Вода у берега такая прозрачная, камешки ровно, будто по чьему-то нехитрому замыслу, разложены по дну, а из-под них растут зелёные водоросли, которые маленькие рыбки ободрали в поисках пищи. Где-то в поле зрения лежит оранжевый коралл, что с каждой волной всё ближе и ближе приближается к берегу, но к нему никак не дотянутся. Над головой кружат чайки, рассказывают, наверное, друг другу последние новости с другого конца берега. Вроде бы, звуки далеко, но в голове стоит ужасный шум. Каждый тихий вскрик чайки отдаёт в ушах давящим эхо, расходится в голове, бьется о черепную коробку и становится всё громче. Слишком шумно, слишком невыносимо, слишком больно… Рука тянется к груди, пальцы сильно сжимают ткань. Дыхание прерывается, воздух не поступает, глаза закрываются. Холодно. Очень холодно. Больно. Страшно… Бледное тело стоит на палубе, у шеи холодное лезвие ножа, только что пронзившее тонкую кожу. По груди стекают тёплые алые ручейки, окрашивая белоснежную, только купленную на заработанные за месяц деньги, рубашку. Дыхание сбивается, а всё тело будто деревянное: не пошевелиться. Губы, окрашенные, словно росой, одинокими слезами, трогает легкая улыбка, а в глазах страх. Раны ещё сильнее трескаются от кровавой усмешки. Из левого уголка губ потекла капля крови. Рот заполняется вкусом железа, его хочется выплюнуть, избавиться, но никак. Обессиленное и оцепенелое тело падает на холодные доски, которые громко трещат под тяжёлым руками. Карие глаза улавливают облачное небо. Начал капать дождь… Было слишком шумно, капли бились о старые, дряхлые доски, от чего всё внутри пульсировало. Как же больно, слишком громко, как же страшно…
— Чонхо-я~ Ты в порядке?.. Просыпайся! — громко прозвучал голос из динамиков, а с экрана ноутбука на парня уставились два огромных глаза. Чонхо плакал во сне… Парня бросило в жар, а по спине проползла небольшая капелька пота, лицо запылало, сердце готовилось вырваться из груди, страх парализовал и начал скручивать внутренности в узелочки. Он схватился рукой за шею в попытках вдохнуть немного воздуха, успокоиться и выдавить банальное: «Я в порядке, всё хорошо», хотя это далеко не так. Этот кошмар мучает бедного изо дня в день с того момента, как они познакомились с мальчишкой с приятным голосом. Его тембр завораживал… Особенно сейчас, в такие моменты, когда он искренне переживал, волновался. Чхве уже неоднократно слышал признания в любви, когда притворялся, что спит, а обладатель сладкого голосочка на это постоянно вёлся. «Чонхо… Дорогой, знал бы ты, как же сильно я люблю тебя… Как хочу оказаться рядом прямо сейчас и…посмотреть в твои невероятно красивые глаза. О, какие же они глубокие, я вижу в них всё. Буквально. Весь мир, всю Вселенную… Они сводят меня с ума каждый раз, когда я встречаюсь с тобой взглядом во время разговора, я тону в них… Чонхо… Мне кажется, что я больше не могу, я слишком много чувств испытываю к тебе, они меня переполняют… Однажды я просто не сдержусь и выскажу всё то, что говорю сейчас, прямо в твои прекрасные глаза… Я…не могу, Чонхо…» Чхве слушал эти слова снова и снова. Их произносили с разной интонацией, другими предложениями, но посыл оставался тот же. И с каждым разом этот голос становился всё более подавленным, чем в предыдущий. Парню не нравилось мучить собеседника, при прослушивании очередного слёзного признания, сердце разрывало от ноющей боли, но он ничего не мог с этим поделать. На хрупких плечах Чонхо лежит неподъёмный груз, его история, последствия которой он каждый день скрывает от парня с таким сладким голосом, от парня, который наблюдает за ним через камеру ноутбука. Больше всего на свете он боится, что потеряет человека, который стал для него дороже своей жизни, из-за своего недостатка. Нежный голос не один раз расспрашивал Чонхо о том, где он живёт, говорил, как сильно хочет увидеться, на что всегда получал разные адреса, которые буквально каждый день менялись, как перчатки. Любовь Чхве никогда не ездила по этим адресам, так как знала, что ни один из них не является верным. Но не сегодня. Именно в этот день парень, увидев слезы Чонхо, его тихую истерику, решил испытать судьбу. Утро сегодня было неожиданно тёплым. Хотя зима в этом году выдалась очень холодной, морозной и снежной, на градуснике было почти плюс десять. Скоро вся завораживающая красота белоснежного времени года начнёт таять, так что сейчас — самый подходящий момент насладиться моментом… С кем-то. Горячий кофе греет холодные ладошки, пока ноги несут к школе, адрес которой коряво написан на скомканной бумажке. — Извините, а тут случайно не работает Чхве Чонхо? — интересуется у охранника. — Нет, такого никогда не было. — Я и не сомневался… — удрученно и с нотками раздражения отвечает парень. — Спасибо большое, до свидания. Стаканчик с уже совершенно холодным кофе полетел в урну. Обойдя все ближайшие здания, побывав во многочисленных переулках и всё продолжая искать никому неизвестного Чхве Чонхо, парень сильно продрог. И даже палящее достаточно сильно солнце абсолютно никак не согревало бродившее по всевозможным закоулкам тело. Было принято решение пойти в ближайший магазинчик и купить ещё стаканчик горячего напитка. В этом магазине было так… по-особенному приятно… Атмосфера была очень знакомой, а запахи ассоциировались лишь с одним человеком — Чонхо. При каждом взгляде на объект своего обожания, в голове прокручивались воспоминания о том, как пахнет свежая выпечка под Новый год, сладкие имбирные пряники с мандариновыми нотками, горячий шоколад с зифирками сверху… Прямо, как сейчас, в данный момент, именно в этом помещении. — Здравствуйте, мне средний латте, пожалуйста, — произнёс парень, вдыхая приятные и такие родные ароматы, которые он, наверное, не забудет уже никогда. Сейчас они пахнут по-настоящему, не в мыслях, не где-то на подсознании, сейчас он и правда чувствует эти тепло и уют. — Извините, у нас нет возможности сделать вам его. В нашем магазинчике нет оборудования для кофе, — мягко улыбнулась девушка за прилавком. — А… что у вас есть? Может, чай.? Или Чхве Чонхо?.. — почти что шёпотом произнёс второе предложение уже ни на что не надеявшийся парень. — Есть чай. И если это тот Чонхо, о котором я думаю, то минут через… — продавщица уставилась на часы, но, увы, с её ракурса разглядеть время было невозможно: стекло отсвечивало и глаза ослепляли блики зимнего солнца. — Вот, — парень протянул руку с наручными часами к девушке. — О, спасибо. Минут через… 10-15, думаю, он будет проезжать мимо парка напротив нашего магазинчика, — она ткнула пальцем в окно позади покупателя, на что тот обернулся и кивнул головой. — У него есть машина? Или он на автобусе? — Ни на чём из вышеперечисленного… Я так понимаю… вы не в курсе? — Эм… Не в курсе чего? — Он инвалид. А проезжать будет на коляске. «Ну… Я люблю конный спорт, очень. Каждые выходные провожу рядом с моими любимыми лошадками. Знаешь, у меня завтра будут соревнования, а я не знаю, какую лошадь запрячь… Поможешь мне выбрать, м?.. " «У меня каждую среду и пятницу тренировки по футболу, я капитан команды и так сильно переживаю из-за этого… Я же как… Голова.? То есть как самая главная часть во всем теле. Меня все слушают и подчиняются, боюсь принять неправильное решение и подвести команду… Как же быть… Ладно, через полчаса тренировка, а я ещё даже не собран. Я перезвоню тебе, когда приду домой, отключаюсь.» «Меня позвали участвовать в марафоне, и я согласился. Через неделю будем бежать первые 25 километров, а ещё позже 50. Там, глядишь, и на областные соревнования попаду.» Неужели ни один из его рассказов не был правдой… Он просто… Но зачем.? Внутри все рухнуло, оборвалось. Тот, кого он так любит, лгал ему. Возможно, он это делал потому, что не смог полностью довериться, открыться. Осознание того, что он, возможно, ничего не значит для его мальчика, сдавливало горло, заставляло задыхаться. Парень выбежал из магазина и заметил, как знакомое лицо оборачивалось в противоположную от него сторону, так и не увидев растерянного парня, который уставился на ноги отъезжающего… На коляску. Это он. Чонхо. Это точно он. Пробежав по пешеходному переходу, не обращая внимания на красный цвет, затуманенный лишь одной мыслью, парень не успел сообразить и заметить машину, которая затормозила прямо около мальчишки. Всё тело внезапно оцепенело и он рухнул на ледяной асфальт. — Чонхо! — он закричал во весь голос, — Чхве Чонхо! — надрывал он связки. На громкий крик обернулись все прохожие, но коляска продолжала отдаляться, будто игнорируя, и теряться среди кучи народу. Вялые ватные ноги подорвались и понесли парня к нему, Чонхо, к любимому и такому родному Чхве Чонхо. «Это правда он, мне же не показалось… Быть такого не может. Это он, точно он», — крутились лишь эти слова, словно заезженная пластинка, снова и снова, а сердце билось загнанной птицей, голова кружилась, в глазах темнело. «Что за состояние.? Никогда такого не чувствовал, что происходит? Ноги, пожалуйста, донесите меня, ещё парочку метров, давайте, скорее…», — слёзно ведя торг со своим телом, он наконец догнал коляску и, упав на колени, обхватил своего Чонхо в крепкие объятия. Холодный нос упёрся в шею, а слезы не прекращали течь ни на один миг. По шее Чхве текли чужие горячие ручейки, а громкие всхлипы резали его уши, пробирались в самую душу, чуть ли не заставляя расплакаться его самого. Сердце будто кто-то сжимал в кулаке с каждым чужим всхлипом всё сильнее и сильнее. На оголённую руку, которой он обнимал парня, капали слёзы, обжигая ледяную кожу. Вся боль и горечь вытекала, просачивалась наружу, глаза не выдерживали такого сильного потока эмоций, казалось, будто кто-то положил на них большие пальцы рук и вдавливал до разноцветных узоров под веками. — Сохо… Пожалуйста… пусти меня. Пусти, молю! Отойди, я не хочу.! Приваливай!!! Прошу… — Чонхо кричал во весь голос, но Ли никак не реагировал, лишь продолжал пускать жгучие ручьи в шею. Чхве распутал руки на шее, освободив себя от таких сейчас болезненных объятий. — Не подходи ко мне, слышишь? Не трогай меня, оставь в покое, уходи отсюда! Я отвратительный, я ужасный, я — сгусток беспомощности и стыда. Мне противно от самого себя! Не приближайся! Не разговаривай со мной! Не заставляй меня это чувствовать, прошу… — Почему… Почему ты прогоняешь меня? — опустив взгляд на землю, Сохо пытался выдавить из себя хоть несколько слов, на которые ожидал ответ, но получил лишь тишину и звуки уезжающих колёс. *«Знаю я, всё равно нам вместе с тобой быть не дано. Так хочу о тебе память стереть, хоть нелегко. Приближаться я к тебе не могу, И в душе того чувства боюсь. Забери же свою память с собой, Сотри скорей её… Для меня… Умоляю, мою память покинь, Забери воспоминания свои. Всё забыть хочу, и по тебе тоску. И не буду я скучать ни за что, Каждый миг я позабуду с тобой…»
В голове крутились эти строчки без остановки. Хотелось поменять кассету, включить другой трек, но это невозможно. «И это будет всё, что я услышу? Всё, что запомню в последние мгновения жизни? Последние…» Солнце било в глаза, шум волн расходился по всему побережью. «Так ли мне суждено умереть? Стоя на деревянном рыбацком мостике с ножом в руках… Превращая кошмар в реальность.? Не вижу смысла больше в жизни. Хочу закончить это всё как можно скорее, унять сердце, успокоить разум, отпустить мысли. Пусть чайки несут их над морем, пересказывают, делятся историями обо мне…» Замахнувшись, Сохо попал ножом по сонной артерии. Потеряв контроль над телом, он свалился в ледяную воду, уловив взглядом голубое небо и теплый лучик света, что на мгновение так же ярко вспыхнул в душе. * Если умирать, то красиво, не правда ли? Находясь на краю обрыва, Чонхо толкнул своё тело с инвалидной коляски. Он расставил руки в разные стороны, будто мечтая взлететь, взмыть вверх, подобно птице. Почувствовать свободу хотя быть раз в жизни, почувствовать лёгкость и умиротворение. И он летит. Закрывает глаза и летит прямо туда, к свету. Вот они… Долгожданная свобода и очищение. Вот оно, спокойствие… И чайки кричат…