Вальбурга не помнила, когда в последний раз сама обнимала своих старших детей… Может ли она тогда так сильно переживать и делать всё для того, чтобы на красных простынях не проснулись двое её детей, смертельно перепуганных и растерянных? Кассиопея кивнула и стыдливо отвела глаза. Вальбурга осознала, как же глупо они выглядят: взрослая женщина и ребёнок, смущённые совершенно одинаково. И тогда она набрала в грудь побольше воздуха и заговорила, как должна была всегда говорить Идеальная Вальбурга — уверенно и спокойно. Кассиопея смотрела на неё широко открытыми глазами и кивала. А в конце, когда Вальбурга улыбнулась и погладила дочь по тёмным волосам, всегда жёсткая, словно струна скрипки, Кас бросилась и обняла её. У неё всё ещё были маленькие, детские руки… Но совершенно не такие, какими Вальбурга их помнила. Как так вышло, что она потеряла целых пять лет, и совсем не помнит, как взрослели её старшие дети? Как она могла?.. Вальбурга сглотнула горький комок в горле и дала себе новую клятву: она никогда больше не поставит Кассиопею и Сириуса на горох, что бы они ни натворили. И она её сдержала.Книга 1. Безвременье Часть 1. Семья. Глава 1. Клятвы
11 октября 2020 г. в 12:00