— О! Привет, Анна! Сто лет не виделись!
Девушка, сидевшая за барной стойкой, обернулась и удивленно уставилась на высокого парня с растрёпанными волосами цвета зрелой пшеницы, который явно обращался к ней. Его лицо показалось ей знакомым.
— Извини, тебя зовут Кристофер, кажется?
— Кристоф, вообще-то. Кристоф Бьоргман, — сказал он, облокотившись о стойку и широко улыбаясь. — Я удивился, что ты меня узнала.
— Конечно, узнала! Вы же с Эльзой на одном курсе учились.
— Ага.
Тем временем Кристоф оглянулся в поисках более удобного места и пригласил Анну за маленький столик в углу за винтовой лестницей.
— Другой вопрос, как ты меня узнал? — спросила Анна, улыбаясь и чувствуя неловкость от того, что он придвинул ей стул.
Садясь напротив неё, Кристоф слегка наклонился, чтобы не удариться головой о лестницу, круто уходящую наверх. Анна смущенно поёрзала на стуле — ей было не по себе от того, насколько маленькой она казалась рядом с этим высоким и широкоплечим парнем.
— Ты же на первом курсе училась, когда мы были на последнем. Плюс, я помню вашу семью на вручении дипломов, — Кристоф, сказав это, обратил внимание, что на мгновение улыбка исчезла с лица Анны. Но его собеседница так быстро взяла себя в руки, что можно было этого и не заметить.
— Ну, это так давно было!
— Пять лет всего, — ответил Кристоф, взъерошивая волосы на затылке.
— Ничего себе!
— Ты как здесь? По делам?
— Да, после работы зашла.
— Я тебя никогда раньше здесь не видел.
— А ты часто тут бываешь?
— Я работал в этом кафе, пока учился. Я живу здесь недалеко.
— Здорово, очень милое кафе. Такой уютный лофт, — сказала она, оценивая выдержанный в тёмных нейтральных цветах с яркими акцентами дизайн помещения. — А сейчас ты где работаешь?
— В одной компании. Дизайнером.
— Класс, ты молодец! У нас с Эльзой тоже, кстати, небольшая фирма.
— Вы все вместе живёте?
— Нет… — ответила Анна со вздохом. — Эльза недавно вышла замуж. Хорошо хоть работаем вместе, а то вообще почти не виделись бы.
— Здорово, передавай ей мои поздравления со свадьбой!
— Обязательно.
Анне стало грустно, и, чтобы скрыть это, она принялась усердно размешивать в чашке давно растворившийся сахар. Ей не хотелось рассказывать этому симпатичному молодому человеку о том, что она была готова просидеть весь вечер где угодно — в кафе, в кино, даже в библиотеке, — лишь бы побыть среди людей, лишь бы не возвращаться в пустую, унылую квартиру. Вряд ли он сможет её понять.
— Ну, ладно, мне, наверное, пора, — сказал Кристоф неуверенно.
— Почему? Тебе уже надо уходить? — в голосе Анны отчётливо слышалось сожаление.
— Просто у тебя ещё дела, наверное. Не хотел мешать.
— Честно говоря, нет у меня никаких дел, Кристоф, — она спрятала грусть за милой улыбкой.
Кристоф взглянул в окно и, что-то обдумывая, вдруг спросил:
— Так ты свободна сегодня вечером?
— Да, а что?
— Можешь меня немного подождать, буквально полчаса? Сгоняю в одно место и сразу вернусь, — сказал он торопливо, поднимаясь из-за столика.
Анна была заинтригована, если не сказать напугана, внезапной переменой в его поведении. В её голове сразу громко прозвучал голос сестры: «Анна, ты слишком доверчивая! Будь осторожней!» Но тут всё было по-другому, и она не могла поверить, что ей нужно было опасаться Кристофа. Всё-таки он же не был совсем незнакомым человеком — это был однокурсник Эльзы, сестра знала его сто лет, и Анна не могла представить, что он может ей навредить.
«Черт, Эльза, ты совсем меня запугала, и я скоро стану такой же параноичкой!» — подумала она и, улыбаясь Кристофу, пообещала подождать, надеясь, что он не заметил её секундного замешательства.
Он остановился буквально на мгновение, коротко поговорив со знакомым официантом и попросив его задержать рыженькую девушку, если она вдруг не дождётся его — не хотел рисковать. Он часто вспоминал о ней после выпуска и не знал, как её найти — ни одной из сестёр не было в соцсетях, и они жили в разных районах города, так что он ни разу не встречал ни Эльзу, ни Анну после выпускного.
«Она очень изменилась, перестала заплетать косы…» — подумал он. Почему-то сегодня она показалась ему какой-то потерянной, и это обеспокоило его, потому что раньше Анна всегда напоминала ему солнечный зайчик — была такой же радостной, неуловимой и искрящейся любовью к жизни.
Тем временем Анна, сидя за столиком и разглядывая прохожих, чтобы скоротать время, не заметила, как всё чаще стала поглядывать на маленькие наручные часики, сгорая от нетерпения. Печаль, которую она особенно сильно сегодня чувствовала, отступила перед нетерпением и любопытством, с которыми она ожидала возвращения Кристофа.
Вдруг она услышала громкий шум мотора, а чуть позже увидела мотоцикл, подъезжающий к парковке возле кафе, шурша покрышками по гравию. Она не очень разбиралась в этих делах, даже принципиально не покупала машину, но не любоваться чёрно-хромированным чудом техники с плавными линиями, блестящим в косых лучах осеннего солнца, было невозможно. Мотоциклист махнул рукой нескольким прохожим, здоровающимся с ним, и заглушил мотор. Он поставил байк на подножку и направился прямо ко входу в кафе, снимая шлем.
Анна открыла рот, когда поняла, что это Кристоф — поначалу она его не узнала, потому что он успел переодеться в чёрную кожаную куртку с белыми и красными вставками, потертые светлые джинсы и высокие черные ботинки.
«Черт, как ему это идёт!» — промелькнула мысль, быстрая как молния, и Анна покраснела.
Кристоф зашёл в кафе, держа шлем в руке, и, подходя к ней, сказал:
— Сюрприз! Спасибо, что дождалась. Хочешь покататься? — он махнул рукой в сторону мотоцикла.
— Прости, что?
— Я хотел тебя пригласить прокатиться, поэтому нужно было сгонять за мотоциклом.
Анна в нерешительности застыла, не зная, что ответить. Румянец снова прилил к её щекам, и сердце быстро застучало, когда она представила себя на мотоцикле у Кристофа за спиной. Она не смогла решить, от страха или от чего-то другого.
— Ну что, решай быстрее, а то солнце скоро сядет, — сказал он, протягивая ей руку.
— Ладно… Я, правда, никогда не ездила на мотоцикле, — ответила Анна, принимая протянутую ладонь.
— Так даже лучше!
Захватив сумку и пиджак, она пошла за ним.
Они подошли к байку, Кристоф надел шлем и протянул другой Анне. Когда она его кое-как натянула, он сказал:
— Нужно застегнуть.
Она нащупала ремешок под подбородком, но у нее никак не получалось попасть в маленькую защелку.
— Иди сюда, — сказал Кристоф, наклонился и застегнул его.
«Он так близко!» — запаниковала про себя Анна.
Кристоф оседлал мотоцикл, завёл его, и мотор зарычал, как рассерженный тигр — низко и утробно.
— Садись, — глухо прозвучало из-под опущенного стекла шлема.
— А… как?
— Просто возьмись за мое плечо, левую ногу поставь на подножку, а правую перекинь через сиденье и садись.
Когда Анна сделала всё так, как он сказал, то оказалась так близко к парню, что горячая волна залила ее щеки. Она попыталась немного отодвинутся и спросила:
— Кристоф, а тут как-то пристёгиваются?
Он взял её руку и положил себе на пояс.
— Только так. Держись, — сказал он и отпустил сцепление.
Мотоцикл тем временем выехал с парковки. Когда они оказались на автостраде, Кристоф резко прибавил газ, и байк, стремительно набирая обороты, дернулся вперёд. От неожиданности Анна вскрикнула, зажмурилась и, боясь выпасть назад, ухватилась обеими руками за куртку Кристофа.
Отойдя от первого испуга, она открыла глаза, и у неё перехватило дыхание от восторга: мотор передавал вибрации по всему корпусу, наполнял силой и скрытой мощью всё её тело, вытесняя все мысли и страхи. Они на бешеной скорости проносились мимо столбов и деревьев, ветер бил в опущенное стекло шлема и трепал волосы, выбившиеся из-под него, развевал полы тоненького пиджачка, оставшегося незастёгнутым. Слева от них возвышалась почти отвесная скала — дорога вилась вдоль горного хребта, — а справа за барьером гора обрывалась в пропасть. Впереди виднелся крутой поворот, и, чтобы вписаться в него, Кристоф слегка наклонил мотоцикл. Дорога вывела их на открытый простор, и Анна увидела прямо перед собой океан. Он раскинулся на всю ширину горизонта, величественный и могучий. Над ним с одной стороны наползали тяжелые грозовые тучи, делая воду темной, свинцового оттенка, но солнце только ярче сияло на чистом участке неба, как будто всеми силами соперничая с ненастьем. Ей захотелось раскинуть руки в стороны, хотелось почувствовать себя птицей и кричать, кричать, кричать от восторга! Но она не хотела отпускать Кристофа — он был такой надежный, большой и тёплый… С ним ей было совсем, ни капельки не страшно…
Вскоре Кристоф сбросил газ и мягко затормозил, съезжая с дороги на обочину.
— Приехали, — сказал он, глуша мотор и снимая шлем. — Теперь можешь меня отпустить.
Анна, придя наконец в себя, поняла, что ее руки до сих пор крепко держат Кристофа, и отдернула их, стараясь не думать, что её могли посчитать трусихой. Она слезла с мотоцикла и, тоже стянув с головы шлем, услышала сзади тихий смешок.
— Что? — спросила она, оборачиваясь.
— Посмотри сама, — он показал ей на зеркало заднего вида.
Она наклонилась, чтобы рассмотреть себя, и оказалось, что от прически осталось одно воспоминание.
Кристоф беззвучно засмеялся — так он попробовал скрыть от Анны то, что на самом деле он любовался её медными волосами, в живом беспорядке разметавшимися по плечам, блестящими в лучах заходящего солнца, и восхитительным румянцем на щеках, её веснушками и миндалевидной формы большими, глубокими глазами, их мягким выражением и влажным блеском, делающим их похожими на глаза лани, её длинными пушистыми ресницами, её губами…
Кристоф, отгоняя нахлынувшую на него волну чувств от быстрой езды и ощущения близости девичьего тела, откашлялся и встал с мотоцикла. Покопавшись в боковых кофрах, он достал большой клетчатый плед и постелил его на поросший травой склон за дорожным ограждением.
— Я очень хотел показать тебе это место, Анна.
— Здесь так чудесно! — прошептала она, не в силах оторвать глаза от пейзажа.
Внизу о скалы бились волны, покрывая всё, до чего могли достать, белоснежной пеной. Каждая травинка на склоне казалась сделанной из тонкой золотой проволоки, песчаник походил на руины древней крепости, а в цветах вереска, покрывавшего ковром с незапамятных времен здешние горы, до сих пор копошились пчелы.
Кристоф часто приезжал сюда, когда становилось невыносимо среди людей.
Он протянул ей руку, помогая перебраться через невысокую преграду. Они расположились на покрывале: Кристоф — вытянув ноги перед собой, а Анна скинула туфли и села по-турецки, опираясь на руки и откинув слегка голову, подставляя лицо ласковым золотистым лучам заходящего солнца, еще хранящим тепло ушедшего лета, и нежному океанскому бризу.
— Я и забыла, что живу на берегу океана… — сказала она тихо, стараясь не нарушить невесомость мгновения.
Эта внезапная встреча, неожиданная поездка и едва заметная улыбка Анны сделала Кристофа совершенно счастливым. Он видел, что от её грусти не осталось следа, и это делало его одновременно умиротворенным и лихорадочно-радостным, каким он не чувствовал себя очень давно.
— Кристоф, а ты всегда так быстро гоняешь? — вдруг спросила она лукаво, когда солнце уже почти опустилось в воды океана.
Когда Анне было хорошо, в ней просыпался хитрый бесёнок, и тогда ей просто необходимо было кого-нибудь подразнить.
— А что, испугалась? — ответил Кристоф вопросом на вопрос.
— Нет, конечно! Мне просто не хочется проводить свободный вечер в полицейском участке.
— К твоему сведению, я там свой человек.
— Ну и ну! Куда твои родители смотрят!
Кристоф рассмеялся и взъерошил волосы Анны — они оказались мягкими и прохладными, как вода в роднике.
— Эй! Бьоргман!
Она хихикнула и толкнула его в плечо, попробовала привести прическу в порядок, откидывая челку назад и расчесывая пальцами пряди. Порывшись в сумочке, Анна достала телефон и попробовала рассмотреть себя во фронтальной камере, но было уже слишком темно — солнце окончательно спряталось, над притихшим океаном стали появляться первые вечерние звезды.
— Так быстро темнеет, — вздохнула с сожалением Анна.
— Кстати, ты не замёрзла?
— Нет, — ответила она и тут же чихнула, опровергая свои слова.
— Понятно, — Кристоф снял куртку и накинул её Анне на плечи.
Он не смог подавить улыбку, когда увидел, насколько куртка оказалась ей велика.
Анна онемела от неожиданности, что случалось с ней очень редко. Она не могла не улыбнуться, зарываясь носом в просторный потёртый воротник, пахнущий кожей, бензином и ещё каким-то неуловимым терпким ароматом, от которого ее спина покрылась мурашками.
Как давно в этом прагматичном, деловом и холодном мире, в котором правят циники и законы логики, она не встречала старой доброй романтики! Она так устала от того, что все её знакомые обсуждают только цены, технические новинки и всё то, что можно умножить в столбик и разложить на многочлены. Неужели эта случайная встреча в кафе оказалась способна так согреть её сердце?
У Анны на глаза навернулись слёзы — от счастья и от того, насколько все это было мило. Хорошо, что было темно и Кристоф не мог этого увидеть.
— Давай я отвезу тебя домой, — сказал он, поднимаясь с покрывала.
Анна вздрогнула — она не была готова к тому, что всё так быстро закончится. Кристоф тем временем подошёл к мотоциклу и включил свет, направляя луч на то место, где они сидели, чтобы удобней было собираться.
— Так не хочется домой! — вздохнула Анна, когда он подал ей руку, помогая подняться.
— Родители, наверное, будут переживать, если ты задержишься.
Анна не смогла ничего на это ответить. Стоя напротив Кристофа и смотря ему в глаза, она вдруг почувствовала, что не может справиться с нахлынувшими на неё эмоциями. В следующее мгновение Кристоф увидел, как её глаза наполняются слезами, которые, срываясь с края век, текут по щекам.
— Анна, прости меня! Я что-то не так сказал, наверное. Я не хотел тебя обидеть.
Она спрятала лицо в ладонях и, тихо всхлипывая, только помотала отрицательно головой, не в силах ничего ответить.
Не придумав ничего лучше, Кристоф взял плачущую девушку за плечи и прижал к себе.
— Кристоф. Прости, ты не виноват. Это просто… — сквозь всхлипы бормотала Анна.
Кристоф растерялся и, совершенно не зная, как успокоить Анну, просто гладил её по спине и волосам. Чувствуя, что его водолазка уже намокла, а Анна дрожит на холодном ветру, несмотря на его куртку, он взял её лицо в ладони и поднял, стараясь заглянуть в глаза, обрамлённые мокрыми ресницами.
— Анна, что с тобой?
— Прости, Кристоф. Просто ты сказал про родителей… Мои родители погибли. Два года назад. Сегодня как раз годовщина. Мне было так плохо. А Эльза уехала. Прости, я обычно так себя не веду, — она улыбнулась, стараясь скрыть неловкость.
— Всё хорошо, Анна, не плачь, — Кристоф, всё еще держа её лицо в ладонях, вытирал слезы большим пальцем.
— Спасибо тебе. Если бы не ты, не знаю, что бы я делала. Наверное, пришлось бы напиться, — она рассмеялась сквозь слезы.
Он достал платок и протянул его Анне.
— Спасибо, — она приложила его к глазам, аккуратно, чтобы не смазать макияж.
— Анна, я, кажется, кое-что придумал, — с видом заговорщика сказал Кристоф после недолгого раздумья. — Хочешь, съездим в одно место?
— Но я в таком виде! Глаза, наверное, красные.
— Ты выглядишь прекрасно, — ответил он без колебаний, прямо встречая её взгляд и проводя пальцами по мягким, шелковистым волосам.
У Анны перехватило дыхание, и сердце забилось так сильно, что даже в висках застучало.
Чтобы скрыть смущение, Кристоф пошел за пледом, сложил его и, упаковав, стал заводить мотоцикл.
Вскоре они, уже не спеша и мягко входя в повороты, ехали обратно в город. Анна куталась в куртку, которую Кристоф отказался взять обратно. Желтый свет фонарей смешивался с золотистыми, красными и коричневыми кронами деревьев, создавая впечатление, что они двигаются по кругу в нарядной карусели на пригородной ярмарке. Им обоим было тепло и спокойно в компании друг друга, и единственное, чего они хотели — чтобы это не заканчивалось. Кристоф остановил мотоцикл возле светящихся теплым светом окон небольшого бара.
— Как тебе? Хочешь, зайдем?
— Давай.
Он заглушил мотор, и Анна услышала негромкую живую музыку, доносящуюся через приоткрытые окна.
Когда они вошли, то Анна почувствовала, что в баре очень тепло, но, всё еще дрожа всем телом, только плотнее закуталась в куртку. В углу напротив входа, на небольшом возвышении, негромко играла старомодный рок-н-ролл группа, состоящая из вокалиста со стянутыми в хвост седыми волосами, гитариста, клавишника и ударника. Танцпол был свободен, но почти за каждым столиком сидели компании, а в воздухе витали ароматы алкоголя, шоколада, корицы и сигарет. Никто не обратил на них внимания, и они нашли свободный диван в углу. Здесь единственным источником света была красная неоновая надпись «Rock ‘N’ Roll saved my soul». Анна этому обрадовалась, потому что переживала, что глаза у неё все ещё могли быть опухшими после слёз. Она осмотрелась вокруг, постепенно привыкая к необычной атмосфере помещения, чувствуя, что согревается и наконец-то перестаёт дрожать. На кирпичных стенах висели раритетные плакаты старых рок-групп и фотографии с автографами, с потолка кое-где свисали большие лампы, горящие вполнакала, а разноцветные неоновые огни добавляли чуточку психоделики. К ним подошёл работник, готовый принять заказ.
— Кофе, — сказал ему Кристоф. — А ты что будешь? Может, глинтвейн?
— Да, спасибо!
Официант ушёл выполнять заказ, а Кристоф тем временем раздобыл откуда-то плед и накрыл им Анне ноги.
— Спасибо тебе ещё раз, Кристоф. Ты не представляешь, как много ты для меня сделал.
— Пустяки.
— Я серьезно. Просто это первая годовщина их гибели, которую я провожу одна. Я думала, что справлюсь, но…
— Как это случилось?
— Автокатастрофа. В их машину врезалась грузовик. Это был дальнобойщик. Он отключился и выехал на встречную. С тех пор я не могу ездить за рулём.
— Извини, я не знал. А мотоцикл? Прости, если тебе было не комфортно.
— Как ни странно, мне было очень хорошо, — сказала Анна, но тут же осеклась, сильно смутившись. — В смысле, не неприятно. То есть, я хотела сказать…
— Все нормально, — Кристоф положил ладонь на её руку, стараясь успокоить. — Я понял.
Им как раз принесли напитки, и девушка взяла в руки большую кружку из двухслойного стекла и втянула носом насыщенный запах глинтвейна, богатый пряностями и тонкими цитрусовыми нотками. Кристоф взял свой кофе и откинулся на мягкую кожаную спинку дивана.
— Я тебя правда понимаю, Анна, — сказал он, отпивая пару глотков. — Никто в группе не знал об этом, так что Эльза не могла тебе об этом рассказывать, но я какое-то время жил в приемной семье. Мои родители тоже погибли, когда я был в старшей школе. Столько пропускал тогда, что боялся, что меня отчислят.
— Я сочувствую тебе, Кристоф.
— Это, кстати, мотоцикл моего отца. Старый Харлей Дэвидсон.
— Здорово, он классно сохранился!
— Ну, он долго простоял в гараже, пока я не получил права.
— А, ну да.
— Тебе здесь нравится? Извини, может, это чересчур…
— Нет, здорово, правда! Ты часто тут бываешь?
— Да. С тех пор, как разрабатывал проект для них, я тут завсегдатай.
— Постой, это твой дизайн? — удивлённо спросила Анна, оглядывая еще раз помещение.
— Ну, да. В некотором роде, — ответил он, запустив пальцы в волосы на затылке.
— Круто! Ты так классно передал атмосферу рок-клуба.
— Спасибо. Я рад, что ты оценила.
Они ненадолго замолчали, слушая негромкую музыку. Группа тем временем начала играть знакомую мелодию.
— О, я знаю эту песню! Это же «Imagine» Джона Леннона!
— Знаешь его?
— Я не специалист, конечно, но это же такая известная песня.
— Точно. Хочешь, потанцуем?
— Нет, ты что, я стесняюсь! Никто же не танцует.
— Да брось. Танцпол не сильно освещён, да и посмотри, кому до нас есть дело? Разве что ты не хочешь.
— Да нет, извини, хочу. Правда, — сказала она, смущенно улыбаясь и заправляя прядь волос за ухо.
Кристоф встал и, взяв Анну за руку, повёл ее танцевать. Она положила ладонь ему на плечо, а он привлёк её поближе к себе, обнимая за тоненькую талию, ощущая её легкое дыхание на своей шее и чувствуя от этого мурашки по всему телу. Он давно никого не подпускал так близко к себе, но с Анной было спокойно и легко. Казалось, ничего не могло быть естественней, чем, вот так обнимая ее, плавно двигаться под музыку, чувствуя тонкий запах её духов, когда Анна откидывала волосы с лица; забывая обо всём, что было в их жизни до этого и что будет после.
Песня, которая, как знал Кристоф, длилась от силы три минуты, казалось, уже пошла на третий круг. Он в недоумении посмотрел на музыкантов поверх рыженькой головы девушки и увидел, что солист ему подмигнул. Видя, что их раскусили, музыканты закруглились и на подходящем аккорде закончили песню.
— О, песня такая короткая, — прошептала Анна с сожалением, понимая, что теперь придётся разорвать объятия.
— А следующую песню мы посвящаем очаровательной девушке, которая у нас впервые в гостях, ведь так, Кристоф? — сказал солист.
Кристоф только кивнул в ответ, и Анна, смущенно улыбаясь, похлопала музыкантам в благодарность за внимание.
—
One, two, three, four!
Well, she was just seventeen and you know what I mean.
And the way she looked was way beyond compare
Ей было всего-то семнадцать, ну, ты понял, о чем я.
И выглядела она неподражаемо,
— пропела первый куплет группа.
Анна заметила, как Кристоф, широко улыбаясь, одними губами прошептал ударнику в ответ на его ехидную улыбку: «Я убью тебя».
— Пошли отсюда, они невыносимые! — сказал он Анне, смеясь.
— Они славные, — ответила она, мило и смущенно улыбаясь, заправляя прядь за ухо.
— So how could I dance with another?
Oh, when I saw her standing there?
Well, she looked at me, and I,
I could see that before too long,
I'd fall in love with her.
She wouldn't dance with another
Так как бы я смог танцевать с другой?
Когда я видел, что она там стоит?
Она взглянула на меня, и я сразу понял,
Что не пройдёт и часа, как я влюблюсь в нее.
Она не стала бы танцевать с другим…
... — звучало им вслед.
— Они твои друзья? — спросила Анна, когда они вернулись за столик.
— Да, мы с тем парнем, который сидит за барабанной установкой, в одном классе учились. Его зовут Свен, и он мой лучший друг, сколько я себя помню. И я прибью его, — ответил Кристоф, улыбаясь и допивая остывший кофе.
— Здорово, когда у тебя есть такие друзья.
— Знаешь, Анна, ты очень подходишь этому месту, немногие девушки здесь задерживаются.
— У меня такое чувство, что я попала в гости к старым знакомым или вернулась домой после долгой разлуки. Мне правда здесь очень нравится.
— Отлично.
— Спасибо, я теперь часто буду сюда заходить.
— Хочешь ещё чего-нибудь?
— Нет, мне так хорошо. Я как будто заново начинаю жить.
Кристоф понимающе кивнул. Что-то было такое в атмосфере этого места, что позволяло забыть обо всех тревогах и огорчениях будничной жизни: старомодная музыка звучала ненавязчиво, но всё равно незаметно настраивала на романтический лад ушедшей эпохи школьных дискотек, первой любви, Битлз и Элвиса — рок-н-ролла, одним словом.
На них больше не обращали внимания, клуб вернулся к своему повседневному дыханию: приходили и уходили люди, группа то играла, то брала перерыв, чтобы передохнуть, выпить по стаканчику и перекинуться парой слов с друзьями, бармены и официанты обслуживали посетителей. Только пару раз Свен отсалютовал им бутылкой пива от барной стойки. Кристоф махнул ему рукой, приглашая присоединиться к ним, но тот наотрез отказался и только подмигнул другу, показывая глазами на Анну и красноречиво шевеля бровями.
— Надо сказать бармену, чтобы больше не наливал ему, — пошутил Кристоф.
Анна окончательно расслабилась. Она зевнула и попробовала незаметно потянуться, но её спутник обратил на это внимание и сказал:
— Пора по домам.
— Нет, — протянула она, снова зевая.
— Да. Поехали, я тебя подвезу.
Спустя всего полчаса Кристоф остановился возле ступенек дома, адрес которого назвала Анна, ничем не отличающегося от прочих домов, стоявших вплотную к нему на протяжении всей улицы. Кое-где ещё горели уютным светом окна чужих квартир.
— Ты на каком этаже живёшь? — спросил он, когда они оба слезли с мотоцикла.
— На втором. Видишь там два тёмных окна? — ответила Анна, указывая вверх пальцем и возвращая Кристофу куртку.
— Понятно. Ну что, если захочешь, всегда сможем повторить.
— Спасибо! Конечно, я с удовольствием.
Анна поднялась по ступенькам на крыльцо и уже достала ключи из сумочки, но вдруг обернулась — она забыла выяснить одну вещь. Кристоф всё ещё стоял внизу, провожая её взглядом.
— Кристоф! — она поспешила обратно, но не рассчитала и, оступившись на лестнице, полетела вниз. Она зажмурилась, приготовившись к падению, но почувствовала, что сильные руки подхватили её.
— Прости пожалуйста, — затараторила Анна. — Я такая неуклюжая, Эльза всегда говорит, что я когда-нибудь убьюсь, извини.
— Всё хорошо, — сказал Кристоф, не отводя пристального взгляда от её лица.
Они были очень близко друг от друга, и Анна, поборов стеснение, тоже посмотрела прямо ему в глаза — в них не было ни капли насмешки, только доброта и нежность. Так легко было потеряться в их глубине. Первое ощущение неловкости быстро забылось, и она почувствовала, как горячая волна затопила её целиком. Внезапно звуки ночного города исчезли, и всё, что слышала Анна — это биение своего сердца.
Она посмотрела на Кристофа, как будто в первый раз. Челка падала на его глаза и закрывала высокий лоб — хотелось коснуться её пальцами, попробовать волосы на ощупь, привести их в порядок. А его глаза… Как у человека могут быть глаза такого цвета — светло-карие, с чётким тёмным ободком по краю радужки и выражением, как у большого доброго пса? Почти незаметные веснушки покрывали его щёки и нос с небольшой горбинкой. Она посмотрела на его красиво очерченные губы и сглотнула комок, внезапно поднявшийся к горлу откуда-то из-под сердца.
— Ты что-то хотела спросить? — по всему было видно, что Кристоф не собирается её отпускать.
— Я забыла, — ответила она, не в силах отвести взгляда от его губ.
Она почувствовала, что её колени ослабли, а ладони, лежащие на широкой груди Кристофа, от волнения стали влажными и холодными. Кристоф, не отводя испытующего взгляда от лица Анны и от ее приоткрытых губ, положил руку ей на щеку, медленно пропуская пряди волос сквозь пальцы, и немного наклонился, сводя к минимуму расстояние между ними, но и не торопясь, давая ей возможность отпрянуть. Он понимал, что если только чуть-чуть коснётся её губ, то больше никогда не сможет остановиться. Но она закрыла глаза и, почувствовав его обжигающее дыхание на своем лице, сама коснулась его тёплых губ своими.
— Я вспомнила, — сказала она, почти ни на миллиметр не отдаляясь от него и ловя его дыхание. — Я хотела спросить: это было свидание?
Кристоф, не в силах больше сдерживаться, взволнованно и жадно поцеловал её мягкие податливые губы. Его рука зарылась в медные локоны, как настойчивая просьба не прекращать.
Никто никогда не целовал её с такой жаждой, это было, как будто пьёшь и не можешь напиться, как долгожданный глоток свежего пьянящего воздуха, от которого слегка кружится голова и становятся ватными ноги. Анна почувствовала, что если бы он не держал её так крепко, она могла бы упасть. Она даже забыла как дышать, но, кажется, этого и не требовалось. Первое смущение Анны быстро отступало перед уверенной и настойчивой нежностью Кристофа, и она не заметила, как стала не менее жарко отвечать на его поцелуй, как будто что-то внутри неё, давно подавляемое, рвалось наружу, не спрашивая ее позволения.
— Да, это было свидание, — голос Кристофа прозвучал неожиданно низко и хрипло, когда они, разомкнув губы, смотрели друг другу в глаза, забыв о том, что уже, наверное, за полночь, что они замёрзли и устали, что когда-то их что-то тревожило.
Поглощённые друг другом, они даже не заметили первые тяжелые капли дождя, падающие на асфальт, каменные ступеньки, разбивающиеся на множество мелких брызг о металлические поручни крыльца. Первым очнулся Кристоф, переживая, что Анна может простудиться и заболеть.
— Дождь всё-таки пошёл, Анна, — прошептал он, гладя потемневшие от дождя волосы и снова целуя её.
— А ты?
— Я поеду.
— На мотоцикле? Ты же промокнешь, пережди у меня!
Анна высвободилась из его нежных объятий и, смеясь, побежала под навес, не дожидаясь ответа. Открыв парадную дверь, она позвала Кристофа за собой, и он догнал ее на пороге, пытаясь поймать, но она ускользнула от него и ринулась, едва сдерживая смех, вверх по лестнице к своей квартире. В следующее мгновение он услышал грохот наверху. Кристоф нашёл ее, растянувшуюся на ступеньках, глупо хихикающую и сморщившуюся от боли. Анна держалась за лодыжку.
— Держись от меня подальше, Бьоргман, я, похоже, приношу несчастья.
— Не смогу, — ответил он с едва заметной улыбкой.
Но когда он наклонился, чтобы помочь Анне подняться, она увидела, что его глаза потемнели, как небо перед грозой, и у неё от этого перехватило дыхание. Кристоф легко поднял её на руки и понёс наверх.
Впервые за долгое время Анна засыпала в эту ночь со счастливой улыбкой на губах, вспоминая, как они сидели в гостиной, не зажигая света и наблюдая за тем, как окна умываются дождевыми струями, словно слезами, как целовались, не находя в себе сил противиться взаимному притяжению, как молча сидели, просто слушая музыку, как Кристоф нежно целовал её лоб на прощание и как она еще долго смотрела в окно вслед уезжающему по пустой мокрой улице мотоциклу.
Как хорошо, что она случайно зашла сегодня в то кафе.
