Останови меня

— Том Марволо Реддл! — растрёпанная и злая Гермиона Грейнджер вылетела из комнаты в гостиную. Глазами, горящими праведным гневом, сразу нашла интересующего её волшебника. Том, как ни в чём не бывало, сидел в кресле, играя с Абраксасом в шахматы. И если Малфой невольно встрепенулся, чувствуя, как липкий ужас пробирается под кожу при виде подруги в таком состоянии, то Том даже не повернул головы, делая следующий ход. — Что-то произошло? Из гостиной вышли двое первокурсников, которым хоть и было интересно посмотреть, понимали, что для сохранения здоровья лучше уйти. Гермиона подошла в вплотную к креслу, расставляя руки по обе стороны от слизеринца. Сейчас она была выше, поэтому из-за наклона головы волосы касались лица Тома, щекоча кожу. — Отдай. — Смотря, что именно ты хочешь получить. Он наклонил голову, чтобы лучше видеть шахматную доску, словно Гермионы тут и не было. Такое пренебрежение ещё больше разозлило девочку, поэтому она достала палочку и отлевитировала шахматы на камин. Том разочарованно вздохнул. — Мы не доиграли. Нехорошо прерывать такую замечательную партию, Гермиона. — Не хорошо трогать чужие вещи, Том. Верни. Мне. Его. Мальчик откинулся на спинку кресла, скрещивая руки на груди. Абраксас почувствовал себя неуютно, словно становится невольным свидетелем того, чего видеть ему не следует. — Я ничего у тебя не брал. Ты же прекрасно знаешь, что я спрашиваю, прежде чем взять что-то из твоего. Кончик палочки Гермионы моментально оказался меж рёбер Тома. Ещё немного, и она готова будет проклясть его. Но Реддл, казалось, даже не удивился такому повороту событий, продолжая безмятежно разглядывать лицо подруги. — Не строй из себя идиота, Реддл. Тебе не идёт. Отдай моё письмо, или я найду его сама. Том неспешным движением достал из внутреннего кармана мантии распечатанное письмо. — Ты его прочитал! — возмущённо вскричала девочка, выхватывая пергамент и отходя на несколько шагов. — А у тебя разве есть какие-то секреты от меня, Гермиона? В наступившей тишине даже треск поленьев в камине звучал слишком громко. Малфой благодарил Мерлина за то, что этот тон Реддла был применен не к нему. После такого обычно следовал «урок должного поведения», чему Абраксас становился частым свидетелем. — Разумеется нет, Том. Но я хотела для начала первой прочитать. Том внимательно следил за тем, как Гермиона читает каракули нерадивого мальчишки. Это письмо было от Септимуса Уизли, в котором он звал Гермиону прогуляться. Последние дни Тому показалось, что он нашёл стоящие зацепки о Тайной комнате, поэтому Гермиона вынуждена была довольствоваться своим собственным обществом. Только вот удивительным образом в библиотеку забрел рыжий гриффиндорец, и они с Гермионой неплохо общались. — Ты не пойдешь с ним никуда. — С чего бы вдруг? — она смерила его недовольным взглядом, — мне нужен отдых от тренировок и поисков этой треклятой комнаты. — Замечательно. Значит, мы с тобой можем провести выходной день без тренировок. Вдвоём. Вдвоём. Ну, конечно. Было бы странно, скажи он: «мы можем отдохнуть с Малфоем и Блэками». Тогда, возможно, пора было бы бить панику. Вообще она хотела отказать Уизли, но теперь, когда Том буквально запретил ей, то это дело принципа. Она пойдет. — С удовольствием бы согласилась. Но у меня уже назначена встреча, всего хорошего. Возле самой двери её за плечо схватил Том, разворачивая к себе. Он был зол от её ответа. А Гермионе доставляло какое-то извращённое удовольствие злить его. Это было подобно игре с огнём. Опасно, интригующе и дико будоражит душу. — Ты не пойдешь с ним никуда. — Повторяешься. Стареешь, видно. Том смерил её недовольным взглядом, а потом внезапно ухмыльнулся. Такая резкая смена настроения слегка насторожила девочку, но злость не прошла. — Как насчет маленького спора, малышка Миа? — тягучим, приторным голосом протянул мальчик, облокачиваясь на стену. Глаза девочки загорелись азартом, а губы невольно растянулись в улыбку. Никогда не получалось сдерживать табун мурашек по коже и улыбку, когда Том называл её «малышка Миа». Этим прозвищем он обычно приходил просить прощение за что-либо. Хотя фразу «ты не можешь на меня больше обижаться, малышка Миа» вряд ли можно считать за извинения. Но магическим образом вся обида или злость испарялись, словно и не было. — Какие условия? — Если ты сможешь вывести меня из себя за… — он задумался на секунду, выбирая лучший отрезок времени, — полчаса, скажем, то можешь спокойно идти к своему Уизли. — И ты даже слова не скажешь? — ей не верилось, что всё было так просто. — Ни единого. Где-то должен был быть подвох. Тома Реддла было практически невозможно вывести из себя. Но у Гермионы частенько это выходило. Так почему он задаёт такие простые условия? Это же для неё практически лёгкая победа! — А если выиграешь ты, то…? — с прищуром протянула она. — То больше с ним гулять ты не будешь. И ничего скрывать от меня тоже. Никогда. Грейнджер закатила глаза. Она ещё сама письмо не успела прочитать! Это нельзя считать за «сокрытие особо важной информации»! О, ну конечно. Как она могла забыть, что такие мелочи его не волнуют. — По рукам! — пожимая его руку, она уже предвкушала лёгкую победу. *** — Ты считаешь меня тупицей? — протянула писклявым голосом Гермиона. Том спокойно сидел на кровати с книгой в руках, пока Гермиона распласталась на нём, одной рукой закрывая страницы книги. Реддл лишь периодически отодвигал её пальцы в другую сторону. — Нет. Ты не тупица. — безразличным тоном ответил мальчик. Гермиона тяжело вздохнула. Прошло уже девять минут, у неё осталось мало времени. — Но могла бы быть поумней, да? — Всё впорядке. — Но не в полном, да? — она убрала руку с книги и теперь начала тыкать указательным пальцев в его щеку. — Ты умнее всех своих однокурсниц. — Но они интереснее меня, да? — когда он не ответил, Гермиона продолжила задавать свои вопросы. Излишняя болтливость — всегда была тем, что Том терпеть не мог. А вместе со всеми остальными раздражающими факторами он должен был быть уже на грани. — Они все красивые. Аристократки. Ты помнишь, какое отличное зелье я сварила вчера? Отличное, но не первоклассное, да? Прошло уже двадцать минут, а пока всё, чего ей удалось добиться — дергаюшийся глаз Тома Реддла. Ах да, ещё у неё появилось желание выброситься с башни. Она перешла на самые примитивные методы вывести человека из себя. Начала ныть. Буквально завывала от отчаяния. — Минута осталась. — Не-ет! — завыла она, переворачиваясь на живот и окончательно придавливая Тома своим телом. — Ты проиграла, — улыбаясь, словно чешырский кот, протянул мальчик, — а теперь слезь с меня, ты тяжёлая. — Сначала скажи, как тебе удалось продержаться. — Зелье. Грейнджер зло уставилась на слизеринца, не веря собственным ушам. Он её обманул! — Это нечестно! — В правилах не было никаких запретов. Всё честно. — Горный тролль. Горный вонючий тролль, — пробубнила Гермиона, но с места не сдвинулась. Она проиграла ему и теперь точно не пойдет никуда с Уизли. «Ладно, — подумала она, — у меня есть ещё три факультета, на которых я смогу найти себе нового знакомого». *** — Гермиона, ты играешь нечестно! Вальбурга с интересом смотрела в сторону своих друзей, игравших в шахматы. Абраксас проиграл Гермионе и не желает мириться с проигрышем. — Это была честная игра. Просто ты слизняк, который не хочет выполнять моё желание. Слизеринец обиженно пыхтел, но игра есть игра. Да и Вальбурга была свидетелем спора. — Умей проигрывать, Абраксас, — Блэк мило улыбнулась, ожидая зрелища. — Давай уже своё желание. Ему совершенно не понравилось её заговорческое выражение лица. Ничего хорошего из этого не выйдет. — Милый, Бракс, умеешь ли ты петь? Вот и всё. Все внутренности мальчика неприятно сжались. Отвратительный вопрос. Он обречённо опустил голову, понимая, что выбора нет. *** Том Реддл вернулся из библиотеки немного уставшим и надеялся на спокойный отдых в гостиной. Но стоило ему назвать пароль и зайти внутрь, как Малфой выскочил перед ним, падая на одно колено. — Когда весна стучит в окно Своей мелодией звенящей, Вновь распускаются цветы, И на балкон выходишь ты. А сердцу хочется любви, А сердцу хочется любви, Такой большой и настоящей, — запел Абраксас, переводя иногда свой голос на писк. Том ошарашенно смотрел на друга, от удивления не в силах сдвинуться с места. Его челюсть медленно опускалась, и это, наверное, впервые, когда он вот так в открытую показывал свои эмоции на людях. Сбоку послышался приглушённый смех, который вскоре перерос в истеричный. От стыда, страха и ужаса Абраксас покраснел и с последним словом поспешил вскочить и отойти на безопасное расстояние. Реддл взял себя в руки, выходя из ступора, и перевёл взгляд на источник смеха. Гермиона и Вальбурга задыхались от смеха, сгибаясь в три погибели. Том снова посмотрел на Малфоя, медленно качая головой. — И как ты только смог проиграть Грейнджер? А главное, во что? Абраксас пожал плечами, но не успел ничего сказать, как Гермиона, всё ещё пытавшаяся отдышаться, задала вопрос. — Эй, а с чего ты взял, что это было моё желание? Здесь ещё Вальбурга. — Потому что только в твою голову могло прийти такое идиотское желание. Так во что играли? — Шахматы, — сообщил Малфой, и удивился, когда уже Том рассмеялся с его слов. — Ты серьезно проиграл человеку, который практически не умеет в них играть? Глаза Абраксаса вспыхнули негодованием, и он зло уставился на подругу. Гермиона сделала несколько шагов назад, вставая за спинкой кресла. — Так ты всё-таки жульничала! — Ну я же слизеринка. Малфой бросился за ней, устраивая догонялки в гостиной. Блэк подошла к Тому, всё ещё немного красная. — Она действительно не умеет играть в шахматы? Том покачал головой. Это была основная причина того, что Том играл с Абраксасом или Алектусом. Грейнджер считала эту игру ужасно неинтересной, не собираясь учиться и вникать в подробности. — Всё, что она знает, так это правила игры. Где-то в другом конце комнаты Малфой остановился в приступе смеха, а напротив него стояла запыхавшаяся Гермиона с поднятой палочкой. — Я тебе спортсменка, чтобы так бегать? Никакого здоровья с вашим спортом.