***
Понедельник был тяжёлым днём для всех, даже для дворовой собаки, что жила близ мясной лавки на рынке. Ривай понедельники не любил. И вторники не любил. И среды. Да и вообще какой день из календаря не возьми, он его не любил. Не переносил на дух и желал, чтобы сутки поскорее подошли к концу. Работник банка в самом элитном и роскошном банке Сины – предел мечтаний. Мишура изысканности, лоска, блеск дорогих машин и сверкание чёрного золота на безымянных пальцах. Запах качественной кожи, костюмы с иголочки и белые воротнички каждый божий день. Заебало. Ривай не любил показывать своё богатство, хвастаться, а уж тем более плести сплетни о богатствах других. Языком длинным он не был наделён с рождения, отчего некоторые считали его немногословность чуждой человеку высшего общества. Некоторые же напротив были уверены, что молчаливость – удел мудрейших и умнейших. В любом случае, подлизываться и гордиться чем-то Ривай не умел. Не хотел и не стал бы при любом раскладе. В банке он слыл тихоней, который в случае чего мог так разораться благим матом... От его грозного голоса громыхали стёкла витражей и тряслись кожаные пуфики у стен. Но более всего Ривай любил наставлять уборщиц и других нерадивых работников банка, которые в комнате отдыха умудрялись оставлять чашки с разводами от кофе, крепкого чая и крошки от пирогов за рабочими столами. Самым образцовым рабочим местом считалось именно место Ривая. Всё на своих местах: от коробочки с зажимами для бумаг до ровной идеально ровно поставленного монитора компьютера. Ни единой пылинки, создавалось впечатление, что пыль вовсе обходит место Аккермана стороной. Хотели бы другие работники так же. В понедельник, как и в другой любой тяжёлый день, посетителей было достаточно. Для Ривая не много, а вот другие изнывали и хотели поскорее свалить домой. Лентяи. Ранее утро в центре города встретило Ривая медленно зарождающимся гулом машин, поднимающимся от сыроватого асфальта ввысь тумана и стуком чьих-то каблучков по брусчатке. Аккерман не оставлял свой чёрный «мерс» у входа в банк, прямо напротив главного входа. Всегда парковался за несколько кварталов до работы. Не то, чтобы ему вовсе не хотелось щеголять перед коллегами невероятно дорогой машиной, для Ривая безопасность превыше всего. Охранник банка, какой-то странный и вечно недовольный дед засыпал, стоило только сесть на стульчик в небольшой коморке у входа в главный зал. Вряд ли его волновали машины на улице. Дедка хотели заменить, да только его мягкий характер и весёлые байки о прошлых работах так приглянулись банковским, что те решили оставить его. Разве что повесили камеры для пущей убедительности и безопасности на входе и улице. Банк начинал свою работу в десять утра ровно. Не пунктуальные по мнению Ривая коллеги приходили минут за двадцать до полного открытия. Аккерман же был в банке уже за час до этого. Его рабочий день состоял из работы с бумажками. Ну, ещё с бумажками. Ах, да, бумаги. Как мы могли забыть о бумагах? И ещё, как вы думаете, бумаги. Любой бы двинулся на этих белых листочках с многочисленными отчётами, диаграммами, графиками, заявлениями.. Поэтому только днём Ривай был банковским работником. Вечером, после пяти часов вечера, когда за последним коллегой закрывались центральные двери, Ривай переставал быть консультантом в вопросе вкладов и кредитов. Он становился другим. Но сейчас только двенадцать часов дня, четверг, совсем скоро некоторые стекутся бело-черной массой на обед в кафе на втором этаже, что прямо над банком. Ривай же заварит крепкий чай, выпьет неспешно, уберёт разобранные документы и будет ждать новых клиентов. Обычно клиенты были адекватными: вот этот толстосум просто хочет открыть вклад, чтобы не потерять свои внушительные доходы; эта миловидная девчонка хочет завести карточку, чтобы на неё перечисляли зарплаты (короткая юбка немилостиво намекает на род деятельности); эта женщина, по виду напоминающая один большой экспонат миледи из девятнадцатого века, хочет узнать, чем же отличаются кредитные карточки от дебетовых. Белый фарфор опустился на стол, Ривай устало прикрыл глаза, позволяя себе открыть совершенно другую вкладку в интернете, никак не связанную с его работой. Всесильный кладезь информации и знаний выдал прогноз погоды на неделю вперёд, что творится в неспокойном микрорайоне Шиганшина и что вообще ожидает мир в обозримом будущем. Аккерман хмыкнул, заметив извечную рекламу. Ну, знаете, ту самую, в которой врачи до сих пор спорят, что же вредно: пить по десять чашек кофе в день или пить всего лишь одну чашку в сутки. Зал как-то опустел, был слышен щебет консультантов за другими столами, кто-то ждал своей очереди, кто-то яростно размахивал документами и грозился засудить «весь этот сборник мусора и незадачливых идиотов». Но с ним быстро справился охранник, выведя, как говорится, пол белы рученьки. Ривай лишь пролистывал новости, что показал ему интернет, задерживался взглядом на долю секунды дольше на рекламе хорошего чая с кусочками фруктов и ягод. Ривай не любил чаи в пакетиках, да и россыпь заварки не приветствовал. По крайней мере, из простых магазинов. У него были свои связи. В зале было тихо, когда Ривай различил стук массивных, устойчивых каблуков. Возможно, этот звук затерялся бы среди гула в большом зале, но что-то заставило Аккермана напряжённо замереть, выжидая. Слишком хорошо мужчина знал, как стучат каблуки коллег, чтобы понять: это новая клиентка. Стеклянные автоматические двери разъехались в стороны, впуская в обширный зал её. Ривай зацепился взглядом сначала за те самые массивные и устойчивые бархатные каблуки, а потом взор медленно и плавно двинулся вверх, касаясь кромки красной замшевой юбки. Острый глаз разглядел даже маленькую, еле видную сеточку чулок и смуглую кожу под ними. Женщина уверенно огляделась, разглядывая всевозможные столы и стойки, пару банкоматов и кофемашину у входа. Она бы затерялась средь остальных посетителей, не выделяясь особо красотой и поведением. Но Ривай выделил лишь её: в красной замшевой юбке и с белоснежным свитером на тонких плечах. Разглядывать и пялиться чересчур долго Ривай не был приучен. Лишь скользнул пару раз взглядом по женской фигуре вверх и вниз, обвёл внимательнее изгиб талии и худые ножки, так выгодно смотревшиеся в этом наряде. Аккерман отвернулся, возвращаясь к своему недопитому чаю и новостям в интернете. Ривая не привлекали люди с первого взгляда. И он не верил в любовь с первого взгляда. Он вообще не верил первым впечатлениям, доверяя только времени и опыту. Эта незнакомка не стала исключением: да, фигурой хороша, статна и красива, но Риваю, ожидаемо, всё равно. Незнакомка же, узрев нужную информацию, подошла к соседнему с рабочим местом Ривая столику, тихо и неспеша объясняя цель своего визита. Боковым зрением Аккерман разглядел не дешёвые серьги в ушах – должно быть, это золото с гранатами. И завитые кудри у тёмного уха. И родинку на виске. И серебряную оправу фирменных очков. И то, что свитер её явно из хорошего материала: на вид мягкий, а на ощупь, должно быть, плюшевый. Она продолжала объяснять коллеге Аккермана причину, по которой тащилась в центр города с утра пораньше. А Ривай только лениво пролистывал новости, изредка раздувая ноздри. Нос его щекотали фруктовые нотки, и источник запаха, естественно, сидит совсем близко. – Вы меня очень выручили, огромное вам спасибо. – Искренне улыбнулась женщина, поправив опавшие вперёд медные пряди. Ривай проследил за тем, как сквозь пальцы проходят локоны, невольно повторил это незатейливое движение, сжимая пластиковую мышку. Незнакомка только встала, а Ривай только поднял взгляд от своей чашки, тут же безнадёжно проигрывая неизвестно какой бой. Пред ним сияли глаза, нет! Горели изнутри неистовым карамельным пламенем и растекался внутри них жидкий янтарь. Глаза напротив смотрели с хитринкой, смотрели колко и легко одновременно. Такому взгляду ещё поучится нужно. Ривай, не изменившись вовсе в лице, взглянул теперь в глаза незнакомке, а после отвернулся, продолжая изучать новостную ленту. Женщина уверенно развернулась на пятках к выходу, явно специально идя так, будто находится на дефиле. Ривай не смог устоять и все же посмотрел, как под плотным материалом юбки движутся бёдра и ягодицы.***
Перед глазами до конца дня мелькала красная замша на округлых бёдрах. Перед глазами до конца дня сияли янтарные глаза с вкраплениями жидкого золота и лукавыми искрами. Ривай тяжело вздохнул, в который раз за вечер поднимая взгляд на часы. До ухода ещё пятнадцать минут, есть время привести в порядок документы, справки и уйти отсюда к чёртовой матери. С какого хрена ему вообще въелся в голову этот образ? Этот мягкий, тонкий стан с густыми волосами. Эти глубокие глаза с хитринкой. Эти длинные ноги, увенчанные красивыми туфельками. И юбка. Чертовски сексуальная юбка, в меру длинная и в меру короткая, кокетливо открывающая вид на мягкие ляжки при удачном шаге.. Блять. Аккерман сжал в руке ручку, пытаясь собрать воедино разрозненные мысли. Один.. два.. три.. Сделав глубокие вдохи, Ривай вроде как пришёл в норму, отвлекаясь от размышлений. Собрал разложенные на столе бумажки в ровную стопку, выключил компьютер и поспешил убраться на улицу, на свежий воздух, благодаря которому мысли уж сто процентов придут в порядок окончательно. Вечерний воздух, пропитанный тысячью различных запахов, средь которых смешались духи и дезодоранты, пот и выпечка, освежил Ривая, очищая разум окончательно. Да только навязчивый образ незнакомки маячил на границе сознания пульсирующей красной точкой из замши. Чёрт. Ривай поспешил к машине, но на пол пути подумал, что перед тем, как оказаться в плену квартиры, было бы неплохо выпить чашку хорошего кофе. Конечно же, он более ценил чёрный чай, но хотелось бы крепкого кофе. Без молока и без сахара. Настолько крепкий, чтобы воспалённые краткой встречей мозги встали на место. Звякнул колокольчик над входом, и Ривай обвёл взглядом милый на вид зал небольшого кафе. У барной стойки подобно воробушкам стояли официантки, что-то обсуждая и через каждые несколько минут сдержанно хихикая. Заметив нового гостя, девушки разбежались, кто куда: одна забежала на кухню, другая встала за барную стойку, а третья... – Да вы издеваетесь. – Прошипел Ривай, замечая тот самый карамельный взгляд за тонкими стёклами очков. Незнакомка улыбнулась, и от улыбки этой свело судорогой внутренности, прошлись мурашки по спине, заставляя мужчину непроизвольно дёрнуть плечом. А она, невинно хлопнув длинными ресницами, взяла со стойки меню, указывая Аккерману на свободный столик у окошка. – Добро пожаловать в «Карамель». – Сладко протянула женщина, улыбаясь. Ривай хмыкнул: судьба явно подтрунивает над ним. – Мне только кофе. – Отрезал Ривай, когда официантка захотела положить на стол перед ним кожаное меню. Усмехнувшись, незнакомка завела меню за спину, являя Аккерману бейджик на рубашке: Ханджи. – Латте? Капучино? Эспрессо? Гляссе? – Ханджи медленно и тягуче перечисляла позиции в меню из разряда горячих напитков, а Ривай явственнее почувствовал, как от этого голоса мышцы подрагивают. – Эспрессо. Двойной. – Сухо отчеканил Ривай, подняв взгляд на Ханджи. Та смотрела в упор и улыбалась. Аккерман мог читать людей как книги. Стоило взглянуть раз на лицо, как тут же Ривай понимал, что человек что-то скрывает. Ханджи не исключение. Её улыбка – явная фальш, игра на публику. Она улыбается, потому что так её просит владелец кафе. Ривай дёргает уголком губ в попытке улыбнуться собственной догадке. – Сахар? Может, сироп? – Предпочитаю горький и крепкий. Ханджи отвернулась, отходя к барной стойке. Пока её коллега отошла, пришлось ей встать за кофемашину. Зашуршали зёрна внутри, затарахтел моторчик. Из шкафчика официантка достала чашку и блюдце, предусмотрительно уложив на фарфоровый квадрат бумажную салфетку. Ривай смотрел, скользя взглядом по линии позвоночника, что можно было с лёгкостью разглядеть: когда Ханджи сутулилась, рубашка натягивалась и являла еле видные позвонки. Она не тонкая, она худая. Через пять минут перед банковским работником на столе оказалась чашка с двойным эспрессо. – Как вам? – Легко спросила Ханджи, улыбнувшись. Ривай поморщился, отставляя чашку в сторону. Он поднял голову, прожигая взглядом женщину насквозь. Та ответила не менее колким взглядом. Едким и раздирающим. – Редкостная дрянь, знаете ли. Небось и стоит дорого? Ривай невольно вздрогнул, когда Ханджи наклонилась к нему. Не слишком близко, но настолько, чтобы боковым зрением Аккерман мог увидеть соблазнительную впадинку. Вот бы на ней было декольте.. – Я чиркнула на чеке свой адрес. Заедь, я сделаю тебе хороший.. – Женщина замялась, подбирая нужное слово. – Сделаю хороший кофе... От мысли, что она хотела сказать, Ривая бросило в жар. Эти красные пухлые губы прекрасно смотрелись бы на его члене. И на кубиках пресса. И на вкус они сладкие небось.. – Я приеду. – Хрипло ответил Ривай, сглатывая вмиг ставшую вязкой слюну.***
Удар и ещё удар. По голове стекает лихорадочный пот: одновременно холодный и одновременно горячий. Костяшки избиты в кровь, а всё потому, что Ривай не любил перед боем завязывать на руки повязки. Противник не падает на маты, а лишь упорнее рвётся в бой. Аккерман знал, что этот юнец не из робкого десятка. Он не слишком ловкий и прыткий, но этот недостаток парень компенсирует упорством и силой. Над густой бровью выступила рубиновая капля крови. Пацан остервенело рвётся вперёд, Ривай уворачивается и толкает пацана на мат, наваливаясь сверху. Зажимает ему руки и держит пять секунд, а как только они проходят, то отпускает юношу и встаёт, отряхиваясь. – Вы бьёте невероятно сильно. – Комментирует пацан, поднимаясь. Ривай усмехается. – А ты не умеешь уворачиваться, ты громоздкий, как кусок дерьма. Научись сгибаться. – Аккерман немилостиво хлопает парня по спине ладонью, истерзанное мозолями и ранками. Юноша охает. – Не сутулься, Йегер. – Своеобразно прощается Ривай и уходит в сторону раздевалок. В голове ещё с самого начала тренировки засела мысль о том, что съездить к этой Ханджи не такая уж и плохая идея. Вечер расслабления и хорошего секса.. ну кому это может помешать? Ривай открыл свой шкафчик, всё ещё терзаясь мыслью о поездке. И напарник, коим являлся разум, подкинул в голову образ Ханджи на коленях с раскрытым ртом и развороченными волосами. У нее на макушке его рука, сжимающая крепко и сильно. Она стонет и хрипит, давится и берёт глубже, глубже.. ещё глубже... Пальцы стискивают железную дверцу шкафчика до хруста металла. У него стоит. Топорщит ткань спортивных шорт. Стоит и напрашивается на ласку женских рук. Вечером поздним на улице значительно холоднее, чем днём. Но даже прохлада надвигающейся ночи не может остудить пыл бойца без правил. Да, днём банковский работник, а ночью совсем иной боец. Да только боёв в ближайшее время не будет, придётся тренироваться с этим парнишкой. Учитывая то, что Йегер отвалил за тренировки с лучшим бойцом кругленькую сумму, Ривай был не прочь потренировать мальца. Тем более, что из него с должным подходом точно выйдет толк. Лавандовый бульвар, тридцатый дом, третий подъезд, второй этаж, сорок шестая квартира. Ривай сжимал руль остервенело, желая поскорее сдать вместо выделанной кожи живую мягкую плоть. Никогда ещё он не страдал так от того, что секс не достаётся сию минуту. Аккерман был сдержан и в этом вопросе, но сейчас голова шла кругом и кровь бешено стучала в висках. Сердце рвалось из груди, а дыхание стало тяжёлым, грузным, жарким. Хочется. До одури хочется. – А-а, это ты. – Лениво отозвалась Ханджи, открывая дверь. Тон её гласил о том, что она играет с ним: делает тон нарочито незаинтересованным, ленивым, будто бы мужчина её не интересовал. Но ещё как интересовал. Ривай видит, как у неё вспыхивают щёки и как белоснежные зубы кусают матовую губу. Наверняка она не один час корпела у зеркала над макияжем. – Ты обещала сделать мне хороший кофе. – Комментирует свой приезд Ривай, медленно ступая вперёд. И Ханджи отступает, пропуская мужчину. Она восхищённо глядит на него, а потом в забвении поднимает руку, поглаживая солёную от пота кожу над разбитой бровью. Шкрябает ноготком корочку ранки, и кровь крупной каплей стекает вниз, задевая переносицу и скатывается на губу. – Я видела тебя. – Тихо вещает Ханджи, медленно скользя свободной рукой по мужской куртке и сжимая воротник. Затягивает его вовнутрь, дверь закрывается следом. – Где ты меня видела? – Хрипит Ривай в ответ, втягивая шумно воздух. Пахнет дорогими духами. – На боях. Не знаю, помнишь ты или нет, но это было около трёх месяцев назад. На пляже, у заброшенного бара. – Поясняет Ханджи, уже обеими руками обнимая мужскую голову. Ривай стремится вжаться острым носом в яремную впадину и скользнуть ниже, пустив в ход язык. Ошеломительная догадка посещает Ривая в ту же секунду. Она искала его все эти три месяца?.. – Ты.. – Шепчет Ривай, останавливаясь посреди коридора. Ханджи смеётся, запрокидывая назад голову. – Да, мистер Аккерман, да.. Я искала тебя, сукин сын. И как вообще ты мог так запрятаться? Мне дорогого стоило узнать о тебе больше. – Шепчет в самое ухо Ханджи, облизывая ушную раковину. Ривай рычит, стремительно меняя положение дел. Вжимает Ханджи в стену, кусая подставленную шею и упиваясь рваными вздохами. – Ты что, переспала с кем-то? – Всего лишь потанцевала с раздеванием, тут нет ничего тако... – Проститутка? – Хах! Всего лишь стриптизёрша, а это разные вещи. – Ханджи надоедает болтовня и она, закинув на мужчину ноги, прижимается вовсе вплотную, опутывая своим запахом и мажет алыми губами по мужским. Ривай отвечает на поцелуй, сжимая вожделенные каштановые волосы рукой. Натягивает с силой, а потом ласково гладит кожу головы, массирует, ломая хрупкие кудри, залитые тонной лака. Того самого, что противно пахнет и с кучей блёсток. – Боже, я что, особенный, раз ты решила переспать со мной? – Самодовольно говорит Ривай, лишь на жалкий миллиметр отрываясь от жарких губ. Ханджи жмётся бёдрами ближе, трётся специально и слышит новую волну рычания, от которого всё внутри дребезжит. – Я всегда добиваюсь того, чего хочу. В данный момент я хочу тебя. – Отзывается женщина, а потом с упоением чувствует ветерок в волосах, когда её несут в спальню. Шелковые простыни, такие прохладные и мягкие, прилипают к взмокшей спине. Хочется.. Ривай целует плечи, ключицы неспешно, растягивая удовольствие и рот в оскале наслаждения. А после забирается рукой под кружевной бюстгальтер, сжимая с силой и чувствуя под кожей биение горячего сердца. Ханджи стонет сбито, дышит рвано и разводит ноги в стороны, чтобы Риваю было удобнее. Аккерман чертит круги языком на груди, не спеша погружать в свой горячий рот тёмный сосок на вершине. Но ёрзающее женское тело самое требует, и Ривай даёт: кусает и тянет зубами, всасывает кожу и прижимается теснее, совсем-совсем близко. – Возьми.. – Шепчет в бреду желания Ханджи, изворачиваясь на кровати. Ривай отрывается от её тела, нависая сверху и неторопливо стягивая с себя одежду. – Попроси. – Тянет издевательски, выпуская из плена тканевых петель ремень. От хлопка настоящей кожи и бляшки Ханджи вздрагивает, сводя ножки вместе. Её ладонь медленно тянется к сокровенному, но Аккерман перехватывает её руку, прижимая к постели. Женщина раздосадованно стонет. – Ну же, дава-ай. Скажи, как мне это сделать. – Ривай возвращается к поцелуям, теперь кружит губами над кромкой кружевных трусиков. Ханджи воет. – Возьми меня! – Охает несдержанно, стискивая длинными пальцами чёрные прядки. Ривай усмехается. – Хорошая девочка. – Ривай едва слышно говорит, освобождая из плена тесной одежды член. Ханджи в предвкушении облизывается, и Аккерман в который раз думает о её пышных губах вокруг его естества, но сейчас так сильно хочется, что на лишние ласки не остаётся времени и терпения. В ней горячо. В ней узко. В ней мокро. Ривай прикрывает глаза, толкаясь сильнее. Ханджи цепляется ногтями за его плечи, царапает с силой вниз и кричит во всё горло, когда Ривай в ответ на её дерзость вжимается бёдрами невероятно грубо и сильно, да так, что Ханджи распирает изнутри. Ей больновато, она давно не была с мужчиной, но.. оттенок боли, украшенный удовольствием и страстью, добавляет остроты в ощущения. Женщина раздирает в кровь мужскую спину, Ривай трясет головой, стряхивая с лица пот. Он приятнее, чем тот, что был заработан в зале. Хорошо.. чертовски хорошо.. Первой не выдерживает Ханджи, охая и глотая стоны. Риваю не нравится, он сжимает её руки и сильнее вбивается в её тело, податливое и горячее. Они кричат в унисон, а потом замолкают. Оба тяжело дышат. Ривай ложится рядом, оставляя на предплечье Ханджи поцелуй. Она же улыбается и поправляет волосы, поворачиваясь к мужчине. – Знаешь, мне понравилось. – Отозвалась тихо женщина, оглаживая Ривая по лицу. – Я всё ещё хочу кофе, женщина. – Ривай лишь придвинулся к ней ближе, вдыхая запах взлохмаченных волос.