* * *
Странно, что именно Ли стал его — как это говорится? — доверенным лицом. Не Эйдан, не Дин, даже не Грэм. А ведь и здесь началось не слишком удачно. — Подкатываешь к Ричарду? — спросил Ли где-то в середине съемок. — Зря. — Зря? — усмехнулся Люк. — Почему? Есть опыт? — Нет. — О вас ходят слухи… — Где? Среди фанатов? Обо всех ходят. О Дине и Эйдане. О Ричарде и Грэме. О нас с тобой. — Я читал. А ведь они даже третью часть не видели. Представляю, что начнется. — Лучше не представляй. Почему Ричард? — А кто? Ты, что ли? — Ты слишком нахален для человека, еще не добившегося цели, Эванс. — А если не быть нахальным, ее никогда и не добьешься… Ли. Вот так все и началось.* * *
Снег блестел и переливался, лыжи отлично скользили, легкий мороз бодрил и горячил. Все шло хорошо. Они смылись покататься уже не впервые. Глаза у Ричарда были как новозеландское небо — прозрачные. Люк пошло тонул в них и мечтал о маленькой комнатке в маленьком местном отеле. «Он тебе не по зубам», — говорил Ли. Люк скалил клыки. «Таким зубам все по зубам». Он действительно в это верил. Он был на коне. На пике. На гребне волны. Ему казалось, что Ричард все понимает и не против. В одном он не ошибся. Ричард действительно все понимал. Молча постоял, сунув руки в карманы, когда Люк преградил ему дорогу перед дверью своего номера, обогнул его, как столб, и пошел к себе. Люк не поверил глазам, окликнул его — зачем? как глупо — но Ричард не обернулся. Люку хватило наглости позже предложить еще одну прогулку. «Нет», — спокойно ответил Ричард, не отводя взгляда. Торин взбеленился бы, наверное. «Нет так нет, — согласился Люк, взрываясь и опадая ему под ноги черным пеплом. — Приглашу Ли». Если он рассчитывал на вспышку ревности, то опять проиграл. «Пригласи», — кивнул Ричард, и Люк даже не заикнулся Ли о заснеженных склонах. Еще не хватало приглашать его с чьего-то любезного разрешения. Они поехали с Блумом, несколько раз свалились в снег, напились вечером эля — словом, отлично отдохнули. Забитые лыжниками склоны казались Люку пустынными, а небо лакированным. Ветер был холодным. «Тебе надо напиться, — сказал Орландо. — Ты похож на влюбленную чирлидершу». После этого он в очередной раз упал в снег и больше предусмотрительно ничего не советовал. Наверное, больше всего Люка интересовало: «Почему?» Если Ричард натурал, стоило только сказать. Да, на взгляд Люка, натурал из Ричарда был такой же, как из него самого, но такое объяснение он бы понял и принял. Только Ричард ничего не объяснял. Он просто сказал «нет». Не с чем было спорить, нечего опровергать, не с чем даже соглашаться. Все гномье упрямство Торина не сравнилось бы с этим коротким словом. Люк чувствовал, что его пришибло горящей сосной. Или придавило драконом. Или всей Одинокой горой, что уж мелочиться. Жизнь и работа переплетались в них слишком тесно, чтобы можно было отделить одно от другого. К счастью, до конца съемок оставалось совсем немного. К несчастью, как дошло до Люка сразу после их окончания.* * *
В отсутствие перед глазами живого Ричарда он пересматривал его работы, некоторые — дважды и трижды. Ричард был там разный, порой совсем непохожий на себя, и все же — был. Люк хотел его всюду, во всех обличьях и под всеми именами чуя нечто неизменное — может быть, взгляд, может быть, то, что за ним. Он поимел каждого из воплощенных Ричардом персонажей, лениво гадая, какое название придумали психологи ментальному сексу со множеством аватар, нисходящих от единого божества. Сам Люк называл его просто — секс, который затрахал. Он никогда не мечтал переспать с Лукасом Нортом и с Джоном Торнтоном тоже не мечтал. Ему было бы достаточно Ричарда — одного за всех. Проще было мечтать о Лукасе. Больше шансов. На премьере Люк отвернулся от улыбки Рича. Отвернулся, поправил волосы, помахал рукой зрителям, глянул снова. Ричард улыбался. И если Люк хоть немного разбирался в чтении по лицам — как актер, он должен был в этом разбираться, — улыбка Ричарда означала «да». Несомненное, в чем-то даже радостное, совершенно открытое «да», понятия не имевшее о предшествовавшем ему «нет». Люк ничего не понимал, но «почему?» — было последним возможным сейчас вопросом. Гораздо более актуальны были «где?» и «когда?». — Почему? — спросил он, когда свет единственного включенного в номере бра превратил лицо Ричарда в маску из тьмы и золота. После секса была жарко и душно, несмотря на вся усилия сплит-системы. И в ушах звенело, словно тысячи комаров пели где-то вдалеке. Словом, «почему?» все еще оставалось последним из возможных вопросов. — Тебе обязательно нужен ответ? — Теперь да. — Теперь — после секса? — Теперь — когда я знаю, что ответ не будет простым. — Не будет, — подтвердил Ричард. — Видишь ли, Бард и Торин враждовали. Они не могли… вообще ничего не могли. Только не уступать друг другу ни в чем. Минуту назад Люк был уверен, что готов ко всему. — Ты серьезно? Уже вижу, не отвечай. Ты был Торином, я знаю. Ты отличный актер. Ты глубоко вживаешься в роль. Ричард, да какого черта, что ты несешь?! — Но я так живу. — Он не переменил позы — так и лежал, вытянув поверх покрывала длинное обнаженное тело, и Люк не мог уложить в голове, что не получил его раньше из-за скверного характера выдуманного гнома. По такой причине ему не отказывали еще никогда. — Как ты живешь? — От роли к роли. От образа к образу. Я становлюсь ими. — На время. На съемочной площадке. Перед камерами. — На все время съемок. И незадолго до их начала. И немного после завершения. Двадцать четыре часа в сутки, во сне и наяву. — А когда ролей нет? — спросил Люк. — Имеет ли кто-то счастье иметь настоящего Ричарда? — Иногда, в больших перерывах, я примеряю на себя кое-что из старых работ. — Как любопытно. — Люк застегивал брюки. Он не помнил, когда успел встать и начать одеваться. Все внимание ушло на тщательный контроль над бешенством, подбиравшимся все ближе, как прилив. Он не должен был сорваться, но не был уверен, что сдержится. Он не был готов переспать сегодня с Ричардом, но еще меньше он был готов переспать с… — И с кем я имел дело? Гэри Фуллер? Френсис Доллархайд? — Ты хотел знать. Знание не всегда желательно. — Послушай, Рич. Я уже спал с твоими героями. Всеми, без исключения. Это очень близко к безнадежности и невыносимо уныло. Меня не интересует секс времен Гражданской войны. Меня интересуешь ты. Ричард повернул голову. Глаза блестели, прозрачные, как дно горного ручья. — А ты уверен, что я существую? Вне… всего этого? На секунду Люку показалось — нет. На секунду ему захотелось подключить к делу улыбающегося Драйвера или расчетливого Шоу. Он едва не обернулся, ища камеры. По разгоряченной спине сполз холодок. Люк прихлопнул его накинутым пиджаком. — Я не думал, что это будет так. Извини. — А как, ты думал, будет? Люк едва расслышал его. И пока вслушивался, отодвинул куда-то и злость, и разочарование и тут же забыл о них. Стало пустовато, точно в комнате, наполненной призраками тех, кто никогда не жил. — Не знаю. Но это должен был быть ты. — Это так важно? — Дурацкий вопрос. И, кстати, — вспомнил вдруг он, — почему один из твоих… твоих… почему кто-то из них решил согласиться? Странно выглядит, знаешь ли. — Да, верно. — Голос Ричарда вдруг сел, разобрать слова стало еще труднее. — Это не они… это был я. — Ты? — Это совершенно точно было кино. Это не могло происходить в обычном номере обычного отеля. Люк обошел кровать и встал над Ричардом. Над тем, кого считал Ричардом и, кажется, сильно ошибался. — Ты уверен? — Я хочу попробовать. От них устаешь. Я не отпускаю их, но, кажется, они тоже не отпускают меня. Это немного пугает. — Немного? Ты мастер преуменьшений, Рич. — Это все еще казалось сценой из фильма, и Люк не знал, что сделать, чтобы так перестало быть. Точнее, он знал массу приемов, позволяющих изменить настрой мизансцены, — кинематографических, разумеется. И поцелуй был в числе самых распространенных и банальных, но ничего другого в голову не пришло. — Ричард, — настойчиво произнес он, когда обнаружил возможность заговорить. — Рич, только не играй. Давай просто трахнемся, ладно? Ричард неуверенно кивнул. Люк подумал, что никогда больше не заикнется в постели о ролевых играх. — Я хочу попробовать, — подтвердил Ричард вслух. Люк мысленно пробежался по обширной коллекции его образов и выражений лица, что сложил у себя в голове за долгие недели. Ничего похожего не обнаружилось, и Люк мысленно перевел дыхание. Этот секс обещал быть самым напряженным в его жизни. Впрочем, он всегда подозревал, что с Ричардом будет непросто.