Такие дела

Эйдан считал, что ему очень повезло с ролью Кили, пока не увидел, кто будет играть Барда. Не то чтобы он раньше ни о чем не догадывался. Не то чтобы он раньше никогда не западал на мужчин. Не то чтобы он раньше… Не то. Совсем не то. Эванс был… Эванс был. Ходил, гримировался, тренировался, потел в драной одежке Барда, чудовищно стрелял из лука. Уверял, что нужно непременно устроить межрасовый турнир. Блум охотно вызывался стрелять от эльфов. Эйдан охотно вызывался пристрелить его самого. У Блума с Эвансом была история, были совместные съемки в «Мушкетерах», совместные посещения спектаклей, совместные… Эйдан даже думать не хотел, что еще у них могло быть совместного. Он очень одобрял Джексона, прямо из-под носа лихолесского принца отдавшего гному Тауриэль. Жалел только, что не Барда. Но на Барда у Джексона, как оказалось, были другие планы. Не то чтобы Эйдан раньше не знал, что Ли чертовски обаятелен. Теперь они обнимались перед камерами на троих — Ли, Люк и Орландо. Эйдан смотрел на них и ржал. Его сны могли дать сто очков форы любой порнухе. Жаль, что сам он в этих снах был стопроцентным вуайеристом. Люк не оставлял ему никаких шансов не только наяву. Гребаная Новая Зеландия. Эйдан не мог объяснить, почему именно Новая Зеландия. Возможно, здесь был неправильный воздух. Неправильный секс. Неправильный Эванс. Последние два пункта хотелось объединить — больше, чем выжить в Битве пяти воинств. Конечно, ни того, ни другого не вышло. Неправильный Джексон. Приходилось попросту выкладываться до упадка везде — на тренировках, репетициях, попойках. Последнее случалось нечасто — и слава Махалу, как сказал бы Кили. Ирландский нрав в сочетании с новозеландским пивом могли привести к чему угодно. К захлебывающимся признаниям. К сбивчивому — абсолютно точно сбивчивому — рассказу о том, что он хотел бы сделать с чертовым валлийцем. К попыткам воплотить описанное в жизнь. К похмельному утреннему стыду и неловкости до конца съемок. «Так и будет», — серьезно подтверждал Дин. Его глаза смеялись, Эйдан безуспешно пытался обидеться. Не то чтобы он не догадывался, что с Дином у них могло как-то получиться… Но получалось, что он больше думает о Ли — все то время, пока не думает о Люке. Межрасовая ненависть обретала новые нюансы. Гребаные эльфы. Когда у Люка и Ричарда обнаружилась разделенная любовь — к горам, снегу и лыжам, — Эйдан даже растерялся. Все-таки Торин… родная кровь. Очень хотелось спросить — как ты мог, дядя? Дин ржал. Эйдан ревновал — отчаянно и молчаливо. Он никогда не молчал так много, как за эти месяцы — потому что все слова, не имевшие отношения к Люку, звучавшие не для него, можно было смело считать пустым звуком. «Пустяки», — отвечал он на традиционное «Как дела?», спохватывался, исправлялся, что-то добавлял, жестикулировал, кучей ненужных движений заменяя простое «о’кей». Не то чтобы никто ничего не понимал… В конце концов Эйдан решил, что с него хватит. Не то чтобы этому совсем не поспособствовал разъезд каста, поскольку работа заканчивалась… Но главным было то, что он принял решение. — Удачи, — пожелал Дин на прощанье. — Все будет хорошо. Не то чтобы Эйдан ему поверил — но все же улыбнулся. Он застегивал сумку, когда дверь снова открылась. — Кто?.. — начал Эйдан, оборачиваясь. — Э… Собственно, почему бы Люку было и не заглянуть к нему? Столько часов бок о бок — в переносном смысле, но все-таки. Еще минута-полторы — и здравствуй, новая жизнь, без Эванса, в которой, как верно заметил Дин, все будет хорошо. Наверное, он был прав. — Мне даже во сне казалось, что ты на меня смотришь, — сказал Люк. На это у Эйдана не было заготовлено ответа. На все было, а на это — нет. — Я не раз хотел тебя спровоцировать, — ровным тоном признался Люк. — Из любопытства. Но не рискнул срывать Питеру процесс съемок. Не то чтобы Эйдану совсем нечего было сказать… Просто голос пропал. Люк честно ждал. — В общем, позвони, если надумаешь, — сказал он наконец — так, будто уже жалел, что пришел. Эйдан уронил сумку, споткнулся и едва не снес ухо косяком, но все же успел захлопнуть дверь перед носом гостя. Люк засмеялся. — В постели ты такой же порывистый? — А ты проверь, — предложил Эйдан — все еще без звука, одними губами. Но Люк, конечно, понял. Не то чтобы Эйдан хотел опоздать на самолет…