Больница в тихом городке.

POV. ГАРРИ ПОТТЕР. ~•~•~ После похорон у меня с Молли и Артуром состоялся долгий разговор. Родители Джинни были убиты горем — смертью их любимой и единственной дочери. Я привез им золотую карту банка Гринготтс, попросил их взять это как компенсацию за похороны, хотя за все заплатил я сам. Они понимали, что сына моего им не видеть, потому что я — отец ребенка, а Джинни, хоть и написала завещание, но не успела заверить у магонотариуса при жизни, а еще она лечилась в Мунго. Они понимали и видели сами, что их дочь в последнее время особенно вела себя дома агрессивно. Моя жена молчала о своём физическом состоянии, зато жаловалась на всех и вся. Молли боялась особо давить на дочь и вразумлять её, поила успокаивающими зельями. Врачи-магглы поставили ей диагноз «биполярное расстройство» в острой форме, а маги-врачи — истерический невроз. — Гарри, ну, а мы видеться хотя-бы с нашим внуком сможем? — спросил Артур. — Понятно, что ты нам его не отдашь на постоянно. Не отказывай нам в этой хотя-бы малости, пожалуйста. — Конечно, — ответил спокойно я, — но пока в «Нору» мы не приедем. Перси не переносит меня со слов Джинни, и я знаю, что ещё со школы он за что-то недолюбливает меня, хотя со всеми вашими детьми я всегда дружил и до сих пор питаю к ним тёплые чувства. Пока вы не образумите Перси, мы с Альбусом Северусом не приедем к вам. — Мы знаем, что ты до женитьбы на Джинни состоял в законном, освещенным церковью и магией, браком с Драко Малфоем, тогда как с нашей дочерью вы просто были расписаны, — произнесла Молли. — Однако, Альбус Северус родился от второго брака, и завещанием, просьбой Джинни было, чтобы мы воспитывали внука, если ты вернёшься к Драко. — Вы бы приняли Рональда и его мужа, Блейза Забини, их детей, которые бы появились от вашего сына, который состоит в любовных отношениях, и исполняет в их союзе пассивную роль? Джинни мне сказала, что ей было все равно, гей её брат, или нет, лишь бы наш с ней Альбус не жил со мной, если я вернусь к мистеру Малфою. — Мы знаем о связи нашего сына с мистером Забини, Гарри, и конечно примем Блейза мужем Рональда, а их детей, рожденных в магическом браке, нашими внуками. Второй трагедии нам не пережить. Мы с Артуром, — вздохнула Молли, — теперь терпимо относимся к однополым бракам. Что греха таить, ведь и наши Фред с Джорджем ушли первыми из семьи, уехали и живут в мире магглов за то, что мы с мужем не поняли их любовь несколько лет назад. У близнецов одна душа на двоих и одно сердце, а мы тогда надавили на них так, что дети сбежали, ушли из нашего мира и оборвали все нити общения, словно, они никогда нас не знали. Мы с Артуром до сих пор не знаем, где они устроились. Я знал, конечно, где живут Фред с Джорджем, ибо моя с ними дружба никогда не пресекалась. Я знаю, что у них растут разнополые близнецы почти пятилетнего возраста, и Фред с Джорджем очень счастливы. Я знаю и то, что возвращаться в Альбион они не желают. — Вы же знаете наш насильственный разрыв с Драко, — ответил я. — Это все вина Люциуса и отчасти леди Малфой. Я еле выжил тогда, после проведения ритуала на смерть. Я выжил, благодаря вашей помощи, Молли и Артур. Чёрная магия, злоба людей разлучили нас, но наш брак никогда не был разрушен церковью. Ни Драко, ни я, мы не сменили двойную фамилию Малфой-Поттер на свою, так сказать, «девственную». Каждый из нас верил в судьбу, в любовь, которая и поныне теплится в сердце, и в уважение друг к другу. Под Рождество, когда Джинни приехала в Плимут, у нас с ней состоялся разговор о моем прошлом. Я ей сказал и клятвенно пообещал в тот день, что пока она жива и является моей женой, я никогда сам не оставлю её, не уйду к Драко. Но Джинни меня оскорбила, назвала «пидором», хотя не имела на это право. Всегда в магическом мире были однополые браки, нечастые, но непререкаемые, да и в обществе магглов в последние годы стали легальны такие отношения и союзы. Альбус Северус спал, а Джинни полночи кричала, била посуду, кидала в меня то статуэтки, то острые предметы, то осколки, то ножи. Это было ненормальным поведением с её стороны. Я успевал уклоняться и едва чары накладывать, чтобы ребёнок не проснулся. Няня Альбуса Северуса была в шоке от поведения такой матери. Женщина все время была в детской, закрылась изнутри и молила богов, Мерлина и Моргану, чтобы мать ребёнка не начала ломиться к ним. Это была для всех нас тяжёлая ночь. Джинни — моя жена, но я имел право, как врач и завотделения, положить её в плимутскую психиатрическую клинику. Сделай я это так в ту ночь, я бы сохранил ей жизнь. Да. Сейчас поздно что-то пытаться исправить, Смерть уже все поставила на свои места сама. Джинни, скорей всего, о своём поведении вам не рассказала, когда приехала из Плимута? Я по вашей реакции вижу, что во всем она обвинила только меня. Да, мы с Драко работаем вместе в одной больнице, порой, даже и оперируем одного пациента, но это отношения коллег, а не интимные. Я не знаю, как сложится моя или Малфоя жизнь дальше, мистер и миссис Уизли, но сын останется со мной. Я — его настоящий отец. У Драко тоже есть ребёнок от Астории Гринграсс, мы просто усыновим наших детей. Вы можете приезжать к нам с Алом, когда пожелаете, но в ваш дом, пока в нем живёт Перси, я ребёнка не отпущу. Я расстался с Молли и Артуром весьма дружелюбно. Остался Перси, но мужчина был подстать своей сестре, он ни в какую не шёл на контакт со мной, и даже бросил в меня «Круциатус», выбежав за мной на улицу, и жалящее заклятье. Я понимал, что он будет занозой в заднице. — Я уничтожу и тебя, и твоего слизеринца, Поттер! Люциус не убил тебя, так я добью, подстилка Малфоя! — крикнул он на прощание мне. Я успел записать его угрозы на диктофон, чтобы привлечь после Перси к ответственности. Ночь после похорон Джинни Молли Уизли-Поттер я провел на Гриммо, 12. Вызов в Визенгамот принесла почтовая сова как раз в дом Сириуса и Люпина. Я рассказал крёстному и его мужу все, что произошло со мной и Джинни за последние дни. Мы проговорили с Сириусом до утра, а мужа крёстный отправил спать к сыну. Я не пил, в отличие от Сириуса, потому что мне утром принесут Веритасерум, а он не совместим с огневиски. Крёстный отправился в Министерство Магии со мной вместе. Мы с Шеклболтом встретились у лифта, и втроём вошли в кабинку. — Гарри, ты взял все документы? — поинтересовался Министр Магии. — Да, Кингсли, все, — кивнул я. — Жаль, что Сметвика не будет, он бы… — Гиппократ на месте, Гарри, он пришёл и уже ждет нас в зале суда. За это не переживай, — ответил мужчина. — Неужели ты думал, Поттер, что мы своих бросим? Я тебе больше скажу — профессор Снейп тоже подсуетился. — Гарри, не волнуйся, — положил мне на плечо руку крёстный, — никакая тварь не отнимет у тебя твоего сына. Мерлином клянусь, Гарри. Суд начался ровно в 9 часов утра. Его открыл Министр Магии, и он же первый выступил, рассказав о происшествии в Бразилии, за ним слово молвил главный колдомедик Святого Мунго, который зачитал вердикт о плачевном психическом состоянии покойной миссис Джинни Молли Уизли-Поттер. За Сметвиком последовал обвинитель, Перси Уизли. Он обвинял меня в нелюбви к жене, сказал, что я никогда не оказывал внимания Джинни, в конце он рассказал о том, что сестра его, вернувшись из Плимута, написала завещание, в котором говорилось, что если с ней что-то случится, то она на правах матери передает своего сына, Альбуса Северуса Поттера, на воспитание своим родителям, но запрещает своему мужу, Гарри Джеймсу Малфой-Поттеру, заниматься ребёнком. В завещании она заклинала Министра Всеобщей Магии Британии, Верховного Чародея и Верховного Судью, весь род магов и волшебниц, чтобы они вняли её просьбе и исполнили последнюю волю Джинни, и не разрешали гомосексуалисту, мне, приближаться к её ребёнку. Все, кто собрался в большом зале суда, пришли в движение. Люди активно начали перешептываться, обмениваться взглядами. Затем, дали слово мне, но перед этим принесли половину стакана сыворотки правды, которую я незамедлительно выпил. Я рассказал о том, что мы с Джинни расписались, но магического брака, или обряда венчания у нас не было. На нашем союзе настояли родители девушки, как на выгодной для них партии, как для самой Джинни, так и для всей семьи. Всем известно, что магический род Уизли хоть и чистокровный, но обанкротившийся. Рассказал я и о своём до этого браке с Драко Люциусом Малфоем, о венчании, которое приравнивается к магическому, но без «Непреложного обета». Поведал я и о преступлении Люциуса Абраксаса Малфоя против нашего с Драко законного брака, о проведении ритуала чёрной магии на меня, на мою смерть, на разрушение нашего союза с его сыном Драко. Для подтверждения своих слов я вынул из своего виска воспоминания прошлого волшебной палочкой, и бросил пучок серебристых нитей в визенгамотский Омут памяти. Все присутствующие ахнули, увидев то, как Драко и я мучились от действия чёрной, разрушающей и убивающей магии. Но, при всем при этом, наши брачные узы, связанные небесами и древней магией земли, не разрушились. Это увидели все: родители Джинни, Перси Уизли, профессор Снейп, визенгамотские крысы, Кингсли Шеклболт — все. После моего выступления объявили на десять минут перерыв. Но вот прозвучал звонок на вторую часть суда. Я увидел Драко, который бежал ко мне по коридору со стороны лифта. — Драко? — произнес я, не веря своим глазам. — Почему ты здесь? — Я только что после ночного дежурства, — ответил он. — Как ты? Что я пропустил? Крёстный, и ты тут? — Пойдемте, а то без нас начнут, — кивнул Северус крестнику и подтолкнул нас вперёд. Во второй части заседания выступил профессор Снейп, он очень емко и доходчиво рассказал о Джинни, о том, что она приезжала повидаться с сыном и с мужем раз в год, реже — два и всё на этом. Говорил он и о том, что никакие бабушки и дедушки не заменят ребёнку отца. — Гарри Джеймс Малфой-Поттер для Альбуса Северуса Поттера являлся все почти три года после рождения и отцом примерным, и любящей матерью. Обвинения миссис Уизли-Поттер в том, что её муж не достоин воспитывать свое дитя — абсурд, — произнес профессор Снейп. — Вся больница в Плимуте, я и все ординаторы, весь мед персонал собрали подписи, и мы можем заверить, что Альбус Северус Поттер должен остаться с мистером Гарри Джеймсом Малфой-Поттером. — Так, мы видим, — проговорил важно и спокойно Верховный Судья Визенгамота, поблескивая своими перстнями на пальцах, — к нам явился сын Люциуса Малфоя, Драко? Давайте, его послушаем и посмотрим воспоминания мистера Малфоя… Поттера. Что он нам расскажет? Драко поднялся и прошёл на место, где обычно стоит свидетель на суде. Блондин рассказал тоже самое, что и я, но в отличие от меня, вставлял в свою речь обращения к Судье: «Ваша Честь». Да, тактичности и воспитанности у Драко не отнять, этого не купишь и не продашь, впитывается с молоком матери, так сказать. Судья расчуствовался, слушая речь, хорошо поставленную. После выступления Малфоя снова объявили перерыв на пятнадцать минут. Драко в коридоре приобнял меня, осторожно прижался губами к моему виску, переплёл наши пальцы рук, пока Северус разговаривал с Сириусом. Он тоже решил выступить о том, что дрался на магической дуэли с Люциусом, а Снейп, как всегда, поучал Сириуса не забывать обращаться учтиво и почтительно к Судье. Пока наши крёстные спорили, Драко обнимал меня, шепча, как сильно он переживал за меня все эти дни, пока мы не виделись. Я устал неимоверно. За неделю, пока шла перевозка тела моей жены из Бразилии в Британию, потом похороны, поминки, я поспал часа четыре всего, и сейчас просто изнемогал от усталости и вымотанности. Я облокотился на Драко и почти дремал в родных руках. Вдруг что-то произошло, все засуетились, забегались. Я нехотя открыл глаза. Сириус скрутил Перси Уизли, а к ним уже неслись на всех парах авроры со второго уровня Министерства Магии. Я рванул к Сириусу. — Крёстный, что произошло? — спросил я в ужасе. Из какого-то кабинета вышли Верховный Чародей, Верховный Судья, Министр Магии, они все стали свидетелями сцены, как и десятки других магов, волшебниц и волшебников. — Ваша Честь, — заговорил Сириус вместе с профессором Снейпом, — Перси Уизли бросил в Гарри и Драко «Круциатус». Я успел закрыть щитом крестника и его законного мужа, и обезоружил брата Джинни Молли Уизли-Поттер. — Это неправда! — зашипел злобно Перси. — Это мы сейчас проверим, — произнес Верховный Чародей и обезоружил брата Джинни. — «Приори Инкантатем!» — произнес он и палочка Перси показала от последнего заклинания до первого. — М-да, действительно, заклятье «Круциатуса» было последним, а перед ним… «Авада Кедавра?» — удивился Чародей. — Авроры введите его в зал, принесите двойную порцию Веритасерума, сейчас мы допросим Перси Уизли. Песиваль рассказал все перед членами Верховного Суда Визенгамота и перед всеми людьми, как угрожал мне, как поклялся Джинни, что убьёт и меня, и Драко, и ребёнка Малфоя, чтобы от гнилого рода ничего не осталось. Он начал кричать со своего места, чуть ли не воя с досады, что ещё вчера, разговаривая со мной, не пустил мне «Аваду» в лоб, зато убил быка в поле «Непростительным» заклятьем, когда я ушел из их дома. Я включил перед всеми на телефоне диктофон, и все услышали записанные мной угрозы Перси, которые тот произнес мне в лицо. Верховный Судья, Чародей и Министр Магии вынесли приговор Перси: заключение в Азкабан пожизненно, конфискация волшебной палочки, лишение магии навсегда. А еще его отдадут Поцелую дементоров. Авроры увели Перси прочь из зала суда прямо в Азкабан. Я не ликовал провалу замысла брата Джинни. Мне, да и всем прочим людям, собравшимся сегодня здесь, стало ясно, что Перси Уизли тоже болен. Уже в полдень выйдет экстренный выпуск «Ежедневного Пророка», в котором Рита Скитер все опишет в малейших подробностях о том, как проходил суд надо мной и что в реале получилось. — Теперь с вами, мистер Гарри Джеймс… Малфой-Поттер… Суд постановил, что вы ни в чем не виноваты. Мы оставляем вам вашего сына, Альбуса Северуса Поттера, и не возражаем против ваших отношений с законным мужем, Драко Люциусом Малфоем… Поттером, — произнес Верховный Судья. — Вам нужно явиться в ближайший месяц в Министерство Магии, и заключить магический брак, чтобы уже весь мир успокоился, наконец. Мы сегодня все сами увидели, взвесили «за» и «против», оценили. Итак, вы придете в Министерство Магии… до Дня Влюблённых, числа двенадцатого февраля, в пятницу. Верховный Чародей, Лорд, Рудольфус Дэвид Уотсон, проведёт церемонию магического брака. — Да, Ваша Честь! — ответили мы синхронно с Драко и поклонились Судье, Верховному Чародею и Министру Магии. После окончания Суда мы поднялись наверх с Драко, Сириусом и Снейпом. Я уже вполне уступил Малфою, и позволил блондину обнимать меня прилюдно. В конце концов, осталось 30 дней до нашего магического бракосочетания, наш союз одобрен верховной властью магического сообщества Альбиона. — Так, не расслабляться, парни, надо успеть в Гринготтсе сегодня и заказать обручальные магические кольца. Сегодня пятница, а в понедельник наступит 16 января. Кольца делаются ровно 30 дней. Давайте, шевелитесь! — сказал с напускной серьёзностью и суровостью Северус. — Крёстный, — сказал я, обращаясь к Сириусу, — давайте без меня, а? Я умираю, как спать хочу. Неделю не спал, мало что ел, но сейчас мне бы на двое суток просто вырубиться, а? — Крёстный, — это уже Драко, обращаясь к Северусу, — Скорпиуса и няню забери пока к себе, туда же, где сейчас Ал со своей няней. Мы эти выходные побудем в мэноре. Кольца ты знаешь, какие я люблю, их вы с Сириусом выберете, а мне надо с Гарри побыть. Врачи, а особенно хирурги преданы больнице и пациентам, на семью вечно времени должного не хватает, не говоря уже о сексе. Кто знает, тот поймёт меня. Поэтому мы ценим минуты сна и отдыха, как драгоценность. Малфой нанял колдомобиль и мы поехали в мэнор, оставив Северуса с Сириусом возле Министерства Магии. Я все два часа проспал, пока мы из Лондона добирались до Уилтшира. Блондин уложил меня головой на свои колени, я не смог сопротивляться. Я бы уснул, наверное, сейчас и стоя. Я только закрыл глаза, как мне показалось, а уже Малфой будит меня. Разбудить смертельно уставшего человека не просто. Вот и я не мог глаз открыть, организм мой спал. Так бывает, когда долго нервничаешь и не можешь уснуть, держишься, переживаешь за что-нибудь, а потом комок нервов отпускает, когда все получилось так, как надо, и ты просто расслабляешься, а организм сдаётся, выдыхается, как сдувшийся шарик. Вот и я сейчас не мог никак проснуться, но чувствовал и слышал сквозь пелену сна всё. Драко расплатился за дорогу, обошёл колдомобиль и поднял меня на руки. Я только обнял его за шею и снова погрузился в глубокий, очень сладкий сон. Я не почувствовал как Малфой снял защитные чары с ворот; как занес меня в имение; как положил на кровать в своей спальне; как раздел и надел на меня пижаму. Я спал. Сколько я проспал, не знаю, но проснулся по зову мочевого пузыря. Часы показывали три часа ночи. Спальня явно не моя, по углам горят тусклые ночники, в камине потрескивают поленья. Тепло, уютно, на кровати лежит рядом со мной Драко. Во сне он обнимает меня и улыбается, ему явно снится что-то хорошее. Я осторожно выкарабкался из горячих объятий, но Малфой спал очень чутко всегда, я помнил это. Он поднял голову и потянулся ко мне. — Гарри, куда ты? — спросил он, поймав меня за руку. — Мне надо в уборную, — ответил я. Вернувшись из туалета, я лег под одеяло снова. Драко притянул меня к себе и обнял, целуя в плечо и в шею. — Голоден? — тихо спросил он. — Принести чего-нибудь? — Спать хочу, Драко, сил нет никаких ни на что, — выдохнул я и положил свои ладони на его руки, обнимающие меня. Голова моя была будто чугунная, тяжёлая и все поплыло перед глазами. — Я люблю тебя, Гарри! Спи, мой хороший, отдыхай, — услышал я шёпот блондина перед тем, как провалиться снова в бездну сна. Следующий раз я проснулся около полудня от голода, и снова мне захотелось в уборную. Рядом Малфоя не было на кровати, зато появился эльф. — Хозяин Гарри, вам принести что-нибудь? — спросил домовик. — Я, Элени, эльф мэнора. — Где твой хозяин, Элени? — поинтересовался я и поднялся с кровати. — Хозяин Драко на кухне, варит кофе для вас, обед уже готов, — ответила эльфийка. — Мне предупредить хозяина, что вы проснулись? — Не надо, я сам спущусь сейчас, — ответил я. Я быстро помылся под душем, почистил зубы, надел чистое: футболку и домашние брюки, участливо оставленные Драко в ногах кровати. Я причесался и пошёл на выход по переходу, потом вниз по огромной лестнице. Кухню я нашёл по аромату кофе. Я тихо подошел и встал в двери, наблюдая за мужчиной. Домашние брюки бежевого цвета, серая футболка-поло, волосы, собранные в хвост, очень красиво смотрелись. Блондин очень проворно орудовал лопаточкой, переворачивая в казане чугунном мясное рагу. Ммм, как же вкусно пахнет. Он помешал в казане и развернулся к столу, увидел меня. Отодвинул бокалы с края в центр стола и направился ко мне, не сводя своих бриллиантовых глаз. Малфой обнял меня так, словно мы не виделись сто лет. — Привет, любимый, проснулся? — спросил он и поцеловал. Глубокий, чувственный поцелуй затуманил мой разум. Я застонал, обхватил руками шею блондина, а потом запрыгнул на его бедра, опоясал ногами, принялся жадно целовать уже сам. Я пил этот источник родника и не мог напиться. Я снял с него футболку и принялся целовать и посасывать то шею, то плечи, то снова губы Драко. — Гарри, хороший мой… — задыхаясь, но не отстраняясь, проговорил блондин. — Гарри, ты не ел 20 часов, пока спал, и мне неизвестно, сколько ты до этого не питался. Давай, поедим немного, я сварил тут на нас? — Не могу, Драко, не могу больше без тебя! Ты — источник живой воды сейчас для меня, колодец сладкого нектара. Пожалуйста, Драко, я не могу, хочу тебя… Я весь иссох… напитай меня… напои, Драко. Пожалуйста, Малфой, умоляю… — всхлипнул я, вжимаясь в парня. Малфой разложил меня на старинном диване в гостиной. Я лег на холодную, малахитового цвета обшивку и выгнулся в спине, требуя, чтобы блондин целовал меня всего. Через несколько секунд я почувствовал, как меня всего обняли и прижали к себе. Меня затрясло, как давно я этого хотел. Мерлин. Малфой со мной рядом. Не верится. — Драко, — всхлипнул я, — люби меня я хочу тебя глубоко в себе. Ты нужен мне немедленно… — Да, Гарри, родной мой, все будет, только позволь сначала и мне напиться тобой? — проговорил на басовых нотах блондин очень хрипло и низко. Одной рукой он захватил обе мои руки и завёл над головой, принялся целовать горячую шею, плечи, чуть ниже плеч — ключицы. Когда его губы накрыли мой сосок, я вскрикнул и меня подбросило вверх. Язык, губы, зубы ласкали и теребили острые пики вершинок. Как же давно меня так никто не ласкал, почти одиннадцать лет пролетело. — Ох! — горячо выдохнул я, а его губы все ласкали соски. — Драко… — Как давно я не играл с тобой, не ласкал, мой дорогой. А ты скучал по мне, Поттер? — почти рычал блондин, спрашивая. — И я-я-я! — воскликнул я и прогнулся чуть ли не мостиком. — Драко, я весь горю, пожалуйста-а-а! Мой член он исследовал, целовал, ласкал тоже тщательно, всего облизал, наигрался всласть, а я дрожал и извивался на кожаном диване, просил, умолял и царапался, торопя любимого не мешкать. А потом я оказался на животе и горячие, чувственные губы принялись ласкать мой зад. Конечно, он не забыл про несколько «Очищающих» и «Обезболивающих» заклятий, чтобы мне было хорошо, чтобы я не отвлекался от чувственных ощущений и наслаждался на все 200%. Губы Малфоя творили невообразимое, его язык и пальцы сносили мою крышу. — Драко… — умолял я. На стенах в гостиной висели старинные портреты представителей древнего и чистокровного рода Малфой, они все были ожившие, я только это заметил. Они взирали на нас в безмолвном ужасе. Одни — с интересом таращились, другие — морщились от откровенности, с которой их наследник рода и Лорд, по всей видимости, вылизывал сейчас, обсасывал мои анус и член, ласкал и порыкивал от удовольствия. — Драко… портреты, они… Ох!.. Они осуждают нас. Малфой?.. — Плевать на них, любимый, — прорычал блондин. — А то я не знаю, какими сладострастными были они при жизни. Я наложил на них «Силенцио», они не помешают нам, пусть таращатся, если хотят. — И парень приподнял меня чуть, прогнул в спине так, чтобы я оттопырил зад. — Хороший мой, родной, — прошептал он и вошел медленно в разработанный немного анус. Он за эти годы стал почти девственным, ведь я ни с кем не имел отношений. Я замер. Замер и Малфой, дав мне время привыкнуть к его размеру, когда полностью вошел в меня. Первые толчки были пробными и осторожными, а потом я начал сам подаваться назад, насаживаясь на горячий кол естества блондина. Он приподнял меня и обнял поперёк груди, продолжая плавно и глубоко пронзать меня своим колом. И стало совсем неважно смотрят на нас живые портреты предков Малфоя, или нет. Его горячие губы выцеловывали мою шею, плечи, спину. Я чуть повернул голову к Драко. Левой рукой достал до его ягодицы и прижал к себе, чтобы Малфой был ещё ближе ко мне, а правой — нагнул его голову к моим губам, прося о поцелуе, и блондин поцеловал. — Люблю тебя, — шептал он мне горячо в губы, — мой красивый, такой желанный Поттер. — Ещё… — попросил я не менее горячо в его уста. — Поцелуй меня ещё. Пожалуйста. Малфой остановился и занялся поцелуем. Его руки обнимали меня всего, пульсирующий член распирал зад, а он целовал меня, питал собой. Я стонал в его рот и пил дыхание любимого. После Драко дал нам передохнуть, так как воздуха в лёгких не осталось. Его руки принялись массировать мою шею, которая затекла в неудобной позе, пока мы целовались, и плечи. Блондин продолжил свои толчки во мне. Я снова упал грудью на кожаный диван и Малфой вцепился руками в мои бедра, стал уже по-настоящему вбиваться в меня, трахать сильно и глубоко, наращивая темп. А я скулил под ним от удовольствия, всхлипывал и просил ещё и ещё брать меня. Мы дорвались с Драко. Наконец-то, я могу теперь без зазрения совести заниматься сексом с любовью всей моей жизни. Малфой рычал, втрахивая меня в диван, а я царапал ногтями дорогущую и старинную обивку. Одним рывком он перевернул меня на спину и снова жёстко вошел, склонясь к моим губам. Горячий и бешенный поцелуй, выносящий мозг, затмевающий все на свете, обжог мои уста и глубину рта. Его рот поймал мой язык и принялся его сосать. Воздуха снова не хватает, легкие горят от недостачи кислорода. Наконец, Малфой отпускает мой рот из захвата, но его губы всасываются в мою шею, оставляя там свое клеймо засоса. Я прогнулся в спине, меня подбросило, потому что блондин начал долбиться в простату. — Да, Драко! — завыл я, а он закинул мои ноги на свои плечи и согнул меня пополам, принялся входить неистово глубоко, прыгал на мне, выписывая глубоко внутри своим членом слова любви. Руки Малфой обняли меня всего под спиной, прижимая максимально к себе, губы прижалась к моим устам. — Люблю тебя, Гарри, давай, мой хороший, я знаю, ты на подходе… — огненно зашептал мне в рот блондин. — Кончи, любовь моя. Давай! — Не выходи из меня, я хочу тебя до конца, Драко, — ответил я. Оргазм уже был по самые уши. Малфой знал моё тело, помнил, в какие моменты и когда я подхожу к кульминации. — Сейчас, Поттер, давай! — зарычал он и я забился в горячем оргазме, который, казалось, разорвал меня всего на молекулы и атомы. В следующую секунду я почувствовал горячую и мощную струю в себе. Драко рычал, все ещё содрогаясь во мне и испуская последние капли своей огненной страсти. Его губы накрыли мои, целуя горячо и нежно. — Ты — рай мой, Гарри! Мой личный рай на земле. Он вышел из меня и лег рядом. Мы все были потные и грязные. Минута-другая и вот уже руки Малфоя подняли меня и понесли в душ. Он сунул пальчик мне в анус, чтобы его сперма не вытекала. Я лежал головой на плече блондина, обнимая его за плечи. После душа мы оделись и спустились пообедать. Но перед этим Драко смазал мой анус специальным кремом, ведь мы после обеда снова займёмся любовью. Мы с Малфоем потеряли одиннадцать лет почти, надо наверстывать.