◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊
— Ойкава уснул… — тихо проговорил Иваизуми, рассматривая умиротворённо сопевшего парня. Ему нравилось наблюдать за тем, как мелко подрагивали чужие ресницы и вглядываться в расслабленные черты лица своего парня. Тот еле слышно сопел, чем практически вызвал у него влюблённую улыбку, которая сейчас была бы немного не кстати. — Мы слышим. И часто он так? — но, несмотря на едкое замечание, Ханамаки и сам говорил вполголоса, приглушая короткий смешок ладонью. Насколько это было из-за предупреждающего взгляда Хаджиме, а насколько из-за хорошей дружбы, он, пожалуй, предпочтёт умолчать. — Сфоткайте. Это же легендарно. Когда ещё нам удастся застать его спящим? — в голове Матсукавы моментально родилось очередное сомнительное предложение. И пока Такахиро не раздумывая доставал мобильник, Иваизуми устало вздохнул, качая головой. — Во-первых, ты звучишь как извращенец. Во-вторых, не знаю как вы, но я — буквально в любой желаемый день. Прекратите этот цирк, — он удивился, как парню удалось додуматься до этого, параллельно ведя машину в сильный дождь и никуда не врезаться. Хотя, наверное, ему стоило бы уже привыкнуть. — Вот ты хоть завтра, а мы ещё не скоро. Это нужно внести в наш альбом! Потом, конечно, — Ханамаки отстегнул ремень, наполовину перелезая на задние сиденья, и старался не засмеяться. Он буквально слышать то недовольство, которое Хаджиме излучал одним своим существованием. На секунду он даже подумал, что его сейчас ударят, когда он не нарочно сместил того своей тушкой, пока старался сделать хорошее фото. Ойкаве, конечно, об этой ситуации они рассказывать не собираются.◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊
— Матсун, клянусь, если ты не прекратишь курить в салоне, я выпну тебя из машины несмотря на то, что ты за рулём. Голос Макки не звучал раздражённо, скорее устало, а взгляд ни на секунду не отрывался от мелькающих деревьев за окном. Иваизуми молча его поддерживал, зло прожигая то сиденье противного водителя, то хихикающего рядом Ойкаву, временами покашливающего от летящего прямо в него дыма. Тоору было до чёртиков хорошо. В этой атмосфере, меняющейся несколько раз за час, в этой компании, в которой он чувствовал себя на своём месте, даже в этой захудалой машине, взятой напрокат на общие деньги. Давно он не ощущал такого приятного спокойствия, будто все его проблемы остались там, в городе, далеко от них, а он просто Тоору. Странно, но если бы сейчас его спросили где его дом, он бы ни секунды не раздумывая ответил, что уже дома. Потому что рядом с ними. — Не нужно так злиться, детка. Иссей усмехнулся, выкидывая недокуренную сигарету в окно, под всё такой же недовольный взгляд Иваизуми, и продолжил следить за дорогой, мельком глянув на расслабленного Такахиро, сидевшего рядом с ним. Уголки губ приподнялись сами собой. — Фу, меня сейчас стошнит. Ойкава сымитировал отвращение, улыбнувшись в ладонь, и согнулся пополам, будто его реально тошнит. «Скучный Ива-чан» повернул свою голову, посмотрев на него, как на мусор. Ханамаки немного повозился, чтобы нормально развернуться, и даже отвлёкся от созерцания мелькающих мимо растений. Теперь его сверлили два сердитых взгляда. Будь у Матсукавы возможность, их было бы три. — Какой же ты отвратительный, — Хаджиме даже не поменялся в лице, произнося эти слова. — Мы молчим, когда ты пристаёшь к Иваизуми, так что, пожалуйста, заткнись, — проговорил Ханамаки сквозь зубы, раздражённый уже двумя персонами. — Вы…! — Ойкава задохнулся в возмущении и сделал лицо «не могу поверить своим ушам!». — Наши шутки хотя бы оригинальные, — Иссей не упустил возможность вставить свои пять копеек. — Какие же вы злые! А ты вообще за рулём! Театрально, как может только он, надувшись, Тоору отвернулся к окну, скрещивая руки на груди. Он принципиально игнорировал обращённые на него взгляды и красноречивое хмыканье Матсуна. Макки, ухмыльнувшись, вернулся к прерванному занятию и надеялся, что Хаджиме не станет бить именинника слишком сильно. — Прекрати вести себя как ребёнок, Дурокава. И повторю в который раз, лезть ко мне тоже. — Да я даже не смотрел на тебя сейчас! — возмущенно выкрикнул он, — И вообще, если противно, то так и скажи, а не бей меня, — еле слышно пробормотал Тоору и, вглядываясь в густой лес, надеялся увидеть в его чаще какого-нибудь зверя. Хаджиме, не найдя, что на это ответить, отвернулся к окну, совсем не чувствуя вины. Ладно, возможно, ему было немного жаль за последние слова. Но он лучше прямо сейчас выпрыгнет из машины, чем начнёт извиняться в присутствии чертей, сидящих прямо перед ними. Ему это всю жизнь припоминать будут. Тем временем в его голове, словно киноплёнка, раз за разом прокручивался план сегодняшнего путешествия, в надежде, что всё пойдёт так, как они задумали. Им хотелось сделать последний день рождения Ойкавы, в качестве старшеклассника и капитана команды, незабываемым. Таким, каким не был ни один предыдущий. Сделать что-то особенное, чтобы эти часы, проведённые вместе, вспоминались даже тогда, когда они все разбредутся по разным городам, а то и странам. И ни один из них не подозревал, что чтобы они не сделали, Тоору уже запомнит его как самый невероятный.◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊
На нужное место они приехали только к девяти вечера, как и надеялись, но Ойкава, будучи непросвещённым в их планы, опасливо оглядывался по сторонам. Вокруг тихо, ни души, будто во всём мире они остались одни. Перед ними лишь одинокий и печальный берег, с серым песком и раскиданными повсюду массивными камнями. Находившийся совсем неподалёку лес внушал страх своими огромными деревьями. Как им вообще удалось пройти сквозь эту дремучую стену, где не видно ни единой тропинки? И как эти трое нашли подобное безлюдное место? Всё это, честно, больше походило на план убийства. Что вполне возможно, учитывая, сколько раз за всю дорогу Хаджиме клялся вытолкать его из машины. И это на полном ходу! Он сел на один из огромных камней у самой воды, стал ждать… Чего-то, о чём ему говорить не собирались. Ему оставалось лишь тихо наблюдать за друзьями, гадая, что они для него устроили. Заинтригованный, Тоору улыбался, немного побаиваясь загадочных взглядов, что те кидали на него время от времени. Хотелось подойти, спросить или хотя бы как-то съязвить… Но было так спокойно, что клонило в сон. Слова просто застревали в горле. Говорить не хотелось от слова совсем, дабы не нарушить умиротворённую атмосферу. В это время парни поочерёдно вытаскивали что-то из своих рюкзаков, явно недовольные тем, что машину пришлось оставить так далеко. На глаза попадалось довольно много еды, что не могло не радовать. Всё-таки за эту поездку Ойкава успел проголодаться. Ещё были неизвестные ему шуршащие маленькие пакетики, явно не подарочные, всего лишь магазинная упаковка. Их было так много, что в какой-то момент он перестал их считать. Предположений, что это, у него не было никаких. В какой-то момент Матсун неожиданно к нему повернулся и начал подозрительно ухмыляться, тем самым уничтожая в Тоору какие-либо остатки доверия к себе. А потом тот вытащил нечто из своего рюкзака и похоронил его надежду на адекватных друзей следом. — Удивлён? — он самодовольно ухмыльнулся. Точно злорадствовал, чувствуя себя победителем, добившись желаемой реакции. Видимо, его была идея. — Чт… Как? — Иваизуми закатил глаза, отворачиваясь от них, а Макки тихо посмеивался, помогая вытащить настоящий, мать его, пень из собственного рюкзака. Впервые Ойкаве нечего сказать. Или почти, — Ива-чан, ты- — Ни слова, — и он замолчал, беспокоясь за сохранность своей жизни. — Мы пытались запихнуть его туда полчаса. Рюкзак немного пор… — Они отрезали дно и с помощью Ватари пришили вместо него тряпку похожего цвета, чтобы было не так заметно. — Эй! Мы же просили молчать! Ойкава засмеялся, уже не удивляясь «находчивости» и оригинальности этих двоих, гадая лишь, как Хаджиме позволил им сделать что-то подобное. Видимо, у него просто не осталось сил спорить. Уж что, а упрямости в каждом из них было достаточно. Он проверял. — Ладно, хорошо, предположим, вы это сделали… — Мы это сделали, — оба выглядели неприлично довольными и гордыми за себя. Иваизуми закатил глаза в который раз. Что же, Тоору был с ним солидарен. — Кхм, да. Вы это сделали. Зачем? — пусть Ойкава и улыбался, в его глазах отчётливо читалось как сильно он от них устал. — Ну, как же. Вместо стола, — «Извините?». — Ха? У вас не нашлось складного стола? Как печально. Ну, вы не переживайте, я обязательно подарю вам его, чтобы вы могли есть на природе как нормальные люди, — он специально выделил «нормальные», жирно намекая, что думает о них и об их затее. — Какой ты скучный и не воспитанный, Ойкава, — «Извините?!». — И тупой, — Матсун прыснул, специально говоря тихо, но так, чтобы его услышали. — Ах, вот значит как! — Тоору вскочил с насиженного места и быстрым шагом направился ближе к воде. — Эй, что ты… Положи камни на место! — Такахиро попятился назад, прикрываясь пнём, как щитом. — Ойкава, клянусь, если ты не прекратишь, мы кинем в тебя пень! — Иссей так же схватился за несчастный пенёк, готовый бросить его в любой момент. Никто из них не ожидал подобного поворота событий. — Попробуйте! — Тоору выхватив несколько маленьких камней из воды, он бросил их точно в импровизированный щит. Переместив своё внимание обратно на каменистое дно, его взгляд зацепился за пару водорослей около особенно огромного камня. Не теряя времени, он схватился за них, победно улыбаясь, хотя со стороны это было больше похоже на угрожающий оскал. — Макки, это объявление войны! Иваизуми тихо наблюдал за разворачивающейся на его глазах сценой, не зная, стоит ли вмешаться или оставить всё, как есть, сказав остальным, что это был лишь несчастный случай. Честно, ему очень хотелось. Но он не Куними. Он не может себе такого позволить. Увы. — Ойкава! Ханамаки! Матсукава! — заорал он, с некоторым удовольствием наблюдая, как перестрелка тут же прекратилась, а сами парни по очереди замерли, будто статуи. Внушать страх иногда бывает полезно, — Прекратите сейчас же или на этом пляже станет на три трупа больше, — никто не осмелился проверять, насколько серьёзны были его слова.◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊-◊
Вещи были разобраны лишь спустя час, по большей части из-за того, что примерно половину этого времени они дурачились (по этой же причине на футболке Макки красовалось пятно от апельсинового сока, а в волосах Ойкавы образовалось гнездо из нескольких веточек). — А мы не поздно? Вы же не собираетесь запускать фейерверки? — спросил Тоору, параллельно уплетая уже второй бутерброд и оглядываясь на небольшую кучу вещей позади него, стараясь избегать взглядом темноты вечернего леса. — Нормально. И прежде чем задавать тупые вопросы, прожуй. Хочешь умереть не от пожара, так задохнувшись? — Иваизуми отпил как раз того сока, который некоторое время назад они чуть весь не разлили, и лениво размышлял, почему из всех людей его лучшим другом является именно Ойкава. — Я бы тебе даже спички зажигать не доверил, — Макки прыснул. Он не скупился на лестные речи с тех пор, как ходит облитый по чей-то, не совсем случайной, ошибке. — Ты! — Тоору возмущённо воскликнул, приготовившись начать новую потасовку. Кусочки еды вперемешку со слюнями неудачно попали на сидящего сбоку Иваизуми, у которого, кажется, начал дёргаться глаз. Он молча дал затрещину обоим, игнорируя смеющегося в стороне Матсуна. Тот неудачно, впрочем, и не очень стараясь, пытался приглушить смех, заедая его булкой с маком и чуть ей же не подавился. Хаджиме, у которого в самом деле начался нервный тик, с силой хлопает того по спине, больше ломая позвоночник, чем на самом деле помогая. В итоге, на берегу озера сидят трое покалеченных физически и один морально, что еле сдерживал себя от неуместного в данный момент серийного убийства. Атмосфера поменялась, стоило им достать несколько коробок, аккуратно упакованных в крафтовую бумагу. Ойкава честно не ожидал, ему что-то подарят. Он считал поезду, что ещё долгие годы будет согревать его сердце в одинокие дни вдали от друзей, самым лучшим из всех. Но не мог скрыть детского любопытства, охватившего его за долю секунды. Ему торжественно вручили коробочку в руки, однако он не торопился её открывать. С несколько глупой улыбкой, он еле ощутимо проводил большим пальцем по смятой бумаге, немного грязной и явно пережившей немало за время путешествия в багажнике. Бечёвка, обмотанная вокруг и завязанная в прелестный бантик, эстетично вписывалась общую картину. Под ней лежала небольшая бумажка, с каллиграфически выведенными на ней буквами: ‚ Для Тоору ‘ — Признайтесь, кто это написал. Ватари? Он создаёт впечатление человека, который аккуратно пишет, — Ойкава беззлобно усмехнулся и перевёл свой взгляд на друзей, что поудобнее расположились напротив него. — Куними, — спокойно ответил Иваизуми, расслабленно улыбаясь. Он явно наслаждался остатком дня. — В самом деле? Не думал, что у него такой чистый подчерк, — он удивлённо вскинул брови, на секунду призадумавшись, и, с озадаченным выражением лица, начал вглядывается в небольшую надпись. — Нет. Мы срисовывали с интернета. У него единственного не дрожала рука, — быстро прояснил Матсун, на что Тоору многозначительно кивнул, отмечая про себя, что это вполне соответствует характеру Куними. Он быстро справился с бечёвкой, которая, к слову, оказалась не так уж и сильно затянута. Чтобы избавить коробку от бумаги, ему вовсе не потребовалось приложить каких-либо усилий: никто не стал заморачиваться с клеем, аккуратно завернув подарок и без него. Коробка, кстати, оказалась совсем обычной. Полностью белой, лишь с небольшим уточнением. Она была вся расписана пожеланиями и поздравлениями, возле каждого из которых красовалась небольшая подпись с именем. Ойкава не мог не признать, что товарищи знали его ничуть не хуже, чем он знал их. Ничего лишнего, слишком яркого или вычурного. Простой подарок, но сделанный искренне и в который были вложены чувства, что они все хотели ему передать. Тоору никогда не считал себя чересчур сентиментальным, но, возможно, в этот день ему предстояло пережить несколько больше эмоций, чем он предполагал. Хаджиме, молча наблюдавший за ним всё это время, улыбнулся чуть шире, будто бы прочитав чужие мысли. Макки, подглядывающий на них обоих, прыснул, сдерживая себя от неуместного комментария, и размышлял, как любовь может быть настолько очевидной. А Матсун тем временем не тратил своё время зря и поставил камеру на запись, полностью довольный этим вечером. Первым, что попалось Ойкаве на глаза, оказалась небольшая фотография, облаченная в деревянную раму. На ней были запечатлены все члены его команды, даже Кётани, пускай и с недовольным лицом, можно было разглядеть. Он сам стоял посередине, приобняв за плечи стоящего рядом Иваизуми, который мягко улыбался в камеру, расположив свои руки на бёдрах. Каждый из них казался неприлично счастливым и Тоору, поразмыслив, наконец вспомнил, когда именно они её сделали. Это было спонтанное решение, о котором, к его собственному удивлению, он узнал самым последним, и до самого этого дня не понимал, к чему именно всё было организованно. Их план в самом деле оказался удачным: он совсем ничего не подозревал. Желаемого результата, к слову, тем тоже добиться вполне удалось. Кроме фотографии в коробке оказалось два брелка, плотный крафтовый конверт и очень много наполнителя из газет, который, он подозревал, ребята вырезали самостоятельно. Первый из брелков, который он взял в руки, без сомнений был сделан под заказ. Белок был точно такого же цвета и формы, каким когда-то был рисунок пришельца на его футболке. Хаджиме, завидев своё личное небольшое дополнение к подарку, самодовольно хмыкнул, пока Ойкава старательно делал вид, будто не понимает столь очевидного намёка. Макки и Матсун, абсолютно не осведомлённые об их прошлом и существовании подобной вещицы в предлагаемом ассортименте содержимого коробки, непонимающе переглянулись между собой. Дело в том, что когда-то в детстве Тоору увлекался мистикой и всякими теориями заговора, считая, что разгадывать их довольно интересное занятие. Порой это доходило до абсурда и, на самом деле, никогда в нём не пропадало (что сам Ойкава никогда не признает). Стоит только вспомнить случай двухнедельной давности, когда он с маниакальным рвением пытался переспорить Иссея, в конечном итоге оказавшись в магазине косплея с упаковкой корсета в руках и самым серьезным лицом, которое у него вообще когда-либо было. В чём, собственно, была суть спора… Это произошло в столовой, после школы, куда они зашли по дороге к парку. Они неспешно ели, переговариваясь друг с другом и один Матсун держал непоколебимое молчание, увлекшись чем-то в своём телефоне. Тоору, честно говоря, сразу это не понравилось, но он решил не докучать никому своими, по сути безосновательными, придирками. Это стало его первой ошибкой. Совершенно случайно, как утверждал сам Иссей, и во что никто не поверил, ему попался пост о том, как трудно надевать корсеты. Бог знает, где он откопал это — интересоваться они не стали. А с какой целью стало известно по прошествии пары минут. — Ойкава такой крупный, что даже при помощи своей силы не смог бы затянуть его. Или порвал бы, — внезапно произнёс Матсукава, якобы просто «кстати говоря», и продолжил пересказывать содержание поста, игнорируя собственное высказывание. Ойкава, который только что понёсший непоправимый ущерб своей гордости, не мог оставить это в покое. И так, слово за словом, уже даже люди в столовой начали делать ставки чем всё кончится. Подбили, черти, этого упрямца, как выразился тогда Иваизуми, на то, чтобы он выложил готовый результат в Инстаграм. Тоору тогда, если честно, впервые пожалел, что тот у него есть. Ханамаки больше удивился, что он есть у тех людей. Но потом случайно услышал: «Надо будет у моей племянницы потом помощи попросить» и всё как-то само встало на свои места. В итоге всё закончилось тем, что корсет на него, увы, не налез. Сколько бы он не пытался, дальше опасных звуков рвущей вещи он еле дошёл. И, стоит отдать должное, усердно пытался. Можно похвалить — почти получилось. Но потом он сделал вздох и… В общем, попытаться ещё раз у него просто не оставалось возможности. Матсун, конечно, недооценил упорство (или вернее сказать упрямство) Ойкавы, но в итоге всё равно оказался прав. Жаль только, не успел запечатлеть не дышавшего, огромного мускулистого парня в корсете, пускай таковым тот был не более трёх секунд. Компромат вышел бы отменный. «Тебя проще убить, чем переспорить», — в тот раз вынес вердикт Иваизуми, имевший с ним дело слишком много лет. Такахиро и Иссей молча с ним согласились. И вся троица тактично проигнорировала раздосадованное ворчание переодевавшегося парня. Однако, вернёмся к настоящему, в котором Тоору уже вовсю разглядывал второй брелок. Он казался невероятно воодушевлённым, всматриваясь в миниатюрный волейбольный мяч. Конверт он отложил, решив, что откроет его дома. За этот вечер он и так пережил больше эмоций, чем рассчитывал. Такими темпами его сердце остановится раньше, чем день подойдёт к концу. Хаджиме понимающе хмыкнул, вставая с насиженного места и направился к небольшой куче вещей, которую никто не стал разбирать и оставил, как есть. Вообще, то были рюкзаки, но назвать это иначе, кроме как кучей, у Ойкавы не поворачивался язык. Макки самоуверенно заявил, что это — далеко не конец, а он уже готовился к худшему. Мало ли, насколько тот мстительный. Утопит его ещё поди. Он непонимающе выгул одну бровь, когда Иссей и Такахиро встали следом. Ему не оставалось ничего, кроме как сидеть и ждать, но от чужих загадочных улыбок, его губы сами изогнулись в ответной. Хотя, наверное, больше беспокойной и нервной с виду. Быть может, сегодня он второй на очереди, у кого предвещался нервный тик. Атмосфера стала более напряжённой после того, как они один за другим достали из рюкзака Иваизуми те самые загадочные пакетики, которые к тому же невероятно громко шуршали. Но это оказались не больше, чем бенгальские огни. Куча бенгальских огней. Самая большая, которую он когда-либо видел в своей жизни. Тем более на всего четырёх человек. — О боже. О БОЖЕ- — Ойкава, в такие моменты ты похож на ребёнка, — Ханамаки ухмыльнулся беззлобно. Тот совершенно не скрывал, что его реакция оправдала их ожидания. — Вы… Вы невероятны, — ему не хватало слов. И, наверное, совсем немного воздуха. Глаза предательски начало щипать, но он не обращал на это внимания. Такахиро тактично промолчал лишь потому, что он хороший друг и не хочет портить атмосферу. Точно не из-за того, что его затылок прожигали предупреждающим взглядом. — Мы ещё фотографию будем делать. Нужно запечатлеть как можно больше моментов этого дня! — подхватил Иссэй, довольный не меньше, чем остальные. Он, кажется, в самом деле проникся происходящим праздником и во всю веселился. — Но жечь их будем вместе. Не хватало ещё, чтобы ты поджёг себя или лес… — «…а может обоих», — закончил Иваизуми уже про себя, слишком ярко представляя этот сценарий. Он вздохнул, в который раз размышляя, чего ради он до сих пор находился в этой компании. Но потом он перевёл на них свой взгляд и вопросы отпали как-то сами собой. Слабая, но искренняя улыбка тронула его губы. — Хорошо! [у них впереди вся ночь, неиспользованная катушка пленки и ещё немного времени, чтобы запечатлеть этот день в своей памяти на долгие годы вперёд]