***
Пока в одном из домов лишь часть его жителей приступила к активной фазе жизнедеятельности, на улице было не протолкнуться. Десятки и десятки людей, словно букашек, двигались сумбурным потоком. Пары от их ртов застывали мелкими кристаликами на их усах, ресницах и бровях, оставляя мелкий след изморози на шерстяных лбах их шапок. Гул стоял как на станции.Топот ботинок. Бормочущие себе под нос люди будто сливались в единую песню, песню усталости и безнадежности. Кто-то отдаленно ругался, но из за безветрия казалось, будто это кричат прямо вам в ухо, и от того гудит голова, и нос наполняется железом. Пахнет всем и одновременно. В толпе люди будто уже сгнили заживо, может так и есть. Запахи врезающиеся в нос, волной накрывают и не отпускают, до мокроты глаз.Трупы, сложенные в очередях стали для всех уже такой обыденностью, что кто-то порой даже забирает их вещи, и оставляет тела валяться дальше, приговаривая себе:ну а что, им это уже не надо. Обессиленный бродячий пес волочет лапы по снегу, кажется будто делает всего один вдох в минуту,опустив морду в пол, даже непонятно как бредет сиё создание, толпой обтекаемое. И как его еще не затоптали насмерть. Седой, с хрипящим голосом мужичек кричит:Комбинаты лишают нас мяса! Людей сажают ни за что! Синников всё больше! Покайтесь, конец близок! Но букашкам плевать, что завтра утром его уже не будет, а послезавтра мясные прилавки пополнятся товаром.***
Но есть утром одно место, куда охотно прибегает толпа детишек. Все знают, что на уроках скучно, выцветшие картинки и монотонными голосами люди в очках, кажется, уже сами не знают что говорят. Всё спуталось, слилось в общую иллюзию естественности. Будто так оно всё и должны быть. Пора бы уже привыкнуть, что слушать дядю Гену куда интереснее, чем прозябать всё время в школе.***
Вот часы отзвонили четыре раза и это начало новой истории. Что же такого в них, да никто не знает, взрослые считают дядю Гену душевнобольным, чьи рассказы порождаются в его больном сознании и принимаются за им пережитый опыт, но дети, которые конечно частенько приукрашивают его рассказы, возвращаются домой искрящиеся от радости, и тотчас принимаются за пересказ. Но родители их слишком иссушены тяжкой работой и прочими заботами, всё, что они могут делать - это сидеть, держа голову одной рукой, моргая так тяжко и медленно, уже проваливаясь в сон. Потому взрослые не вспоминают его историй, они не думают о столь неважных мелочах. Одна мысль утешает их затасканные умы:их дети под присмотром, и если учителя уже в девять утра волочатся домой, значит детей снова нет на уроках - они у дяди Гены...***
...постановлением Центрального Совета Молота от 06.12.1919. Все граждане профессора, не находящиеся на государственной разработке борьбы с проказой в Центре Синнестологии имени Ю.В. Ломоносова получают расположение в новой социальной группе званой субстантивирами, а их учения ныне - лженаука.***
Кусочек пожелтевшей газеты, развиваясь по ветру, устремлялся в далекое ничто. Гул бездны перекрывал вой вьюги и ветра.