Ревность

Я люблю наши концерты. Заниматься творчеством и получать удовольствие. От самого нахождения на сцене, от того, что поёшь, от адреналина, от того, что тебя поддерживает энергией целый зал... Да, я определённо люблю концерты! Кроме московских. – Было просто охуительно! Отыграли классно! – говорю я, сгребая поочерёдно в объятья Глеба и Вадика. – Согласен, – отвечает Глеб. – Посидишь с нами в баре? Внутри что-то неприятное всколыхнулось. Бля, нет, нет, нет. Сейчас это определённо хуёвая идея... – Не, парни, настроение не то. Сорян-с, – нервно улыбаюсь. Хоть бы не догадались, а. Ещё начнут расспрашивать: что да почему. Не хотелось бы их грузить моими траблами. – Что-то внезапно настроение у тебя пропало... – Вадик прищурился. Чёрт! – Ну да ладно, насильно ж тащить не будем! – улыбается, а я выдыхаю. Только Глеб смотрит исподлобья, будто подозревает что-то. Неужели догадался? Гоню от себя эти мысли. У меня, сейчас, наверное, дома будет полная задница, и мозг я должна настраивать на то, чтоб эту задницу разрулить. – Ну ладно, тогда я поехала! Хорошего вечера! – обнимаю обоих ещё раз. – И тебе. *** Приезжаю домой. Обратно к ней. Странно, Лера прямо с порога не встречает... Чёрт дери, неужто опять?! Крадучись прохожу в гостиную. Включаю свет. – Лера, спишь? – говорю достаточно громко. Она спит беспокойно – от этой громкости точно проснётся. – Нет... Тебя вот дожидаюсь, – щурится недобро и подозрительно. – У тебя опять ко мне претензии? – я, кажется, уже знаю, что сейчас будет. – Да, претензии. Претензия номер раз: ты почему так поздно приходишь, а?! Наверняка с кем-то шляешься, да?! – слишком она взбудоражена. И она ревнует, конечно... Но не так же! Набралась, наверное. Как и всегда перед подобными сценами. – Лер, тебе опять кто-то что-то сказал, и твоя хрупкая душевная организация это не вынесла? – Не важно! – бьёт кулаком по столу. Ну точно набралась. Плюс эмоции и вот что мы имеем. – Претензия номер два: ты была не одна. От тебя несёт мужским парфюмом! Блядки, что ли, посетила, а?! – улыбается злорадно. – Или... А, у вас это называется «посидеть после концерта», точно! Бля-я-я-я, Вад, просила же сменить свой парфюм вонючий! Или нет... Не помню. – Лера, ты вообще всё совершенно не так поняла! – ну всё равно же не воспримет! Так зачем говорю? – Всеее, всее вы так говорите... А, так всё же просто! – Лера прижимает к стене. – Лера, блять! – Я тебе просто стала не нужна, да?! Тебе важнее посиделки эти, а не я! – и смотрит прямо в самую душу. – Так выходит?! – Ты не сможешь меня к себе приклеить, Лера, мать твою, Дудинская! – она на мгновенье замирает. По изначальной её фамилии я звала Леру в моменты бессильной злости. – Как бы того не хотела. И ты же ведь знаешь, что я никогда, никогда тебе не изменяла! И даже не флиртовала с другими, только отвечала на комплименты. Лер, ну я не вещь! Ты не сможешь меня везде контролировать. Ты ведёшь себя как ребёнок, который ревнует одну подружку к другой! И ты же знаешь, что с посторонними мужиками я никогда не общаюсь! Лера, ты что, плачешь? – она всегда так делает, когда злость и ревность в ней иссякают. – Нет, – говорит она срывающимся на всхлипы голосом. Я приобнимаю её за плечи. – Иди поспи, завтра поговорим, и вообще – утро вечера мудренее. – Ла-а-дно, – протягивает она гнусаво и слегка обижено. *** Когда Германика наконец уснула, я внезапно поняла, что сняла только уличные говнодавы и куртку. Переодевшись в домашнюю майку, я вытащила из кармана джинс сигареты и зажигалку. Видимо, Глебовские: отдал как-то, да так и не забрал. «Бля-ять, я ж бросала!» – проносится в голове. Но всё-таки, усмехаясь и думая, что Глеб сказал бы что-то вроде: «вот они и пригодились», я закуриваю. И так обязательно происходит, обязательно... Я знаю с точностью до слова, что будет на следующее утро: извинения, «ой, Ксюшенька, любимая, да как я так могла! Как я могу загладить вину?!» и относительное спокойствие на несколько месяцев. Или на несколько недель – тут уж как пойдёт. В общем, всё просто, понятно и вызубренно. Как стих. Непонятно только одно: этот спектакль Лера выдумала от начала и до конца или это всё же настоящий приступ её ревности? Сказать по правде, я уже не отличаю. Заваливаюсь спать с одной мыслью: всё-таки один послеконцертный вечер – довольно маленькая плата за период спокойствия. Бывало ведь и хуже.