***
А тебе когда-нибудь снились кошмары? Когда, проснувшись утром, ты не можешь понять, где же была та тонкая грань между реальностью и сном. И это утро началось не как обычно. Всю ночь мне досаждали изнуряющие видения, они, словно цвета в калейдоскопе, кружились в моей голове, постоянно уплывая в бескрайнюю, далёкую бездну. В мыслях ещё кружились отголоски низкого, бархатного голоса, немного опьяняя. Он целую ночь, будто взволнованный ветер, шуршащий осенними листьями, блуждал в моей голове, напевая свою затянувшуюся колыбельную. И почему он мне кажется таким знакомым? Ведь до сегодняшней ночи я точно не встречала его. Эти тягучие нотки голоса, будто жидкий мёд, всю ночь обволакивали меня своей золотой карамелью, не давая избавиться от странного морока. Но первые лучи восходящего солнца наконец-то выпустили меня из тревожного объятия сна. Покинув терзающую меня сновидениями постель, я приняла бодрящий душ, высушила волосы, достала из шкафа короткую вельветовую юбку цвета вишни и, накинув на плечи чёрную кожаную куртку поверх свитера, спустилась по лестнице вниз. За окном нервно сигналила машина, предвещая появление Кенди. Я торопливо обулась, надевая на ноги тяжёлые, высокие сапоги, и на мгновенье задержалась у зеркала. Из него с потерянными глазами, на дне которых мерцали давно потухшие искры, смотрела совсем незнакомая девушка. Она была красива. Пожалуй, да. Правильные черты лица, пушистые угольные ресницы, густые, спадающие на узкие плечи волнистые, русые волосы, и если бы это была не я, то поразилась бы чудесному, но грустному творению. — Привет, Сара, — Кенди кидается меня обнимать, как только я хлопаю дверью машины. — С днём рождения! — протягивая маленькую коробочку, она с предвкушением ожидает моей реакции. — Кенди, спасибо. Не стоило. — я вымученно улыбаюсь, пытаясь вытянуть из своей души хотя бы каплю счастья. Тонкие пальцы хватаются за кончики шёлковый ленты и, потянув в разные стороны, развязывают объёмный бант. С губ срывается удивлённый вздох, как только я вижу перед глазами прекрасную маску. Её нежно-розовый оттенок переливается в моих ладонях, а бордовые, замысловатые узоры на лбу и в уголках глаз сияют жемчужным, перламутровым блеском. Кровавые, изящные вензеля расположились у неё по бокам, а её тончайший пластик покрыт кракелюрами. Утончённая форма закрывала половину лица, оставляя видимыми только губы, создавая тем самым загадочный образ. — Ооо, Кенди, где ты её взяла? — в смятении, я удивлённо бегаю глазами по подарку. — Её сделали вчера, по особому заказу. Правда, она хорошо отражает твой внутренний мир? Будто её слепили, зная все твои потаённые желания, — Кенди засмеялась, и от её смеха по телу пробежали мурашки. — Должно быть, она дорогая? Я не могу её принять. — волнительно положив её на место, я закрыла коробку, завязывая бант. — Об этом речи быть не может. Она досталась нам практически за так. — недовольно возразила подруга. — Сара, тебе уже восемнадцать, научись принимать подарки, о которых ты грезишь ночами. Хватит скрывать свою суть под маской ангелочка. Ты далеко не такая, уж я-то знаю твои тайные желания. — вспыхнувшие внутри воспоминания заставили залиться румянцем щёки. — Тем более, это не основной подарок. — довольная собой, Кенди кокетливо взлохматила светлые волосы. — И погода уже налаживается, так что не повод грустить, старушка. Кенди резко нажала на газ, шины завизжали по мокрой дороге, и старенький пикап, чуть ли не встав на дыбы, понёсся по асфальту, разрезая лужи. Осень — самая унылая пора. Целыми днями в маленьком городке льют приставучие дожди. Нависшие неделю назад дождевые облака не перестают кружиться над Сентфором, и если эта погода продлится ещё хотя бы день, то скоро здесь будет вторая Венеция. — Предлагаю начать прогулку с посещения ярмарки, — Кенди повернула тяжёлый руль пикапа, и мы свернули к парку Розленд. — Сегодня же твой день рождения, Сара! Тебе исполнилось восемнадцать, я не позволю тебе быть унылой, хотя бы в этот день! Дождь практически закончился, а это значит, нам ничего не помешает провести на ярмарке целый день, — Кенди захлопала в ладоши и, взглянув на меня, растянула губы в ослепительной улыбке, — маму, как помощника мэра, пригласили на торжественное открытие, и она обещала провести нас в цирк, чтобы познакомить с их директором. Представляешь, к нам приехал какой-то цирк уродов. Брррр, от одного названия становится жутко. Это пострашнее нашей комнаты страха. — Кенди, не прекращая, болтала, рассказывая мероприятия на целый день, а я сидела и водила пальцем по запотевшему окну, мечтая хоть немного побыть в тишине.***
Парк Розленд было не узнать. Чёртово колесо наполовину торчало над рядами балаганов с разноцветными павильонами, весёлыми каруселями и тележками со всевозможными сладостями. Сейчас здесь собрался весь город, кругом царил галдёж, заливистый смех, осенний воздух словно налился густым и сладковатым туманом, и в эпицентре этого вакханального праздника осени раскинулся высокий, красный купол цирка. Целый день мы проходили среди бесконечных рядов с сувенирами и едой, пока красное зарево заката не обагрило своими лучами небо Сентфора. Разноцветные огоньки каруселей, всё это время дожидаясь своей очереди, радостно вспыхнули в предвечерней темноте. Только спустившись с аттракциона, Кенди поспешила на поиски мамы, оставив меня в ожидании главного подарка. Сладкий аромат сахарной ваты и яблок в карамели заставил разыскать в кармане пару последних монет для радующей душу покупки. Я довольно обхватила пальцами тонкую палочку с тяжёлым яблоком на конце и двинулась через толпу к назначенному месту. Неожиданный толчок заставил полететь вперёд, утыкаясь носом в чью-то спину. Не до конца застывшая карамель липким шлепком оставляет янтарную кляксу на бордовом пиджаке, и, не устояв от жёсткого столкновения, я падаю в ноги незнакомому мне мужчине. То, что происходит дальше, будто в замедленной съёмке. Я вижу его движения так, будто он находится под толщей воды. Мужчина разворачивается мучительно медленно, вызывая подсознательно необъяснимую тревогу. Сантиметр за сантиметром его тело разворачивается ко мне, и я скольжу взглядом по его до блеска начищенным ботинкам из «бедного» крокодила, плавно поднимаясь по чёрным брюкам вверх. Ещё немного, и наши взгляды пересекутся, а в моей голове только и кружатся панически мысли: «Господи, надеюсь, его пиджак не такой дорогой. Глупая, глупая Сара, как он может быть не дорогим, если одни его ботинки стоят дороже всего твоего гардероба.» Он наклоняется, чтобы помочь мне подняться, слегла поддерживая за локоть, и, наконец-то выпрямившись, я обескураженно смотрю в его глаза. Передо мной незнакомец с длинными, русыми волосами, аккуратно спадающими на плечи, безупречное лицо с проскользнувшей на нём таинственной улыбкой и словно притягивающие магнитом серые глаза. «Я никогда ещё в своей жизни не видела загадочней глаз, чем его. Они похожи на туманную дымку, что застывает поутру над озером. На морскую воду, что темнеет во время шторма. На сильный туман, в котором не видно дороги. На летние грозовые тучи, что вот-вот дойдут до города, предвещая своё появление ударами молний». — Чудесно! Это то, что нужно! — с каким-то плотоядным взглядом произнёс незнакомец неожиданные для меня слова. Я застываю как вкопанная, не соображая, как выдавить из себя хотя бы слово. Его мягкий, как бархат, голос заволакивает в свои объятия, кутая словно в самый нежный плед. Сама не знаю, почему, но я облизываю пересохшие губы. — Простите, — произношу охрипшим от волнения голосом. — Меня толкнули, и я нечаянно испачкала вам пиджак. Если хотите, я оплачу вам химчистку. — он смотрит на меня, улыбаясь, бегая серыми, как луна, глазами, будто изучая эмоции на моём лице, а у меня от его пронзительного взгляда кружится голова, словно я до сих пор катаюсь на карусели. — Не стоит беспокоиться. Разрешите, я вам помогу. — он сунул руку в карман пиджака и быстрым движением достал платок. — Вы поранились! Незнакомец отпустил мой локоть и совсем неожиданно присел передо мной на колено, пачкая в грязи дорогие брюки. Он аккуратно коснулся ссадины шёлковым платком, и я всхлипнула, сама не понимая, от чего — от замешательства или от боли. Внутри всё съёжилось, забилось от непонятного страха, что смешался с удивлением в эмоциональный коктейль. — О нет, вам не стоит этого делать. — от нахлынувшего на меня смущения щёки вспыхивают, как огонь. Я аккуратно подталкиваю его под локоть, как бы намекая подняться. И он поднимается с колен, попутно стряхивая прилипшую грязь. От этого мне становится в разы дискомфортнее, когда я осознаю, что помимо заляпанного мною пиджака он испачкал ещё и брюки. — Вам нужно привести себя в порядок. — шуршащий, словно тихий ветер, голос, закружился в моей голове: — Первое впечатление — это наше всё. — волнующая улыбка так и не сходит с его тонких губ, и я ловлю себя на мыслях, что задержалась на них дольше положенного. Следующую секунду он показывает рукой на стоящий неподалёку фонтанчик. А когда я возвращаю свой взгляд, понимаю, что нахожусь уже одна. С первыми сумерками на парк обрушилось ещё больше народу. Вокруг сверкают разноцветные огни каруселей, зазывая к себе любопытных зевак. Я присела на скамейку, дожидаясь пропавшую уже как полчаса назад Кенди. И аккуратно промокаю влажным платком ободранную коленку. Рана уже не так саднит, и я смотрю на окрашенный маленькими каплями крови белый кусочек ткани, что так любезно оставил мне незнакомец, вспоминая, где я могла его увидеть. «Почему его голос был знаком мне? Наверное, я пересекалась с ним в одном из магазинов в Сентфоре. Но тогда бы я запомнила его колоритную внешность. — сама с собой соглашаясь, я неосознанно киваю головой: — Нет. Ну точно запомнила бы. Этот глубокий, пронзительный взгляд, что смотрит будто насквозь, эти серые, как пепел, глаза, что притягивают будто магнитом». — Сара, где ты была? Я ищу тебя по всему парку уже полчаса. — Кенди выскочила из ниоткуда и, поднимая меня со скамейки, потянула в самый центр ярмарки. — Я была здесь. — недовольно отвечаю. — Что с твоим коленом? — кидая быстро взгляд на красное пятно, Кенди протискивает нас через толпу, где-то сбоку от главного входа в цирк. — Споткнулась, — я закатила глаза от абсурдности ситуации, что приключилась недавно, и решила опустить все детали. — Проходи скорее, — Кенди отодвинула полог шатра, и мы прошли внутрь.***
О, этот таинственный, чарующий и манящий мир цирка, что вызывает в людях целую гамму чувств и эмоций. Хотелось ли вам когда-нибудь заглянуть за кулисы? Узнать, чем занимаются артисты до и после начала представления. И почувствовать на себе витающий в воздухе аромат попкорна и сладкой ваты. Я прошлась по гримёрке, что была под высоким шатром, с удивлением и восторгом осматриваясь по сторонам. Повсюду стояли огромные сундуки, доверху набитые одеждой, пара низких столиков для нанесения грима, высокие складные старые зеркала, что служат артистам ширмой. Вокруг развешаны горы одежды, пестря разноцветными красками, и этот запах, он будто из детства, такой знакомый и одновременно чужой. — Выступление вот-вот закончится. Жду не дождусь, чтобы увидеть хозяина цирка. — с восторгом в голосе произнесла Кенди, подхватывая в руки висящий на стуле чей-то шарфик. За спиной раздался звук цокающих о деревянный пол каблуков и шуршание плотной ткани, я обернулась, а Кенди нервно отбросила в сторону поношенный шарф. Из-за гардины появилась миссис Нельсон в сопровождении высокого, крепкого мужчины в чёрно-белой маске на лице. Он был одет как с иголочки, в чёрные узкие брюки и модно пошитый чёрный пиджак с бордовой подкладкой; длинные волосы аккуратно лежали на его плечах, а из-под маски в свете софитов блестели серо-лунные глаза. Ещё мгновенье назад я сомневалась, что предо мною именно тот самый мужчина, с кем я столкнулась на улице, но эти гипнотические глаза теперь я не перепутаю никогда и ни с кем. От волнения я снова облизнула губы, взгляд незнакомца в этот момент точно был на мне, и, будто ухмыльнувшись моему действию, он подошёл к нам ближе. — Мисс Нельсон, какая честь. — он поприветствовал Кенди, качнув головой. — Девочки, я вас покину, мне нужно вернуться к мэру. — махнув нам на прощание, миссис Нельсон удалилась из гримерки. — Здравствуйте, — Кенди, будто повторяя его жест, также качнула головой: — Хочу вам представить мою подругу Сару. У неё сегодня день рождения. — практически прыгая от счастья, она захлопала в ладоши. — Саааара! — он протянул ко мне руку в ожидании моей ладони, и я, не отрывая взгляда от таинственных глаз, вложила в неё свою. — Вы ведь придёте на завтрашнее представление? — приподнимая мою руку, он приподносит ее к губам, будто целуя, и я вздрагиваю, когда ощущаю, как тыльной стороны ладони касается холодная маска, вызывая в теле горячую волну и необъяснимую дрожь. — Я не хотел вас напугать, — слышу, как его губы дрогнули в усмешке. — Всё нормально, просто не ожидала, что маска такая холодная, — пыталась протараторить причину, чтобы не заострять внимание на нервной дрожи: — Боюсь, мне не по карману билеты на ваше шоу. Но если вы позволите отдать ваш пиджак в химчистку, то я, пожалуй, соглашусь. — смутившись, я пробую вынуть свою ладонь из рук хозяина цирка, но он крепче обхватывает её своей рукой, не давая этого сделать. — Пусть это будет маленьким подарком в честь дня рождения. Вы согласны? — его бархатный голос доходит до самого сердца, вызывая во мне всплеск непонятных чувств. — А насчёт пиджака не волнуйтесь, его уже почистили чудики. — Сара, соглашайся! И завтра мы пойдём на представление. — Кенди от радости подскакивает к нам и, врываясь в тонко созданную между нами идиллию, освобождает меня от пленивших ещё секунду назад крепких рук. — Да. Хорошо. Я согласна, — что-то внутри меня трепещет от радости, а внутренний голос всё норовит вмешаться со здравыми мыслями. — Скажите, а как к вам можно обращаться? — смущённо вглядываюсь в глаза хозяину цирка, пытаясь найти подоплёку в таком широком жесте доброй воли. — Зовите меня Человеком в маске, — небрежно бросает он. — Человеком в маске? — от удивления вскидываю брови и бросаю неуверенный взгляд на подругу, но она, не обращая на меня внимание, заворожённо смотрит на хозяина цирка. — Ну, если вам хочется обращаться ко мне иначе, можете называть меня хозяином цирка, — хитро посматривая на меня, он будто ждёт реакции, — или просто хозяином. — Хозяином? — удивлённо вылетает из моих губ, и я почему-то краснею. — А разве у вас нет обычного имени? — Кенди дёргает меня за рукав кожаной куртки, пытаясь вырвать из разговора. Человек в маске засмеялся, и его низкий, хрипловатый голос как будто бы раздался эхом под куполом цирка, что было очень странно. — Вам не кажется, что во времена, когда сущность людей прогнила до самого дна, а пороки стали тем, ради чего они существуют и удовлетворяют потребности, нет ничего уважительнее, чем называться просто Человеком? — Должно быть, вы правы. — не раздумывая, отвечаю. — Это прелестно! Я ничуть не сомневался в своём выборе, — я поняла, что под маской он растянулся в довольной улыбке, и чувство липкого страха отчего-то прокатилось по спине. — Простите, что вы имеете в виду? — странные слова о выборе заставили мой пульс ускориться. Снова плотная гардина зашуршала, и из-за шторы показались две женщины, сросшиеся, как сиамские близнецы. От удивления мы с Кенди приоткрыли рты, наблюдая, как они ругаются между собой. — Это я скажу хозяину, Мэри. Замолчи, замолчи свой рот! — Хозяин будет слушать Дэри. Дэри уже обо всём рассказывает хозяину. Хозяин, мы уже вас заждались. — уродливая женщина брезгливо посмотрела на нас, бросив неприязненный взгляд, будто это мы какие-то чудики, она подошла к Человеку в маске, и потянула чёрный, длинный хлыст. — Жоззи, она снова пыталась нас побить вот этим. — Простите, милые леди, но мне нужно приступить к своим обязанностям, — кивнув нам, он вышел вслед за странной женщиной. — Сара, ну как он тебе? — сверкая от счастья глазами, Кенди подхватила меня под руку и повела на выход. — А какая странная женщина сюда вошла. У меня от неё мурашки во всех местах. Бррр. А какая энергетика у хозяина цирка. Я до сих пор ощущаю его рядом, и мне становится не по себе. — Что-то в нем есть притягательное. А почему он после представления не снял маску, он очень милый без неё. — вспоминая его идеальные черты лица, улыбаюсь. — Что? О чём ты говоришь? — подруга от удивления вскидывает брови, хлопая дверью пикапа. — Мама сказала, что он не снимает маску вообще, говорят, будто случился пожар, и его лицо пострадало. — ледяной волной по моему телу прошлись слова Кенди, но то, что я видела его среди аттракционов без маски было неоспоримо. Светлая, чистая кожа без единого намёка на следы ожогов, вот моя правда, но я решила об этом промолчать. — Ничего, я просто предположила, что под маской, должно быть, скрывается идеальное лицо. Быстро добравшись до дома, мы с Кенди попрощались, и, войдя в дом, я созвонилась с мамой, что уехала проведать отца на пару дней в Балтимор. От избытка пережитых эмоций и усталости я просто валилась с ног. И после принятия горячего душа я высушила волосы, надела кружевную сорочку на голое тело и с чувством выполненного перед собой долга улеглась на кровать. Тусклый свет луны медленно проникал в комнату, освещая её половину. Протянув руку к тумбочке, что стояла рядом с кроватью, я взяла в руку подарочную коробку и достала маску. В свете луны она смотрелась ещё красивее, маленькие блёстки переливались всеми цветами радуги, жемчужно-розовый оттенок в темноте казался цвета вишни. Я медленно приложила маску к лицу, ощущая её прохладные прикосновения к горячим щекам и лбу, и поднялась с постели, чтобы включить свет и посмотреться в зеркало, но вдруг услышала странный шелест в тени комнаты. — Это сейчас прозвучит абсурдно. Здесь кто-то есть? — я ухмыльнулась от своих же слов, сразу вспоминая фильмы ужасов. Так и не решившись подняться с кровати, я всматриваюсь в темноту, где находится шкаф и маленький диванчик, и пытаюсь понять, разыгралась ли это моя фантазия или это всё на самом деле. Снова раздалось шуршание ткани, я немного больше подтянула край одеяла на себя, всё так же сидя на кровати в маске. — Кот, это ты? Ты снова сбежал от миссис Хилс?! — надвигающееся на меня волнение заставило замереть на месте и не шевелиться, прислушиваясь к странному звуку. — Кто здесь? Меня вам не напугать. Учитывая последние события моей жизни, если меня сейчас утащит монстр, то почему бы и нет. — я резко откинула одеяло, будто бросая всем монстрам вызов, и присела на кровать, касаясь босыми ногами холодного пола. — Монстр? И ты так просто готова ему отдаться? — от голоса, что заполнил пространство, перехватило дыхание. — Эта маска тебя украшает, Сара. — теперь моё дыхание напрочь сбилось, ладони быстро потянулись к маске, и в безуспешной попытке стянуть её с лица я в панике хватаю её обеими руками. — Что за чёрт! — хрупкий голос от волнения ломается, и, хныкая от беспомощности, я не обращаю внимание на неожиданного гостя и бегу к выключателю, щёлкая его туда-сюда, но свет не озаряет комнату. — Сара, ты очень взволнована, всё в порядке. Если подойдёшь ко мне, я помогу избавиться от маски, — перекаты его голоса волнительно отзываются по телу, гоняя по венам страх. — Не подходи ко мне! Как ты попал в мой дом? И эта грёбанная маска, почему она не хочет сниматься? — я ощущаю, как кожа прилипла к пластику, будто на клей, и от любой попытки избавиться будто отрывает кожу. — Страх, он так сладок, — слышу, как мой незванный гость громко втягивает носом воздух, будто вдыхает какой-то вкусный аромат. — Признаюсь, он заставляет меня трепетать. — Как ты проник в мой дом? — твёрдо спрашиваю, вглядываясь в темноту. — А кто сказал, что я проник к тебе в дом? Может быть, я в твоей голове? — теперь его голос и правда будто зазвучал в моей голове, отражаясь эхом, так, что я опешила. — Что происходит? Это какой-то страшный сон? — я растерянно сползаю на пол с кровати, попутно пытаясь освободиться от маски, но безуспешно. Холодный пол принимает меня в свои объятия, я ощущаю, как прохладное дерево касается моих ног и гонит вверх волну мурашек от стоп до макушки. Обнимая себя руками, я не могу окончательно осознать, что всё происходящее не реально, а всего лишь сон. Всё это время Человек в маске пока держался в тени, но я всем телом ощущала его незримое присутствие. — Я слышал, в доме Морингов был ужасный пожар… Он сказал это так самодовольно, будто пожар был его работой. От услышанных слов я задрожала от животного, липкого страха, что давно пустил во мне корни и только ждал момента выбраться наружу. Я будто бы вновь, спустя пару месяцев, оказалась в огне проклятого дома Люка. — Если это сон, то я хочу, чтобы ты исчез. Слышу скрип старого дивана, стук каблуков по паркету, и перед моими опущенными глазами оказывается пара начищенных ботинок. — Ты меня боишься? — как-то ласково он спросил. — А разве я должна? — поднимаю голову и вижу, как Человек в маске стоит передо мной, протянув свою руку. — Если это сон, то он будет по моим правилам. — вкладываю свою ладошку в его широкую ладонь и поднимаюсь с пола, пытаясь побороть страх. — Мне нравится, что ты принимаешь свой страх, — он дёрнул меня за руку так, что я прижалась к его груди, положив одну ладонь на пиджак. — Я ничего не боюсь, — собравшись с духом, я поднимаю свою голову на Человека в маске, вглядываясь в бездну серых глаз, которые в темноте казались угольно-чёрными. — Сара, единственный путь выбраться наружу из бесконечных, кошмарных ловушек сна — это прочувствовать свой страх и боль. Впусти всё это в себя… а затем отпусти. В полумраке спальни его голос ощущался шепчущим, сексуально низким с неприсущей кому-то другому хрипотцой в голосе. Я от волнения облизнула пересохшие губы, не отрывая от его загадочного лица свой взгляд. — Почему ты без маски? — шёпотом произношу. — Твоё лицо. На нём нет следов ожога, но мне сказали… — он не даёт мне договорить, и его прохладный палец прикасается к моим губам, вызывая в теле непонятную волну, что раньше я не ощущала. — Хм… Твоя реакция не ускользает от меня, — он, словно усмехаясь, проводит пальцем по моим губам, продолжая медленно вести им по подбородку и вниз по шее. Я закрываю глаза, не веря, что всё это происходит со мной. Его касания, словно множество маленьких молний, врываются в моё тело, и, разбегаясь по сторонам, они блуждают, навевая откровенные мысли. И, словно очнувшись от приятного сна, я ловлю его руку чуть ниже уровня шеи, прямо у выреза на груди. — Что ты делаешь? — произношу неуверенно, но возмущённо. — То, что тебе сейчас хочется. Это же твой сон. — Но если это мой сон, почему я не играю по своим же правилам? — И чего же ты хочешь? От его вопроса я снова облизнула губы, но в следующую секунду пожалела об этом, увидев, как его взгляд упал на мой рот. Я практически неосязаемо ощутила его губы на своих губах. Они были мягкие и жадные, они будто рвали меня на части..... «О Сара, приди уже в себя, избавься от непристойных мыслей». Я пытаюсь прочистить своё горло, чтобы выдавить из себя хоть какие-нибудь адекватные слова. — Я хочу коснуться тебя, — хищная улыбка появляется на его лице, и он выпускает меня из своих объятий, делает полшага назад, расставляя в стороны руки, как бы приглашая к действию. Делаю встречный шаг и неуверенно протягиваю свою ладошку к его гладковыбритой щеке, проводя пальцами по выпирающим скулам. Ещё один маленький шаг, и близость, возникшая между нами, теперь граничит с сумасшествием. «Что же ты делаешь, Сара? Но если это сон, то почему бы не воспользоваться шансом?» Я привстаю на носочки и лёгким прикосновением хочу коснуться его губ. Но тихий смешок вырывается из его рта. Возникшее странное притяжение растворяется, будто мираж. В попытке отодвинуться я делаю шаг, но руки Человека в маске сходятся за моей спиной, прихватывая за собой оба запястья. — Убирайся вон! — обида из-за усмешки хозяина цирка, поднялась из самого живота и колом встала в горле. — Посмотри на меня, — его властный голос заставил подчиниться: — признайся, Сара, тебя мучительно тянет ко мне и ты не понимаешь почему. Сердце бешено забилось в груди, всё пытаясь куда-то от меня убежать. Я отказываюсь воспринимать его слова, пусть даже это сон, я ни за что не признаюсь в том что он прав. — Молчишь, потому что я прав? — он бесцеремонно хватает мой подбородок в свою ладонь, вынуждая не отводить глаза. В его взгляде не было пошлости или желания, но всё же я чувствовала себя словно голой и такой уязвимой. Удерживая мои запястья, он проводит другой рукой по волосам, властно сжимая их в крепкую руку, а следом тянется к моим губам, оставляя мимолётный поцелуй. Но, несмотря на это, поцелуй получается опьяняющим, отчаянно страстным, неудержимым. Судорожный вздох заставляет мои губы открыться, и, воспользовавшись моментом, он дразняще проходится влажным языком по моей нижней губе. Мой пульс учащается, и можно заметить, как на моих щеках расцветает румянец от возбуждения. Хозяин цирка осыпает влажными, чувственными поцелуями мои губы, перемещаясь к щеке, медленно спускается к шее. Его рука скользит по моему позвоночнику, и моё частое дыхание превращается в тихие всхлипы от переполняющего меня желания. Его рука снова плавно ползёт на затылок, и в следущую секунду он наматывает мои волосы себе на кулак, оттягивая голову назад, тем самым открывая пространство для поцелуев. Губы вновь пробегают по шее до уха, нежно посасывая мочку, потом спускаются обратно, он покусывает кожу зубами, втягивает губами нежную плоть. И если это не сон, то наутро останутся точно засосы. Но я ведь правда во сне?! Его губы были такими настойчивыми и мягкими, что из моего рта вылетел предательский, тихий стон. Будто дожидаясь этого звука, он снова вернулся к губам, жадно накрывая их своими, вызывая во всём моём теле лавину мурашек. Ладонь хозяина цирка скользнула по шее, потом вниз по плечу, и лёгким движением он скидывает лямки от кружевной сорочки. Нежная ткань соскальзывает вниз, касаясь затвердевших от возбуждения сосков, и это вызывает приятную истому по всему телу. Пока он терзает мои губы в кричащем, вспыхнувшем страстью поцелуе, его прохладные пальцы слегка скользнули по ареолу сосков, двигаясь к вздыбленным пикам, он рисует по ним круги, то на одной груди, то на другой. Мои чувствительные вершинки сладостно заныли под его умелыми ладонями, пока он не обхватил между пальцев затвердевший сосок. Он аккуратно перекатывает его между пальцами, затем оттягивает вверх, посылая волну возбуждения и дрожи через всё моё тело. И в этот критичный момент я настойчиво застонала, словно требуя чего-то большего. Он оторвался от моих губ, в его глазах блеснуло хищное удовлетворение, какое я не встречала никогда раньше. Лёгким движением, словно я пушинка, он подхватил меня за бёдра, я обвила его талию своими ногами, цепляясь за шею. Вскоре моя спина соприкоснулась с прохладной постелью. Его губы с жадностью сомкнулись на одном возбуждённом соске, он кружил языком вокруг затвердевшего пика, легонько посасывая и оттягивая губами нежную плоть, я почувствовала, как волна удовольствия сменяется болью от лёгкого укуса. — Аххх! — всё, что смогло сорваться с моих пересохших губ, пока я пытаюсь подняться с постели. — Сара, закрой глаза и расслабься. — тихо прошептал хозяин цирка, и его слова сладким ядом проникли мне в голову. Несильная, тянущая боль сменилась странным чувством, как только я поняла, что его ладонь скользнула по моему бедру вверх и, не найдя никакого запрета в виде белья, юркнула к влажному лону. Меня пробило мелкой дрожью от мимолётного страха и предвкушения. Пальцы ловко прошлись между складочек губ и, делая восьмёрку, задержались у изнывающего желанием входа, затем они снова заскользили в восьмёрке, и я выгнулась им навстречу, будто змея, закусывая до крови губу. Он прошёлся влажными от моей смазки пальцами по горошинке клитора, задержавшись чуть дольше, и я почувствовала, как тепло от всего тела начало медленно стягиваться вниз к его ладони. Моего клитора коснулось что-то тёплое и влажное. От неожиданности я вскрикнула, и волны блуждающего наслаждения с ещё большей скоростью начали собираться в том месте, где сейчас касался его горячий язык. Бурлящая во мне напряжённость вырывалась наружу с громким, пронзительным стоном. Сводящие с ума, обжигающие движения языка возносили меня к вершине блаженства. Напряжённые пальцы сжимали одеяло до скрипа ниток. Его губы настойчиво ласкали мой изнуряющий от желания клитор, периодически спускаясь в истекающее от возбуждения лону в лёгком посасывании и оттягивании плоти зубами. Сотни приятных иголок бегали по моему телу, разгоняя кровь, дыхание сбилось, и я то и дело задерживала в лёгких воздух, приглушая стоны. Я ощущала, как его темп постепенно нарастал, и умелые пальцы проникали в меня в настойчивом и быстром движении, и, смешиваясь с ощущениями его горячих губ, они образовывали в моём теле единый, нарастающий по спирали экстаз. Последним рывком я выгнулась навстречу его губам. Требуя, нуждаясь в долгожданной кульминации. Его язык пару раз ударил по вершинке клитора, и что-то внутри меня взорвалось от наслаждения. Я разрушилась изнутри, расщепилась на тысячи кусочков, на миллиарды атомов. Я слышу свой протяжный, долгий стон, его как будто не остановить, он разливается по телу вместе со сладкими волнами наслаждения, что подарил мне хозяин цирка, и я проваливаюсь к белому свету, что яркими вспышками мерцает перед глазами.***
— Сара, хватит спать, мы с папой уже приехали. Спускайся на завтрак. — громкий голос мамы, ворвавшийся в комнату, вытащил меня из сладкой неги. Устало потянувшись в постели после лучшего за последнее время сна, я вспоминаю ночное видение, и от этого мои щеки заливаются краской. Сладкое послевкусие ночи не хочет отпускать из своих объятий, и я, повинуясь этому чувству, переворачиваюсь на кровати, вспоминая серые глаза хозяина цирка. Взгляд падает на прикроватную тумбочку, и я готова поклясться, что, когда засыпала, на ней не было ничего. Разноцветный картон в моей ладони пестрит яркими красками. Где-то внутри меня зарождается нервная дрожь, когда я понимаю, что вчера не получала от хозяина цирка приглашение, но теперь оно в моих руках. ПРИГЛАШЕНИЕ Дорогая Сара О’Нил! Приглашаем вас посетить сегодняшнее фрик-шоу, которое состоится в 19.00. С уважением, Человек в маске.