Пыльца

— … они полностью голые, а их лица выражали только похоть, — практически шепотом произнес незнакомый парень за барной стойкой. — Что за чушь! Из-за каких-то обкуренных идиотов, которые решили поебаться возле болота и сдохли они собираются закрыть клуб! — Роман негодовал, ему нравилось здесь проводить время. Большой клуб за городом, где можно оторваться по полной программе, хоть в зале, хоть в огромном парке, находящимся рядом. Всюду грохотала музыка, стояли барные стойки с алкоголем, а владельцы не очень следили за тем, что продают некоторые посетители из-под полы. Роман поднялся, его отяжелевшее от алкоголя тело не хотело нормально двигаться. Повсюду мелькали непонятные твари: одни злобные, другие сексуальные, а третьи голые. Хэллоуин, твою ж мать. Роману требовалось ещё немного расслабиться, и тот, кто только что сетовал на любителей наркоты, отправился сам искать, чем бы таким закинуться и продолжить тусить. В одном из темных углов стояла девушка, страшная, как чума. Болотистого цвета волосы густой копной ложились на длинную серую рубаху. Ноги босые (и как ей не холодно в конце октября?). Глаза у девы были словно из стекла, такие же холодные и безжизненные. Кожа на лице, руках, ногах так же непонятного серого оттенка. Даже лучи цветных прожекторов не окрашивали ее, как будто свет просто отбивался от этого создания, стоящего в укромном местечке. На голове красовался венок. — Ты что за тварь такая? И зачем нацепила на голову пластмассовые цветы? — Это бессмертник, — ответила девушка каким-то булькающим голосом. — Будешь? В ее руке лежала небольшая, светло-голубая таблетка. Роман поглядел на нее, потом на чувака, стоявшего рядом. Тот уже явно принял и смотрел весьма похотливым взглядом на эту «утопленницу». Других ассоциаций с нарядом девушки, у Романа, не возникало. — Сколько? — Первый раз бесплатно, — опять это бульканье в голосе, как будто у нее в легких три литра воды, а не воздух. Девушка улыбнулась. Романа передернуло от этого плотоядного оскала. Таблетку он взял и мигом проглотил. Улыбка девицы уже не пугала его, а наоборот очень привлекала. Ее странный наряд также был оценен по достоинству: даже самое обтягивающее платье не могло настолько хорошо подчеркнуть изгибов тела «утопленницы», как это делала серая потрепанная свита. — Пошли, мальчики, — девушка взяла за руку парня, который прямо пожирал ее взглядом и готов был накинуться на нее здесь и сейчас. Об этом свидетельствовал неплохой стояк, который невозможно было скрыть костюмом Супермена. «Ну и костюмчик он себе выбрал», — хмыкнул в уме Роман, но сразу же обратил внимание какие у этого Супермена упругие ягодицы. Так и захотелось схватить их, просунуть между ними член и… Роман и не заметил, как оказался во дворе. Упругая жопа в синих лосинах была ему словно путеводная звезда. Куда вела его эта звёздочка, он не имел ни малейшего понятия, только все стремился настигнуть ее и ухватиться за эти сексуальные полушария. Наконец попа остановилась. Роман отточенным движением рук схватился за нее. Таким же отточенным движением ему в челюсть прилетел хук, заставивший улететь куда-то в кусты. Рука сильно оцарапалась обо что-то острое. Это заставило мозги Романа немного проясниться. Он лежал в зарослях и пытался понять, откуда они на территории клуба. Немного осмотревшись, до его сознания дошло, что они давно уже вышли за границы парка и сейчас на том самом проклятом болоте, о котором чуть раньше говорили возле бара. Точнее в болоте лежал сейчас Роман. А вся остальная компания находилась на небольшом пляже возле озерца. Он очень хотел найти своего Супермена, и кинуться с поцелуями страсти прямо на него, но другие присутствующие были не менее интересны. На берегу находилось человек пять. Девушка из бара уже сняла рубашку и демонстрировала Супермену всю красоту своего тела. А красотой ее явно не обделили. Даже Роман, который был совершенно не по этим делам, залюбовался ею. Немного дальше находились еще три девушки. Две из них уже голые обнимали и целовали третью. Третья никак не могла снять с себя обтягивающий костюм Русалки. Одна из оголенных девиц просунула руку между ног Русалочки и ласкала ее, заставляя извиваться от удовольствия. Вторая, наконец, стянула тугой лиф и принялась облизывать грудь, иногда покусывая сосок. Русалочка издала стон удовольствия и продолжила извиваться, пытаясь скинуть с себя одежду, мешающую заняться любовью. Роман опять перевел взгляд на Супермена. Его не настолько интересовали девушки, чтобы дальше наблюдать за их небольшой оргией. Супермен стоял и глазел на озеро. Девицы видно не было. Внезапно мутная вода разошлась кругами из-под нее показалась знакомая из клуба и еще две девушки в белых одеяниях. Они все были похожи, как сестры, только отличались оттенком волос. У одних локоны были темно-зеленые, у других голубоватые, как морская волна. Роман где-то на подсознательном уровне понимал, что что-то не так: «Ведь сейчас осень. Почему им не холодно в воде? И светло так. Должна же быть ночь?» Источником света являлись огромные белые цветы, разложенные по всему берегу. Они излучали странный голубоватый свет. Он не был очень ярким, но его вполне хватало, для того чтобы осветить фигуры людей на пляже. Эти же цветы были в руках у девушек, вышедших из воды. Красавицы обступили Супермена и начали тереться об него своими мокрыми телами. Роман невольно поежился. Понемногу одурманенность начала спадать и холод от болота пробирался под одежду. «Как они там не окоченели еще? Девушки может моржи какие-то, а вот Супермен и Русалочка похожи на обычных тусил с клуба», — Роман продолжал наблюдать за действием, происходящим на берегу. Супермен тоже немного очухался. По нему было видно, что он не совсем понимает, что творится и смотрит обалдевшими глазами на, уже снявших одежду, девиц. А красавицы все продолжали танцевать. Они ходили кругами, напевая незнакомую песню, слова которой обрывками долетали до убежища Романа: -… приди… полюби меня… отдай свою… вкуси пыльцу. На последней фразе девушки подняли цветы вверх и обильно посыпали Супермена голубоватым, едва заметным порошком. И в этот же миг лицо парня преобразилось. Выражения непонимания сменилось похотью, Супермен достаточно грубо схватил одну из девиц за талию и слишком сильно прижал к себе, впиваясь ртом в ее бледные губы. Романа передернуло, он подумал, что сейчас услышит хруст костей. Но девушке это нравилось, она даже положила руки парня на свою огромную грудь. И тот опять не сдержал силы и просто содрал кожу с красавицы. Тут Роману совсем стало плохо. Почему другие девушки никак не реагируют, почему эта визжит от удовольствия, а не кричит от боли. Он хотел уже выбраться из своих кустов, и кинуться спасать ее, но его взгляд упал на двух других. Они прямо преобразились. На лица вернулась та плотоядная улыбка, которую он видел в баре, кожа стала еще серее и очень странно вздулась. Девушки сейчас больше походили на надувных страшных кукол, а не людей. В компании, где отрывалась Русалочка, картина была еще хуже. У одной из девиц совсем не было волос, а парик из водорослей съехал куда-то на бок, и у обеих вместо глаз зияли две огромные дыры. Водоросли, секс, девушки, ночь, когда, по легенде, мертвецы подымаются из могил, — в памяти всплыли страшилки об утопленницах. Неужели русалки, такие, о которых бабушка рассказывала — с ногами, зелеными волосами, невероятно похотливы и кровожадны? Хорошо, что Романа никогда не привлекала женская красота, а то бы повелся и ему тут же конец. Парень начал понемногу отползать назад. Сексуальный дурман полностью выветрился, что помогло немного сориентироваться в пространстве. Он развернулся лицом к дороге — единственному пути к спасению. Но этот путь преграждало нечто страшное, от чего хотелось бежать, куда глаза глядят, не разбирая дороги, а громкий крик ужаса застыл где-то в гортани… Голубое свечение все изменило. Роман абсолютно не понимал, почему он так перепугался его. Ведь он был краше любого античного Аполлона. Его голубые и глубокие, как озера, глаза, смотрели прямо в душу. Лазурная прядь волос небрежно упала на высокий лоб. Абсолютно голый, в руке он держал небольшой белый цветок и прикрывал им свое достоинство. Роман, с жадной улыбкой на лице, отодвинул руку и готов был вкусить все плоды страсти, которые приготовила ему эта ночь, даже если она будет последней в его жизни.