Переmены

Глаза Антона грозились вывалиться прямо на дорогой школьный линолеум. Облажаться в первый день: могу, умею, практикую. Звоните по телефону. Как можно было принять его за ученика, да еще и начать флиртовать с ним? Браво, Шаст, высший пилотаж. Нет, серьезно, так только ты можешь. Туфли же давали намёки, что что-то здесь явно не так. Потрясающе! Миллион из десяти. Какой же кретин… Размышления парня были прерваны раздражительным звонком. Опомнившись, парень со скоростью света побежал в сторону нужного кабинета. — Извинитезаопозданиеможновойти? — на одном дыхании протараторил Шастун, убирая челку с глаз. Голубые глаза, казалось, пригвоздили ученика к полу. — Входи, — учитель постучал кончиком ручки по столу. Раз, два, три. — Что ж, давай познакомимся с тобой. — Антон Шастун, — парень стоически выдерживал вопросительные взгляды будущих одноклассников. — Антон, значит, — мужчина что-то записал в журнале. — Хорошо. Меня зовут Арсений Сергеевич, как ты понял, я преподаю русский язык и литературу, и я… Шаст не слушал. Его одолевал рой крайне безумных мыслей. Арсений. Вы только вслушайтесь! Имя-то какое пидорское. Да еще и в отечестве есть «геевич». Как я с ним теперь учиться буду? Мне же еще ЕГЭ сдавать по русскому. Бля. Конечная. Хм, интересное слово. — Проходи, садись на свободное место. — А? — Антон нахмурил брови. — Сядь уже куда-нибудь, — вздохнул учитель. Быстро пробежав глазами по кабинету, Шастун выбрал себе в жертву парня, сидящего на предпоследней парте. Как говорится, вижу цель — не вижу препятствий. — Привет, я подсяду? — спросил шатен, обворожительно улыбаясь. — Да, конечно, — незнакомец убрал с соседнего стула свой рюкзак. — Тоха, — Шаст протянул руку. — Дима, — одноклассник пожал в ответ.  — Итак, — Арсений Сергеевич поднялся и подошёл к доске. — Открываем тетради, записываем число и тему урока. Его пальцы обхватили небольшой кусочек мела. А лучше бы мой… Кхм, так, тема. — Акмеиз и футуризм в поэзии двадцатого века. По кабинету заскрипели ручки. Ага, поэзия, знакомое вроде слово. — В учебнике, на странице двадцать три даны определения, запишите их, — преподаватель облокотился о стол, печатная что-то в телефоне. — Арсений Сергеевич, а можно вопрос? — Можно, Шастун. — А сколько вам лет? — Не по теме вопрос, Шастун. — Ладно, а можно тогда литературный вопрос? — Спрашивай. — Какое ближайшее произведение мы будем проходить? — Булгакова, Шастун, «Мастер и Маргарита» — Я, конечно, безумно рад, что вам понравилась моя фамилия, но я для чего вам свое имя сказал, Арсений Сергеевич? — надулся парень, складывая руки на груди. — Антон, — закатил глаза учитель. — Ты записал определения? — Записал. — Читай. — Акмеизм — это Оставшаяся часть урока прошла без особых происшествий и до звонка оставались буквально считанные минуты. — А я ему говорю, что… — договорить Шасту не дал брюнет, который резко прекратил свой монолог про течения литературы, сверля парнишку недобрым взглядом. — Останешься после урока, Шастун. — Всегда к вашим услугам, Арсений Сергеевич — ухмыльнулся Антон, предвкушая интереснейшее времяпрепровождение. — Записываем домашнее задание, — учитель поправил упавшую на лоб чёлку. — Прочитать поэму Александра Блока «Двенадцать» и проанализировать ее, естественно в письменном виде. По классу прошёлся недовольный гул. — Не вздыхайте, она совсем маленькая, меньше часа потратите на все про все. Записать? Пох, запомню. На школу обрушился долгожданный звонок. — Урок окончен, до свидания. Добрая половина класса уже покинула кабинет. — Тебя ждать? — поинтересовался Дима, с которым парень уже успел сдружиться. — Нет, иди, только скажи какой там следующий урок и в каком он кабинете? — Алгебра, в двадцать девятом. — Спасибо. Когда за последним учеником закрылась дверь, Арсений Сергеевич устало откликнулся на спинку стула, потирая переносицу двумя пальцами. — Иди сюда, Шастун, — Антон подорвался с места, вмиг оказавшись рядом с учительским столом. — Сядь за первую парту. — Как прикажете. — Антон, прекращай этот цирк. Нам нужно просто пережить этот учебный год. А потом, ты и я разойдемся как в море корабли. Ни тебе не нужны проблемы, ни мне. Так что, не мотай мне нервы и веди себя адекватно. Уж поверь, никто здесь под твою дудку плясать не будет. Еще раз что-то подобное произойдёт — пойдёшь сначала к классному руководителю, а потом к директору. Всё, давай, попутного ветра. Сказать, что Шаст был в шоке — ничего не сказать. Его прямым текстом отшили. Полили грязью, пригрозили обвинили и послали нахуй. Лучше бы прямым текстом послал, правда не так обидно бы было. — Арсений Сергеевич, — парень поднялся со своего места. — Мне кажется, вы немного неправильно меня… — Вон, Шастун! Интересно, всех преподавателей учат взглядами молнии метать? Даже таких красивых? Тяжело вздохнув, Антон поднял рюкзак с пола, медленно направляясь к выходу. — Стой, еще кое-что, — брюнет расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, открывая вид на точеные ключицы. Огромное вам, блядь, спасибо, Арсений Сергеевич, стало легче. Стояк! Лежать! — Да? — голос парня предательски захрипел. Этого еще не хватало. Хотя, лучше бы, конечно, хватало. Причем за определенные места, и желательно кожа к коже. Так, Шаст, прекращай! — У большинства ребят уже есть оценки. Тебе тоже нужно их хоть как-то получить. Поэтому, к следующей неделе приготовить сообщение по Булгакову. Много не пиши, так, основную информацию. Скопируешь текст Википедии, двойку сразу в журнал поставлю. Все понял? — Все, — Шастун кивнул болванчиком. — Отлично, я на тебя рассчитываю. Можешь идти. Ой, зря вы так радуетесь, Арсений Сергеевич. Когда парень захлопнул за собой дверь кабинета, даже дышать стало как-то легче. Ничего, мы еще повоюем.