***
Если человек признает свою любовь невозможной, его тело расцветает подобно цветку, корнями впиваясь в его сердце.
***
Эта история начинается с первого года обучения в UA, сразу же после спортивного фестиваля. Наш главный герой, Тодороки Шото, безнадежно влюбился. Любой подросток, сказал бы, что влюблённость — приходит и уходит, это всего лишь дело времени. Но, что делать, если влюбляешься впервые и совершенно не видишь своего будущего без этого человека? Ты понимаешь, что так любить человека — невозможно, это же «детский возраст», все ведь влюбляются? Это «Пройдет» — говорили они. Это же должно пройти, верно? Все пройдет, и боль тоже должна уйти… Вот только, никто не говорил Тодороки, что он начнет цвести.***
Впервые это произошло в конце первого учебного года. Последние занятия проходили спокойно и тихо, все ходили в каком-то меланхоличном состоянии. Тодороки сидел за своей партой, тихо записывая конспект, что также спокойно диктовал преподаватель. Все было достаточно хорошо, пока на пишущую руку из ниоткуда не свалился лепесток. Шото прервался, убрал ручку и взял в руки лепесток. Фиолетовый, сплюснутый и достаточно длиннее обычных цветов, что растут в этих краях. Тодороки огладил его большим пальцем, преподнес его к лицо и попытался уловить запах. Не почуяв ничего, Шото хмыкнул и положил его на край стола, забывая о нем до конца уроков. Попрощавшись с учителями, ребята сложили вещи и наконец выдохнув, приготовились идти домой. Тодороки был собран один из первых, поэтому стоя возле дверей ждал Мидорию и его друзей. В голове у парня пролетали воспоминания последних недель учебы. Он улыбался своим мыслям, думая над тем, как хорошо провел времени в компании одного зеленоглазого. Шото помнил, как подошел к Мидории и поблагодарил его, сказал спасибо за то, что смог докричаться и силком вытянул его из своих глупых убеждений. Изуку тогда очень сильно раскраснелся и мило отводил взгляды, наверное стоить еще упомянуть, что в тот день младший Тодороки всю ночь не мог сомкнуть глаз и постоянно вспоминал этот момент. Шото не знает, что такое любовь. Его никогда не любили и он сам никого не любил. Поэтому, счел все свои новые «эмоции» в группу: «Не знаю и разбираться в этом не буду». Даже сейчас, он стоял и пялился в стенку, пока его легким прикосновением к лицу не разбудил обладатель зеленых глаз и рассыпчатых веснушек. Шото вздрогнул, почувствовал горячее прикосновение к его шраму, удивленно смотря на этого наглеца, что посмел без спроса это сделать. Столкнувшись с таким же горящим взглядом, который был удивлен так же сильно, Тодороки только и успел задержать дыхание и почувствовать мощное биение сердца, где-то в горле. — У тебя тут… — слегка тихо и смущенно сказал Изуку, показывая в руках уже знакомый фиолетовый лепесток. — Он был приклеен к твоему… шраму. — Оу… — удивленно выдал Шото, теперь уже полностью переводя взгляд на точно такой же, что он сегодня видел и даже успел забыть о нем, лепесток. — Откуда у вас лепестки Крокуса? — бесцеремонно врываясь в разговор, удивленно спросила подошедшая Урарака. — Они не растут в это время года, где вы его взяли? — Как ты поняла, что это Крокус? — спросил Изуку, поворачиваясь к своей подруге и отдавая ей в руки лепесток. — Моя мама хотела вырастить парочку, но у нее ничего не получилось. — она взяла его в руку, рассматривая. — я помню эту форму и цвет, такие же были на упаковке с семенами. — Откуда он здесь взялся? — тихо спросил Тодороки и невольно прикоснулся подушечками пальцев к своему шраму, почувствовав шершавость кожи, он тут же убрал руку.***
До конца стажировки лепестки Крокуса преследовали его абсолютно везде. Все бы ничего, он даже прекратил удивляться этому, пока впервые не почувствовал резкую боль. Тодороки готовился ко сну, уже по привычке приходя на кухню за стаканом холодной воды, но даже не успев опомниться, он согнулся пополам, чувствуя, как каждые вздохи приносили ему невероятную боль. Это не прекращалось до тех пор, пока обычная нехватка воздуха не переросла в кашель. Тогда впервые, лепесток вылетел из его рта.***
Начало летнего лагеря было воодушевленным. Первогодки были взбудоражены этой идеей, а учителя предельно осторожные, но также находились в хорошем расположения духа. Тодороки даже удалось выбиться из толпы и успеть занять свободное место рядом с Мидорией в автобусе. Ведь не стоит говорить, что в самом начале Изуку заснул и уложил свою голову на плечо Шото. Поэтому, несколько часов езды прошли с милой улыбкой на лице Шото и с не менее милым посапыванием Изуку. Только кашель все норовил и норовил вырваться, с болью застревая где-то в середине горла. Шото узнает об этом потом, сейчас он хочет провести время с любимым человеком, а болезнь никак не вписывается в его планы. Сразу после приезда и знакомством с «Дикими Дикими Кошечками» им дали задание добраться до лагеря через лес. Замораживая по пути големов и обходя их со спокойствием на лице, Тодороки боролся со своей проблемой, совершенно никак не показывая вида. А когда одноклассники были уже достаточно далеко, чтобы заметить его, он отошел к ближайшему дереву. Открыл рот и пальцами коснулся за что-то потверже обычных лепестков. Кончиками пальцев он ухватился, а после с силой дернул его из-за рта, что послужило новому потоку кашля и сильной болью в горле. Шото зажмурился, признавая, что глаза отдали неприятной резью, но слезам не дал вырваться, открывая глаза и смотря в свою руку, что крепко была сжата. Он медленно, дрожа уже всем телом, не отводя взгляда, разжал кулак и потрясенно выдохнул. Это был стебель. Чертов стебель с чертовыми фиолетовыми цветками. Но удивление было даже не в этом. Этот цветок был другим. Прямой стебель с зауженными и ровными листьями. Эта была ветка Лаванды. Тупой, знакомый цветок, который в детстве заваривала ему мама, когда от головы не помогали даже таблетки. Ирония судьбы? Или ее насмехательство? Сжав в руках ветвь, Тодороки выпрямился, сделал пару свободных вдохов и этой же рукой вытер влажные губы, краем глаза замечая на кисти кровавый след.***
В следующий раз куст лаванды был найден в момент розжига костра, который поручили ему поджечь. Цветки росли прямо возле его ноги. И нервно проводя руками по маленьким цветкам, сжимая свою челюсть, дабы случайно не выругаться, он их сжег. Сжег эти цветки вместе с дровами. В пепел. — Тодороки, ты в порядке? — раздалось возле его уха знакомый голос. — Да, все хорошо. — оборачиваясь, сказал Шото. — все просто отлично. — Сегодня ты витаешь в облаках, о чем задумался с таким сердитым лицом? — все еще обеспокоенно, но с улыбкой спросил Изуку, держа в руках пустую тарелку. Шото не хотел поднимать глаз от его рук, не хотел видеть эти зеленые глаза, потому что знал, что стоит ему только взглянуть, как тут же не удержится и все выскажет, да даже если промолчит, Мидория прочитает все по глазам. — Все уже готово, идешь? — не дождавшись ответа, перевел он тему, слегка наклоняя голову, пытаясь хоть как-то увидеть ответ самому. Шото кивнул, протер слегка вспотевшие руки о штанины и не поднимая глаз ушел.***
В этот же вечер сна не было ни в одном глазу Тодороки. Он лежал на своей кровати, пялился в пустой потолок и обдумывал всё. С какого момента, сколько раз и когда проявлялись цветы. Вопросов было много. Начиная: «Почему его преследуют цветы» и заканчивая: «Что он сделал не так». Тодороки всю ночь провел так. Думая над тем, почему в области легких стал некий груз и что происходит с его организмом. «Такое чувство, что что-то обвило мое сердце» Следующий дни прошли в напряжении.***
Все было плохо. Очень-Очень плохо. Да даже не так, все было пиздец плохо. Стоило им только пройти все тренировки, похищение и спасения Бакуго, да даже спокойные дни в однокомнатной больнице вместе с Мидорией, как вернувшись все покатилось к хуям. Чертовы стебли лезли из его горла каждый день. Каждый день он вырывал и выплевывал их с силой и режущей болью, словно они вырастали прямо из его горла, корнями впиваясь в стенки. Он терпел, терпел все это. Да он даже хотел сказать своему отцу, в последнюю минуту передумывая. Жизнь медленно катилась вниз. А рухнула она в тот момент, когда Шото наконец-то соизволил забить эту проблему в интернете. Конечно, он сначала ничего не нашел, но покопался и наткнулся на чертову детскую сказку, которая была популярна лет сорок назад, ироничную, про влюбленного друга принцессы и то, как она выходит замуж за принца. Настолько банальная от начала и до конца, если бы Тодороки не дочитал последние страницы, где рассказывалось, как «От счастья за свою подругу, ее друг начинал зацветать в буквальном смысле, совершенно не замечая, как сам превратился в цветок, что стал украшать спальню дорогой подруги». Отличный конец. «От счастья», конечно, от него. Ведь всю эту дерьмовую сказку, этот друг был влюблен в нее. Только настоящий идиот мог такое придумать и написать. У Автора и вправду были проблемы с головой, раз он такое придумал. Если мыслить здраво, то в конце концов, Шото должен стать цветком. Ц-в-е-т-к-о-м. Закрыв эту вкладку полного бреда, Тодороки послал нахер всех, кого можно.***
Помним шутку про цветок? Теперь Тодороки можно поздравить. Никто не шутил. Сегодня утром, его сон прервало то, как что-то трогает его ноги. Проснувшись и откинув одеяло, он потрясенно замер. Обе его ноги были связаны лозой. Испугавшись до чертиков, он незамедлительно сжег ее.***
Процесс переезда в школьное общежитие был напряженным. Правда, только для одного человека. Все это время Изуку держался рядом с ним и несколько раз в порыве «эмоций» хватал его за руку. Тодороки уже начинал выть от отчаяния, в пятый раз, когда крепкая и теплая рука клещнями впилась в его собственную, тряся её и оттягивая. Шото впитывал все эти маленькие детали, как губка. Он наслаждался этими моментами, обещая себе, что ночью будет представлять, как его нежно обнимают эти руки и как он потом его поцелует. Вот только судьба думала иначе. Проснувшись от кошмара на новом месте, Тодороки даже не сразу понял, где находится, а когда разум стал возвращаться на место, он наконец-то вспомнил момент, из-за которого его вырвало из сна. Лоза с шипами обвила его сердце и предупреждающе сжала. Засыпать он не собирался, поэтому спустился в гостинную прямо в пижаме. Неожиданным, но приятным гостем оказался объект его воздыханий, что сидел на диванчике и тихо попивал что-то из большой чашки со всемогущим. — Тоже не спится? — первым подает голос Изуку, не отрывая взгляда от своей кружки. — Как и тебе. — отвечает Шото и медленно присаживается рядом. — кошмары? — Если бы, — усмехается он и откидывает голову на стенки дивана, наконец-то смотря своими изумрудными глазами в сторону своего друга, впиваясь своим взглядом, как клещ. — Такое чувство, что что-то происходит. Что-то плохое, настолько плохое, что ты мне не хочешь рассказывать. Тодороки не вздрагивает, но сердце панически начинает биться. Шото смотрит так же в прямо глаза, кажется, что они оба совершенно прекратили моргать и просто ищут ответы на свои вопросы в чужом взгляде. Первым сдается Тодороки. — Я…- — Не ври мне. Шото сжимает челюсть, зубами прикусывая губу, неприятно морщась и отворачиваясь, словно его поймали над чем-то непростительном. — Я же вижу, что что-то происходит. — голос Изуку стал тише. — как будто тебе с каждым днем становиться все хуже и хуже. — Это слишком глупо. — Тебе плохо, значит не глупо. — обиженно ответил зеленоглазый, — почему ты не расскажешь? — Разве можно поверить в «такое»? — Знал бы я, что ты подразумеваешь под «таким». — уже обреченно закатывая глаза и прислоняя пустую кружку к себе, выдал Изуку. Почему-то именно сейчас Тодороки очень хотелось рассмеяться. Но выдохнув, сказал: — Я цвету. Как гребанный кустик. Изуку выпучил глаза и не веря переспросил: — Что? — Я же сказал, ты не поверишь в «это». — В тебя не попадала причуда на стажировке, нет? — Нет? Наверное… Это началось к концу первого курса… — Ты молчишь ТАК давно? — Изуку говорит это слишком резко, дергая руками и проливая по видимости какой-то чай. — Шото… И Тодороки мог поклясться, что это звучало слишком красиво в его исполнении. Не стоит говорить, что собственное имя ему никогда не нравилось, потому что «отец» слишком часто говорил это в своей манере речи, что многократно вызывало отвращение. А вот сейчас, собственное имя звучало, как бальзам для ушей. Хочется еще раз услышать его. — Шото… — и снова этот голос. — что ты чувствуешь, когда это… ну… «цветешь». — Я просто нахожу на себе или рядом цветы, но чаще всего… Они словно из меня вырастают, в буквальном смысле. Каждый день срываю несколько стеблей из собственного рта. — Ты искал причину? — Только никчемную сказку, где влюбленный друг принцессы стал цветочком и украсил ее спальню, когда она вышла замуж за какого-то принца. — Ты в кого-то влюблен? Вопрос был слишком неожиданным, поэтому Шото даже не сразу понял, что закашлялся, но противного чувства, что появился стебель совершенно не было. — Он же стал «цветком», потому что был влюблен, вот я и подумал, что ты тоже влюбился… Это глупо? — Нет, совершенно не глупо. Это так. — сказал Тодороки, быстрее пряча свой взгляд в сторону. — есть один человек… Я слишком помешан на нем. — Это Всемогущий? — Боже упаси. Мрачная атмосфера, что стояла между ними с самого начала разговора сменилась звонким смехом, что на несколько секунд издал зеленоглазый. А когда он успокоился, пристыженно смотря на свои руки, словно думая, что Тодороки мог на него обидеться из-за этого. На что Шото откинулся также, как Изуку, и с улыбкой в уголках губ смотрел на него. — Кто она? — смотря уже в глаза и с серьезным тоном спросил Мидория. — О ком ты? — Та, что тебе нравится… — А… Ну… «она» очень красиво улыбается. — И все? — А мне нужно что-то еще, чтобы влюбиться? — улыбка на лице Тодороки стала больше, он смотрел на «ту самую» девушку, конкретно издеваясь над несчастным Изуку. — Почему не признаешься «ей»? — спросил Изуку, не поднимая глаз. — «Ей» это не нужно, думаю, даже из жалости «она» не посмотрит на меня. — Ты ходил к «Исцеляющей девочке»? — Нет. Что она мне скажет? — Ну по крайней мере, она обследует тебя, может назначит лечение, хоть что-то? — Думаю, ты прав. — прикрывая глаза, сказал Шото. — Давай сходим к ней завтра? — так же расслабляясь, прислонившись головой, сказал Изуку. — Да… Завтра, конечно. Засыпая и совершенно не догадываясь, что сердце наконец успокоилось и распустилось, подобно цветку.***
Шото лежит на чем-то мягком и теплым, он жмурится от солнца и раскрывает свои веки, неожиданно подмечая, что над ним кто-то нависает. Кто-то знакомый. Когда зрение приходит в норму, Тодороки убеждается в личности удивительно зеленоглазого парня, который с яркой, но почему-то грустной улыбкой, смотрит на него. — Я думал смерть выглядит по другому. — на удивление спокойно говорит Шото, не отводя взгляда от грустных, но невероятных красивых глаз. — Ожидал чего-то другого? — Думал будет свет в конце туннеля. — признается он и неохотно поднимается с теплых колен. — У тебя мало времени, о чем ты сожалеешь? — О том, что не смог сказать тебе раньше. — признается он, оглядываясь и понимая, что они находятся в каком-то поле. Красивое, цветочное поле. С ярко-розовыми пионами. — Так чего ты ждешь? Шото смотрит на него, видит лучезарную улыбку и блеск слез, что одиноко катятся вниз по розовым щекам. — Изуку, кажется, я сильно люблю тебя.***
— Вы слышали, что сказала исцеляющая девочка? — подходя к друзьям, сказала Урарака. — То, что Шото погиб от страшной болезни «безответной любви»? — спрашивает Иида. — Она сказала, что его органы были заполнены разными цветами. — Интересно, в кого он так влюбился, что «зацвел» в прямом смысле? — это обращение было нацелено именно к одному человеку. Изуку печально улыбнулся, смотря куда-то сквозь друзей. Шото показалось, что Изуку смотрит прямо на него. Видит и грустно улыбается. Тодороки только печально машет ручкой, прощается, а после растворяется в своих же воспоминаниях. — Думаю, я знаю. — отводя взгляд, ответил парень с «Очень красивой улыбкой».Конец
Крокусы — возрождение, свежесть чувств. «Ты подарил мне незабываемые моменты». Лаванда — восхищение, одиночество. «Я тебя никогда не забуду». «Никто не заменит тебя». Пионы — счастливая свадьба, весела жизнь. «Мне не о чем больше мечтать».