***
Наутро после бессонной ночи последовало наказание за сопротивление. Десять ударов плетью по спине, и дальнейшие три дня в сыром подвале без еды. Ему приносили только воду, один железный стакан в день. Он пил её понемногу, потому что выпей он её сразу, то его бы явно вырвало. Боль в спине, ненадолго отвлекла от жжения под ключицей, от нехватки воздуха и желания выблевать свою душу. В последующие дни боль и жжение в области, где должна была быть метка не прекращалась ни на минуту. Когда наказание закончилось, его вывели из подвала, позволили помыться, обработать раны и привести себя в порядок, от работы даже хотя бы на короткое время его никто не собирался освобождать. Кое-как забинтовав собственные увечия, он привёл себя в надлежащий слуге вид. Моля, чтобы этот ублюдок забыл о его существовании, принялся выполнять работу. Сегодня её предстояло в разы больше, чем обычно, ведь хозяин должен был встретиться с одним из партнёров, убедить его на дальнейшее сотрудничество. Этот человек занимался транспортом и хранением ценного и опасного товара, одно из немногих предприятий в стране, способных вести столь крупные дела. Осаму Дазай, глава данной компании, был занят делами в Париже, поэтому на встречу должен был приехать его преемник, Ацуши Накаджима. Ходят слухи, что этот молодой Граф, имеет нрав похуже своего наставника, поэтому все должно пройти идеально.***
Гости приезжают после обеда. Ацуши просит подготовить для него ванную, Акутагава и ещё несколько слуг выполняют работу быстро и слаженно, без единого лишнего действия. Один бета остаётся там, ждать гостя, а Акутагава и остальные возвращаются к экономке за новым заданием.***
Ацуши чувствует невыносимую боль в области груди, метку на запястье с именем истинного нещадно жжёт и колет уже дня три, четыре, он точно не помнит, кажется будто его боль была постоянной, он почти к ней привык. Но он не может провалить порученное Дазай-саном столь важное задание, ему необходимо сторговаться на наиболее выгодные для них условия сделки. Ацуши просил подготовить для него ванную, чтобы хоть как-то расслабиться и забыть об этой боли хотя бы ненадолго. Когда он заходит в зал, в ноздри забивается горький запах роз, едва ощутимый, он настораживает альфу. 'Почему именно этот запах я чувствую отчетливее всего?' — думает Ацуши. Он погружается в пахучую благоньями воду, чтобы подавить запах, окутавший все его сознание, спустя пару минут выныривает из неё, глубоко вдыхает, снова втягивая этот аромат. Сосредотачиваясь на запахе, альфа вовсе не замечает, что боль на запястье становится еле ощутимой. Так он проводит некоторое время, расслабленно вдыхая дурманящий его сознание аромат. Закончив с водными процедурами, Накаджима подзывает к себе слугу, который остался за дверью, приказывает позвать всех, кто был здесь до его прихода. Слуга кланяется в ответ, вскоре он приводит в купальню двух омег, которые были здесь с ним, до прихода альфы, их взгляды отпущены в пол. Ацуши выходит из бассейна, накидывает на мокрое тело халат. Он медленно приближается к омегам, незаметно принюхивается к одному из них, отчетливый запах персика, вкусно, но совсем не то, другой не пахнет абсолютно ничем. Он дышит с трудом, задерживает дыхание, когда альфа нарушает его личное пространство. Омега слегка покачивается, пытается поднять руку наверх, но вовремя себя отдергивает, потому что нельзя без разрешения, никаких лишних движений. Вскоре он не выдерживает, в его глазах совсем темнеет и омега падает в обморок, ожидая скорую встречу с мраморный полом. Но его хватают чужие руки, последнее, что видит омега, это янтарные глаза альфы и недоуменный взгляд. Бета подбегает к Ацуши, пытаясь забрать у того тело юноши. Альфа не уверен, но он не хочет отпускать это хрупкое тело, ему все же приходится это сделать.***
Вечером на ужине этот противный мужчина без умолку говорит обо всем на свете, кроме самой сделки. Это бесит Накаджиму. Его голову занимает совсем другое, он думает о том, сколько в этом доме рабов и сможет ли он снова встретиться с тем парнем.***
Ночью альфу мучает бессонница, он никак не может забыть то щекочущее ощущение, когда он держал хрупкое тело. Противное покалывание возобновляется ещё во время ужина, все это выводит альфу из себя, не дает покоя. Он выходит наружу, прогуляться в коридоре, вскоре осознав, что надеется встретить омегу где-нибудь здесь. Когда он уже начинает искать обратный путь к себе в покои, в повороте, некто в чёрной мантии задевает его плечом, он никак не реагирует, будто бы ничего и не случилось. Ацуши срывает с чужой головы капюшон, изумляясь своему везению. Омега, тот самый, что упал в обморок в купальне, пытается обратно прикрыть голову, он разворачивается к Ацуши, даже не взглянув на него, кланяется и, попросив прощения жалобным дрожащими голосом, просит разрешения идти дальше. В иной раз альфа просто оставил бы слугу, особенно, если тому и вправду жаль, но этого омегу отпускать не хотелось вовсе. Вероятность того, что этот юноша и есть его истинный была высока, ещё ни к кому он не чувствовал такого притяжения. Поэтому схватил его за запястье левой руки, впечатывая спиной в стену, хотелось поиграть. — Молчи, не дергайся, если не хочешь, чтобы я устраивал шум. Мы ведь не хотим переполоха? — альфа дёрнул омегу за подбородок, желая увидеть его лицо. До этого игривый тон Ацуши сменился на настороженный и злой. На каменный пол стекала алая струя крови, она брала свое начало где-то под омежьими рукавами. Ацуши схватил за вторую руку, только сейчас замечая рукоять кинжала, слегка торчащую из под края кимоно. — Отпусти нож. — прошипел Альфа, прожигая брюнета яростным взглядом. Омега сжимал лезвие, нанося себе глубокие резаные раны. Ацуши сжал чужое запястье сильнее. — Прошу, я должен убить его. — взмолился Акутагава, кристально серые зрачки смочились влагой, он с шипением от боли разжал кинжал, кровь из ладони начала сочиться с новой силой. Ацуши снял свой платок с шеи, повязал его на омежьей руке. И пока тот не опомнился, схватил за левую руку, повёл к себе в покои. Они сидели абсолютно молча. Прошло пару часов с тех пор, как Ацуши посадил омегу на свою кровать, тот так и сидел бездвижно, ни на сантиметр не сдвинувшись со своего места. Альфа же сидел на рабочем кресле, ни на секунду не отрывая своего взгляда со слуги. Вскоре тот просто вырубился, чему Накаджимы был несказанно рад, нужно было лишь подтвердить его теорию. Он подошёл к лежащему в постели омеге. Начал расстегивать повязанную на поясе ленту, было неудобно, поэтому он оперся рукой о кровать. Альфа аккуратно стянул плотную ткань с чужего плеча, под кимоно была белая тонкая сорочка, осталось снять только её, пальцы Ацуши дрожали от нетерпения, предмет одежды начал потихоньку сползать, щекоча чужую бледную кожу. Альфе открылся вид на всевозможные отметины насильственного характера, следы от зубов, следы удушия, засосы. Акутагава поежился, когда его шеи коснулись чужие холодные пальцы. Внезапно он распахнул глаза, его умиротворение дыхание сбилось, он рефлекторно потянул одежду на плечо, возвращая ей прежнее положение, но не смог пошевелиться, потому как в данный момент лежал под альфой. Он усвоил предыдущий урок, сопротивление приводит к ещё большим мучениям, но ничего не мог с собой поделать. — Я хотел кое-что проверить. — начал оправдываться Ацуши, понимая, что омега все равно ему не поверит, коря себя за несдержанность. Но разве у него есть время. Он вскочил, давая омеге подняться с места. — Это он сотворил с тобой такое? Это скорее был риторический вопрос, на него не требовалось никакого ответа. Акутагава все так же молчал. Будто бы находясь в прострации. — У меня ещё есть время… Где нож? — спросил он, оглядываясь по сторонам, его безумные глаза горели жаждой крови. — Я не позволю тебе этого сделать! — воскликнул Ацуши, пытаясь привести омегу в чувства. — Я сделаю все, абсолютно все, что пожелаете. — взмолился слуга. Он рухнул перед ногами графа Накаджимы, начал дрожащими руками, но без капли сомнения будто-бы в бреду стягивать с себя одежду. Омега полностью оголил верхнюю часть тела, оставались лишь многочисленные бинты, из под них выглядывали уродливые рубцы и гематомы. Рюноске поднял на Ацуши свои безжизненные серые глаза в ожидании ответа. Вся решительность начала спадать на нет, когда альфа опустился к нему на ковер. Ацуши зацепил пальцем край бинта, постепенно начал стягивать его вниз, открывая обзор на место, где должно красоваться его имя. Под рубцом от плети иероглифы были с трудом читаемы. Он аккуратно очертил дрожащими пальцами линию под раной. — Прости, Рюноске. — прошептал Ацуши, мигом впиваясь в чужие уста трепетным поцелуем, начал с осторожностью сминать сухие омежьи губы, даря им влагу, с осторожностью обходя огромную трещину на самом краю, он не пытался углубить поцелуй, благодаря Ками за каждую секунду, что его не отталкивают. Акутагава вовсе не понимает в чем дело. Почему его разбитое сердце трепещит, когда рядом этот незнакомый альфа. Он опускает недоуменный взгляд к себе на грудь, видит вычерченную кроваво красным надпись, прямо под рубцом, обида накатывает с новой силой, все эти три дня он совсем не плакал, думал лишь о том, что убъет ублюдка, сотворившего с ним такое, а затем и себя. Времени на сожаления просто не было. — Я исправлю всё, просто подожди немного, я сделаю тебя самым счастливым, Рюноске, ты веришь мне? — Акутагава жмётся к груди своего альфы, пытаясь как можно глубже вобрать в себя успокаивающий аромат черемухи. — Да.