Как насчет сыграть в ящик?

      Почему ты все время ноешь? — досадливо сказала Настя. — Ты всего боишься! Нельзя же так!       — Отстань! — тихо ответил Гоша, он не хотел конфликта.       — Из-за того, что ты в прошлый раз сыканул, ребята чуть ли…       Слова болью врезались в сердце, и, кажется, содрали корку с одной из его тщательно скрываемых ран. Точка кипения достигнута.       — Да! — крикнул он. — Да, я трус. Да, я всего боюсь! ДА, Я ЧМО, СКОТИНА И УРОД ПОЭТОМУ! — «Дыши глубже.» — Всё? Вы извините меня пожалуйста, что я вам решил с машиной помочь! Вы извините за то, что когда я в ментовке сидел из-за вашей травы, я ни слова про вас не сказал!       Ребята непонимающе смотрели на него.       «Что, удивлены, что я умею чувствовать?»       — Гош, извини, психанула… — виновато произнесла Настя, но тут же её перебил Лёша.       — Всё? Поистерил?..       — Да пошли вы все нах*й!       Гоша падал в лужу безысходности, но всегда выныривал из неё. Но не сегодня. Ведь на самом дне этой чёртовой лужи ему сейчас безопаснее, чем где-либо. Гоша старался, Гоша боролся, Гоша устал… Всему есть предел. Боли, чувствам, издевательствам, а уж тем более — терпению. Ему было абсолютно всё равно на то, что ему кричали, так же, как и всё равно, куда дальше идти и что делать. Он уходил медленно, с ровной спиной и мокрыми глазами… Вы когда-нибудь чувствовали, что внутри вас что-то медленно гниёт и умирает? Если да, то сейчас вы знаете, что чувствовал Гоша в этот момент. Петрищев — трус, об этом знают все. А ещё он — борец, об этом не знает никто. Он борец, потому что у него есть страхи, которые он преодолевает, шаг за шагом, снова и снова, просто ему нужно время. Кстати о нём. Сколько сейчас? Впрочем, неважно. Ничего не важно. Он не знает, где он и не помнит, как суда пришёл. Просто когда Гоша остановился, было уже темно, он стоял на пустынной улице на какой-то детской площадке. Две качели с облупившейся краской, горка и сломанная карусель.       — Великолепно. — прошептал Гоша перед тем, как заземлиться на одну из качелей.       Холодно. Страшно. Где-то слышен вой собак… Но обратно идти отчего-то не хочется. Совсем не хочется… Парень смотрит на звёзды, они такие красивые и холодные. Они висят в небе, и их много-много, но, не смотря на это, они очень одиноки, ведь слишком гордые. Гоше иногда кажется, что он тоже звезда. Потому что вокруг него много людей, а он одинок. Родителям особо всё равно, есть у них сын, или его нет. Они заняты, они всегда слишком заняты. Друзей у него нет. Раньше дружил с Лёшей, но потом у Лёши появился новый друг Паша, и он отошёл на второй план… Может, проблема в нём?       Гоша погрузился в свои мысли с головой, как вдруг…       — Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь! Помогите!       Девичий голос полу-криком, полу-плачем разнёсся по пустырю. Что удивительно, он не принадлежал ни Ане, ни Насте, но был смутно знакомым.       — Меня кто-нибудь слышит! Умоляю, помогите! Оно… Оно убьёт меня!       Размышлять долго не было времени, было страшно, было чертовски страшно, но только если это не сделает он, не сделает никто. Крик доносился со стороны леса.       — Эй! — он добежал до дороги. — Где ты?       — Здесь. Под обочиной. — раздался голос совсем рядом, но его тут же заглушил вой. — Скорее, умоляю!       Он взял палку, которая по счастливейшему стечению обстоятельств оказалась там, и съехал по пригорку. Перед его взором предстала ужасная картина. Девушка в разорванной одежде, измазанной землёй и кровью, отползает назад, а к ней всё ближе и ближе подбирается огромный пёс с арматурой в боку. Гоша не медлил, он накинулся на чудовище и оттолкнул его палкой от девушки. Чудовище зыркнуло на него своим диким, безумным взглядом, а потом прыгнуло на него. Гоша отвесил ему ещё один удар, и ещё… и ещё… Но оно и не думало останавливаться. В момент, когда парень на мгновение отвлёкся, оно вцепилось ему в руку своими зубами и… И вдруг, издало протяжное скуление и исчезло. Просто исчезло. Было и нет. В этот момент только до Гоши дошло, чем и как он рисковал. Он сделал шаг назад, а потом взял и заплакал. Слабак? Как сказать, ведь его реакция вполне оправдана. ОН — человек, как любой из нас. И ему страшно. Пусть опасность позади, но только сейчас он в полной мере осознал её.       — Эй, парень? — девушка обратила на себя внимание. — Ты как?       Георгий повернулся на её голос. Девушка уже стояла на своих двоих, отряхивая платье. Она была блондинкой, её волосы были уложены в косу, правда теперь называть это «косой» можно было весьма и весьма спорно. В «этом» были ещё красные и фиолетовые пряди, заплетённые в маленькие косички. Глаза девушки были грязно-зелёными, цепкими и притягательными. А губы, чуть пухлые и накрашеные ярко-красной помадой, были сложены в полу-издевательскую улыбку. Но больше всего бросалось в глаза то, что на ней пионерский галстук и школьное платье с белым воротничком.       — Долго будешь на меня пялиться? — она подошла поближе. — Меня, кстати, Анжелика* зовут. А тебя?       — Георгий Петрищев, можно просто Гоша.       — Что ж, меня тогда тоже можно просто Энджи. Или Лика. И спасибо тебе, Гоша.       — Да не за что…       — Как это не за что? Если бы не ты, этот пёс бы меня разодрал!