Лететь к своей судьбе

На небе собрались грозовые тучи. Ветер усилился и начал кусать куда больнее. Дорога под ногами напоминала месиво из воды, грязи и мелкой гальки. Савамура суеверным не был, но подавил иррациональное желание помолиться и поморщился от боли в плече. Гадство. Савамура посмотрел на высокий особняк, перед воротами которого сейчас стоял, и топнул ногой. Поднялись брызги. Ему казалось, что он все еще спит. Много воды утекло с того момента, как он окончил школу для мафиози. Несмотря на всю силу пламени, Савамура не спешил искать Семью. Перебивался, как мог и умел. Брал разноплановые заказы. Мотался по миру. Иногда заглядывал к семье, но потом снова надолго покидал отчий дом. На самом деле, его звали. Не один, и даже не два раза к нему подходили мужики в черном, пихали в руки конверты, и растворялись в толпе. Каждый раз Савамура выкидывал письма, не читая. Он знал, что там. Савамура ненавидел возвращаться в квартиру, которую по ошибке когда-то назвал «домом». Чаще всего ночевал в дешевых хостелах или у друзей. Савамура ненавидел открывать скрипучую дверь, говорить заученое «Я дома» и натыкаться на пустоту. Каждый раз, когда в ответ была лишь тишина, Савамура хватался за сердце и пытался заставить его биться не так сильно. Он все еще подсознательно ждал, что вернувшись, наткнется на него… Винтовка с грохотом оказывается в углу рядом с грязными берцами и полностью мокрой курткой. Перчатки же можно сразу в мусорку. — Черт, это попахивает мазохизмом, — Савамура упал на стул, делая большой глоток черного кофе. Перед ним — украшенная неровной линией разрыва и неаккуратно склеиная скотчем — стояла фотография в стеклянной рамке. Савамура передернул плечами и недовольно уставился на небо. Тучи ходили уже второй день, ветер крепчал. Дождя не было, но запах озона уже пропитал воздух. Время уже перевалило за восемь утра, а значит, он опаздывал. Снова. — Доброе утро, Эйдзюн-кун, — у ворот его встретил Харуичи — один из немногих людей, которые общались с ним, — который протягивал стаканчик с кофе. — Проспал? — Угу, — Савамура взял стаканчик и быстро сделал глоток, довольно щурясь. — Спасибо. Давно ждешь? — Нет, Эйдзюн-кун, я сам только пришел, — Харуичи улыбнулся, поправил сумку на плече. — Пошли? — Ага. Савамура рассмеялся, закинул руки за голову и шумно втянул воздух носом. Перед школой, как и в коридорах, стояла тишина. Охрана пропустила их без вопросов — брата Харуичи знали и в Италии, и в Японии, и еще в десятки странах, а дед и отец Эйдзюна верховодили якудза в Токио, — только один из мужчин недовольно поджал губы. Савамура промолчал — эту школу он терпеть не мог, пусть терпят. Отец отправил его сюда почти насильно, с угрозами и скандалом. Действительно, кому нужен наследник, который не хочет убивать? До кабинета спокойно дойди они не смогли. По коридору пронесся смех, до боли знакомый и до рези в глазах раздражающий. — Так-так, нарушаем? — Миюки вырос из воздуха перед носом Савамуры, щуря глаза, в который плясал фиолетовый огонь. — Или, может, мне снова показать тебе дорогу до кабинета, м? — Отвали, Миюки Казуя! — этого идиота Савамура ненавидел еще больше, чем школу. Стаканчик с недопитым кофе с треском влетел в стену. — Тебя только не хватало. В свой первый день учебы, умудрившись проспать, Савамура к тому же заблудился в ранее незнакомых коридорах. И, к своей беде, нарвался именно на Миюки, который прогуливал занятия. После этого их общение всегда проходило одинаково: Миюки плевался ядом, а Савамура орал и пытался ударить наглый Туман. — Ну-ну, Савамура, не кипятись, — Миюки отошел на пару шагов назад. Прядь волос упала на ковер, утопая в ворсе. — Коминато-младший… Разве брат тебя не учил, что надо проявлять уважение к старшим? — Миюки-сенпай, мы можем пройти? — Харуичи улыбался, но катану в ножны не убирал. — Какие наглые нынче Дожди пошли, ты посмотри, — шаг в сторону — и он ловко перехватил чужую руку. — И нервные Солнышки. — Миюки-скотина, отпусти! — А что, если не отпущу? — Миюки, не обращая внимания на протесты, быстро прижал парня к себе и коснулся своими губами чужих. — Горькие. Именно тогда Савамура понял, что пропал. Отрицал, бесился, боялся — в итоге сдался через две недели. Друзья улюлюкали, смеялись, но не презирали. Тогда, когда этот роман только начинался, никто и представить не мог трагичности конца. Вместо кофе в кружке почему-то появился виски, а на соседнем стуле — Курамочи. Савамура удивленно глянул на друга — хотя, тут скорее на семпая, ведь именно он научил его рукопашному бою, — собираясь что-то сказать. Не успел. — Что, так охото сдохнуть, раз дверь не закрыл? Или забыл, что за тобой ведется охота? — Курамочи недовольно поджал губы. — Ничего я не забыл, задумался просто. — О нем? — Курамочи кивнул на фотографию, скривившись. — Все никак не можешь забыть, да? Прошло три года, прекращай. Я тебя спасать не побегу, если снова ввяжешься в какую-нибудь хрень. Савамура легкомысленно пожал плечами и кивнул. Они оба знали, что это ложь. Тогда было жарко — даже слишком. Савамура лежал на своей кровати, обмахиваясь журналом, рядом на полу сидел Миюки. — Хэй, Савамура. — Чего тебе, Миюки Казую? Предупреждаю, мне так жарко, что я даже драться с тобой не хочу. — Больно надо, — фыркнул тот, продолжая уже куда серьезнее. И Савамура должен был заметить подвох, но жара окончательно его доканала. — Ты уже решил, что будешь делать после школы? — Мне б ее еще окончить, — недовольно буркнул Савамура. — Не решил еще, наверное, в какую-нибудь Семью вступлю или буду вольным киллером. А что насчет тебя? — Все тебе знать надо, Савамура, — Миюки увернулся от подушки, засмеялся и встал с пола. — Я тоже думаю о Семье. Пока на примере есть несколько, их боссы явно заинтересованы мною. — Поделишься? — Хочешь со мной, что ли? — Конечно! А ты нет? — Хочу, Савамура, хочу. Но может чуть позже. Через неделю Миюки пропал. Документов у директора не оказалось, как и одежды в шкафу. Савамура тогда впервые проснулся и физически почувствовал, что что-то случилось. Они помолчали. Курамочи нервно дернул уголками губ. — Я еще об этом пожалею, — на стол с глухим стуком упал пухлый конверт. — И не ори, ради Бога, я с тобой оглохну скоро. — Что это? — Савамура удивленно покрутил вещь в руках, но, схлопотав подзатыльник, начал действовать быстрее. — Понял-понял, уже открываю, Курамочи-семпай! Не деритесь только. — Балда. В конверте оказалось целое досье на некого Леонардо Корво, который к тому же был боссом молодой мафиозной семьи, недавно вошедшей в Альянс Вонголы. Внимательно читая информацию о хранителях, Савамура вздохнул, шумно сглотнув. С фотографии, сделанной в каком-то ресторане, на него — улыбаясь свой фирменной ухмылкой — смотрел Миюки. — Не может быть… Как? — он недоверчиво и пораженно уставился на Курамочи, который криво улыбнулся и швырнул ему в лицо второй концерт. — Вот, тебе просили передать. И очень надеялись на твою благоразумность. Второе письмо было приглашением от того самого Леонардо, который очень просил его, Савамуру, стать Хранителем Солнца семьи Корво. Что стало с тем парнем, досье которого он прочел минуту назад, Савамуре гадать не пришлось. Одного взгляда на Курамочи хватило. — Кто? Тот тут же оскалился. — Фуруйя и Коминато-младший. Мы с Рё-саном их прикрывали. Ты же знаешь их, они ради тебя и не на такое пойдут. Как и мы. — Повисла тишина. Савамура залпом допил остатки виски, даже не поморщившись, и встал со стула. — Куда собрался? — мужчина подорвался следом, зная вспыльчивый нрав своего бывшего кохая. На эмоциях Савамура мог натворить бед, а расхлебывать приходилось ему и Рёске, как более старшим. — Собирать вещи и лететь на встречу к своей, — он поморщился, — судьбе. — Вот это по нашему! Значит так… На сборы ушло не больше двух часов, на покупку билетов до Рима и бронирование места в хостеле — и того меньше. Савамура по природе своей был настолько неприхотлив, насколько это вообще возможно. Через четыре часа Курамочи пинком под зад отправил его в сторону девушки, которая должна была проверить билет. Через час Савамура уже вылез в аэропорту Рима, чертыхаясь под гогот друзей, доносящийся из трубки. Комично, но в свой номер Савамура так и не попал. Почему-то судьба постоянно решает подбрасывать ему препятствий. И именно поэтому, а не потому, что снова облажался, Савамура улепетывал от кучки головорезов, на пробу оказавшихся настоящими профи. Оторваться удалось с большим трудом. Тяжело вздохнув, Савамура сверился с картой, подумал-подумал, и пошел ловить такси. Лучше уж идти встречаться со своим будущего боссом, нежели постоянно ждать появления тех ребят. Таксист окинул парня нечитаемым взглядом, но молча кивнул, слушая адрес. Это Италия, местные привыкли ко всему. Доехали быстро, правда, петляя по узким улочкам. Кивнув деньги, Савамура вылез из машины на более менее сухой участок. Рюкзак с вещами шлепнулся рядом. Раздалось кряхтение, потом рычание, и машина уехала, погружая все в тишину. — Тут вообще кто-нибудь живет? — не выдержал парень, надвигаясь на ворота. Если не пускают по-хорошему, то придется брать штурмом. Не зря ж друзья так старались, а он тащился в такую даль? — Э-э-й-й! — А ты не изменился, Савамура, — кто-то порывисто обнял его со спины. Теплое дыхание в области шеи вызвало толпы мурашек. И Савамуре не надо даже оборачиваться, чтобы безошибочно сказать, чье оно. — Миюки, сволочь ты редкостная, какого х… М-м-м… — орать дальше не позволил рывок и требовательные губы. Миюки всегда так целовался: резко, неожиданно, но будто вкладывая в это частичку себя. Как в последний раз. — Я тоже рад тебя видеть. И очень скучал. — Иди ты, гад, — Савамура фыркнул, но, пригревшись в чужих объятиях, прошептал. — Я тоже. Со второго этажа за этой сценой наблюдали пятеро фигур. Одна из них улыбнулась и махнула рукой, на которой сверкнуло оранжевым пламенем кольцо. Леонардо успел устать от нытья Миюки, поэтому мог позволить себе такую малость, как возможность заткнуть своего хранителя. И даже не потому, что наблюдать за этой парочкой будет весьма занятно, как и говорил Рёске.