Глаз отсеченный

Вам никогда не казалось, что мы живем слишком насыщенной жизнью? Что нас окружают события, моментально проносящиеся рядом, проникающие в вашу жизнь и не спрашивающие разрешения на это? Где-то кого-то убили, кто-то что-то украл, где-то война, а где-то очередной богатенький мальчик купил автомобиль из чистого золота. Казалось бы, что это где-то там, совсем далеко от тебя, что ты лично никогда не встретишься с участниками вышеизложенного, но ведь многие из нас воспринимают все это как что-то личное, заслуживающее именно их внимания. На фоне таких ярких, взрывных событий что-то приземленное и бытовое кажется незначительным, не заслуживающим внимания. Но иногда (очень редко) бытовая, происходящая лично с тобой история дает фору любой серьезной международной заварушке. Сегодня я расскажу вам абсолютно реальную историю, произошедшую недавно с самой обыкновенной молодой семьей. С чего бы начать? Начну, пожалуй, с самого невинного и добродушного человека, каких средний человек может пересчитать по пальцам одной руки. Анечка родилась и выросла в деревне под городом N-ск. Училась прилежно, на гулянки не ходила, с сомнительными личностями общения не имела, за что в совокупности получила репутацию белой вороны. Я буду большим лжецом, если скажу, что с ней плохо обращались, били или унижали. С ней просто никто не общался, что для некоторых людей (кем и являлась наша Анечка) было невыносимо. Для этого мира, даже для родных людей, она была слишком скучной и правильной, что, конечно же, многих раздражало. Всех, кроме одного человека. Настоятель местной церквушки всегда был рад пообщаться с Анной. Он стал для девушки вторым отцом, главным наставником и духовным учителем. Именно он, а не мещане-родители настоял на дальнейшем образовании и переезде в город N-ск, что, наверно, сыграло главную роль в дальнейшей судьбе Анечки и ее возлюбленного, о котором я расскажу чуть позже. Получив достойное по местным меркам образование, Анечка не без усилий и родственников нашла работу, а, следовательно, средства к существованию в большом (опять же, по местным меркам) городе. Там она вскоре нашла его, Сергея. Тут хотелось бы чуть больше рассказать о нем самом, о его прошлом, дать краткую характеристику, чтоб тебе, читатель, было проще воспринимать его не как персонажа из дешевых детективов, а как живого человека, кем он до недавнего события и был. Но, к сожалению, он был довольно закрытой личностью и мало что о себе рассказывал. Известно, что Анечка познакомилась с ним в библиотеке, куда они оба стремились за тишиной и покоем. Однако, если Анна там пряталась от все еще непривычной ей городской суеты, то ее возлюбленный проводил там сложные расчеты, требовавшие идеальной тишины, которую он не мог получить, находясь дома. Время шло, и наша парочка проживала свои лучшие годы в мире и процветании. Хоть Анне, девушке, воспитанной священником, была противна идея стяжательства и погони за деньгами, чем с малых лет занимался Сергей, она прекрасно понимала, что без них им не удалось бы так быстро получить собственное жилье. Были, конечно, и темные моменты. Однажды Сергей был настолько увлечен работой, что совсем перестал уделять внимание своей уже невесте. Лишь страх повторить судьбу другого известного скряги вынудил пересмотреть частично взгляды на мир и посвятить намного большую часть своей жизни семье. Помимо денег, жены и бесконечной работы, была у Сергея и другая страсть. Анечка мало понимала, что ее муж нашел в цветных лошадках, но, будучи достаточно воспитанной, уважала его, пускай и странное, увлечение. Но, как я и говорил ранее, жизнь иногда может повернуться таким образом, что любое глобальное событие покажется чем-то блеклым и незначительным. А произошло вот что. Анечка в одной ночнушке стояла, вжавшись в угол. Утром она увидела нечто и до сих пор тешила себя мыслью, что ей это приснилось. Однако, первый же грохот в соседней комнате и последующие за ним грязные ругательства только подтвердили увиденное. Матерился и проклинал «ебаную жизнь» тоненьким голоском не ее муж, а низенькая в холке пони с крыльями, серой шерсткой, бледно-желтыми гривой и хвостом. На бедрах у нее были изображены то ли огромные капли, то ли мыльные пузыри. Анечка видела что-то подобное у Сергея в телефоне и на рабочем столе компьютера, но никогда она не рассчитывала увидеть это животное в реальной жизни и на месте своего мужа. Пони тем временем спотыкалась, падала, материлась, вставала на ноги, сама себе наступала на хвост, снова падала, снова материлась. И так на протяжении долгого времени. На часах было десять утра, день субботний, и только это слегка смягчало шок Анечки. Дождавшись окончания светопреставления в соседней комнате, она застала там лежащую на полу и тихо всхлипывавшую пегаску. Та посмотрела на оцепеневшую от страха девушку и дрожащим голосом произнесла «Зай, у меня головааа кружится. Я почти ничего не вижу». И действительно: левый глаз у пони смотрел не в глаза Анне, а в потолок. Кобылка уткнулась мордочкой в переднюю ножку и зарыдала. Анечка, слегка отойдя от шока, присела рядом и, не сразу осмелившись, положила руку своему возлюбленному на загривок. «Что с нами теперь будет, Ань? Кааак я в таком виде на работу пойду? Как я вообще покажусь хоть кому-то на глаза? Глаза… блять. Заечка, меня стошнииит, если я раскрою глаза. Можешь меня до ту… туалета проводить?». Анна кивнула и подняла пони на ноги. Ее нежная шерстка и мягкие перышки на крыльях так страшно контрастировали со ее словами, а голос был таким мягким и девчачьим, что у Ани невольно возникло чувство, будто она до сих пор спит и видит очередной бредовый и несвязный сон. Придерживая своего возлюбленного, будто деревянную лошадку на колесиках, она довела его до фаянсового трона, где и оставила. Чтобы хоть как-то отвлечься, она ушла на кухню и начала готовить завтрак. Зная, что лошади не едят мяса, она нарезала овощи, добавила немного гарнира и разложила готовый салат по тарелкам, время от времени прислушиваясь, что творится в санузле. К удивлению, пони не стошнило радугой. Ее вообще не стошнило. Вместо этого она зажмурила поплывший глаз и забралась на унитаз. Из туалета раздался журчащий звук и причитания: «Боже, блять! Я д… девчонка! Я и вправду девчонка! Да кааак же так-то нахуй?! Какую цыганку яяя… обидел, чтоб она меня в теле вайфу заперла?!». Стоит ли рассказывать, что происходило в эти выходные? Сергей-Дерпи заново учился ходить, держать в зубах предметы, кушать за столом без посторонней помощи. Анечка пыталась помочь, особенно в области гигиены и ее интимной части, но кобылка наотрез отказывалась. Сергею было унизительно даже представить, будто его моют как какую-то собаку… или как инвалида. От последней мысли он впадал в апатию. Провожая жену на работу, он почти физически ощущал, как теряет последние остатки мужества и контроля над фактически бывшей женой. Целыми днями он бродил по своему кабинету, загадывая, в какой же день работодатель напишет заявление, куда надо. Когда в его квартиру вломятся люди в форме? И что они увидят? Лошадку из детского мультика? «Пиздец, просто пиздец!», — бормотал Сергей. Будет откровенной подлостью говорить, что новая неделя у Анечки начиналась легче, чем у ее мужа. Избегая взволнованных вопросов от коллег, девушка работала, параллельно задумываясь о будущем. В один день она лишилась любимого мужчины и главного кормильца, получив вместо него говорящую лошадь. «Но ведь это все еще он…» — задумывалась Анна. Пораньше уйдя с работы, она направилась в родную деревню, но не к родителям, а к своему наставнику. Тот как раз закончил службу и уже готовился закрывать церковь, как услышал знакомый голос. Пройдя внутрь, Анечка рассказала всю историю, опуская тот момент, кем именно стал ее муж. Она просила благословения оставить его. Батюшка призадумался, затем прошел в алтарь и вынес оттуда толстую книгу. — Я не вправе диктовать тебе, что ты должна делать. Ты взяла на свои плечи огромный и тяжелый крест. И только тебе решать, бросить его или идти с ним до конца. Но, пожалуйста, послушай, что говорит об этом Бог, — священник открыл Библию и перевернул пару страниц. — К Филлиппийцам, глава вторая: «Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других. Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе», — батюшка закрыл книгу и отложил ее в сторону, — «То, что твой муж стал инвалидом, не делает его хуже тебя или кого-то из окружающих. Он просто стал другим. Забота о нем не принесет тебе счастья тут, на Земле, но обеспечит тебе Царство Небесное» Анечка замолчала, как будто обдумывая и переваривая сказанное. — И еще… я не хочу тебя пугать и этим сделать тебе, моя милая, еще хуже. Бог милостив и всегда дает право выбора. Если твой возлюбленный губит сам себя и тебя за собой тянет, то Богу и тут есть, что сказать: «Если же глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну». Тут же Анна вспомнила заплаканные косые глаза своего мужа или, если точнее, той, в кого он превратился. Поблагодарив священника за добрый совет, она села на электричку и добралась до дома. Там она увидела кобылку, мирно свернувшуюся клубочком на кресле у себя в кабинете и смотрящую в сторону выхода. — Поздно ты. Я думалааа, ты… не вернешься, — было заметно, как пегаска с трудом произносит слова. Еще одна мелочь смутила Анну, но она предпочла думать, что ослышалась. — Ну почему же? Просто задержали на работе, — Анечка ушла в спальню переодеваться. — Зая… Я написааала на работу, что увольняюсь. Больше меня нииикто искать не… что за грохот? Что случилось? — пони спрыгнула с кресла и направилась в спальню. Стоявшая в одном белье и колготках Анна снова, как в тот роковой день оцепенела. На полу лежала разбитая рамка. — Я думала, мне послышалось… ты действительно говоришь о себе в женском роде? — Послушай меня, пожалуйста, — пони забралась на кровать и села рядом со «своей» женой, — этооот облик… я теперь всегда такой буду. Мне сказали об этоом… те, кто с пооодобным сталкивались. Я не держу тебя, заай… если хочешь, можешь привести сюда другого мужчину. Я просто… не хочу, чтобы ты быллла несчастлива, — Анечка, выслушав кобылку, тут же поцеловала ее глубоко в губы. — Ты говоришь чушь! Мне не нужен другой мужчина, мне нужен только ты, Серёж. Пусть ты теперь не человек, но твой ум, твоя душа по-прежнему с тобой. Даже если ты не найдешь удаленную работу, я подсчитала: моей зарплаты вполне хватит на скромную жизнь. — Зая, я цеееню твою жертвенность, но, пожалуйста, одумайся. Я уже не Сергей, я Дерпи Хувс. Я никогда бооольше не смогу нормально видеть, разговаривать и… удовлетворять тебя как мужчина. Ты вееедь так хотела детей…- Анна повалила пони на кровать и поцеловала ее еще сильнее. — Тогда мне нужна только ты, Дерпи… эээм… — Хууувс. — Да, именно, — Анечка взглянула в огромные глаза пегаски: та смотрела на Анну, стараясь сфокусировать зрение на ее лице. Грива цвета осенней листвы завораживающе растекалась по кровати, а мягкое и хрупкое тело охватила легкая дрожь. — Ты кое-что забыла сделать в выходные, Дерпи Хувс, — Анечка прикоснулась к животу пегаски. — Ты серьезно? — воскликнула пони, дрожа от волнения. — Хоть ты теперь и не мужчина, но супругой моей от этого быть не перестала, — Анечка спешно сняла колготки и бюстгальтер, — за тобой должок, моя дорогая жена. Это то немногое, что мне удалось выудить из личного разговора с Анечкой. Подробности их новой сексуальной жизни она наотрез отказалась описывать. Но и я не настаивал. Мне было бы очень неловко смущать столь милое и невинное существо подобными расспросами. Да, вы все правильно поняли. Я прямо сейчас сижу у них в столовой: Анна накладывает мне котлеты с подливой (редкое блюдо в их доме), пегаске — нарезанные овощи. По словам самой Дерпи, она спокойно может есть и траву, и сено, чем она и займется, если прекратит фрилансить. Бывший Серёга — такая прелесть в новом облике: уткнувшись мордочкой в тарелку, с огромным аппетитом уплетает все, что ему… ей приготовила жена. Перед тем, как уйти, я задал последний вопрос: — И все же, Дерпи. С кем именно ты общалась после того, как уволилась? Кто тебе сказал, что ты теперь навсегда останешься пони? — Дерпи улыбнулась. — Много лет нааазад исчез мой компаньон и лучший друг. За пару недель до превращения он поооявился в сети иии… написал, что он жив и здоров, но скрывается. А в тот самый вееечер перед возвращением Ани с работы я логически подумала: зааачем скрываться человеку с безупречной репутацией и без единого врага, более того, с… скрываться в коттедже отца? Я отправила ему голосовое сообщение, в котором рассказааала все, что со мной произошло. И получила ответ… голосом королевы Кризалис. Я, хоть и был вежливым и воспитанным собеседником, не сдержался и погладил Дерпи по голове, сказав, какая она все-таки милая. После оделся и, поблагодарив дам за обед и замечательный материал, надел шляпу и ушел прочь. На улице вечерело, хоть и время было относительно раннее. Во дворе играли дети, на лавочках сидели бабушки — казалось, будто я не до конца выспался и брожу в полудреме, держа в памяти такой чудесный сон. Я прошел по пустырю, ведущему к железнодорожной станции. Там я должен сесть на электричку и добраться сначала до райцентра, а затем, после пересадки, домой. Но что-то глубоко внутри меня не хотело оставлять эту историю. Так хотелось прикоснуться к ней еще раз, посмотреть на эти события с другого ракурса. Я и сам не заметил, как оплатил билет до той самой деревни, где жила Анечка. Там я первым же делом направился в церковь с целью пообщаться с тем самым человеком, спасшим Аню и ее мужа-лошадку от самого страшного. Перекрестившись, я зашел внутрь. Прихожан не было — только бабушка со свечками сидела у входа и сверлила меня взглядом. Помимо нее в отдалении стоял молодой священник, протиравший стекло на иконах и не обращавший на меня никакого внимания. Лишь когда я подошел и обратился к нему, он поднял глаза в мою сторону: — Если вы ищете настоятеля, то он перед вами. Вы что-то хотели? — Но позвольте… тут несколько церквей? — Нет, всего одна. — Тогда я точно не ошибся ни деревней, ни церковью. Но я ищу другого священника, он старше вас, он… — Вы, наверно, ищите отца Михаила. Он умер совсем недавно. Жалко его, хороший был человек, настоящий слуга Господа. — Но, — тут я понял, что начинаю повышать голос и, чтобы избежать ненужных замечаний, перехожу на шепот, — но когда же он умер? Я слышал о нем совсем недавно. — Около месяца назад. Одна из прихожанок его навещала. Говорят, хотела мужа больного бросить. Вот и не выдержало сердце у старого человека. — А где он… — я до сих пор не мог переварить все сказанное, — а где он похоронен? — Недалеко отсюда. Пойдемте, я вас отведу. Софья, никуда пока не уходи. Я скоро приду, — бабушка со свечками молча кивнула. Через десять минут мы были на кладбище. Земля на могиле старого священника была еще свежей, а на кресте была прибита фотография. Мы постояли там пару минут: собеседник пробормотал какую-то молитву, а я молча всматривался в фотографию. Когда пришло время расставаться, я резко окликнул молодого священника: — Насчет той прихожанки. Я знаю ее. Если вы действительно способны общаться с Богом, то попросите его передать, что муж этой девушки жив и здоров. Она спасла его, а отец Михаил спас их обеих. — Правильно говорить «обоих», когда речь идет о мужчине и женщине. — Возможно. Батюшка молча кивнул и побрел в церковь. Я же ринулся на вокзал, где успел сесть на последнюю электричку. Вот теперь точно всё. Теперь в райцентр. А потом домой. «До M-ска один билетик, пожалуйста».