богатство и надежда.

Шампанское снова работал в баре в ночную смену, но он никогда не жаловался. Ему нравится эта магия ночных гостей, их загадочные истории за рюмкой другой и много-много драмы, которую они щедро вываливают на стойку вместе с чаевыми. Даже сейчас напротив него сидели две аристократичного вида девушки в элегантных платьях, с лёгким розовым румянцем от вина, и жаловались бармену о случившейся трагедии: – Представляешь, родной, он взял и обокрал меня! Рокфор так сладко пел о любви, о женитьбе, а оказалось, что он мелочный мудак! – убивалась горем девушка с чёрными, сверкающими волосами. – А я тебе говорила, что он странный. А ты "это любовь, это любовь!". Воооот, видишь? Спел соловейчик свою песенку и упорхал красть у таких же невинных и глупых девочек, – отвечала ей подруга с пышными золотистыми кудрями, отсчитывая банкноты за несколько бокалов красного, полусухого. – Спасибо Вам большое, что выслушали её. И будьте сами начеку; этот Рокфор падок на красивых и состоятельных людей, – она подмигивает бармену, берёт подругу под локоть и они аккуратно покидают бар. Стало тихо. Только тиканье часов да накрапывающий дождик за окном извещали о том, что мир не застыл во времени. Шампанское расставил все бутылки алкоголя этикетками наружу, повесил фартук на крючок, выключил везде свет и вышел на крыльцо. Он опрометчиво забыл взять зонт, однако ему жалко только свою блондинистую укладку. Он не успел закрыть дверь, как издалека заприметил необычную фигуру: молодой парень в строгом костюме-тройке и с широкополой шляпе бежал ему навстречу, взмахивая раненой рукой. Догнать его норовились недоброго вида мужчины, к которым парень резко обернулся, бросил им в лица странный порошок и запрыгнул в два счёта на крыльцо бара, вталкивая работника обратно в заведение и требуя закрыть дверь на ключ. Шампанское удивлённо хлопает ресницами, закатывая медленно рукава чистой форменной рубашки. Наглый гость через матовое стекло всматривался на улицу, крепко сжимая кровоточащее предплечье. Бармен тяжко вздохнул и вернулся за стойку, доставая припрятанную там аптечку. Садится за ближайший столик с диваном, настойчивым покашливанием зовёт молодого человека к себе. – И ты даже не начнёшь обвинять меня? - парень вальяжно садится рядом, кривит лицо в ухмылке и снимает старомодную шляпу. Его длинные волосы волнами легли на плечи, белые вперемешку с голубыми прядями – как настоящий прилив. – Сначала мне интересно вылечить твою рану, а затем уже уточню всё остальное. Снимай с себя всю верхнюю одежду, – Шампанское достаёт пинцетом кусок ваты, открывает всевозможные бутылёчки с обезболивающими, пока незваный гость одной рукой раздевается и скидывает свой плащ с рубашкой и жилеткой на столик. У него худощавое тело, а рана огнестрельная. Бармен аккуратно, но томительно вытаскивает пулю, прижигает йодом и принимается зашивать новенькими хирургическими нитками. Гость даже бровью не повёл, хотя сжимал свободную руку в кулак и обратно. Он неотрывно следил за умелыми действиями своего молчаливого спасителя. – А что означает твоё тату? – Шампанское указывает кивком головы на татуировку чуть выше ключицы: «33 августа», написанное тонким готическим шрифтом. – Эту дату я всё время использую в своих письмах-обманках, когда должен по объективным причинам расстаться с дамой, – парень убирает волосы за спину, влажной салфеткой стирает засохшие пятнышки крови около зашитой раны. - Премного тебе благодарен.. – Шампанское, – здоровается блондин, скромно кивает и складывает лекарства и инструменты обратно в шкатулку с крестом. Возвращает её на место, наливает обыкновенную сладкую газировку в гранёный стакан, бросает два кубика льда и подаёт его гостю, пока тот застёгивал пуговицы. – Рокфор, будем знакомы. На самом деле, те двое, что бежали за мной, это охранники одного влиятельного бизнесмена из Швеции, у которого на званом вечере я выкрал эту горсть драгоценностей, – вкрадчиво шепчет парень, ставит посреди стола увесистый мешочек. Он высыпает сверкающие сапфиры, бриллианты, рубины и топазы на ладонь, приближает сокровищницу к лицу бармена, даёт рассмотреть огранку камней поближе. Он намекает, что готов заплатить каким-нибудь среднего размера цирконом за его молчание и помощь, но Шампанское мотает головой. Отодвигает заманчивое предложение вместе с чужой ладонью подальше. – Я работаю честно. Это за счёт заведения, – блондин берёт широкополую шляпу, поправляет белое перо и возвращает её владельцу прямиком на макушку. – Если ты боишься, что тебя могут осудить, если найдут эти камни – ты ошибаешься, никто не поймёт, что такое богатство находится в руках обыкновенного бармена, – но как бы не оправдывался Рокфор, Шампанское был непреклонен. У него есть принципы, и за свою работу он получает хорошую зарплату. Но Рокфор не хотел сдаваться: его заинтересовала такая непоколебимость юноши. Он поднялся, накинул плащ на плечи и осторожно положил руку на талию бармена. – Тогда я хочу подарить тебе ночь, полную незабываемых ощущений. Я не смогу уйти, пока не оплачу твою помощь, – гость подмигнул, приложив палец к губам, не принимая возражений. Шампанское закатил глаза, но согласился на предложение. Всё равно он большую часть времени один в баре, что ему терять? Снова выключив везде свет и заперев заведение, компаньоны направились в сторону жилого комплекса. Рокфор стремительно взбирался по пожарной лестнице на крышу здания, временами поглядывая вниз, на неторопливого бармена. Последний, в свою очередь, беспрекословно следовал за ним. Поднявшись на плоскую крышу, Рокфор указал на край и взобрался на опасное ограждение. Ветер развевал его волосы, путал их, и Шампанское начинал отчётливо слышать звуки морского прибоя, свежий бриз чувствовать на своей коже, и без страха взобрался следом, раскинув руки. Ветер толкал его обратно, на безопасное расстояние, но блондин лишь улыбался, смеялся такой короткой, но всё-таки возможности ощутить себя королём этого необъятного мира. Рокфор успел поймать нерадивого экстремала поперёк груди и втащил его обратно. Они с минуту смотрели друг на друга, затем начали громко хохотать из-за отступающего адреналина в крови. Далее они проникли под видом дальних родственников на незнакомую свадьбу в одном из ресторанов. Рокфор даже по пути сочинил красивую речь, успел сделать глоток белого вина, забрать тарелку с сырным ассорти, а Шампанское благодаря рабочему профессионализму умудрился несколько минут поработать на празднике в качестве официанта. Было шумно, все танцевали и кричали, в воздух летели конфетти и рис. Сколько бы парни не стряхивали друг с друга разноцветные кружочки и ленты, всё равно умудрились забить ими полные карманы. Рокфор поймал руку Шампанского и они сбежали под звуки аккордеона со свадьбы, распугивая в ночном парке сонных птиц. Кажется, примыкающий к городскому парку пруд и оранжерея принадлежат какой-то актрисе и строго охраняются, но если Рокфор решил проникнуть туда и покормить уток и лебедей, то он найдёт, чем раскусить решётку. Тихо, почти на цыпочках, парни подкрались к озёрной глади и начали поочерёдно кидать кусочки хлеба в воду, прислушиваясь к сторожке с охранником. Шампанское снял шляпу с головы компаньона, чтобы сильно не выделятся в темноте, и положил её рядом на траву, а Рокфор сорвал с опоясывающего их кустарника какой-то незнакомый бело-розовый цветок и одел его за ухо блондина. С водной глади сорвалась птица, слегка намочив своих кормильцев. Парни смотрели друг на друга неотрывно, будто высматривали отражение звёзд и любовались незримым для остальных сверкающим отблеском. Ещё немного давления, и кто-нибудь сорвётся и сделает шаг в пропасть. Но вместо необдуманного шага навстречу, Рокфор поскальзывается и шумно падает в воду, распугивая всех птиц. – Кто здесь? Это частная территория! А ну проваливайте отсюда! – охранник тоже услышал всплеск воды и стал шарить фонариком по траве, а парни, весело хохоча, показались блюстителю закона и скрылись среди деревьев. Перелезли через забор и рванули дальше по городу. Звёзды и редкие фонарные столбы освещали им путь, за ними стелился мокрый след, который моментально высыхал благодаря тёплой погоде. Кажется, что эта ночь не кончится никогда. Словно они всю жизнь будут смеяться, и сходить с ума под тенями мрачных зданий. Но скоро рассвет, а значит и прощание. Шампанское прекрасно понимал, что счастье не может длиться вечно, что Рокфор уйдёт, оставит его одного в проклятом баре и будет также веселиться с другими молодыми людьми, не останавливаясь на ком-либо дольше одной ночи. Было тоскливо. Звёзды больше не смеялись. Улыбка потерялась в чужих волосах цвета морского прибоя, в забавной шляпе, в развевающемся сыром плаще. В чужих глазах отсверкала искрами. Вернувшись к бару, Рокфор уверенно наклонился к Шампанскому, оставил короткий поцелуй в скулу и, взмахнув растрёпанными волосами, исчез среди лёгкого утреннего тумана. Сердце гулко стучало в груди. А возле дверей лежала записка.

Мы с тобой ещё свидимся в малахитовом лесу, в лучах рубинового заката. Но будет это нескоро. 33 августа не следующего лета. Буду скучать.

Шампанское с тёплой улыбкой смаргивал слёзы ресницами. Аккуратно сложил записку три раза и положил в нагрудной карман. Он понял, что никогда больше с ним не увидится. Только если очередной влиятельный человек не захочет остановиться здесь, а Рокфор прельстится его богатствами. Но это лишь маленькая надежда.