Крик

Секунды складываются в минуты…

Минуты складываются в часы…

Но я давно уже потерял счёт времени… Я не помню, как попал сюда. Я не знаю, сколько ещё продлится этот ад. Но одно я выучил наизусть — его не победить. Его не сломать. Его не убить… А значит, это никогда не кончится. В этом месте нет света. Здесь нет счастья, нет улыбок… Нет совсем ничего. Только мои слезы, моя боль и моя кровь, запахом которой уже давно пропитались стены этой комнаты. А наверху шумно и весело. Я даже тут слышу, как громко он хохочет. Может, нашел себе ещё кого-нибудь. Ненадолго… Жаль, что в тот день он не убил и меня. И каждый раз, когда я просил его об этом, он смеялся и говорил: — С тобой у меня связано слишком много хороших воспоминаний. Так почему же мне не продолжить копить их? Но у каждой монеты есть обратная сторона. Если для него это было весело и забавно, то я после каждой его «игры» молил о смерти, на что он отвечал этой дурацкой фразой. Есть ли ад в аду? Да. И я попал именно в него. Здесь ломаются даже самые сильные, что уж говорить про меня… Когда-то кудрявые волосы спутались в один узел; избитые руки, которыми я с трудом могу двигать, прикованы цепями к стене. И если когда-нибудь случится чудо и с меня снимут эти чёртовы оковы, след на моих запястьях останется ещё надолго. Изо всех сил, я дотягиваюсь до ржавого гвоздя и с жутким скрипом царапаю им очередную палочку. Но вдруг рука судорожно дёргается, и гвоздь громко падает на каменный пол. Я слышу шаги. У двери камеры видно одного из его прислуг. Глаза ярко сияют, насмехаясь над моим жалким видом, черный костюм и перчатки на костлявых кистях. Этот урод часто появляется здесь. Демон брезгливо открывает решетку и заходит внутрь. — Ну, как ты? Цепи не жмут? — смеясь, спрашивает он и закрывает ногой дверь. — Молчал бы… — хриплым голосом отвечаю я и опускаю голову. Я знаю, что сейчас будет. Он ударит меня. Но даже понимая это, я не могу остановиться и продолжаю грубить ему. Из раза в раз, изо дня в день… Мне никогда не надоест это. — А жизнь ничему тебя не учит, — улыбка резко спала с его лица. Когтистая рука небрежно хватает мой подбородок и поднимает голову вверх. И я снова врезаюсь взглядом в красные глаза. — Зат… кнись… — всеми силами сдерживая дрожь, повторяю я. От резкого удара, голова наклоняется влево. Щека начинает страшно гореть. После нескольких секунд тишины Демон, наконец, выпускает мой подбородок и, по силе тяжести, мое тело падает вниз. От удара об землю меня спасают оковы. — Господин сегодня слишком добр к тебе, — поднимаясь на ноги, шепнул он, — На, надеюсь, ты подавишься и сдохнешь. — На это… надеятся все… Демон пинает тарелку в мою сторону. Содержимое выглядит несъедобно. Но если я не буду есть, он накормит меня самостоятельно. — Тебе что-то не нравится? — невинно спрашивает Демон и вопросительно смотрит на меня, — Ешь, иначе я заставлю тебя. С трудом взяв ложку, я заглядываю внутрь чаши. Сделав первый глоток, понимаю, что больше не выдержу этого. Я вновь поднимаю полные злости глаза. Он стоит слишком близко ко мне. Это мой шанс! Собрав последние силы, я вскакиваю на ноги и напрыгиваю на дьявола. Наконец-то… Наконец-то! Я вижу страх в его глазах! Уголки губ дрогнули, показывая этой скотине мою улыбку. МОЮ! Обвивая его шею цепью, я ждал, когда дыхание, наконец, прекратится. — Идиот… Отпусти… — хрипит он. — Жизнь тебя ничему не учит, — негромко отвечаю я и прислушиваюсь. Он… мертв? Да! Да! Он мертв! Я убил его! Из груди вырывается тихий смешок. Но радость закончилась, как только я поднял взгляд. Тело замерло. Сердце пропустило испуганный удар. В глазах застыл ужас. — Эй, эй, эй, сосна! С чего же ты решил, что можешь ломать мои игрушки? Вот он. Тот, от чьего взгляда по спине пробегают мурашки. Тот, от чьего вида хочется кричать о помощи. Тот, от чьей руки мне сейчас будет так плохо. — Он… — выдавил я, понимая, что на большее уже не способен. — Ну? — ожидая объяснения спрашивает Билл и проходит ко мне. — Я… Сайфер властно хватает меня за грязные волосы, поднимая мою голову. Он молча заглядывает в полные ужаса и страха глаза, от чего его губы снова растягиваются в широкой улыбке. — Что ж, видимо, ответ мне услышать не суждено, — с наигранной грустью произнес демон и, наконец, отпустил меня, — Тогда приступим к самому интересному. Билл подошёл к небольшому столику в углу комнаты. В крепкой руке показалась его любимица — тяжёлая кожаная плеть. Первый удар пришёлся на ещё незажившую от прошлого раза спину. По подсохшей ране прошлась новая волна острой боли. От коротких, тихих криков, улыбка Билла расползалась все шире. С каждым ударом боль удваивалась. Я бы хотел кричать громче, но не мог — горло давно сорвано. А при виде моих слез, ситуация становилась лишь хуже. Он видел, как мне плохо и от этого бил ещё сильнее. Его цель — довести меня до потери пульса. Ведь я провинился, а значит, должен быть наказан. — Ну, как тебе? Нравится? — саркастично протягивает он. И мои уши снова улавливают его громкий садистский смех. — Прекра… ти… — как можно громче и увереннее произношу я. Но ответа не последовало. Зато спина, которую он украсил шрамами и кровью, чувствует, что удары стали сильнее. — Надо же! В тебе ещё есть силы говорить! — восторженно тянет Билл. И снова удар. Снова боль. Снова слезы. Вы скажете: «Диппер, соберись! Ты же мужчина! Тебе нельзя плакать!» Но если я не дам волю эмоциям, он не перестанет. В нем нет добра. Он не знает понятия «жалость» или «сочувствие». Зато он хорошо знаком с насилием и жестокостью. Просить бесполезно. Бесполезно плакать. Бесполезно ныть. Но все, что я мог тогда делать — это лишь просить, молить о пощаде и плакать. Почему? Потому что это невыносимо. Потому что уши закладывает от новых и новых волн адской боли. Потому что он бьёт снова и снова. Потому что… Потому что это никогда не кончится. Но вдруг боль прекращается. Я с трудом открываю веки. — Ты ещё жив? — с интересом спросил Сайфер и наклонился ко мне. Сколько времени прошло? Час? Больше? — Вау, сосна! Ты даже не отключился! — восхищённо воскликнул демон, заметив мое прерывистое дыхание, — Тогда мы сможем попробовать кое-что новенькое! — Х… хватит… У… умоляю… хва… тит… — тихо прошептал я, чувствуя, как в глазах начинает темнеть, — Т… ты… так… убь… убьешь меня… — А ведь ты прав, — задумавшись, отвечает Билл. По звуку слышно, как он кладет что-то обратно на стол. Серьезно? Это сработало? Он действительно оставит меня на сегодня? — Я не хочу твоей смерти, ёлка, — спокойно говорит демон и наклоняется ко мне, — но и оставлять пока тебя не хочу. — Что… ты… хочешь от меня? — шепотом спрашиваю я, понимая, как сильно дрожит мой голос. — Ничего, мне просто весело с тобой. Знаешь, сегодня хороший день, не правда ли? Птички не поют, дождь льет с самого утра. Почему бы не отпраздновать это? О чем это он? Он что-то задумал? Билл опускается на корточки и приподнимает мою голову. — Мда, выглядишь ты и вправду плохо, — заметил он, — Пожалуй, на сегодня с тебя правда хватит… Считай это дружеским подарком, Дип Решетка со скрипом закрывается, и из моей груди вырывается протяжный выдох облегчения. Он ушел. Но почему? На него это совсем не похоже… В принципе, это не мое дело. Нотка радости слегка заглушает боль. Со спины на пол капает очередная капля крови. Я чувствую ее. Должен признать, как только меня заперли здесь, я начал гораздо лучше различать запахи и звуки. На губах на секунду появилась еле заметная улыбка. Он ушел. Все хорошо. От подобных мыслей глаза сами закрываются, и я проваливаюсь в мир беспокойных снов.