Гарри Поттер и Тренировочный Шарик

      Новый учебный год начался, уже по традиции, с сенсации. Практически во всех газетах в течение нескольких недель обсасывали тему возвращения основателей Хогвартса, которые из двух тысяч обывателей разных стран сделали армию магов. А также «внезапное» и «неожиданное» помешательство благородных членов общества, которые вдруг надели одежды пожирателей и напали на мирных болельщиков. «Ежедневный Пророк» писал о возможном проклятье недругов или империо, но вот остальные газеты мира были более объективны и осуждали покрывательство Министерством Магии преступников, потерявших магию после попадания в них, как считается, множества чар. Что интересно, никто не осуждал самих основателей, как и не сомневался, что это имело место в реальности. И дело тут не в тщательном расследовании авроратов сразу нескольких стран, показаниях более двух тысяч свидетелей, чьи интервью стали основами множества статей и впоследствии книг. И даже не в вердикте Отдела Тайн о массовой телепортации и хроносдвиге, во что поверит даже скептик. А в том, что скептиков среди магов довольно мало из-за закрытости общества и происходящих событиях в Мире Магии в целом. За всю историю случались происшествия гораздо менее вероятные, но при этом документально подтвержденные. Как тот же инцидент во время исследования маховика времени, из-за чего вторник продлился двое с половиной суток, а четверг пролетел за четыре часа. Тогда пострадало множество людей и их потомков, сам пространственно-временной континуум оказался поврежден, а все эксперименты с ним были закрыты. Тогда только совместные усилия Отдела Тайн, обливейторов и Доктора Кто смогли закрыть эту брешь. К слову, его последствия ощущаются до сих пор, так как инцидент случился 29 февраля, и с тех пор каждые три года этот день пропадает. Впрочем, были и положительные черты у этого инцидента, на Англию не сильно-то и давили из-за страха, что за нее вступятся основатели. Точнее все понимали, что это вряд ли произойдет, учитывая, как отзывался Годрик и остальные о современных магах и их нравах, но осторожность проявили. Кроме того, официально была зарегистрирована организация «Легион Годрика», задачей которой было не попрать оказанного им доверия учителей, и, по сути, они стали неким боевым товариществом, со своими принципами и кодексами. Защита невинных, обучение своих детей достойными магами, соблюдение кодекса чести и достоинства. К слову, членом Легиона мог стать не только прошедший обучение у Годрика, но и одобренный не менее чем пятью десятками собратьев кандидат, который не имел за собой преступлений с точки зрения самого Легиона, а также прошел схожую подготовку. Так как законодательства разных стран и обстоятельства бывают различными, тот же Сириус Блэк имел судимость, например. Из-за того, что в Легионе присутствовало множество уважаемых и имеющих власть магов с различных концов планеты, он тут же стал статусным обществом, а строгий отбор только добавлял желания в него вступить. Но, увы для многих, взятками и деньгами в него попасть было невозможно, скорее это, наоборот, закрывало путь.       Пока мир бурлил, Гарри пошел в школу. Он не задумывался о том, нужна ему учеба или нет. Главное — там были его друзья, родные и близкие, а полезность даваемых знаний он оценивал даже не во вторую, а в третью очередь. Конечно, показываемые чудеса уже так не удивляли, но парень все равно не скучал. Хотя бы по той причине, что уже не его учили, а он начал обучать Луну, Невилла и Гермиону своей магии, такой, какой он видел ее сам. Истинным чудом и волшебством. Не то, чтобы он не предлагал остальным, просто… Мало кто хотел учиться у четверокурсника, и, тем более, немногие знали о его настоящих способностях. То же изменение Азкабана списали на волшебство Дамблдора, а хвастаться мальчик не привык и не хотел. Разве что близнецы и Джинни Уизли, Дафна Гринграсс и сестры Патил присоединились к его занятиям позже, но только потому, что видели часть его способностей ранее и были готовы трудиться. Так как многие ему отказывали еще и из-за лени. Дети хотели развлекаться, а не страдать на грани истощения, потому что без большого количества маны его способу колдовать не обучишься. И это при том, что обычные уроки и домашнюю работу никто не отменял. Вот и выходило, что только действительно увлеченные чудом, способные побороть свою лень и трудности обучения готовы были заниматься с Гарри. Зачем это было ему самому? Потому что он помнил слова Годрика и Хельги во время одного из разговоров:       — Сэр Гриффиндор, а почему основателей только четверо? — во время одного из перерывов спросил Гарри.       — Хороший вопрос, очень хороший, — видя сквозь фальшивый облик настоящего Гарри, ответил с улыбкой рыжеволосый мужчина. — Видишь ли, есть два способа забраться на вершину. В одиночку или с друзьями. Вместе идти веселее, друг тебе всегда поможет в беде, а на самой верхушке ты не будешь одинок.       — Но разве одному идти не достойнее? — спросил парень лет двадцати с хмурым выражением лица.       — Что достойно, а что нет, определяешь ты сам. И для меня сделать слабого товарища сильным не позор, а честь. Так что пять кругов вокруг лагеря, боец! — гаркнул Годрик командным голосом, отчего вздрогнули почти все. Тогда они еще не привыкли к нему.       — Но…       — Десять кругов, а еще слово — и будешь бегать под жалящими чарами!       — Есть, сэр! — уже на бегу ответил парень.       — Я понял, — ответил тогда улыбнувшийся Гарри. — Если ты сильный, помоги другим стать сильнее.       — Не все так просто, сынок, — сказал с отеческой улыбкой Годрик. — Нельзя сделать человека сильным, если он этого не хочет. Большая часть из тех, кого я сейчас обучаю, после прибытия в свои теплые и уютные дома вскоре вернутся к прошлому образу жизни. Но я стараюсь ради тех, в ком горит огонь, кто действительно старается превзойти самого себя, кому не хватало лишь толчка и хорошего учителя. Ведь когда ищешь золото, не жалуйся, что приходится просеять тонны пустой породы.       — О чем беседу ведете? — вступила в диалог подошедшая Хельга. Ее любили даже недовольные тем, что их заставляют учиться и навязывают дисциплину, настолько доброй и ласковой она была несмотря на угрожающий внешний вид. Но горе тому, кто решит воспользоваться ее добротой в корыстных целях, тогда методы Гриффиндора покажутся детским садом. Ведь не стоит забывать, что она потомок самой Брунгильды.       — Вот, наставляю юное поколение, как маг должен себя вести, а своих соратников делать сильнее, а не жаловаться, что вокруг него слабаки.       — А вы можете сказать что-нибудь по этому поводу? — спросил Гарри.       Истории основателей он любил. Они жили в иную эпоху с совсем иными взглядами… на все. Да и магия в те времена была, с одной стороны, совершенно дикой, необузданной и не подчиненной законам движения палочкой, но, с другой стороны, гораздо более жестокой и не прощающей ошибок.       — О ратных подвигах и воинах вам лучше расскажет мой муж, — как хорошая жена времен средневековья, даже с поправкой на происхождение, Хельга не боролась за лидерство в семье, тем более перед учениками и подчиненными. Такие вещи имели место быть, особенно в начале их отношений, но сейчас в этом не было уже смысла. Она знала, что ее слова будут услышаны и приняты во внимание, но Годрик поступит так, как считает нужным. С другой стороны, она была такой же. И их это устраивало. — Но я могу рассказать одну историю об отличии обычного мага от великого, интересно?       — Да, конечно! Мы очень хотим услышать! — воскликнула одна из девочек. Японка, что была старше Гарри на два года. Ее родители собирались шикнуть на дочь: в магическом мире Японии женщина не должна говорить без разрешения старших или мужа, но Хельга взглянула ТАК, что те не рискнули сделать замечаний. Среди учеников основателей ранги, мировоззрение, религии и традиции не имели значения, все с их точки зрения были одинаково никчемны.       — Тогда слушайте.       Хельга начала рассказ негромко, но ее слышали все. Затихли голоса в лагере, и многие подошли поближе, садясь прямо на траву. Каждый из основателей умел зачаровать толпу разными методами. Командный голос Годрика вызывал желание подчиняться и разжигал пламя в груди, леденящая речь Ровены пробирала до дрожи, шепот Салазара пугал до мурашек, а слова Хельги завораживали своей мягкостью. Это была магия, заключенная в слова, отражающая характер каждого из четверки.       — Жил-был старый маг из древнего, но обнищавшего рода. Все его дети погибли во время войны, которую вы называете Столетней, учениками он не обзавелся, и осталась у него только племянница, которая не могла наследовать его фамилию. Договорился он с одним богатым, но неродовитым домом магов-артефакторов, которые еще поколения два назад были обычными горшечниками, что его племянница выйдет замуж за одного из сыновей артефактора.       — То есть, ее просто продали? — удивилась Гермиона, спросив об этом шепотом у Лили. Нет, она читала о нравах средневековья, но услышать подобное от современницы тех лет оказалось шокирующим.       — Насколько я знаю, — Хельга услышала девочку, — то и сейчас женщин продают без их воли. Но в этом случае у девушки был хотя бы выбор. Она могла сама выбрать любого из сыновей. И тогда она сказала, что выберет того, кто сделает для нее самую красивую вазу за две недели, так как семья артефакторов сделала свое богатство как раз на зачарованной глиняной и фаянсовой посуде.       Гарри увидел, что его отец очень внимательно слушает историю Хельги. Будто бы разговор шел о чем-то важном и близком ему. Но при этом на его лице была печать скорби и некого непонятного сожаления. Лили сидела рядом и держала мужа за руку.       — Так вот, — продолжила Хельга, — через две недели оба брата пришли. Старший брат, причесанный и одетый в лучшие одежды, принес очень красивую вазу размером с человеческий рост. Она была вся расписана и украшена цветами, люди, что проходили в это время по улице, ахали от такой красоты, настолько она была неописуема. Будто бы целый сад был каким-то образом уменьшен и вписан в вазу. Младший же был грязен, оборван, весь в глине и с темными мешками под глазами. Но девушка выбрала младшего, кто знает почему?       — Потому что это он сделал вазу? — сделала предположение Гермиона.       — Это вполне очевидно… Но не верно. Он действительно принес лишь черепки, — улыбнулась основательница.       — Старший брат разбил вазу младшего? — раздался вскрик мальчика восьми лет.       — И все равно не верно. Тут все было честно, старший брат не мешал младшему и сам сделал свою вазу.       — Он… Не был доволен своей вазой и разбил ее, — опередил своего отца, пытавшегося что-то сказать, Гарри. — Он до последнего был недоволен ею, поэтому и не успел.       — Верно, — улыбка женщины стала шире. — Девушка следила за братьями и видела, что старший брат потратил на свою вазу всего три дня и, оставшись ею доволен, остальное время отдыхал. Поэтому у него было время привести себя в порядок. Младший же создавал десятки ваз, которые были лучше и красивее, чем у старшего, но постоянно разбивал их. Он считал, что они недостойны девушки, недостаточно хороши. Он тронул этим ее. Но эта история учит еще кое-чему. Обычного мага от великого отличает нежелание останавливаться на достигнутом, даже если кажется, что предел достигнут.       — А кем были та девушка и младший брат? — серьезно спросил Джеймс Поттер.       — Иоланта Певерелл и Хардвин Поттер, — ответила Хельга.

***

      — Гарри, дружище, — вывел из воспоминаний парня Фред Уизли. — Может ты все-таки расскажешь нам, как ты аппарируешь в Хогвартсе?       — Или как ты нас различаешь? Ведь даже наша мать путается частенько, — продолжил Джордж. — А мы тебе за это дадим испытать наше новое изобретение, канареечные помадки! Цени такую честь!       — Не, неинтересно, — ответил, улыбнувшись, Гарри, задумчиво прислонив указательный палец к губе.       — Тогда что пожелает наш властитель судеб? — дурашливо спросил Фред.       — И повелитель времени, — продолжил Джордж. — Может быть, девиц обнаженных на колдофото?       — Я вам покажу девиц обнаженных! — раздался сзади угрожающий девичий голос, от которого у обоих Уизли пробежали мурашки по телу и выступил холодный пот. — Интересно, а что Алисия и Анджелина думают по этому поводу?       — Гермиона? — повернувшись медленно и дергано, будто плохо смазанные марионетки, близнецы резко упали ниц перед девушкой. — Не губи, повелительница! Мы больше так не будем!       — А больше и не надо, достаточно ваших обычных розыгрышей, — наморщила она носик, стараясь выглядеть серьезной и строгой. Но не удержалась, и ее губы разошлись в улыбке. — Ладно, поделитесь со мной пудингом за завтраком, и мой рот будет занят едой, а не разговорами с вашими подругами.       — Милосердная, мы благодарим тебя! — низко поклонились близнецы, после чего как ни в чем не бывало встали и пошли к выходу. Гарри услышал, как они шепотом, на всю гостиную сказали. — Фух, легко отделались.       — Паяцы, — девушка села на освободившийся диванчик прямо под бок к Гарри. Первое время она смущалась делать это на публике… Но рядом с ним было так комфортно и удобно читать и просто быть рядом, что она не могла устоять.       — Но забавные, — защитил близнецов парень, приобняв девушку.       На этот жест фыркнул сидящий в гостиной как напыщенный индюк Перси Уизли, который постоянно протирал свой значок старосты школы. Будто бы еще остались люди, которые этого не заметили. Поговорка: «Не место красит человека, а человек место» — ему, по всей видимости, была неведома, так что уже почти взрослый парень хвастался своим достижением перед всеми, кто хотел и кто не хотел его слушать. Именно поэтому вокруг него образовалась зона пустого места. Но был еще один парень, который фыркнул — Рон Уизли, который до сих пор не мог простить, что Гарри Поттер отверг его дружбу и лучшие намерения. И это несмотря на то, что сам Гарри предлагал присоединиться к их группе углубленного изучения магии… Но Рон считал, что только дураки будут учиться в свободное время. А дураком он себя никогда не считал.       — Это верно, — ответила Гермиона, положив голову на плечо парня, из-за чего ее вьющиеся длинные волосы рассыпались по его груди. Они были гладкие и шелковистые, будто бы девушка только что посетила салон красоты. Но дело тут было не в нескольких десятках фунтов, оставленных у парикмахера, а в зельях внутренней красоты и чуточке магии самой Гермионы. Раньше ей было все равно, как она выглядела. Точнее не так, Гермиона считала, что как бы она ни старалась, она не будет красивой. А раз так, то зачем стараться, верно? Сейчас же она осознавала, что красива, и, более того, ей хотелось быть красивой. Для себя, для окружающих… Но главное для Гарри. Который сам возмужал и обладал атлетичной формой — он выглядел так, как сам хотел, и, на свое счастье или беду, его возлюбленная однажды засмотрелась на плакат с мужчиной-моделью. Как говорится, кто из нас не без греха, но именно этот инцидент заставил Гарри обратить внимание на свою внешность, которая до этого не имела для него никакого значения. Обычно пары именно после разрыва начинают следить за собой особенно рьяно, либо назло бывшим, либо чтобы быстрее найти свою другую половинку, но чаще и то, и другое вместе. А у Гарри и Гермионы вышло наоборот. — Чему ты будешь нас сегодня учить?       — Ничему, — усмехнулся парень, создав из воздуха гребень и начав расчесывать ее волосы. Ему это просто нравилось. Это свидетельствовало об огромном доверии, так как не каждая девушка позволит такое даже своему мужу. — Сегодня свободный урок. Я не хочу ограничивать вашу фантазию какими-то правилами или законами, так как сам никогда о них и не знал. Мне никто не говорил, что что-то невозможно.       — Мррр, — заурчала девушка, и у нее дернулись два пушистых уха.       — Гермиона, у тебя снова ушки выскочили. Как я погляжу, твой прогресс в анимагии растет, — почесав ее за ушком, сказал он. С ними нужно было быть осторожнее, так как они сильно чувствительны, и в первый раз, когда Гарри гладил их, Гермиона издала такой стон, что половина факультета покраснела.       — Гарри, чуть выше, — томно прошептала она, понимая, почему кошки это любят. — Да, но пока что дальше превращения рук в лапы у меня не выходит. Зато ночью стала видеть лучше.       — Молодец, — похвалил он, обратив внимание на высунувшийся из-под юбки рыжий хвостик, который дергался вверх-вниз. За ним начала гоняться Норберта, но Гарри приструнил своего фамильяра. Дракон, даже маленький, все равно остается драконом и, заигравшись, она может причинить боль. На что драконица обиделась и, повернувшись задней точкой к хозяину, демонстративно начала глядеть в окно. Но надолго ее не хватило, и вскоре Гарри оказался зажат с одной стороны дремлющей девушкой-кошкой, а с другой драконицей, требующей свою порцию ласки. Парень вздохнул и остановил время. Если бы Доктор Кто узнал, ради чего Гарри останавливает временной поток, то его наверняка хватил бы инфаркт и пришлось бы ему снова перерождаться.