<• • •>
— Доброе утро, Деку! — приветствует только зашедшего на кухню юношу Эйджиро, приветливо улыбаясь, и тут же удивлённо вскидывая брови, когда ответом ему становится молчаливый кивок. Обычно Мидория всегда врывался в столовую с солнечной улыбкой на губах, заряжая окружающих своим позитивным настроем на весь следующий день. Однако сейчас он выглядит странно подавленным, словно погружённым в какие-то свои глубокие, тревожные раздумья. — Хэй, дружище, ты чего кислый такой? — неуверенно спрашивает Киришима, ещё не до конца уверенный, что Изуку окажется не против, чтобы в его какие-то глубоко личные проблемы совали нос чужие люди. Однако веснушчатый столько раз помогал ему, каждому из однокурсников, что не отплатить юноше той же монетой в подвернувшейся ситуации он просто не может. — Да так... Просто чепуха, правда, это совсем не важно. Однако, против своих слов, вид у Мидории действительно подавленный, можно даже сказать, озадаченный, и причина подобного поведения, как и то, что можно сделать, чтобы помочь другу, волнует Киришиму слишком сильно, не позволяя ему отступить так быстро и просто. — Да ладно тебе, дружище, выкладывай. Чем смогу, тем помогу. Выпей-ка лучше кофе, Кацуки всё равно заварил слишком много для нас двоих. Словно не терпя лишних возражений Эйджиро прямолинейно переливает напиток из турки в кружку Деку, естественно, с символикой Всемогущего, садится за стол, ставя порцию утреннего напитка напротив себя, вынуждая Изуку волей-неволей сесть на предложенное место, сверкнув благодарной улыбкой с ноткой грусти. — Может, с Тодороки что-то не задалось? Ты только скажи, я могу помочь советом. Ума у меня, конечно, не сильно много, однако находясь в отношениях с кем-то вроде Бакуго волей-неволей начинаешь разбираться в тонкостях человеческих взаимоотношений. — Да уж, это точно, — кто-кто, а вот Изуку прекрасно понимал все те сложности, что несёт за собой близкое знакомство с Каччаном. — Но нет. У нас с Шото всё просто прекрасно. Проблема немного в другом. Киришима с трудом подавляет вздох облегчения. Что ж, эти двое всё ещё вместе, а значит рядом с Деку будет хоть один человек, способный удержать его от всех тех рискованных идей, что порой могут прийти в кудрявую голову, и по крайней мере напомнить ему о столь банальных вещах вроде приёма пищи или небольшого отдыха после усиленных нагрузок. Эйджиро вообще порой казалось, что забота друг о друге для этих двоих составляет общую опору их жизней, то, без чего каждый из них вряд-ли смог бы добиться всего, что они имеют на данный момент. — Тогда что случилось? — Нет, правда, это просто ерунда. — Не вынуждай меня. Хочешь, чтобы я рассказал Тодороки, что тебя что-то беспокоит? По нервному глотку кофе Бунтарь осознаёт, что попал точно в цель. Изуку абсолютно точно не понравится идея тревожить Шото какими-то своими проблемами, вынуждая юношу испытывать лишнее беспокойство, которого и без них у него достаточно. Деку, пожалуй, уж лучше в лепёшку расшибётся, но сохранит спокойствие своего парня в полной безопасности. Киришима не без затаенной улыбки думает, что, пожалуй, даже у таких противоположностей как Мидория и Бакуго, так и не сумевших свыкнуться друг с другом, есть что-то общее. Каждый из них волновался о партнёре намного больше, чем о себе самом, и моральное и физическое здоровье своего парня ставилось для них намного важнее даже нескончаемой борьбы друг с другом за первенство. — Ну ладно. Киришима-кун, у тебя есть какая-то вещь, которую ты мог бы назвать своей счастливой? Эйджиро призадумывается на секунду, подперев рукой подбородок. Пожалуй, да. Как ни странно, это были носки, даже самые обычные, без какой-либо смешной надписи или странного рисунка, какие он привык носить. В них юноша всегда чувствовал себя словно на подъёме, всё давалось в разы легче, вспомнить хотя бы тот спор с Каминари, который он успешно выиграл, заставив выполнить друга крайне унизительное задание в качестве мести за все прошлые проигрыши. — Типо того, да. — У меня такой была рубашка. У неё ещё расцветка в тёмно-зелёную клетку. Помнится, именно в ней я сдавал письменные вступительные экзамены в «Юэй», и именно в ней был тогда на праздновании окончания первого курса, когда решился признаться в чувствах Шото. А совсем недавно, — голос Деку на секунду ломается, словно он говорит о чём-то, оставившем глубокий след в его жизни. — Я её потерял. Уже с неделю нигде найти не могу. — Ох, дружище... — сочувствие в голосе Эйджиро ничуть не наигранное, искреннее, словно он целиком и полностью разделяет горесть потери однокурсника. — Да. Я думал пригласить куда-нибудь Шото, но как подумаю, что случится что-то непредвиденное без счастливой рубашки... Наверное, это слишком по-детски, верно? — Я так не думаю. Пусть даже такая глупая вещь, как рубашка, но она определённо придавала тебе уверенности, так не всё ли равно, что и кто об этом подумает? — Да, думаю, ты прав, спасибо. Киришима отвечает понимающим кивком, как бы говоря, что ничего такого уж он не сделал, и если другу понадобится поддержка, то он всегда готов её оказать. — Может, тебе стоит поискать её ещё немного? Уверен, очень скоро она отыщется, ты ведь не разбрасываешься вещами, а всегда хранишь их в порядке. — Надеюсь. Спасибо тебе большое, Киришима-кун, после того, как выговорился, мне даже немного легче стало, — и на этот раз Изуку улыбается намного теплее, смущённо потирая выбритый под андеркат затылок, пока Эйджиро чувствует странную гордость за себя самого. — Да ладно тебе. Ещё что понадобится – ты только свистни.<• • •>
Красный Бунтарь словно в воду глядел. Рубашка и вправду находится, ближе к вечеру, на ком-то, даже отдалённо не осознающем, что своим поступком без тёмного умысла он заставил Изуку понервничать. Всё происходит когда, насмешливо толкая друг друга, Очако и Изуку практически вваливаются в гостиную общежития, порядком уставшие, но тем не менее развеявшиеся после вечерней пробежки. Утренние переживания сходят на нет, погруженный в события дня Деку вовсе забывает о своей пропаже, и, разве что, внезапно вновь вспоминает о ней, когда уже в дверном проёме замечает странно знакомый рисунок. Осознание приходит столь внезапно, заставив его замереть, не зная, то ли ощутить прилив долгожданного облегчения, то ли с трудом подавить в себе писк умиления от понимания, что всё это время его одежда находилась у Шото, чувствующего себя в ней, кажется, в разы лучше, чем в своей собственной. Клетчатая рубашка словно накидка одета на тёмную растянутую толстовку. Шото в полудрёме растянулся на диване во весь рост, кажется, уже совсем не зная, чем себя занять во время отсутвия Мидории, и только сонно моргает глазами, услышав знакомый голос. — Изуку, — он ни говорит ничего, даже банально не здоровается, но имя, произнесённое с особым, не доступным никому, кроме самого веснушчатого, обожанием, уже имеет в себе намного больше. — Ладно, не буду вам мешать, — сверкнув ехидной ухмылкой Очако и вправду спешит удалиться, не желая заставлять до крайности скромных любовников испытывать неловкость из-за её нахождения поблизости. Тодороки тянется навстречу загорелым мускулистым рукам, хватаясь за сильную шею, когда Деку усаживается на самый край мебели, наклонившись за объятьями. И только ощутив теплоту тела любимого, почувствовав сладкий запах подаренного им же самим без особой причины одеколона, услышав лениво произнесённое на ухо «— Скучал» он полностью осознаёт, что наконец оказался дома, там, где его по-настоящему любят и ценят. Там, где его любимые рубашки бессовестно воруют, даже не предупредив об этом. — Это что, какое-то новомодное изобретение – ходить в моих вещах? — в голосе Деку нет и намёка на раздражение, с которым стоило бы произнести эту фразу, лишь добродушная усмешка. — Она удобная, и пахнет тобой, — всё также невнятно бормочет Тодороки, ещё не до конца проснувшись, кажется, совсем не желая разрывать столь крепкие объятия. — Мне Киришима всё рассказал. Ты не злишься на меня? Если нужно, я верну тебе рубашку. «— Вот же болтун», думает Изуку, правда, совсем беззлобно, даже с неким оттенком благодарности. — Не нужно. Если хочешь, оставь её себе. И вообще, можешь брать любые мои вещи, только предупреди заранее, чтобы я их не искал. — Угу. Знаешь, я люблю тебя. Изуку не может сдержаться от смешка и поцелуя в висок в ответ на произнесённое вместо благодарности признание. Кажется, Шото успел рассмотреть все его небольшие слабости, которые он никогда не посмеет использовать ему во вред. Так, разве что, немного побаловаться, заставив Мидорию думать, что его парень – самый невинный ангел и сущий демон в одном флаконе. — Пойдём в комнату, я хочу тебя от души расцеловать, — от такой прямолинейности щёки и уши веснушчатого невольно краснеют, однако просьбу он покорно исполняет, уже намереваясь встать, и тут же осознавая, что хватка на его шее ничуть не ослабла. — Так, тогда идём?.. — Донеси меня, мне слишком лень идти. — Шо, ведёшь себя как капризный ребёнок. — Ну же. Я знаю, для тебя это ничуть не сложно. — Хорошо, хорошо. Только дай взять тебя поудобнее. И Шото и вправду поднимают в воздух с завидной лёгкостью, даже не напрягая ни единую мышцу до предела. Тодороки не может сдержать торжествующую улыбку, невольно издав восторженный вздох от столь неожиданного ощущения лёгкости, словно он попросту парит на землёй, поддерживаемый крепкими руками. — Мой самый сильный на всём белом свете мужчина. — Ш-Шото. — А под венец ты меня так же на руках понесёшь? — Шото!<• • •>
— Вы двое просто отвратительны, — как бы мимоходом замечает Кацуки, отталкивая от себя подальше джойстик. Киришима справа от него довольно скалится, вырвав победу у своего парня в видеоигре. Счастливые носки и вправду работают. — В каком это смысле? — недовольно хмурит брови Шото, отвлекаясь от пролистывания новостной ленты в соцсетях. В комнате нет никого кроме троих парней, двое из которых заключили пари в видеоигре, отыгрываясь в каждом следующем раунде, а один незаметно пристроился возле них, чувствуя странную опустошённость от долгого нахождения в одиночестве. Класс 2-А существенно изменил Тодороки, превратив его из угрюмого молчаливого юноши, не терпящего вокруг себя незнакомого окружения, в скромного интроверта, предпочитающего находится в одиночестве, однако время от времени всё же вылезать из своей раковины, наслаждаясь общением с ровесниками. — В прямом. Вы, типо, так очевидны. Ты бы ещё трусы его напялил, ей богу. — Эй! — Киришима толкает Бакуго локтём в плечо, не желая ставить друга в неловкое положение, пока Шото лишь отмалчивается, пряча стыдливый взгляд в сторону. На нём ведь из своего – только резинка для волос, которой он собирает отросшие передние пряди в маленький хвостик на затылке, чтобы не мешались. Потрёпанная растянутая серая футболка и того же цвета хлопковые шорты – собственность Деку, поспешно теряющая этот статус, так как Тодороки уже успел прибрать к рукам треть гардероба своего парня, получив на это прямое разрешение. — Не стыди Тодороки. Он ведь и не сделал ничего, — в голосе Эйджиро сквозит явное осуждение, единственное, которое может, пожалуй, хоть немного подействовать на Кацуки, обычно игнорирующего мнение всех вокруг. — В таком случае, почему у тебя ко мне нет претензий? Я тоже иногда хожу в твоей одежде и ты, вроде как, и не сильно-то протестуешь. — Ну конечно. Просто если бы я даже прямолинейно потребовал от тебя вернуть мне все мои вещи назад, ты фиг так просто согласился бы. Ещё неделю точно дулся. Тем более, итак вся одежда перемешалась, фиг отличишь мою от твоей, ты же та ещё свинья, ничего сам прибрать не можешь. — Возьму и обижусь, — по-настоящему недовольный вид Киришимы в глазах Кацуки предстаёт, скорее, как образ надувшегося ребёнка, упрямо сдерживающего слёзы. Возможно, именно поэтому он приближает голову с крашенными волосами к своему плечу, как бы прося прощения за грубые слова, поток которых он порой совершенно не контролировал. — Ты просто не в состоянии по достоинству оценить все плюсы ношения одежды своего партнёра. — Я могу увидеть в этом лишь полнейшее несоблюдение банальной личной гигиены. Просвети же меня, что в этом может найтись хорошего. Эйджиро даже сосредоточенно призадумывается на секунду, пытаясь подобрать правильные слова для описания своих ощущений, однако его весьма неожиданно опережает Тодороки, как будто ответ на вопрос он знал, словно непреложную истину. — Запах и тепло кожи любимого, что остаются на одежде. Когда даже просто ходишь в ней, ты словно окутан его частичками, и волнующее чувство, что стоит только обернуться, и он окажется позади, готовый уберечь тебя от всех тревог, никак не покидает, создавая ощущение заботы и безопасности. Ну или, по крайней мере, я так себя чувствую, — после собственных слов, произнесённых под внезапным неконтролируемым порывом, Шото стремительно краснеет, смущённо пряча взгляд. — В точку, дружище! Ты как мысли мои прочитал, только сказал намного красивее! — поддакивает Киришима, пока Бакуго лишь показательно закатывает глаза. — Бог ты мой, я нахожусь в одной комнате с парнями, явно перечитавшими каких-нибудь сопливых сёдзе манг. — Это мужественно – открыто признавать свои чувства и говорить о них, так что переставай ворчать, Кацу, — как будто он может, когда всё его существо накрывает умиление от очередного доказательства наивности, простодушия своего парня, для которого самые незаметные, повседневные вещи могли стать столь важными. Бакуго не может сдержать себя от прилюдного проявления нежности, насмешливо ероша причёску Эйджиро, не обращая внимания на протесты, тут же притягивая его ещё ближе, чтобы бегло поцеловать в нос. — Ты чёртово солнце, хоть осознаёшь это? Шото не без улыбки наблюдает за ними. Казалось бы, такие разные люди, сходство в характерах и отношению к жизни у которых практически невозможно разглядеть, смотрятся вместе так гармонично, словно собравшиеся воедино кусочки пазла. Собственный телефон вибрирует от сообщения, пришедшего на него. Шото вводит пароль разблокировки не без лёгкого волнения, уже успев заметить имя отправителя. Изу: Привет, родной ;р Изу: Я тут в магазине Изу: Захватил твоё любимое клубничное молоко Изу: Может, тебе ещё что-то купить? Изу: Только скажи, я ведь для тебя и звезду с неба достану ;^) Господь Всемогущий, его парень это определенно лучше, что случалось с Тодороки в этой жизни. Вы: .///. Вы: Ты ужасно флиртуешь Вы: Не прекращай Изу: ;^) ;^) ;^) Изу: Как скажешь, детка Вы: .///. Вы: Глупый Вы: Сможешь купить мне одного самого чудного парня на свете? Изу: Но... Но ведь ;^; Вы: ТЫ самый чудный парень Изу: Ох Изу: ОХ Изу: Ну, в таком случае, для тебя по специальной цене ;^) Изу: Жду поцелуев и обнимашек, причём в двойном объёме (– 3 –) Своей искренней прекрасной улыбкой Шото способен растопить лёд и без использования причуды. И всё же, думает юноша, он вовсе не сглупил, когда решился открыться этому миру и своему веснушчатому чуду в первую очередь.<• • •>