🔥🔥🔥
Игра, которую затеял с Тэхеном дьявол, началась незамедлительно. Стоило Чонгуку допить свое — кто бы мог подумать — банановое молочко, как он тут же поднялся с трона. Тэхен, хоть глаз и не поднимал особо, но такие бедра не мог не оценить. — Так что? — поинтересовался властелин ада, двумя пальцами стирая молоко с красиво очерченных губ. — Будешь играть? — Не то чтобы у меня был выбор, — невинно улыбнулся Тэхен, — но я могу предложить свое условие? Чтобы сделать игру интересней? — Попробуй. — Проигрывает тот, кто не устоит перед соблазном. Если ты сам не сможешь устоять передо мной — ты проиграешь. — Я же дьявол, — фыркнул Чонгук. — Зачем мне противостоять соблазнам? Я агитирую за то, чтобы все им поддавались. — Как хочешь, — взгляд Тэхена был все так же чист и невинен. — Я просто подумал, что так будет увлекательней. Но если ты заранее уверен, что проиграешь… — Нет, погоди, — дьявол напрягся. — Хочешь сказать, я не справлюсь с твоей притягательностью? Мальчик, чтобы избежать котла, меня соблазняли самые красивые и успешные люди всех времен, от Елены Троянской до Джеймса Дина, и где они сейчас? Подсказка: тридцать пятый и четыреста восьмой котел. Вызов принят! — Мне надо что-нибудь подписывать? Кровью там, например? — осведомился Тэхен. — Что? А, нет, ты же не душу мне продаешь. Она и так, хехе, моя, раз уж ты тут очутился. Пойдем уже спать. — Вместе? — Тэхен поднял бровь. — Соблазн не сработает, если я буду спать в своей кровати, а ты — вариться в котле, но если ты предпочитаешь котел… — Чонгук щелкнул пальцами. Ближайший к ним котел недружелюбно забурлил. — Не-не-не, я как-то больше по кроватям, — попятился Тэхен. Спальня Чонгука в его адском дворце выглядела вполне обычно — ничего дьявольского, не считая черных шелковых простыней. Кровать была такого размера, что на ней можно было бы разместиться всемером. Возможно, Чонгук и размещался, почем знать, может, оргии для дьявола — вещь привычная. Увидев, что Чонгук расстегивает ремень, Тэхен пискнул и поспешно отвернулся. — Знаешь, для грешника, который соблазнял всех направо и налево, ты слишком легко смущаешься. — Это… не то чтобы я специально это делал. Оно как-то само, — Тэхен обернулся через плечо и увидел, что Чонгук надел пижамку. Розовую. С кроликами. — Оу, это горячо. — Думаешь? — озабоченно спросил Чонгук, то ли не понявший сарказма, то ли делающий вид, что не понял. — Мне кажется, она слегка жмет в бедрах. Тэхен покосился на его бедра и выяснил, что пижамные штаны ничего не скрывают. Совершенно. Ткань была очень тонкой и действительно обтягивала так, что, казалось, стоит Чонгуку поерзать во сне — и прощайте, штанишки. — Будешь спать в одежде? — равнодушно спросил Чонгук, укладываясь на шелковые простыни, которые ярко контрастировали с розовой пижамой. — А у меня есть выбор? — Можешь спать без нее. Провокация? Тэхен зловеще улыбнулся, пользуясь тем, что Чонгук на него не смотрел, и плюхнулся на кровать прямо в одежде. — Если честно, не пойму, из-за чего сыр-бор, — подал голос дьявол, поворачиваясь к нему. — Пока что не очень соблазнительно. — Взаимно, — Тэхен повернулся на другой бок, почти физически ощущая, как Чонгук скользит обжигающим взглядом по затылку, шее, позвоночнику, задерживается на пояснице и наконец останавливается на округлых ягодицах, обтянутых плотными джинсами. Дьявол сглотнул. — Спокойной ночи, — пробормотал Тэхен, понизив голос. — Сладких снов, — парировал Чонгук.🔥🔥🔥
Капля пота отрывается от взмокшего лба Чонгука и падает на лицо Тэхена, разбиваясь о кожу. Тэхену кажется, что он слышит, как этот звук отдается эхом в тишине, нарушаемой лишь их рваным дыханием и влажными шлепками разгоряченных тел. Чонгук не щадит, он врывается в него яростно и жестко, заставляя его выгибаться на мокрых шелковых простынях. Пламя, полыхающее там, внизу, кажется, пожирает обоих, и Тэхен мимоходом думает, что если это и значит «гореть в аду», то ради такого он бы грешил каждую минуту своей жизни. Контрастом к грубости и дикой, первобытной силе идут поцелуи — нежные, как весенний ветерок. Крепкие пальцы, впившиеся в его бедра, наверняка оставят синяки, но губы, которые неустанно ловят его собственные, будто извиняются, целуют так, что у Тэхена пальцы на ногах поджимаются. Крупный горячий член раз за разом задевает простату, и Тэхен чувствует, что падает куда-то вниз, и лишь сильные руки дьявола, покрытые вязью татуировок, сейчас удерживают его на грани. Игра, спор, состязание — все это сейчас неважно и кажется глупостью, когда его тело получает такую невероятную дозу удовольствия, ради этого Тэхен готов остаться в аду и каждую ночь срываться на крик под Чонгуком, вколачивающим его в свое дьявольское ложе. Он и срывается низким стоном, когда финал накрывает его с головой, и неожиданно… просыпается. Белье и джинсы, все еще надетые на нем, ощущаются неприятной влагой, и такого с ним не было, пожалуй, лет с четырнадцати. Тэхен собирается было тихо прокрасться в ванную и попытаться устранить следы своего позора, но его взгляд падает на лежащего рядом дьявола, так или иначе в этом позоре, он уверен, виновного, и он замирает. Спящий Чонгук поутру выглядит совсем не по-дьявольски. Тэхен про себя окрестил его позу для сна «бабочкой, присевшей на камень»: сатана спал на спине, забавно скрестив согнутые ноги. Ехидство ушло с расслабленного лица, уступив место какой-то детской невинности, черты разгладились, а губы мило сложились бантиком. Тэхен придвинулся ближе и слегка навис над ним, чтобы полюбоваться этим редким зрелищем, пока Чонгук не видит, и, возможно, заснять его на телефон для шантажа (или рукоблудия). Но кажется, он где-то просчитался, потому что в следующую секунду оказался прижат к кровати крепким телом властелина ада. — Если что, я предпочитаю быть сверху, — сообщил Чонгук ему прямо в губы. — Если что, я тоже, — Тэхен попытался вывернуться, слегка поерзав, отчего их тела столкнулись в районе паха. — О, я выиграл? Так быстро? Хватка Чонгука разжалась, и он откатился в сторону. — Не рассчитывай на это, детка. Всего лишь утренний стояк. Но ты можешь мне с ним помочь своим прекрасным ротиком, если хочешь, конечно. — Не дождешься… папочка, — Тэхен закусил губу и бросил на него быстрый взгляд из-под ресниц. — Дешевый приемчик, но эффективный, — Чонгук поднялся и выбрался из постели. — О, кажется, я тебе снился, — он кивнул на ширинку Тэхена, где начали проступать влажные капли. — Напомни мне познакомить тебя с моим другом Чимином… демоном снов, который сделал мне небольшое одолжение сегодня. — Ты… ты… — Тэхен задохнулся. — Это нечестная игра! — А кто обещал играть честно? — дьявол ухмыльнулся. — В качестве жеста доброй воли я разрешу тебе первым пойти в ванную. Мой член уже встал, и ты вставай, у нас много дел! После приятно плотного завтрака, поданного все тем же Субином (шоколадное молочко присутствовало), они вернулись к каменному трону, окруженному котлами. — И зачем тут я? — поинтересовался Тэхен. — Для компании. Дьявольские дела очень скучные: отправить грешника на новые истязания, рассудить всякие демонические дрязги вроде того, кому достанется последний банан (мне, разумеется), придумать новый вид пыток, писать письма счастья и отправлять их в небесную канцелярию. — А это последнее зачем? — Это самое веселое. Дурацкие ангелы, если видят, что в письме написано «отправь это семи лучшим друзьям, а не то каждое неотправленное письмо превратится в семь смертных людских грехов», впадают в панику, и работа канцелярии парализуется дня на три. Маленькие радости, — пожал плечами Чонгук. — Обычно этим у нас Юнги занимается, впрочем, я только подсказываю идеи иногда. — Куда мне сесть? — Тэхен огляделся, но кроме трона и котлов другой мебели не было. Чонгук похлопал себя по бедру, сегодня обтянутому красными брюками, и многозначительно поднял бровь. — Если я сяду сюда, как скоро ты сдашься? — А ты? — дьявол медленно провел рукой по внутренней стороне бедра. — А я постою за креслом, — решил Тэхен. Прибыли новые грешники. Чонгук со скучающим видом проводил распределение, отправляя кого по старинке в котел, кого — в змеиное гнездо, а некоторых — в свой личный «парк аттракционов», что бы это ни значило. Тэхен все это время молча стоял за его спиной, погруженный в свои мысли, и лишь время от времени ловил взглядом точеный профиль короля преисподней. Дьявол был совершенно не таким, как он представлял — слишком человечным, слишком непосредственным, слишком… горячим. Чонгук на троне открывал еще и другую свою сторону — властную. Он буднично решал судьбы грешников, а у Тэхена подгибались колени. От влечения к нему отделаться было невозможно, и сегодняшний сон, такой реальный, до сих пор живо стоял перед глазами. Назад на землю хотелось очень сильно: там родители, любимый пес и целый мир, который по непонятной ему самому причине его обожает. Склеить парня или девушку для него никогда не было проблемой — стоило лишь улыбнуться, посмотреть томно — и привет, секс на одну ночь, иногда даже неплохой. С Чонгуком все оказалось иначе — в этой игре дьявол был более искушен, а Тэхену неожиданно для себя отчаянно хотелось проиграть. Но при свете дня все выглядело чуть сложнее, чем ночью. Если сдаться, то где гарантия, что Чонгуку он не надоест через пять минут после, и тот не отправит его из своей уютной постели прямо в котел? Тэхен не строил иллюзий, он сам их успешно создавал. Поэтому надо было действовать. Он медленно наклонился к уху Чонгука, который лениво слушал какого-то занудного старца, уверявшего, что из всех его прегрешений правда только то, что он слишком много знает. — А если бы, — промурлыкал Тэхен, — гипотетически, один из нас сдался… По шкале от одного до десяти, как думаешь, насколько горячо это было бы? Его дыхание приятно щекотало шею Чонгука, пуская по ней сотни мурашек, и тот глубоко вдохнул, медля с ответом. Зря, потому что аромат Тэхена, казалось, забивался в ноздри и требовал немедленно разложить его прямо на этом троне. Да, на глазах у грешников. Красивые пальцы коснулись его плеча мимолетным движением, будто у Тэхена, стоявшего сзади, просто соскользнула рука, но Чонгук отлично понял, что это часть вызова. Именно поэтому он, не оборачиваясь, ухватил тонкое запястье и потянул на себя. Тэхен за его спиной был вынужден снова наклониться, а дьявол поднес его руку к губам, обжигая дыханием то место, где тонкая сеточка вен переходит в ладонь. Он не почувствовал, но скорее услышал, как Тэхен вздрогнул. Грешники перед троном следили за представлением, кто с любопытством, а кто с отвращением (последних Чонгук будет пытать особенно тщательно, потому что ханжество в его списке самых гнусных грехов стоит одним из первых). — Я думаю, — заговорил он, понизив голос и разглядывая пойманную руку Тэхена, — около тридцати шести. Секунда — и мягкие губы Чонгука сомкнулись вокруг кончика его большого пальца, нежно вбирая его в рот целиком, пока его язык вычерчивал какие-то несомненно дьявольские узоры на чувствительной тонкой коже. Тэхен стиснул пальцы другой руки на спинке кресла. Стоя наклонившись над троном, с рукой, крепко сжимаемой Чонгуком, делающим что-то невообразимое, он почувствовал себя неожиданно беззащитным. — Поздравляю, — даже не пытаясь скрывать участившееся дыхание, потому что Чонгук все равно услышит. — Кажется, ты нагнул меня. Увы, только буквально. — Скоро нагну и не буквально, — игриво куснув кончик пальца напоследок, Чонгук отпустил его руку и мило улыбнулся грешникам. — Итак, кто следующий?🔥🔥🔥
Чимин Тэхену сразу не понравился. Еще на стадии, когда он Чонгука не по-дружески так облапал, стоило им войти в помещение с низким потолком и чадящими канделябрами на каменных стенах. Это оказалось одним из мест для пыток, а по совместительству, как рассказал Чонгук, пока они шли сюда, — тюрьмой, где в каждой камере узникам снились терзающие их кошмары. И Чимин, как демон снов, тут властвовал. Завидев Тэхена за спиной у Чонгука, о которого он уже секунд десять как терся (Тэхен считал), Чимин оживился. — О, в жизни он еще красивее, — присвистнул он. — Привет, я Чимин, как тебе сегодняшний сон? — Мокро, — коротко ответил Тэхен, глядя на него в упор. Демон хихикнул. — Так и было задумано. А что ты думаешь про момент, когда… — Ты что… видел мой сон? — Конечно, это лучшая часть моей работы. Тэхен закусил губу, пытаясь не выдавать своего смущения. Его тут все бесило: интерьерчик в стиле средневековых пыточных, Чимин с его розовыми волосами, пирсингом в языке и обтягивающими джинсами, а главное — Чонгук, прислонившийся к стене и наблюдающий за ними с ехидной усмешкой. Тэхен нацепил на лицо непроницаемое скучающе-вежливое выражение и уставился в угол. — Трахаешь его? — спросил Тэхен с безразличным видом, стоило им выйти наружу. — Бывает, — Чонгук пожал плечами. — Уже ревнуешь? — Ну, кстати, нет. А у демонов бывают ЗППП? Просто интересуюсь. — Нет, это чисто человеческая проблема. Что, ты приготовил мне букет? Как мило! — Стрелочник. — Ханжа. — Я не ханжа! — возмутился Тэхен. — Да? Докажи, — Чонгук равнодушно поднял бровь, предвкушая скорую победу. Тэхен прищурился. В следующее мгновение он рванулся назад в обитель Чимина. Чонгук лениво шагнул за ним, только чтобы увидеть, как он буквально распластывает демона по стене своим телом, жадно впиваясь в его губы. Чимин, которого все это, казалось, забавляло, не сопротивлялся, послушно обмякнув в его руках и отвечая на поцелуй. Тэхен целовал запальчиво, зло, пытаясь доказать что-то даже не Чонгуку — самому себе, но рот под его губами был таким нежным, пухлым и податливым, что он в какой-то момент увлекся и не заметил, как стальная ладонь Чонгука легла сзади на его шею, проскользила вниз и грубо оттащила его от Чимина за воротник. — Вон, — уронил дьявол. Чимин с хитрой усмешкой проследовал к выходу. Теперь уже Тэхен оказался прижат к стене. Он бросил на Чонгука лукавый взгляд из-под ресниц. Похоже, властитель ада злился. — Что? — невинно спросил Тэхен. — Мне нельзя играть с твоими игрушками? — Можно, но только с теми, что лежат в ящике у кровати. Крепкое тело, вжимающееся в его собственное, будоражило, и Тэхен не смог удержаться, чтобы не потереться о него едва-едва, так, чтобы Чонгук просто это почувствовал. По тому, как татуированная рука с длинными пальцами впилась в его волосы на затылке, оттягивая их назад, Тэхен понял, что его маневр не прошел незамеченным. Он ухмыльнулся и облизнул губы, наблюдая, как лицо Чонгука становится все ближе к его. Но Чонгук вдруг остановился и отпрянул, выравнивая дыхание. — Неплохо, а теперь пошли дальше. Черт бы побрал Ким Тэхена с его спонтанной непосредственной соблазнительностью. Чонгук бы и побрал, но это означало проиграть, а проигрывать он не любил. Он уже жалел, что пошел на эту сделку (кто из них тут дьявол вообще?), потому что Тэхена хотелось так, как, пожалуй, никого за последние три тысячи лет. Он мог бы счесть это шуткой от ангелов, местью за троллинг небесной канцелярии, но у ангелов нет чувства юмора, да и происхождение этого отдельно взятого человека — явно не ангельское. Такое могло быть взращено только в аду. Эти его взгляды невинные из-под ресниц, задница — как персик из садов Эдема, а пальцы, вы видели эти пальцы? Чонгук сжал кулаки. Он вообще-то не привык сдерживаться и всегда брал то, что хотел и когда хотел, поэтому такое испытание его бесило. А проиграть — в этот момент Чонгук наконец стал честен с самим собой — значит отпустить Тэхена, чего он… боялся? Впервые за долгую, долгую жизнь в аду в его жизни появилась искра интереса. Но просто трахнуть Тэхена — это меньшее, чего он хотел. По непонятной причине этот смертный вызывал у него какой-то совсем другой интерес. С ним хотелось быть, болтать ни о чем, вместе просыпаться, подкалывать друг друга, любоваться им и просто вместе дышать… И, разумеется, чтобы они трахались, как кролики, в каждом уголке ада. В некоторых даже по несколько раз.🔥🔥🔥
Точка невозврата наступила вечером, когда Тэхен, укладываясь спать, демонстративно расстегнул джинсы. Чонгук уставился на него. — Прошлой ночью, — пояснил Тэхен, — благодаря кое-какому демону мне было очень некомфортно спать одетым. Поэтому я решил, что сегодня некомфортно будет тебе. — С этими словами он стянул с себя одежду, оставшись в одних боксерах, и забрался под одеяло, отворачиваясь от Чонгука. Дьявол зажмурился и попытался отключиться. Какое-то время они лежали молча, когда Тэхен громко вздохнул и повернулся к нему, рассматривая его в неровном свете свечей. Чонгук, столкнувшись с ним взглядом, опешил — в больших темных глазах Тэхена было чистое, ничем не прикрытое тоскливое желание. — Что? — спросил Чонгук. — Если… — Тэхен покусал губу, — если я прикоснусь к тебе, это не будет считаться проигрышем? — Нет, — Чонгук помотал головой. — Нет, не думаю. Это же просто прикосновение. — Он задержал дыхание, когда длинные пальцы невесомо проскользили по его щеке, обвели линию челюсти, пробежали кончиками по шее и нерешительно замерли у ворота пижамы. — А если, — хрипло начал Чонгук, — я сниму эту рубашку, это не будет считаться проигрышем? — Нет, — возразил Тэхен, — так просто удобней спать. Розовая пижамная рубашка полетела на пол, а рука Тэхена продолжила осторожно исследовать его кожу, задержавшись на ключицах. Наконец она двинулась вниз, очерчивая большим пальцем темный ореол соска, который тут же затвердел. — Ты правда такой чувствительный или тут холодно? — осведомился Тэхен. — Напоминаю: мы в аду, — отозвался Чонгук, выдыхая сквозь зубы. Пальцы Тэхена снова направились ниже, по кубикам идеального пресса, остановившись на темной дорожке волос, уходящей под пижамные штаны. — А если… — вкрадчиво заговорил он, пробираясь рукой под резинку. — Нет, — Чонгук, перехватил его запястье и втянул Тэхена в отчаянный голодный поцелуй. Тэхен опомниться на успел, как оказался раскатан по простыням, прижатый сверху мускулистым телом дьявола. Чонгук, казалось, был повсюду: его губы нещадно терзали рот Тэхена, получая столь же яростный ответ, руки лихорадочно исследовали тело под ним, вызывая мурашки удовольствия. Тэхен напрягся, и они перекатились по постели, и теперь уже он оказался сверху, перехватывая инициативу. Поймав руки Чонгука, он переплел свои пальцы с его у изголовья кровати, языком продолжая жарко изучать его рот. Он прикусил припухшую губу дьявола и удовлетворенно почувствовал легкий привкус крови на языке. Чонгук лишь усмехнулся в поцелуй, снова перекатывая их и захватывая верхнюю позицию. Оторвался всего на секунду — увидеть затуманенные глаза Тэхена, его истерзанные губы и раскрасневшиеся щеки. Тэхен посмотрел на него и ухмыльнулся краешком рта, прежде чем Чонгук снова был размазан по кровати под ним. Тот только кивнул, обезоруживающе улыбнулся по-кроличьи — и закинул ноги на его талию, стремясь потереться об него сильнее сквозь тонкую ткань пижамных штанов. Но Тэхен не спешит, как бы сильно ему ни хотелось. Чонгук из тех, кого хочется смаковать — раздевать медленно, ласкать, пока он не запросит о большем, слизывать каждую выступившую каплю пота и прочувствовать его вкус на языке. И поэтому он вдруг целует не спеша, на контрасте с бешеным желанием, которое рвется из него наружу и оседает на кончике языка, отодвигается, чтобы уменьшить трение там, где им обоим оно нужно больше всего, скользит языком мокро по его шее, прикусывает кожу на ключице, отчего Чонгук резко выдыхает и непроизвольно комкает простыни. Тэхен отстраняется еще дальше и осторожно тянет вниз его пижамные штаны — Чонгук пользуется этой возможностью, чтобы приподняться и прижаться сильнее. Член у него средних размеров, темно-розовый, с ярко выступающими набухшими венами. Тэхену безумно хочется его коснуться, посмотреть, как он будет выглядеть сжатым в его ладони, но он одергивает себя — еще рано. А Чонгук тем временем тянется к его боксерам и тоже сдергивает их вниз. Сглатывает шумно — Тэхену есть чем похвастаться: его член — как его пальцы — длинный, ровный и идеальный. — Я был прав, — говорит Чонгук севшим голосом и садится на кровати. — Ты самый красивый. Хочу тебя попробовать. Можно? Тэхен вместо ответа подается вперед, так, что его член оказывается на уровне лица Чонгука. Тот высовывает язык и размашисто лижет головку. — М-м, вкусно, как банановое молочко, — мурлычет он. — Еще! Тэхен принимает более удобную позу и слегка толкается в его рот, чувствуя, как язык пробегает снизу от основания члена до головки. Чонгук втягивает щеки, и Тэхен не может отказать себе в том, чтобы толкнуться глубже, но дьявол даже не закашливается, хотя угол, честно, не самый подходящий для минета. — Хороший мальчик, — голос Тэхена становится еще ниже, когда он усилием воли покидает этот потрясающе наглый влажный рот. Чонгук лишь улыбается и тянет его на себя, вовлекая в очередной поцелуй. Тэхена кроет от собственного вкуса на его губах, и он понимает, что его железная, как он думал, выдержка с Чонгуком больше похожа на пластилин. Поэтому он снова толкает его на кровать и исполняет свое давнее желание — крепко обхватывает ладонью его член, большим пальцем размазывая по головке выступившую капельку. Чонгук, получивший долгожданное прикосновение, выгибается на постели и стонет тоненько-тоненько, а потом не глядя выдвигает ящик тумбочки у кровати и кидает Тэхену тюбик со смазкой. — Позаботишься обо мне? — и колени разводит в стороны. Тэхен сглатывает от открывшегося вида, выдавливает скользкий гель на пальцы и согревает его в ладони. Та, другая жизнь, настоящая, те люди, что были вокруг — все в одно мгновение вылетело из его головы и в одно мгновение стало неважным, стоило губам Чонгука коснуться его. Он осознает, что в этом споре он, наверное, проиграл, и дьявол ему потом это припомнит, но сейчас, когда один его палец с такой головокружительной легкостью входит в Чонгука, это не имеет никакого значения. — Знаешь, — почти рычит он, — для того, кто предпочитает быть сверху, ты неплохо растянут. — Что я могу сказать, — выдыхает Чонгук, насаживаясь глубже на его пальцы. — У меня разносторонние интересы. А после все теряется, и Тэхен теряется, когда тянется, чтобы снова поцеловать эти невозможные губы с родинкой под нижней, а глаза Чонгука неярко мерцают красным светом, и он не сразу понимает, что это не отблеск свечей, но в эти омуты проваливается с головой, и рассудок машет ручкой и съезжает из его головы. Все, что он видит и чувствует сейчас — это огонь. Чонгук горит изнутри, а Тэхену… Тэхену просто хочется вплавиться в него, впиться зубами, слиться так, чтобы ни миллиметра между. Все рефлексы кричат о том, чтобы руку отдернуть от этого жара и бежать, бежать со всех ног, но Тэхен вместо этого лишь подается вперед и медленно входит туда, где всего жарче, где Чонгук, что его сейчас ногами за талию обхватывает и скулит совсем не по-дьявольски, горит так, что теперь точно — в угольки, и пеплом осыпаться на его губы трепетными, невесомыми поцелуями. Пламя по венам струится и концентрируется в одной точке, когда Тэхен толкается несколько раз на пробу. Чонгук под ним хватает ртом воздух и не может себя контролировать, бессвязно то хватается за простыни, то за его плечи, то запутывает пальцы в его кудрявых волосах. Он подстраивается под его ритм и изгибается, стараясь поймать нужный угол. Тэхен же, чувствуя это, чуть замедляется и перехватывает Чонгука под колени. Следующий толчок — и Чонгук зубами в его плечо впивается, глуша в нем свой крик. А дальше Тэхен его не щадит, каждый раз проезжаясь головкой точно по простате, ловит губами его стоны, через себя их пропуская, и лишь молится — кому? Дьяволу, наверное, и молится — чтобы не потерять контроль первым. Но теряет, конечно, потому что тот его не слышит, разложенный на кровати, как на алтаре, и тонущий в собственном удовольствии без остатка. И срывается в какой-то момент на бешеный темп, чтобы выйти в последний момент и смешать собственное семя с чонгуковым у того на животе, потому что он тоже не выдерживает долго. А после нет сил доползти до ванной, так что в ход идет роскошное покрывало, которое теперь безнадежно испачканное валяется в углу, и они оба крепко засыпают, переплетясь конечностями — не разделить.🔥🔥🔥
Зима в этом году выдалась прохладной, но бесснежной. Ким Тэхен, двадцати пяти лет от роду, сидел в кафе, улизнув с работы, и пил карамельный маккиато, решая, стоит ли ему после поехать к родителям или к девушке. После той ночи, которую он все еще смутно, но помнит, Тэхен проснулся в горах лежащим ничком на снегу. Собственно, это было последним, что с ним случилось в той, прошлой жизни — он катался на лыжах на заброшенной трассе, не рассчитал траекторию и сломал шею. На этот раз шея была цела, и сломалась лишь лыжа. Так что он просто спустился с горы пешком и вернулся домой. Чонгук сдержал свое обещание. Тэхен все еще не знает, кто из них победил в той игре — он склонен думать, что проиграли они оба, но дьявол оказался честен — а может, это был просто великодушный жест с его стороны, — и вернул его к жизни. Или Тэхен внезапно оказался плох в постели и был списан на землю, во что он, к слову, не верит ни на грамм. Так или иначе, он смог продолжить нормальную человеческую жизнь — вернуться к своей унылой работе юриста, завести девушку (он сам не понял, зачем, но, наверное, надо), радовать родителей карьерным ростом и прочими успехами. Так продолжалось уже без малого три месяца. И все же что-то изменилось. Ему было скучно. Тэхен не мог сказать, что это было, но какая-то часть его отчаянно жаждала чего-то другого. Сны (и в этот раз Чимин, скорее всего, не приложил к ним руку) были влажными, тягучими и огненными, и в каждом из них Тэхен ловил красноватые отблески в чужих зрачках. Его телефон, лежащий на столе, завибрировал. Ничего толком не ожидая, он разблокировал экран. Отправитель был неизвестен: «Однажды ты спросишь, что мне нравится больше — ты или банановое молочко. Я отвечу, что банановое молочко, и ты уйдешь, так и не узнав, что твой член на вкус почти как банан.» Тэхен моргнул. Потом прочитал текст еще раз. Потом наклонил голову и прочитал под другим углом. Сообщение не изменилось, оно оставалось там, все такое же наглое, возбуждающее и одновременно выглядящее как тупейший из подкатов. И автор подката сидел через два столика от него в кашемировом пальто и улыбался своей дурацкой кроличьей улыбкой. — Я скучал, — Чонгук, поймав его взгляд, бесцеремонно уселся за его стол. — Чонгук, бля. — Не сквернословь. — А что, думаешь, я попаду в ад? — Определенно попадешь, и сам дьявол будет часами жарить тебя на адской сковороде. — Обещаешь?