Если умирать - это больно, то перед концом Уильям переживал невообразимые мучения.
Он лежал на холодном, сыром от пролитой крови полу хранилища для хранения вируса, чувствуя, как его тело "горит" от увесистой порции свинца, который вогнали в него отряд боевиков. Пулевые ранения в груди вызывали жжение, а с каждой пролитой каплей крови постепенно угасало сознание самого ученого. Биркин с трудом сел, морщась от боли. У его ног валялась разбитая стеклянная рамка для фотографии и совсем рядом - выпавший из левого кармана шприц. Сделанный выбор, как ни странно, привел к самому худшему варианту. В окровавленном халате осталось лишь огнестрельное оружие, что не дождалось своего часа - к счастью или же нет, не имело значения. Мужчина отбросил, насколько позволяли ему силы, пистолет в сторону; теперь он все равно уже больше не пригодится. Перед глазами все плыло, простреленные легкие судорожно сокращались, силясь впустить в себя как можно больше живительного кислорода, во рту появидся неприятный солоноватый металлический привкус. Он умирал, где-то глубоко под землей, совершенно один, вдалеке от тех, кто ему дорог, вдалеке от чистого голубого неба и зеленой травы - всего самого приятного и прекрасного, что есть в жизни каждого человека. Умирал из-за злополучной группы боевиков, посланных корпорацией забрать G-вирус. Хотя... Биркин догадывался, кто на самом деле вызвал отряд, и эта мысль не казалась ему ошеломительной. Скорее, слегка досадной. Уильям, остававшийся пока в сознании, даже не пытался встать, чтобы обрести ничтожный шанс добраться до медицинского отсека, находившегося на другом уровне комплекса - эта идея считалась абсолютно невыполнимой. Напротив он старался расслабиться. Его руки беспомощно опустились на пол. Есть ли смысл в борьбе, когда тебя насквозь прожигают стрельбой? Можно ли силой воли выстоять после и так многочисленных ранений в грудь? Теперь уже дороги назад нет. Он погибнет, вот так несправедливо, с ужасной непрекращающейся болью, и никто не найдет его здесь. Зато его жена и дочь будут жить. Но счастливо ли? Внезапно, словно от удара молнии, краем сознания Биркин понял, что на самом деле его спокойствие - это неправда. Он не хотел умирать. Он был не готов уйти в лучший мир. Что есть смерть - исчезновение за один миг, щелчок пальцев; неведомое состояние, не поддающееся научному исследованию или имеющее объяснение, отчего одно только слово заставляет любого дрожать от природного ужаса. И это даже не рок, не старуха с косой - просто факт, неисправимый факт. Разумеется, всем хочется жить подольше. На то есть разные причины. Уильям боялся смерти, потому что не хотел прощаться с тем, что составляло его существование. Каковы бы ни были гениальны или жестоки, или бесчеловечны его разработки, они не имели ценности. Не будь смысла всей его жизни, ученый давно бы решил броситься хоть в огонь, лишь бы не заниматься этим дальше. Однако что-то мешало: быть может, те два лица, которые мелькали перед глазами. Одно принадлежало Аннет, другое, круглое и нежное - Шерри. Бедная девочка даже не знает, что ее отец скоро покинет ее навсегда. Он не готов их бросить. Не сейчас. Особенно, когда обещание больше не покидать дочку уже было.Как все-таки жалок и слаб человек перед лицом судьбы...
Уильям стиснул зубы. Дурак, ты ведь не этого боишься. Тебя не волнует судьба твоих жены и ребенка, верно, старина? Мы оба знаем, что тревожит тебя на самом деле. Но ты никак не хочешь признаться в этом самому себе. Мужчина смотрел перед собой: впереди возник смутный призрачный образ широкоплечего человека с черными очками. Биркин не мог трезво оценить, реален ли этот образ или же голос звучит у него в голове? Он почти перестал что-либо соображать. "Возьми его". Он схватил левой рукой шприц, стараясь не обращать внимание на острое желание погрузиться в сон. Серебристая колба с острейшей тонкой иглой из легкой ноши превратилась в тяжкий груз. Мужчина глядел на него с отвращением, но в то же время - с отчаянием. Смешалось все: презрение к своей слабости, тоска по внешнему миру со всеми его прелестями и уродствами, вина за совершенные ошибки. Где-то в центре этого спутанного клубка эмоций плескался шипучей лужей инстинкт самосохранения, что по своей силе не мог сравниться ни с чем. Рука дрожала. На раздумья не оставалось времени, каждая секунда могла стать последней. Уильям уколол себя в грудь правее сердца - там, где пули не изуродовали тело, до основания ввел иглу в кожу, совсем не чувствуя боли. Неосязаемая прозрачная субстанция мягко влилась внутрь. Биркин выронил шприц и прикусил губу. Время неумолимо шло, а никаких изменений не происходило. Прошло около минуты с момента инъекции. Умиравший ученый едва держал глаза открытыми, чтобы не кануть во тьму. Он почти перестал двигаться, руки и ноги онемели, как будто их и не существовало. Разве не сработало? Он опоздал? С каждым слабеющим ударом сердца он отсчитывал ускользающее время, отделяющее его от кончины. Размытые очертания человека стали четче: казалось, тот ухмыляется и хлопает в ладоши. Осталось совсем немного Неожиданный всплеск энергии вернул ученого из небытия обратно в реальный мир. Боль исчезла, словно ничего и не было, тело стало легким, как пушинка. Биркин вновь чувствовал себя бодрым и здоровым, так же, как если бы никто не приходил к нему с оружием, не стрелял в него из автоматов. Он осторожно уперся рукой в колено, медленно встал на ноги и на всякий случай отвернул края смятого от запекшейся крови и грязного халата: раны потихоньку зарастали. Уильям схватился за волосы, нервно хохоча себе под нос. Сработало! Он исцелился! Он будет жить дальше! Тихий смех перерастал в безумный истерический хохот, который мог принадлежать скорее сумасшедшему, нежели чем научному работнику. Уильям посмотрел на мужчину, издали наблюдающего за ним и явно довольного результатом. Он оскалился хищным зверем, урвавшим свой кусок. Фигура перед глазами становилась все реалистичнее. - Теперь ты видишь? - прошептал он, с каждым словом добавляя громкость. - Ты мошенник, Вескер! Я сообщу о твоих шпионах и вирус будет уничтожен! Ха-ха! Ты ничего не получишь, потому что знаешь, что? Я его создал. Я - создатель вируса, а не ТЫ! G - мое творение, СЛЫШИШЬ?!?! - последние слова он уже орал, выплевывая их изо рта, словно комки грязи. Мужчина улыбнулся - недобро, мрачно. Он исчез, и вместо него перед Биркиным возникла растрепанная Аннет. Она сжимала в побелевших руках пистолет, курок которого был направлен прямо в сердце Уильяма. Но что больше всего выделялось в ней, так это округлившиеся от испуга глаза. Уильям замер, пораженный сменой лиц. Появление супруги не поддавалось объяснению, так как она давно должна была уехать из лаборатории на подземном поезде вместе с остальными сотрудниками. Однако она, в отличие от Вескера, оказалась настоящей, а не выдумкой фантазии. Панический взгляд жены отрезвил его разум в мгновение ока, поэтому он тут же перестал хохотать. На какое-то время к нему вернулось самообладание, и он ужаснулся тому, что случилось ранее. Выстрелы, залитый кровью пол, шприц с вирусом, человек в очках... нет, не он, разве не... Иллюзия? Неужто ученый в бреду принял Аннет за... но почему она такая напуганная? Почему у нее в руках пистолет? - Уильям, что же ты наделал? - пролепетала она в отчаянии, поднимая руки выше, чтобы курок сравнялся с грудью мужа. Биркин отшатнулся и наступил ногой на пустой шприц. Теперь он все осознавал ясно, без лишних видений и эмоций. Произошло нечто кошмарное, отнюдь не связанное с приходом вооруженный солдат или предсмертными мучениями, что скрывалось в паре миллилитров жидкости, которые теперь очутились внутри ученого. Как это могло ускользнуть от его внимания, когда он прекрасно знал, что если эта субстанция окажется внутри живого, пускай и умирающего человека, результат покажется ему куда опаснее гибели? Как он мог быть так слеп и глуп? Я сам себя убил. Уильям открыл рот, чтобы что-то сказать Аннет - он сам ничуть не меньше испугался своего необдуманного поступка и хотел только одного: чтобы его супруга выстрелила, но было поздно. Крик застрял в горле, когда неописуемая режущая боль взорвалась внутри Биркина снопом игл и раскаленных искр. Он согнулся, обхватив себя за живот, в котором словно произошел крошечный атомный взрыв и в любой момент могла фонтаном наружу хлынуть кровь. Внутренности рвало и скручивало, как в мясорубке, а грудь сдавило невидимыми клещами, которые давили все сильнее и сильнее, ломая с хрустом ребра. Мужчина содрогался в страшнейших конвульсиях, при этом он даже перестал что либо видеть и слышать; глаза заволок багровый туман, мешаюший разглядеть что-либо. - Анн... - Уильям силился произнести ее имя, но изо рта вырывался лишь хрип вперемешку с кровью и горячей слюной. А выстрела все не было. Чего она ждет? Почему не может убить его, пока не стало слишком поздно? Биркин даже закричать не мог, чтобы заставить жену пойти на крайние меры. Тем временем "пламя" перескочило с живота на левую часть тела, куда через шприц проник вирус. Мужчина метался в агонии, в то время как мышцы, сосуды, хрящи и кости в его левой руке начали рваться, затягиваться в узел, набухать и скручиваться в замысловатые новообразующиеся сгустки плоти. Несмотря на отвратительную быстроту метаморфозы, внешность его еще не претерпела особых изменений. От боли Уильям ничего не осознавал. Адреналин направлял его куда-то вперед, что или кто бы не попался ему на пути - будь то стена, лестничный проем или даже сама Аннет. Все мысли о жене оказались подавлены лишь одним - желанием прекратить все эти мучения. Любым способом, любой ценой. Женщина в белом халате, прикусив губу от сожаления и страха, опустила пистолет, позволив своему мужу пронестись мимо нее, словно быку - мимо красной тряпки. Она едва сдерживала слезы, вот-вот готовые потечь ручьями по щекам. Биркин, качаясь из стороны в сторону, держа левую руку под неестественным углом, плелся по коридору куда-то в сторону выхода на другой уровень подземного комплекса. Она никак не могла догадаться, что теперь у него бьется в голове. Боже, почему ей не хватило сил его прикончить? Сознание Биркина вертелось в кроваво-красном смерче, заполонившем все вокруг. Лаборатория, Аннет, солдаты, Вескер - все это завертелось в вихре боли и зверского безумия. Он словно перестал быть частью самого себя, отделившись от тела. Пока оно, трансформирующееся с умопомрачительной скоростью, мчалось без ориентира, разум Уильяма пытался ухватиться за что-нибудь, что помогло бы ему вернуть себе контроль. Это продолжалось до тех пор, пока красный, горящий жаром туман не сменился на всепоглощающую тьму.И Уильям потерял сознание.