Ченлэ любит кофе

Ченлэ любит кофе. Любит кофейни. Любит этот запах и вкус. Любит эту атмосферу. Любит шоколадный брауни за очередной чашкой. Любит часами сидеть за одним и тем же столиком, за его любимым, и, уже, кажется, присвоенным ему. Любит слушать музыку, вдыхать аромат зерен, и смотреть как по стеклу медленно стекают капли дождя. А еще Ченлэ любит Джисона. Пак Джисона. Того самого, который лучший друг с детства. Пак Джисона, который в школьной сборной по плаванию. Пак Джисона, который красивее, чем все цветы мира. Пак Джисона, который рядом во всех случаях жизни, заботливо хлопает по спине, когда в очередной раз нахватался всякой гадости, сидя у унитаза. Пак Джисона, который приносит пиццу после школы, когда он подхватил простуду. Пак Джисона, который слушает с ним новый альбом The XX на трибунах. Пак Джисона, который сделал все, чтобы Ченлэ жить без него не мог. Пак Джисона, который сделал все, чтобы Ченлэ влюбился в него. Пак Джисона, который вообще-то натурал. — Ты всё-таки решил добить "Ходячих"? — Мне оставалось две серии. Я должен был, Карл. — Две серии? Помнится, когда я засыпал их было десять. Джисон устало вздыхает, укладываясь на свою руку и закрывает глаза. Глубокие тени залегли под глазами, что только доказывало бессонную ночь. Ченлэ недовольно закусывает губу. Нервная трель звенит в ушах. Ничего ведь такого в этом нет… Сотни учеников и студентов периодически не спят ночами, бывает и на несколько дней, а Джисон не спал всего ночь, и то, из-за сериала. Чего волноваться-то? Но Ченлэ не спокойно. — Ты вообще спал? — Десять минут перед будильником считаются? Ченлэ качает головой, готовый стукнуть младшего по руке, но все, что он делает — это ставит свою сумку на пол, двигаясь к краю диванчика. Кофейня, как ни странно, по утрам пустая, — основной поток начинается часов в девять, — рядом здесь универ и завсегдатаи скорее, выглядящие как Джисон, студенты, чем офисный планктон, поэтому на них вряд ли много кто обратит внимание; к тому же, персонал их знает, — они тут вроде как постоянные клиенты. Джисон нашёл это место во время своей утренней пробежки, и в то же утро потащил туда Ченлэ, чтобы позже старший влюбился в это место. Для них стало своеобразной традицией встречаться здесь за час до занятий, а потом идти в школу. Сейчас Ченлэ думает, что денёк можно было бы и пропустить. — Иди сюда. Джисон поднимает голову, хмурясь, оглядывается, улыбается по-доброму, сонно, и двигается по круглому диванчику, чтобы опустить голову на чужие колени. Засыпает он уже через минуту, глубоко дыша и схватившись за руку Ченлэ, чтобы извернувшись, будто бы укрываться ею. Ченлэ остаётся только наблюдаться за трепещущими ресницами, и разрешает себе прикосновения, которые не позволял пока Пак был в полном своём сознании, мягко поглаживая пальцами щеку. Ченлэ правда, искренне не понимает, когда это началось. Может с самой первой встречи в глубоком детстве, на лестничной площадке, прежде чем пойти в школу, или может когда Джисон сел именно рядом с ним, а не с каким-то мальчишкой за соседней партой с новеньким телефоном и горсткой шипучек, которые он предлагал Джисону. Может, когда через неделю пригласил его посмотреть Кунг фу панду, а может когда Ченлэ понял через пару лет, что Джисон для него один из самых близких людей. Но Ченлэ точно помнит, когда осознал это чувство. Это было два года назад. Родители Джисона уехали к его бабушке, той нездоровилось, а мать Ченлэ была в командировке. Ченлэ тогда было совсем не до веселья — Джисон ведь подхватил ходивший по городу грипп и слег с температурой. Ченлэ всю ночь с ним просидел чуть ли не рыдая рядом, пока бегал с жаропонижающим и холодной тряпкой. Лихорадка отступила только к утру, Джисон тогда улыбнулся, более-менее придя в себя и уснул, перед этим слабо обхватив Ченлэ за кисть. А потом снова, когда Джисон внезапно завел свою первую подружку и его охватила волна ревности; расстались они, правда, быстро, и Ченлэ был действительно рад, но ощущения того, что Джисон ему не принадлежит четко отпечатались в душе. И еще раз, когда Джисон не дал ему попасть под машину, когда покупал ему кофе, даже если сам Ченлэ не просил; снова, когда улыбался, разговаривая со своим другом Марком; и снова, когда смеялся над очередной глупой шуткой их преподавателя по алгебре, когда пол класса молчали, а остальные смеялись просто из вежливости. А потом снова, снова и снова. Каждый чертов раз, когда он делал хоть что-то. Так что Ченлэ просто потерялся в своих чувствах, пережил пару десятков истерик, несколько раз пытался от чувств избавиться или просто игнорировать, но каждый раз возвращался к одному и тому же, — к огромной, поглощающей все, черной дыре, где-то глубоко в груди, которая то ли дарила толику счастья, то ли наоборот, приносит пустоту и отчаяние.

***

Ченлэ подрывается с места, как только слышит звонок в дверь. Выходные Ченлэ вообще-то рассчитывал провести в одиночестве, а вечером сходить с мамой в одну кафешку рядом с домом. Но. Он уже знает, кто стоит за дверью — кто же еще. Поэтому он уже радостно бежит по коридору, шлепая пятками по паркету. — Я принес банановый Раф, — выдает Джисон, как только Ченлэ открывает. В квартире светло, а еще пахнет шоколадным брауни и тем самым Рафом, которым Джисон болтает перед его носом, держа при этом крафтовый пакетик с тортом, в своих длинных пальцах. — Гарри Поттер? — Гарри Поттер, — кивает Пак, разуваясь, скидывая ветровку, потому что осень, и проходит в зал, сразу сваливая подушки с дивана на пол, чтобы после они устроились на мягком ковре. — Я бы хотел попробовать сливочное пиво, — говорит Ченлэ, дуя губы. — Какое тебе, — отмахивается Джисон. — Оно же не алкогольное, — Ченлэ вздыхает, все еще улавливая нотки кофе, даже несмотря на раскрытое окно и осеннюю свежесть. — Хочешь приготовим как-нибудь? — Джисон поворачивает голову. На фоне Рон указывает Гермионе на усы из пены. — Хочу. Джисон тихо смеется и передразнивает его милым голосом, на что Ченлэ фыркает, стукает его в плечо несколько раз, и прерывается только тогда, когда Джисон резко-осторожно обхватывает его руками, устраивая голову на груди и притворно-громко сопит. Ченлэ застывает на пару секунд, что кажутся вечностью, а после тоже обнимает, укладывая подбородок на чужую макушку.

***

Маффины на прилавке приятно греют глаз, а капкейки вызывают слюнки, но Ченлэ все равно указывает на брауни, на этот раз еще и с орешками; миловидная девушка, Шухуа, уже ставит тарелочку рядом с готовым капучино. Тетради давно валяются на столе, а ноутбук раскрыт — ему еще нужно приготовить презентацию. Телефон продолжает пиликать, когда он садится за стол.

Пварк Джисун

Чонло ЧОнлО Чонлок Ченлэк ЧенЛо Чен Лэ Ле Ле

? Ченлэ улыбается, видя сообщения от Пака, и закатывает глаза от их количества.

Марко зовет нас на вечеринку в эту пятницу Пойдем?

Ну… это ведь Марк Пойдем Больше сообщений нет, а Ченлэ вздыхает. Конечно он пойдет, он готов пойти куда угодно, если это касается Джисона. В голове мелькает мысль, что это не правильно, но он быстро отбрасывает ее, возвращаясь к горячему напитку. Возможно когда-то Пак ответит на его чувства.

***

— Пак Джисон, чтобы я еще раз, согласился пойти к Марку Ли на вечеринку, — Ченлэ раздраженно фыркает, когда Джисон приваливается к стене рядом с его дверью, пока он ищет ключи. — Это не он, — Джисон протестующе машет рукой, — это все Донхек. Он взял меня на слабо. — И ты, конечно, не мог пропустить это мимо, — ворчит Ченлэ, помогая ему не упасть, когда тот запинается о порог, затем хлопает дверью, скидывая с себя ветровку и стягивая ее с пошатывающегося Джисона, что уже тянется в его комнату. Ченлэ устало скидывает вещи на стоящую в прихожей тумбочку, трет переносицу, тихонько проклиная Донхека, и плетется следом за Паком. Тот уже завалился на постель, раскинув руки. Ченлэ падает рядом, устраивая голову на подушке, слушая мерное дыхание младшего. Он почти проваливается в сон, когда слышит шуршание. — Леле? — М-м? — не раскрывая глаз мычит он, но в ответ тишина, поэтому он приоткрывает один глаз. Джисон лежит непозволительно близко, из-за чего Ченлэ задерживает дыхание. Его темные глаза блестят в лунном свете и он пристально смотрит на Чжона. — Ты чего, Сонни? Засыпай. Джисон кивает чему-то в голове, поджимает губы, пока Ченлэ снова прикрывает глаза, но проходит пара секунд, как он с шоком снова перестает дышать. Губы Джисона влажные от слюны и мягкие, когда он осторожно касается его губ. Ченлэ сглатывает, боясь, что стоит ему посмотреть на Джисона, шевельнуться, вздохнуть и все. Все окажется сном. Джисон же тем временем неспешно целует верхнюю, потом возвращается к нижней, осмелев немного, на пробу ведет кончиком языка, пока не проталкивая его внутрь, и не сильно толкает Ченлэ в плечо, чтобы он полностью упал на спину, а Джисон склонился над ним, обхватывая рукой щеку. Ченлэ всхлипывает. Это все правда? Джисон действительно целует его сейчас? В теле медленно распространяется тепло, а в голове стреляют фейерверки. Все что он мог — это мечтать и теперь он действительно целует его. Быть может… Щеки, кажется, горят пуще утреннего солнца. Руки сами тянутся к лицу Джисона, чтобы обхватить его ладошками, зеркаля его движения, и слегка раскрывает губы, позволяя проникнуть языком внутрь. Когда Джисон касается своим языком языка Ченлэ, того встряхивает, будто током ударило. Они целуются еще несколько минут, медленно, влажно и горячо, а потом Джисон отрывается, оттягивая губу, они оба не открывают глаза, а Джисон еще и лбом тычется ему в щеку, засыпая. Ченлэ, уснувший только под утро, счастливый донельзя, просыпается с трудом, не находя тела рядом. Он приподнимается на кровати, находя Джисона на краю кровати. Колени его прижаты к груди, подбородок на них, а руки обхватывают где-то под. — Сонни? Джисон не отвечает, лишь поднимает взгляд. Виноватый. Что-то внутри Ченлэ трескается, и он судорожно выдыхает, садясь на кровати. Счастье продлилось не долго. Так себя Ченлэ еще не чувствовал, даже когда увидел Мину, его бывшую, впервые. Он подтягивает к себе ноги и смотрит на белоснежную простынь. — Ты сейчас скажешь, что все это была ошибка, да? — Что- Леле… — его голос тихий, хриплый, полный сожаления, — я не хочу тебя терять. Я тебя тоже, думает Ченлэ. — Ты знал, что я влюблен в тебя уже несколько лет? Ченлэ поднимает взгляд, замечая, как Джисон вертит головой, но по глазам видно — если не знал, то хотя бы догадывался. — Леле- — Мне нужно время, — шепчет Ченлэ, — я тоже не хочу тебя терять, Джисон. Ты все еще мой лучший друг, чтобы я там не чувствовал, поэтому… дай мне немного времени, хорошо? Джисон уходит из заранее проветренной комнаты, оставляя за собой кофейный аромат. Он всегда так пах, а может Ченлэ просто, казалось, быть может Пак его просто впитал в себя, что странно, ведь сам Джисон предпочитает зеленый чай с лимоном. Ченлэ поднимается в тот момент, как дверь закрывается с тихим стуком. Заправляет постель. Идет на кухню. Устанавливая капсулы в кофеварку. Обычная рутина, в которой он позволяет себе маленькую слабость, скатываясь вниз по тумбочкам, всхлипывая вместе с шумом кофеварки. Сначала старательно сдерживая всхлипы, но стоит только осесть на холодный кафель, перестает, хватаясь руками за футболку и роняя соленые капли. Больно. Как позже оказалось, все те истерики, что случались с Ченлэ, ничто по сравнению с тем, что он ощущал сейчас. Просто полнейшее опустошение. А еще миллионы осколков впивающихся в сердце, стоит только подумать о младшем. Принять оказалось сложнее, чем хотелось бы. И никакие мотивационные видео на Ютубе не помогают. Ченлэ хлещет кофе раза в три больше, пересматривает все части Гарри Поттера несколько раз и делает сливочное пиво, а еще не выходит из квартиры почти неделю, сказав старосте класса, что заболел (мама подтвердила). В первый день в школе, он и до класса не доходит, увидев широкую спину Пака еще у двери, а рядом Марка. Сбегает в туалет, прячется в кабинке и приглушает всхлипы ладонью. Последующую неделю Джисон его избегает (видел его скрывающегося в туалете). Заметно так, понимает, что сейчас Ченлэ его лучше не видеть, но Ченлэ благодарен, хоть и ощущает иногда на себе его тоскливые взгляды, из-за которых становится порядком больнее. Через две недели становится немного легче. Самую малость. Ченлэ просто перестает по ночам всхлипывать в подушку и занимать свои мысли только Джисоном. Вот только приходит осознание. А кто он без него? У Ченлэ всегда был только Джисон. И Ченлэ не жалуется, нет. Его все утраивало, но сейчас… Сейчас Ченлэ один. У него нет друзей, которых он действительно мог бы назвать таковыми. Поэтому с нуждой смириться с тем, что Джисона в его жизни не будет таким образом, каким он хотел бы; приходит еще и апатия и самобичевание, которое длится недолго, ведь мама, решившая закруглять всю его продолжительную депрессию, отправляет на курсы бариста, на которых он знакомится с большим парнем по имени Джонни, что сначала его пугал, но оказался очень даже милым. В этот день Ченлэ впервые проснулся с улыбкой и чистыми мыслями, прямо как белые простыни. Он быстро собирается, выходя почти за два часа до нужного времени, прихватив с собой сумку с ноутбуком. На улице пустынно, но Ченлэ бежит по тротуару, наслаждаясь погодой. Солнце своими лучами приятно греет лицо, которое Ченлэ подставляет ему. Он задерживается на светофоре. Переключает песню в телефоне, пока горит красный, и, убрав телефон в карман, поднимает голову. Джисон стоит на противоположной стороне дороги, в своей спортивной форме. Ченлэ замирает, как и он, пропускает зеленый свет, и просто пялится на него, прислушиваясь к ощущениям. Все еще неприятно, но скоро останутся лишь отголоски. Ченлэ поднимает руку, машет и мягко улыбается. Джисон не сразу осознает, но тоже машет в ответ, но оба понимают. На сегодня хватит, поэтому Джисон свой светофор не пропускает, убегает дальше. Где-то через месяц они позволят себе снова посидеть на трибунах, со стаканчиком кофе в руках Ченлэ и наушниками с The xx в ушах. Ченлэ снова идет вперед, но останавливается на полпути. Где-то там, перед ним, виднеется их с Джисоном кофейня. Резко поворачивает влево, бродя по пустынным улицам, и набредает на другую кофейню, чуть меньше той, к которой Ченлэ привык, но, кажется, еще более уютной. Колокольчики звенят, когда он заходит, расстегивая ветровку. Народу почти нет, раннее утро ведь, и попутно оглядываясь идет к витринам. Парень у кассы, розововолосый, улыбается, и Ченлэ почему-то вспоминает мягкие маршмелоу и сладкую вату. — Вам что-то подсказать? Голос такой же мягкий, сладкий, но не приторный. — Можно мне Раф- — Банановый? Ченлэ кивает и тоже глупо улыбается. Парень вбивает его в счет и двигается чуть дальше, совершая свои махинации, при этом поглядывая на Ченлэ, который уже оплатил. — Вы можете присесть пока. Ченлэ отходит на пару шагов, снова оглядываясь, — столик у окна, с мягким креслом привлекает внимание, поэтому Ченлэ именно туда и спешит, устраиваясь поудобнее. Вытаскивает из сумки ноутбук и ждет пока он включится, когда перед ним появляется чашка кофе и тарелочка. С брауни. Шоколадным. Ченлэ судорожно вздыхает и поднимает взгляд. Парень улыбается и Ченлэ даже кажется, что он подмигивает. — Но- — Это подарок. От заведения. Ченлэ хмурится, но пахнет слишком вкусно, поэтому улыбка сама появляется на лице. — И к чему же такой подарок? — Всем первым посетителям. Ченлэ себе под нос хмыкает беззлобно. — Вы всех своих посетителей в лицо знаете? Чтобы узнавать новых, вы ведь должны знать старых. Парень уже разворачивается, Ченлэ в последний момент улавливает блеск на его рубашке, и аккуратно выведенные буквы на серебре. — Только миленьких — вы на моей памяти первый, — парень уже подходит к кассе, когда Ченлэ смущенно фыркает. — И как же тогда это работает? — Ну, если я не узнаю, то просто принимаю их за постояльцев. Ченлэ отворачивается к экрану ноутбука. Покрываясь румянцем. — Спасибо, — говорит тихо, но парень его слышит, — мистер На. И робко берется за ложечку, чтобы попробовать первый кусочек и запить все ароматным напитком. В конце концов, новая кофейня, оказалась неплохой идеей, впрочем как и Раф. А Ченлэ ведь любит кофе.