Братья Енисеевы

      — У нас такими темпами скоро заморозки закончатся  — всё тебе на фингалы переведём, — Никита, слегка отморозив себе пальцы, вытащил упаковку пельменей, одновременно, кажется, уже в сотый раз отчитывая брата за очередную драку. Он разорвал пакет, высыпал часть пельменей на сковородку, а остальное завернул в полотенце и передал сидящему с понуро опущенной головой русоволосому парню в грязной (некогда оранжевой) толстовке. — Ты хоть когда-нибудь перестанешь подставляться? Вроде бы взрослый человек...       — Да я виноват что ли?! — вскинулся Славик, но тут же снова опустил голову — А, да, точно, виноват, — и предпринял неудачную попытку защититься от нападок своего близнеца и от полетевшего в его сторону кухонного полотенца. Но потерпел поражение по обоим фронтам. Брат даже не думал прекращать его отчитывать, и меткость полицейского дала о себе знать - полотенце прилетело прямо в цель.       — Послушай, тебя сегодня так побили, что ты на меня не похож стал. Вот куда ты опять залез? Ну, нравится тебе, что ли, быть избитым? Лезешь куда ни поподя… И для чего? Для своей газеты? - Никита укоризненно помотал головой и развёл руки в стороны. - У нас и так весь народ знает, что в мэрии одни бюрократы, эстрада зажрались... О чем ты там ещё обычно пишешь? Быт простых людей? Да никому это не интересно.       — Не было бы интересно — не читали бы, — обиженно пробормотал Славик. К тому же, это только брат не знал о его настоящих статьях. — И зарплату бы не платили, - он покрутил на пальце золотое кольцо - семейную реликвию, передающуюся от отца к сыну. Но у его деда родилась только дочь и после его смерти кольцо досталось старшему внуку, который не стал церемониться с наследством и убавил его в размере, чтобы можно было носить кольцо на мизинце.       На плите шкварчало масло, а точнее, пельмени, жарившиеся на сковородке. Никита прикрутил газ, накрыл крышкой сковороду, и, не смотря, безнадежно махнул рукой в сторону стола, за которым, собственно, и сидел брат-близнец. Они были бы невероятно похожи, если бы не украшавший сидящего парня синяк на пол-лица. Оба с русым цветом волос, только у Никиты они были чуть короче (издержки профессии), оливкового цвета глаза, с точеными чертами лица. Одинаково аккуратные, правильной формы, носы, острые скулы и густые, красивой формы, брови, выглядели весьма гармонично, но в то же время по-мужски строго.       Хотя, сидящего парня, которого зовут Славик, назвать строгим не поворачивался язык. Он сидел с приложенной к глазу оставшейся половиной пачки замороженных пельменей, на которой уже испарился иней и впитался в полотенце, поэтому с уникального охладительного "компресса" изредка капала холодная вода, намачивая грязь на рукаве толстовки, тёмные джинсы и репутацию парня в придачу.       — Бватишшка, — Славик, специально искривляя слово как в детстве, сложил губы "трубочкой" и изобразил виноватый взгляд из-под русой чёлки, — бватииишка, — повторил он, чтобы брат наконец отвернулся от плиты и заметил его раскаяние. — Я должен был сегодня доделать кое-что. Ты же знаешь, если где-то что-то случается, то я обязан это проверить, узнать и осветить! Я же журналист. Нет, даже не так, — парень отрицательно покачал головой и тут же скривился от боли, но продолжил не менее воодушевленно с активной жестикуляцией, — я — журналюга, гроза местных депутатов и артистов… — он хотел было сказать ещё что-то, но был перебит:       — Смотри, не зазнайся от своей «грозности». И, если ты думаешь, что твое раскаяние выглядело хоть на секунду правдиво, то ты очень сильно ошибаешься, — Никита обреченно потёр переносицу, и виновный братец отвел взгляд, признавая, что крыть ему нечем.       Они замолчали, задумчиво смотря на горящий синим пламенем газ. Никита откровенно злился на брата, а Славик мучительно придумывал оправдание.       — А на самом деле, от этой статьи многое зависит, и, в первую очередь, моя премия, — придумал наконец "оправдание" парень, вскидывая палец вверх и на секунду убирая холодный пакет от лица.       — Это нарушает закон, — сказал как отрезал, Никита, перекрестив руки на груди. Но, заловив удочку, тут же поинтересовался, как будто бы равнодушным тоном, — а сколько премии обещают?       — Двадцать тысяч, — гордо ответил ему парень, возвращая "компресс" на место.       — Много. И всего за одну статью? Это как-то слишком, — Никита с подозрением приподнял бровь.       — Но ты же сам понял, что я должен нарушить закон ради неё. Нарушение примерно... трёх статей, между прочим! Но господин полицейский ведь не сдаст родного брата «своим»? — И Славик заискивающе заглянул в глаза самого родного для себя человека на свете.       — Сдам. Если человека убьёшь или что-нибудь подобное, — Никита угрожающе взглянул на братца. — Не думай, что всё время сможешь пользоваться моим служебным положением. И вообще, надоело тебя уже из обезьянников вытаскивать. Еду сам себе положишь — не маленький.       От такой быстрой смены темы Славик немного опешил, но мысленно тепло улыбнулся. Только что брат сказал, что сдаст его в полицию, если будет надо, и тут же говорит, мол, накладывай пельмешек, для тебя приготовил. Разумеется, он не сказал бы именно так, но Славик уже давно научился читать невысказанную заботу своего сурового брата между строк.       Он послушно встал с кухонного дивана и, прихрамывая, подошёл к плите. Никита молча наблюдал за неуклюжей походкой брата, не собираясь помогать, будучи уверенным - заслужил, и не такое. Стараясь не пользоваться больной рукой, да и вообще поменьше шевелится, парень достал две тарелки с верхней полки, расставил их перед плитой, ловко разделил пельмени на две равные части и, выложив на приготовленную посуду, поставил на стол. В конце концов, это он как старший брат должен был заботиться о младшем, а не наоборот.       Только поужинав, Никита немного оттаял, уже без злобы смотря на своего неугомонного братца. И даже, поразмыслив, проявил интерес к «этой проклятой статье», как он сам и выразился, спросив, когда брат собирается писать её.       — Да нечего там писать, — Славик отчаянно махнул рукой. — У меня информации ноль. Я даже на участок к этому… выражусь культурно — прохвосту, пробраться не смог. Там охранник — шкаф двухметровый. Я уж думал, он мне руку или сломает, или оторвет.       - А надо было оторвать, - вставил свои пять копеек Никита.       - Сказал, что если ещё хоть раз меня здесь увидит, то больше таким нежным не будет, - продолжил рассказ Славик. - В общем... Одолжишь мне свою камуфляжку? — и парень умоляюще сложил руки перед собой, не выпуская вилку с наколотым пельменем. Тот от такого обращения явно возмутился и, пару раз покачнувшись, упал на пол.       — Думаешь, в камуфляжном костюме он тебя не заметит? — Никита внимательно проследил за полетом беглеца, но комментировать не стал. Зная, что Славику невероятно больно нагибаться, он спокойно выкинул возмутителя спокойствия в мусор и вытер пальцы салфеткой. Славик с сожалением проводил пельмень взглядом - он бы совершенно не побрезговал всё равно его съесть. — И вообще, проникновение на частную территорию — это у нас, дай вспомнить... — он преувеличенно задумчиво почесал подбородок, посмотрев на потолок, и продолжил: — крупный штраф или даже лишение свободы сроком до трёх лет. Далее, на тебя могут повесить шпионаж и вмешательство в частную жизнь — это в худшем случае ещё пять лет или штраф тысяч двести. Премия в двадцать тысяч, говоришь? Оно точно того стоит? — и Никита обвиняюще ткнул вилкой в сторону притихшего брата.       Славик грустно пялился на последний оставшийся в тарелке пельмешек. Несмотря на его зажаристое, золотистое тесто, разговоры об уголовной ответственности, кажется, совсем отбили у парня аппетит. К счастью, в эту минуту на его телефон пришла спасительная эсэмэска. Он сразу же уткнулся в экран, радуясь, что теперь можно легально свернуть разговор с щепетильной темы.       — Завтра ночью можешь меня не ждать. У девушки родители на дачу уезжают. Она зовёт к себе ночевать, — Славик избегал смотреть на брата, как-то слишком внимательно всматриваясь в экран смартфона, дабы снова не навести Никиту на мрачные мысли.       — Предохраняться не забывайте, — совершенно спокойно отозвался тот. Он уже привык к выходкам брата, и долго злиться на него не мог, ибо это было просто бессмысленно. — Может, её уже стоит с семьёй познакомить?       — Не думаю, что… — начал было парень, но снова был перебит:       — Не бойся ты! Лично я её уже заранее люблю, как сестру, разумеется, а то, что у нас семья не совсем обычная, скажем, что это изюминка такая. Ну правда, у моего брата появилась девушка, а я с ней до сих пор не знаком! Или ты боишься, что я её уведу? — Никита осуждающе смотрел на брата, пребывая в недоумении, почему тот так старательно прячет свою любовь.  — Мы с ней ещё не на том этапе отношений, во всех смыслах, — Славик отвернулся к окну, задумчиво смотря на ночной город. Время было позднее, шум машин немного стих, из прохожих были лишь местные алкаши, которые бегали в магазин за добавкой, да редкая молодежь, возвращающаяся с гулянок. И, краем глаза заметив, что брат вновь собирается возмутиться, продолжил: — Не думаю, что в скором времени решусь познакомить её с нашей «изюмчатой» семьёй. И, раз уж ты заговорил об этом, — у меня максимальная защита от случайной беременности. На самом деле, мы просто будем смотреть всю ночь фильмы и ляжем спать на разных кроватях. Никакого секса.