жизнь за пределами замка

      Меня разбудил телефонный звонок. Это был король. - Да, отец? - На экране были видны мои растрёпанные волосы, засосы на шее и скошенный крестик. Отец нахмурил брови. Ох, не к добру это. - Я так и думал. Ричард Андерсон, сегодня ты должен войти в замок раз и навсегда, а ты спишь с девицей после бурной ночи!       Мне было очень стыдно, неимоверно. Раньше нас никогда не застукивали после ночи, но всё бывает в первый раз.       Я рукой поправил волосы и крестик на груди. - Я каюсь, отец. Уже через полчаса буду в замке. - Нет! - Крикнул он. - Ты должен быть там днём, часов в 3. - Хорошо, как скажешь, пап. Но с какой целью тогда ты мне звонишь? - Опасался вот этого! - Я помнил про замок, просто… ты сам понимаешь. - Сынок, я не хотел лезть в твою интимную жизнь, но перед важными мероприятиями лучше воздержаться.       Я не думал, что отец подозревает меня в плотских утехах, но решил не заострять на этом внимание. Как-никак, он тоже был подростком. Да и мы же с Лизи как-то появились на этот свет. - Отец, мы и так не часто видимся, тем более для этого не всегда бывают удобства и должное время. Напоследок хотел удовлетворить как себя, так и свою спутницу. - Ты можешь заказать девушку, опытную и доступную. - Отец, я так не могу! Мне нужна она одна, а не доступные. - Хорошо, я тебя понял. А теперь вставай и за работу.       Я кивнул и прервал связь. Сеф хихикнула: - «Мне нужна одна». Благородно. - А ты чего не спишь? - Ты меня разбудил своими криками. Не удивительно, что тебя все всегда слышат на парадах. Я в шоке, что не оглохла. - Ой, замолчи. Мне и так влетело за вчерашнюю ночь. - Эй, не спихивай всю вину на меня. - Так ты ведь ко мне полезла! - Ты свет выключил, а темнота – первый признак скорого секса. - Ты-то откуда знаешь, умная? - Я фильмы смотрю, в отличие от некоторых. - Я всё свободное время трачу на сон, так что не гони на принца! - Я выдержал паузу. - Ну, почти всё.       Она, смеясь, полезла к моим губам. Мы поцеловались. Вот что я называю добрым утром: любимая рядом, хорошая погода за окном и, обязательно, бурный секс прошлой ночью.       Через час мы уже были на ногах и сытые. Пока Персефона собиралась в школу, я проигрывал этого Моцарта на гитаре. Я купил специально ещё одну в её дом, чтобы играть ей, когда появлялось время. - Ты меня проводишь? - Крикнула она со спальни. - Конечно, у меня всё равно ещё есть время.       Когда она зашла в комнату, я обронил челюсть. Я ещё не видел девушек, которым настолько идёт школьная форма. Её блузка облегала тело, подчёркивая талию; короткая юбка-клёш открывала стройные длинные ноги, на которых так же были чёрные чулки; чёрный рюкзак, надетый на одно плечо, придавал образу дерзость. А лёгкий макияж кружил голову. Мне так и хотелось стереть её помаду.       Я облизнулся и посмотрел на неё алчным взглядом. В мыслях я уже раздевал эту красотку на кровати. - О нет, Андерсон. Я спешу в школу. - Всегда ненавидел школу, хоть и не ходил туда. - Пошли, Эйнштейн ты королевский.       Она легонько оттолкнула мою голову кончиками пальцев. Я, смеясь, встал, взял у неё рюкзак и пошёл к двери. У школы она поцеловала меня, не дав зайти вовнутрь. А я так хотел увидеть это здание. Один раз, правда, я там был. Не именно в этой, а в школе-лицее. Её нужно было осмотреть после ремонта, и отец взял меня с собой. Это была огромная, семи этажная школа с лифтом, огромной столовой, гардеробной, уборными на каждых двух этажах, и офигенными классами. На парте у каждого был свой монитор, на котором транслировалась доска. Это было удобно для детей с плохим зрением. Мы с отцом зашли в 7 класс, ученики и учитель тут же встали и поклонились. Пока отец обсуждал что-то с учителем, я рассматривал класс (я был на год старше тех учеников), и тогда мне разрешили походить по классу и оценить его. Какой-то парнишка, когда я проходил рядом с ним, шепнул мне: «Твой отец – варвар, мать – продажная, а ты – ублюдок». Тогда я не на шутку разозлился. Я взял паренька за ухо, резким движением наклонил вперёд и швырнул назад. Он с грохотом упал на бетонный пол. -Ричард! - крикнул на меня отец.       И я сказал ему на еврейском языке, что этот парнишка обозвал всю нашу семью, кроме Лизи. Отец велел мужчинам в форме отнести этого парня в участок. После этого мы сразу ушли в другой класс, ибо на меня все смотрели, как на убийцу. Там я не ходил по рядам, сам боялся повторить то же, что и пять минут назад. И да, этого парнишку, в конце концов, посадили. Да, всё так жестоко. В правилах запрещено перечить королевской семье, а говорить о них такое раньше наказывалось казнью. Это сейчас отец решил смягчить закон и сажать людей на неопределённый срок.       Я пошёл от школы Персефоны к дому Стива: у него были мои вещи. Этот сорванец встретил меня хлопком по спине и крепким коньяком. Я выпил совсем чуть-чуть, чтобы быть трезвым, но уверенным в себе на этом важном выступлении. Стив сел рядом и сделал глоток. - Ну как? Ты готов возвращаться домой? - Честно? Нет, - Признался я. - Мне страшно, Стив. Очень. - Страшно? Чувак, не гони. Это твоё законное место. Да ты жил только троном, а сейчас отказываешься его возвращать? Идиот. - Да, я идиот. Зачем вообще ссорился с матерью и убегал. - Ты мужик. Ты не находишься в месте, где тебе не рады. - И поэтому сбежал как тряпка. - А что ты мог сделать своей матери? А? Давай, умник, отвечай!       Я со смешком отобрал у него бутылку алкоголя и сделал большой глоток, не сморщившись. Стив заулыбался. - Вот это я понимаю – мужчина! А теперь забирай вещи и вали с моей хаты. У него там целый замок стоит, а он у сельчан ночует. Псих.       Я со смехом пошёл в комнату отца Стива и начал собирать вещи. Всё, что стащил с замка, теперь несу обратно. Класс! Мой тренер будет доволен.       В 14:30 мы вышли из дома. Стив пропустил школу, чтобы провести последний день со мной и подбодрить. Как итог, он вместе со мной пошёл к замку. У ворот мы пожали руки. - Когда ты ещё выйдешь к нам, Рид? - Вряд ли скоро. Я пропустил не мало уроков, ещё и нужно доказать, что я не бездарь. Я уверен, мне не дадут свободы. - Тебе и раньше её не давали, но ты сбегал. Помнишь? - Да, помню. Но сейчас не так всё просто, дружище. - Ладно, тогда звони чуть что. - Обязательно, Стив. Так, я пошёл.       Я взвалил рюкзак на спину и повернулся к замку. Стив перекрестился и хлопнул меня по спине.       Я нажал на кнопку у входа. Мужчина-охранник что-то начал бормотать, а я прервал его жёстким голосом: «Открыть врата перед принцем Ричардом Андерсоном!» Послышались какие-то выкрики на заднем плане, и врата отпёрлись. С обеих сторон дороги стояли мужчины в королевской форме, рука ко лбу. Когда я проходил мимо, один из них хотел помочь мне с рюкзаком. «Стойте в ряду!»- скомандовал я, и он выпрямился.       Я зашёл в замок, там стоял Скот. Было видно, как он хочет подойти ко мне, но он держался. - Ваша матушка ждёт Вас в главном зале, принц. - Благодарю. Но мне нужно в свои покои.       Не дослушав ответ своего наставника, я побежал наверх. В комнате ничего не изменилось. Я откинул рюкзак, взял электрогитару и побежал вниз. Ох, как давно я не скатывался по перилам! Боже, дом милый дом.       Я встал перед дверью, выдохнул и, собравшись с духом, зашёл внутрь. За большим столом сидели Элеонора, Лизи и отец. Я прошёл глубже в комнату и обвёл их взглядом. Точно, в это время обычно бывает обед. Отец хотел присутствовать, поэтому назначил именно это время. Идеально! - Братишка! - Крикнула Лизи. Ох, сестрица, и я рад тебе.       Я улыбнулся уголком рта. Элеонора смотрела на меня очень странно. Никогда раньше я не ловил такого взгляда.       Я взялся за гитару более удобно и начал играть Моцарта. Лицо матери преобразилось. Удивление, а потом… гордость? Сожаление? Что это? Я не понимаю. Но по её щекам потекли слёзы. Это было очень странно. Отец смотрел на меня с гордостью, Лизи наслаждалась Моцартом, я продолжал играть.       Когда мелодия закончилась, Лизи зааплодировала, её подхватил отец, а Элеонора вытирала мокрые щёки. - Принесите инструменты для принца! - Приказал отец слугам. - Не просто принцу, а наследнику, - поправила Элизабет.       Я улыбнулся, отдал слуге гитару и сел на своё старое место. Лизи взяла меня за руку и сжала её. Отец поднял бокал: - За возвращение наследника в семью! - За наследника! - поддержала его Лизи.       Мне подали бокал и когда его наполнили, я также поднял его. Элеонора медленно взяла ножку своего бокала и подняла. - С возвращением, сын мой.       Я нахмурился и отпустил бокал. Радостные лица сразу исчезли, сестра сильнее сжала мою руку. - Ричард, да ладно тебе, уже всё в прошлом. - Нет, - твёрдо отрезал я. - Полицейские покалечили детей, защищающих меня, ранили меня в ногу, сторожили дом моего друга, и всё из-за Элеоноры.       Когда я назвал её имя, все остолбенели. - Ричард, - начал отец, - я понял тебя. Но неужели ты и, правда, не собираешься больше называть Элеонору матерью? - Да, отец, ты всё правильно понял. - Сынок, дети из приютов называют своих приемных родителей мамой и папой. Но даже биологических они также считают родителями, несмотря на то, как они с ними обращались и, главное, отдали их в детский дом.       Я задумался. С какой-то стороны отец прав. И тут я вспомнил о Персефоне. Нам уже 17, и она действительно готова быть моей. Пора действовать! - Хорошо, я согласен продолжать называть Элеонору матерью с одним условием, - самоуверенно сказал я. - Какое условие? - тут уже влезла королева. - Мне уже 17, в 18 коронация. И я собираюсь жениться до 19. Моё условие звучит так: моя невеста будет из простого населения.       Мать округлила и без того большие глаза. Она собиралась отдать меня за девицу из Австралийской империи. Да, та леди была юна и красива, но Сеф ни с кем не сравнится. А принцессой, то есть королевой, я сделаю её сам. - Насколько я поняла, ты уже нашел таковую? - Да. И я не выйду ни за кого другого. Мне нужна она.       Мать усмехнулась – явный признак неодобрения. - Ричард, жениться до 19 – глупость. К алтарю приходят с опытом и решимостью, а не по истечению времени. Она же ещё школьница, да и ты не окончил обучение. - Хорошо, Элеонора. Видимо, мне здесь не место.       Я уже собирался встать, но Лизи пнула мою ногу под столом. Мы часто так делали, когда второй говорил глупость. - Дорогая, - сказал отец Элеоноре, - прислушайся к нему и прими это единственное условие. Вспомни, какой был бунт после твоего высказывания; вспомни, как люди были встревожены после его высказывания, как слуги устроили бунт и даже казнь их не пугала, как повара отказывались готовить, какая была устроена забастовка на главной площади. Даже того, что ты не выходила из покоев сутки, хватает, чтобы согласиться с его единственным условием. Единственным и понятным. Не рушь семью.       Я был в шоке. Какой бунт? Что было на площади? О чём он? Что я пропустил, пока был среди народа? - Хорошо, - согласилась, наконец, Элеонора, - пусть будет так. - Я настаиваю, чтобы ты прямо сейчас связалась с Австралийской империей и отказала их королям.       Она была в шоке от моей дерзости, но давать заднюю я не собирался. Вчера ночью Сеф сказала мне, что я должен требовать и отстаивать свои права, а моя Вселенная ерунды не скажет.       По приказу королевы, слуги принесли проектор. Элеонора связалась с Австралийской королевой. - Здравствуйте, Оливия. - О, Элеонора! Доброго времени суток. - Я хотела бы поговорить о вашей принцессе. - А, Грейс в саду. Что-то хотели? - Да. Понимаете, Оливия, их брак отменяется.       На той стороне повисло молчание. - Как? Мы же с вами обо всём договорились. - Оказалось, что у Ричарда есть другая девушка. - Ну, так у Грейс тоже есть мужчина. Но я не буду отдавать её за селянина! Я не думала, что и вы собираетесь позволить ему это. - В том-то и дело, я не собиралась. И мы с ним обговаривали эту тему не один раз. Но он не поддаётся моим убеждениям. - Элеонора, давайте так. У неё очень хорошее приданое, девочка сама красивая и воспитанная, если он не нагулялся, то пусть гуляет, но через три года они обязаны обвенчаться! - Оливия, я не могу заставить его. У него есть своё мнение. - Почему я могу заткнуть рот своей дочери, а вы не можете?       Я не выдержал. Взял проектор и повернул на себя. - Здравствуйте, Оливия. Я Ричард Андерсон, наследник Европейской империи. И у меня уже есть леди, которая достойна сидеть рядом со мной на троне и делить моё ложе по ночам. А ваша дочь, Грейс, насколько я понял, и сама не желает выходить за меня. Так не заставляйте девушку страдать и подыщите ей достойного мужа. Не такого характерного, как я. И попрошу не мешать мне превращать нашу империю в более могучую и властную, а не поляну с цветочками и бабочками.       Королева Австралийской империи отключилась. - Ричард! - крикнула на меня мать. - Что? Я должен был слушать, как она навязывает свою дочь твоему сыну, или как она не даёт ей должную свободу и считает детей какой-то вещью?       Я был прав, и я это знал. И она тоже знала, и только поэтому ничего не сказала мне. Я, весь такой довольный, отдал проектор слуге и принялся за обед. - А чем ты там питался, Ричард? - поинтересовался отец. - Мы с другом забежали в один дом, когда убегали от полицейских. Та женщина нас накормила и устроила на ночлег, ещё и в путь наготовила всего. Её еда ни с чем несравнима. - Хм, может, её к нам устроить? - Нет, у неё маленький сын. - А, это тот, с которым ты спал одной ночью? - Да, отец. Они меня очень выручили. - Покажешь нашим людям её дом, они будут каждый месяц помогать ей деньгами. - Нет, отец. Я сам это буду делать. - Хорошо, как скажешь, сынок.       Удивительно, сегодня все со мной соглашаются.       После трапезы я пошёл в комнату, но мальчишка-посланник сказал мне, что Норманн Андерсон зовёт принца в свои покои. Я, конечно, удивился, но пошёл. Отец сидел за столом. - Это твоё, - указал он на большую стопку бумаг. - Что там? Уроки? - Нет, сынок. Ты же не только уроками здесь занимался.       Я взял стопку и потащил в свои покои. За круглым столом начал разбирать бумаги и распределять по кучам: тюремщики, заводы, стройки, учебные заведения, мировые мероприятия, приглашения и многое другое. Боже, да тут и правда без меня никак. Все статьи были написаны на всех восьми языках, которые я изучал. Я включил музыку в колонках и принялся за работу. Некоторые бумаги стоило передать отцу или матери, кое-какие отдать слугам или организаторам, а остальным занимался я: давал согласие на постройку какого-то нового здания или, наоборот, сноску заброшенной фабрики; решал, что делать с новыми заключёнными (статьи так же были выучены мной наизусть); переводил послания других империй на знающий мамой язык, а ненужные сразу отбрасывал в сторону. Этим занимался исключительно я. Ни Скот, ни отец, ни тем более слуги. Я и только я. И как мне нравилась эта работа. Несмотря на напряжение памяти и боль в руке и глазах от мелкого шрифта, я расслаблялся за этим делом, уходил в свой мир.       Между бумагами была записка, написанная от руки. Это был почерк отца:

«Это всё накопилось с твоего побега. У меня не было времени даже вспомнить об этом, а никому другому я не могу доверить такую важную работу. Надеюсь, когда ты придёшь и увидишь это, поймешь, насколько важна твоя роль в нашем замке. Это малая часть того, что ты для нас всех делаешь. Без тебя мы ничто, сынок.

Твой отец, Норманн Андерсон».

      Да, пап, я всё понял. Как же приятно снова оказаться дома.