***
Уснуть не получается, хотя Эрен рядом дрыхнет без задних ног, по пояс укрывшись одеялом и обнимая подушку. Он сопит и иногда совсем слегка дергается, периодически елозит ногами по кровати и иногда страдальчески стонет. А Леви все смотрит на него и не может насмотреться. Конечно, спать мешает не столько Эрен рядом, сколько прошедший день, раз за разом прокручивающийся в голове, и разрывающая череп головная боль. Но этот подсвеченный, словно спасительный маяк в темноте, образ молодого и красивого парня в собственной кровати добавляет доводов в пользу бессонницы. Иногда Леви даже забывает, что Эрен это такая же голограмма — бесплотная программа из нулей и единиц, преобразованная в красивую картинку, — как и приготовленный им сегодняшний ужин. Просто, в отличие от того же стейка, Эрен наделен искусственным интеллектом. Но стоит попытаться его коснуться, рука проходит сквозь смуглую кожу, как через приведение, и ничего не ощущает — ни тепла, ни холода. Эрен и спит-то потому, что они так договорились, чтобы быть как настоящая пара, разделяющая одно ложе. Просто однажды утром они сели и обговорили то, каким Леви видит и представляет Эрена — его привычки, повадки, манеры. Мужчина понятия не имел, откуда у него эти запросы и желания при том, что, как ему кажется, сам он мало отличается от бездушной машины, но речь его оказалась длинной и впечатляющей. Он подметил, что парню вовсе не обязательно соответствовать всем его ожиданиям (и так даже будет лучше и естественнее), но хотелось бы чего-то более человечного и менее стандартизированного. Алгоритмы, заложенные в системе, создали идеального для Леви парня со своими достоинствами и недостатками, абсолютно естественного во всем, кроме плоти и крови. Если исключить невероятно притягательную внешность, Эрен и правда совсем не безупречный: немного растяпа, немного неряха, плохо контролирует поток своей речи, абсолютно не тактичный, но для Леви все равно самый совершенный и желанный. Близкий настолько же, насколько и недосягаемый. Только дома, рядом с этим шумным и до невозможного весёлым парнем, Леви забывает обо всем на свете, хотя в принципе в мире (как ему казалось раньше) не существует ничего, что могло бы его задеть и вывести из строя. Он знает, что является всего лишь репликантом, или, как его называют настоящие люди, «кожаной куклой». Его ненавидят и боятся, считают опасным и непредсказуемым, ибо сила его во много раз превосходит человеческую, но и жизнь гораздо более быстротечна. Настоящие люди презирают его, отталкивают, оскорбляют, но все равно страшатся. Однако Леви все равно, ведь у него есть Эрен. И оттого эта пара репликанта и голограммы кажется ещё более правильной. Леви все думает о сегодняшних событиях и его отношениях с Эреном, любовно проводит по контуру расслабленной спины, чтобы никоим образом не провалиться в «изображение», потом медленно, едва касаясь, проводит по лохматым каштановым волосам. В такие моменты он всегда невольно задерживает дыхание, боясь потревожить сон своего уставшего ждать весь день парня, вновь и вновь забывая, что на самом деле он и не спит. — Люблю тебя, — шепчет, хотя даже не уверен, что до конца понимает, что это значит. Он помнит, что в детстве любил своих родителей, своих друзей, свою собаку и маленького хомяка, но не знает, испытывал ли когда-либо это по-настоящему, ведь все воспоминания на самом деле придуманы. Но рядом с Эреном ему кажется, что да, испытывает каждую секунду, каждое крошечное мгновение. И ещё он на сто процентов уверен, что это взаимно. Эрен его тоже любит. Так же безумно сильно. — И я тебя, — раздаётся в ответ сонно, хрипло и очень медленно, в миллионный раз подтверждая личные догадки. Затем глаза парня раскрываются и светятся яркими изумрудами в темноте их небольшой общей комнаты. Эрен улыбается и привстает на руках, чтобы прогнуться в спине и размять позвоночник, а затем лечь на бок, чуточку ближе. — Чего не спишь? — он даже громко зевает, запоздало прикрываясь рукой и смахивая слезу, выступившую от того, насколько широко раскрылся рот. Леви неодобрительно качает головой, но все же улыбается и мечтает обнять. Однако продолжает просто лежать и смотреть на свое любимое чудо. На того единственного, кем он дорожит. — Просто… Думаю о всяком, — говорит, ощущая желание зевнуть вслед за Эреном. — Может, мне убавить яркость? — парень вдруг становится чуть темнее, все больше сливаясь с обстановкой неосвещенной комнаты, но Леви отрицательно качает головой. — Нет, оставь, как было. Дело не в тебе, я же уже привык, — Эрен снова светлеет и, кажется, становится ещё ярче из-за своей невероятной солнечной улыбки. Затем внезапно его брови хмурятся, а губы поджимаются, лицо становится обеспокоенным. Он тянет свою руку к Леви и кладёт ладонь на его щеку. — Что-то тебя тревожит? — спрашивает взволнованно. — Ты сегодня сильно-сильно устал… Или что-то пошло не по плану? — Всё в порядке, просто немного болит голова. Слегка ударился, — уверяет, но сам-то прекрасно понимает, что да. Сегодня что-то пошло не по плану. Однако тревожить Эрена не хочется. — Засыпай, и я следом. — Точно? — Точно, — шёпотом отвечает Леви и мягко улыбается. — Так бывает. А теперь давай спать. Парень снова улыбается, но уже более сдержанно и, убрав руку, закрывает глаза. — Сладких снов, Леви. — И тебе.***
Утро в штабе полиции начинается с теста на устойчивость репликанта, который Леви без каких-либо аномалий проходит. Он заходит в кабинет начальницы и, понимая её жест, закрывает за собой дверь. Она едва удостаивает его взглядом и снова смотрит в монитор: — Ты должен был прилететь ещё вчера, — её строгий холодный голос звучит параллельно электронному звуку сенсорных клавиш. — Я, наверное, не так понял, когда вы сказали «можешь возвращаться». Система диагностировала слабое сотрясение, — мадам поднимает на него испытующий взгляд, но, уверенная в совершенстве существ-репликантов поколения «Нексус-8», убеждена, что Леви ей не врет. Просто не может. Но он и не врет. Просто не договаривает. Вчера произошло что-то, что вызвало бы аномалию на простейшем тесте. Леви не знал наверняка, но почему-то это предчувствовал, поэтому рассудил, что диагноз системы может послужить достойным оправданием, чтобы отложить возвращение в штаб и вернуть себе среднюю устойчивость. — И как? Сейчас в порядке? — без особого интереса спрашивает у Леви и возвращает внимание экрану, не особо нуждаясь в ответе. — Да, мадам, благодарю, — кратко рапортует Леви, не меняя позы и продолжая держать руки в замке за спиной. — Я читала твой отчет, — снова кратко мажет взглядом по безэмоциональному лицу своего подчинённого. — Так значит все прошло гладко? Ты устранил всех? — Да, мадам, — сегодня от осознания этого внутри уже ничего не отзывается и не ноет, не возникает чувства несправедливости и неправильности того, что уже произошло. Это всего лишь работа. Он убил бунтарей, которые хотели нарушить порядок естественных вещей. Среди них почему-то были дети, но не в компетенции репликантов задавать вопросы и обсуждать приказы. Ничего личного, ничего лишнего. — Хорошо. Пока что свободен, — мадам встаёт из-за стола и подходит к комоду у стены, чтобы достать себе выпивку. — Завтра утром после теста зайди ко мне, скорее всего, для тебя появится новое задание, — она наливает в бокал «Блэк Лэйбл» и щедро отпивает, глядя на Леви, который кивает и спешит удалиться. Он идёт по длинному коридору, а затем выходит на улицу, снова слыша, но, как и раньше, не обращая внимания на оскорбления и угрозы в свой адрес. «Отродье», «кожаная кукла», «заводской ублюдок», «я оторву тебе ноги и руки», «поскорее бы ты сдох». Надо же, целый свободный день впервые за сколько? Целую вечность? Слабая улыбка касается губ, когда Леви понимает, что целое сегодня проведёт в обществе любимого мальчишки. Они могли бы посмотреть вместе фильм или послушать музыку… Чем ещё занимаются пары в свободное время? Внезапно Леви осеняет, что да! Самое время для подарка! Он резко разворачивается и со всех ног бежит в ближайший магазин «enJoy», чтобы подарить Эрену целый мир, бросить к его ногам. В конце концов все неважно, если Эрен рядом, а теперь они смогут быть вместе постоянно.***
— Леви? Это ты? Дверь чуть только приоткрывается, а на потолке комнаты уже вовсю перемещаются проекторы, и через несколько секунд на пороге появляется Эрен в растянутой и испачканной чем-то синим футболке и свободных чёрных штанах. Он удивлён, но не скрывает радостного, даже озорного блеска в глазах. — Ого, я думал, что скорее воры заберутся к нам в дом, нежели ты вернёшься в первой половине дня, — он приваливается спиной к стене и продолжает вопросительно смотреть. А Леви смотрит в ответ и молчит. Он так счастлив провести этот день вместе, а при виде Эрена и вовсе в который раз ощущает, как быстро бьётся сердце, немного ноет и болит, но как же это приятно. Совсем иначе, чем вчера во время очередного дела. — Я рисовал, поэтому заморал… — У меня есть сюрприз, — перебивает Леви, и из кармана тут же появляется узкая коробочка. Эрен сразу понимает, что это, замирая в изумлении, а затем, оттолкнувшись от стены и шагнув было в сторону Леви, снова застывает, прижав ладони к щекам. Он смущается и краснеет. Как мило. Мужчина не может сдержать улыбки. — Это же так до-орого! Леви-и, ты чего-о? — невооружённым глазом видно, как он счастлив, растягивает гласные, но все же отпирается, считая себя недостойным такого подарка. Новое обновление для голограмм модели Эрена, позволяющее хозяину не расставаться со своим бесплотным спутником ни на миг, в самом деле очень дорогое. Однако полученное утром сообщение о старте продаж поначалу не воспринялось Леви всерьез, но очень вовремя всплыло в памяти по пути домой. И сейчас, когда они вместе подходят к панели, откуда контролируется работа Эрена, и открывают ее дверцу, он ничуть не жалеет о потраченных деньгах, потому что неизвестно, для кого это больший подарок. — Нет ничего дороже, чем ты рядом, — тихо говорит Леви, глядя на ожидающего, немного даже трясущегося в предвкушении парня, а затем вставляет дополнительную деталь в свободный разъем, и ненадолго Эрена заменяет логотип производителя. С полминуты уходит на перезапуск и обновление, а затем Эрен появляется снова. Счастливый и довольный. — Боже! Я словно заново родился! — он подбегает к Леви и смотрит тёплым взглядом, полным благодарности и топкой нежности. Леви чувствует, что Эрен хотел бы обнять, но ничего не выйдет. Однако парень удивляет его и клюёт в щеку, громко чмокая. Леви кажется, что он чувствует, как в том месте покалывает кожу. — Куда хочешь пойти? — На крышу, — ни секунды не раздумывая. — На крышу. С тобой. Они быстро выбираются на крышу их многоэтажного дома и, словно по волшебству, в этот момент начинает идти первый снег. Эрен завороженно смотрит на небо, на раскинувшийся вокруг город, сверкающий всеми цветами радуги, пытается поймать белые хлопья, которые падают сквозь него, но его это ни капельки не огорчает. Он счастливо смеётся, а алгоритмы начинают украшать каштановые волосы и белую испачканную футболку узорчатыми снежинками, которые не тают. — Так красиво, — он счастливо подпрыгивает к Леви и тянется руками, обнимая его за шею. Затем подбирается ещё ближе и теперь уже невесомо целует в губы, прикрывая глаза. Леви же не шевелится и смотрит на приблизившееся любимое, пускай и слегка прозрачное лицо, сквозь которое угадываются трубы на заднем плане и немного просвечивает неон рекламных вывесок. И все равно Леви чувствует, как слабо покалывает теперь на губах и как внутри все согревается. Это точно она. Любовь. — У меня сегодня день рождения, потанцуем? — спрашивает, прекрасно зная, что ему не откажут. Эрен громко выдыхает, снова заставляя обратить внимание на свой восторг, и, будто лишь этого и ждал, активно кивает. Почти сразу начинает тихонько играть старина Элвис. Руки Леви стараются держаться на талии парня, но все равно проскальзывают через бесплотное тело. Но он этого не видит, потому что смотрит только в любимые зелёные глаза, которые с не меньшей любовью смотрят в ответ.***
— Леви? Леви, ты спишь? — громкий шепот прерывает невеселые мысли, но Леви продолжает притворяться, что не слышит. Этой ночью он впервые отвернулся от Эрена, не желая его видеть. Или скорее наоборот — не желая, чтобы его самого видели. Сегодня это случилось снова, но все стало гораздо хуже. С того раза Леви уже не впервые выполнял задание, но программа вновь дала сбой. Или не программа? Что же происходит с его сознанием? Есть ли оно вообще у него? Думает ли он сам, чувствует ли он сам? Может быть, его поразил какой-то вирус? Или мутация? Или все вместе? Леви лежит и ощущает, как все внутренности стягиваются в тугой узел, а затем перемалываются в фарш, но он продолжает мастерски притворяться спящим. Эрен же после ещё нескольких попыток прекращает звать его. И, когда он замолкает, Леви открывает глаза и смотрит в занавешенное плотной шторой окно, однако видит только лишь темноту, слабо подсвеченную парнем на соседней половине кровати. Леви — репликант, уничтожающий других репликантов, которые саботируют саму суть их безопасного существования, как вида. И почему они вообще вздумали бунтовать? Чего им не хватает? Отряд сопротивления искусственных людей, борющихся за собственные права против настоящих людей. Это же просто смехотворнее некуда. Леви ведь выполняет свою работу, его создали для этого — ловить и ликвидировать преступников. Он уверен, что каждый должен заниматься тем, в чем его предназначение. Почему они так не могут? Почему сопротивляются? И откуда это чувство, что преступник в итоге — сам Леви? У него же есть все, что нужно: дом, еда, Эрен. Так почему возникает и сводит с ума это ощущение, что должно быть что-то ещё. Или наоборот… В его жизни есть то, чего быть не должно. — Леви? Я знаю, что ты не спишь. Леви понимает, что каким бы человечным и естественным он не казался, обмануть Эрена не удастся. Он с самого начала знал, что мужчина не спит, поэтому разыгрывать спектакль больше смысла нет. — Что? — Повернёшься ко мне? — спрашивает нежно, но немного печально. Сегодня Эрен видел, как работает его возлюбленный, и, должно быть, он понимает, что то, что с ним происходит, напрямую связанно с идеально выполненным заданием. — Нет, я хочу спать, а ты мешаешь, — и это могло бы прозвучать не так обидно, если бы не обвиняющий тон. — Прости, просто мне показалось, что тебя что-то тревожит… Подумал, что станет легче, если ты поделишься. Леви злится на себя за то, что собирается сказать, но знает, что иначе Эрен не отстанет. Он слишком заботлив. — Если ты не замолчишь, я отключу тебя. Я хочу спать. Больше голограмма не издаёт ни звука, но и никуда не исчезает, что понятно по свечению, привычно озаряющему комнату. Он переживает и молча старается поддержать, но почему-то от этого легче не становится.***
— Ты снова не прошёл тест. Леви молчит и безразлично смотрит вперёд. Ну, не прошёл и не прошёл. С кем не бывает? Ну, снова. — Ты начинаешь требовать много выходных. — Извините, мадам, — просит прощения без явного сожаления. Ну, просто потому, что такое воспитание в него вложили. — Ещё раз завалишь, я сама лично тебя утилизирую, — начальница подходит вплотную и заглядывает в серые глаза, видимо, пытаясь внушить страх. Но Леви не страшно, ему так и так осталось недолго. Год? Два? Три? Какая уже разница? Поэтому он просто кивает. — Могу идти? — Даю тебе два дня. Чтобы в среду был, как новенький. Не смей меня так подставлять. Леви кивает ещё раз и покидает кабинет. В машине он просто сидит и смотрит в окно, на соседнем сидении появляется Эрен. Он одет тепло, словно может замёрзнуть, но зная, что такого не случится ни при каких обстоятельствах, Леви чувствует, что и ему становится теплее. — Отругали? — спрашивает участливо и кладёт свою руку поверх руки Леви, которая расслабленно покоится на подлокотнике. Леви не чувствует ничего. Ему даже не кажутся и не мерещатся дурацкие покалывания. — Фигня, — из кармана достаёт пачку сигарет и курит, не открывая окна. Эрен не обращает внимания на то, как от его «прикосновения» ушли. Но, быть может, это случилось и неумышленно. Леви сам затрудняется ответить. Последние два месяца настолько его запутали, что отличить, что его собственное, а что в него вшито, становится все труднее и труднее. Он любит Эрена? Он вообще умеет любить? Или чувствовать хоть что-то? Или любые чувства, которые в нем возникают, — это аномалия, которую нужно вырывать с корнем? Леви поворачивается к Эрену, который терпеливо смотрит и ждёт хоть чего-нибудь, а когда понимает, что на него обратили внимание, ободряюще улыбается. Ну а Эрен? Эрен умеет любить? Или он просто на это запрограммирован? — Я люблю тебя. Неожиданно, но очень вовремя слетает с призрачных губ признание, которое пусть и не навсегда, но затмевает собой все возникшие вопросы. Да, он тоже любит своего милого и верного мальчишку.***
— Леви. — М? Они уже отдыхают в постели, хоть время ещё и раннее. Но день кажется тяжёлым обоим. Ну или только Леви, а Эрен просто подстраивается и выражает свою солидарность. Они лежат напротив друг друга и не смыкают глаз, хоть и собирались изначально спать. — А что бы ты сделал, если бы мог меня коснуться? — Поцеловал бы, — особо не задумываясь отвечает. — А ещё? — И что-нибудь ещё, — как будто желая проверить — а вдруг что-то изменилось и Эрена теперь можно коснуться, Леви тянет руку, и она вновь проходит насквозь смуглой кожи. — Ну что, например? — не обращает внимания и не унимается. Понятно, о чем он, но почему-то разговор кажется то ли неловким, то ли глупым и оттого неловким, поэтому включать дурачка значительно проще. — Обнял бы и никуда не отпускал, — Леви говорит не то, что ждёт Эрен, но то, что должно привести этот диалог к компромиссу. Однако не стоит забывать, что одна из продвинутых черт у этой голограммы, которую алгоритм посчитал уместной для отношений с Леви, это упертость, твердолобость и абсолютная глухота к намекам. — И все? — И что-нибудь ещё, — уже с нажимом повторяет мужчина. Они любят друг друга и так, зачем говорить о том, чему никогда не бывать, и давить на больное? — Ну что еще? — не унимается, придвигается ближе и пытливо заглядывает в глаза. Рука Леви вновь невольно тянется к прекрасному лицу и проходит насквозь, ничего не ощущая. — Эрен, чего ты пристал на ночь глядя? — раздражённо спрашивает и отодвигается дальше. Не то чтобы Эрен мог ворваться в чье-то личное пространство, ведь, по сути, он пустое место. Какое-то время парень молчит, переворачивается на спину и смотрит в потолок. Думает о чем-то, размышляет. Да, они пара, но не все могут дать друг другу. Леви с этим смирился. После затянувшегося молчания Эрен поворачивается лицом в сторону Леви и немного смущённо говорит: — Просто хотелось узнать, хочешь ли ты меня… Конечно да. Но какой в этом толк? Леви тоже устраивается на спине, но продолжает устало смотреть на краснеющего Эрена и думает, что эта иллюзия здоровых отношений — самое лучшее, что с ним случилось за всю его недолгую жизнь. Да, Эрен и Леви появились в этом мире, чтобы удовлетворять чьи-то потребности, в угоду чьей-то нужде, но в итоге именно они помогают друг другу, создают друг для друга смысл существования. — Конечно хочу, — отвечает абсолютно искренне и видит застенчивую и благодарную улыбку Эрена. Он постоянно улыбается, все улыбки дарит. И Леви хранит в своей памяти каждую. — Я хочу тебя так сильно, что тебе даже представить сложно. Будь ты… В общем, я бы тебя так отодрал. Возможно, это было излишне, да и Леви не особо представляет «так» — это как, но Эрену, похоже, сказанное нравится, потому что он подрывается и всем своим нулевым весом усаживается на бёдра к мужчине. — Мы могли бы попробовать… Ну знаешь… — он не обращает внимания на то, что Леви слегка ошарашен такой активностью. Слишком взбудоражен очевидно давно вынашиваемой идеей. — Некоторые так делают, когда разъезжаются далеко и не могут встретиться… — Эрен краснеет все ярче и ярче, но упрямо стягивает с себя футболку, потом заваливается на пустую половину и стягивает штаны вместе с нижним бельём, затем снова усаживает на Леви. И при этом не замолкает ни на секунду. — Я… Я буду показывать и рассказывать тебе… как бы я хотел, чтобы мы были вместе… А ты… А ты можешь наблюдать… И представлять… — эта речь немного выбивает из колеи и из текущей реальности. Эрен сидит абсолютно обнажённый после того, как неуклюже разделся, но при этом остается до ужаса сексуальным. Он краснеет и стесняется, но все говорит и говорит о вещах, о которых говорить ему стыдно. Леви же чувствует, как натягиваются и лопаются тросы, как внизу живота знакомо завязывается узел, как поднимается собственный член. Вселенная свидетель того, как он желал Эрена, как ему хотелось испытать с ним близость. Он мечтал провести ладонью по бархатистой смуглой коже, поцеловать пухлые розоватые губы, зарыться пальцами в вечно взлохмаченные волосы, сжать тонкую талию в своих объятиях. Но подавлять свои желания получалось лучше, чем их удовлетворять, поэтому мужчина просто довольствовался тем, что парень рядом, а до того, как он получил возможность перемещаться вслед за Леви, всегда ждал дома, радостно встречая. Но сейчас… — Я ведь красив? Я тебе не противен? — похоже, все же замечая замешательство на лице своего любовника, неуверенно спрашивает Эрен, упираясь руками в его широкую грудь. — Ты можешь попросить меня остановиться, исчезнуть, свалить, но, умоляю, давай попробуем! Леви неуверенно кивает и рукой касается кромки собственных домашних штанов. Он какое-то время сомневается, глядя на неподвижно застывшего Эрена, но все же приспускает резинку, освобождая возбужденный член. Против воли громко вздыхает, продолжая следить за парнем, который облизывается при виде открывшейся ему картины. Эрен невесомо проводит своей ладонью по желанному стволу и, закусив губу, обращает взгляд к возлюбленному. — Смотри на меня и дай себе расслабиться, — шепчут пухлые губы. Он приподнимается на колени и немного отдаляется. Возбуждение Эрена также заметно невооружённым глазом. Он трогает себя, ни на секунду не разрывая зрительного контакта. Его глаза полны желания и печали, но сам он прекрасен. Какое-то время он гладит себя по груди, касается шеи, сосков, оглаживает бёдра, правая рука медленно водит по члену. Затем два пальца проскальзывают в рот, а Леви упускает из виду, когда перестаёт просто растерянно наблюдать и начинает по-настоящему наслаждаться тем, что видит. Ему приходилось и раньше несколько раз пробовать себя касаться, но в этот раз ощущения оказываются совсем другими, более глубокими, более волнительными. Эрен закатывает глаза от удовольствия, Леви же следит и иногда чувствует лёгкую дрожь от растекающегося по телу наслаждения. Парень достаёт изо рта влажные, блестящие пальцы и заводит руку за спину, немного прогибаясь в пояснице. — Я люблю тебя и хочу однажды почувствовать, каково это, когда ты… когда ты дерешь меня… — более яркий румянец, но уже не от смущения растекается по щекам Эрена. Он упирается одной рукой на кровать, нависая над Леви, а второй продолжает двигать внутри себя. Его прекрасное лицо искажает от мучительного наслаждения, он постанывает одно лишь заветное имя, иногда жмурясь или закатывая глаза. Леви двигает своей рукой медленно, только хмурится немного, закусывает губу и почти не моргает, чтобы ни в коем случае не упустить что-то важное, ибо Эрен от подкрадывающейся волны оргазма становится с каждой секундой все красивее и красивее. Он теряет рассудок, умоляет взять его и никогда не отпускать, трахнуть, отодрать, сделать с ним самые грязные вещи, о каких Леви только может мечтать, но только никогда не бросать. Ещё несколько движений, и они кончают одновременно. Эрен громко стонет, попадая несуществующей спермой на Леви, который изливается в кулак, все же зажмурившись, но не проронив ни звука. Парень падает рядом и ждёт, когда возлюбленный придёт в себя. На это уходит несколько секунд, после которых мужчина садится, берет из тумбочки салфетки и, вытеревшись, бросает использованные на пол, абсолютно не чувствуя желания убрать их прямо сейчас. Леви падает обратно на кровать и прячет лицо в локте. Какое-то время пара лежит в тишине, но среди них, конечно же, есть тот, кто обязательно должен её нарушить. — Ну, как тебе? — испытующе интересуется Эрен. И хотя сам он неосязаемый, его взгляд всегда ощущается лазером, пробивающим насквозь стены. Отвечать не хочется, потому что было красиво и приятно, но почему-то произошедшее оставило после себя лишь пустоту, а оргазм не принес никакой удовлетворённости. Естественно, Эрен надеется, что Леви понравилось, именно это он хочет услышать. И вроде бы так все и есть на самом деле, но, судя по всему, что-то продолжает ломаться, раз этого становится недостаточно. — Давай спать, Эрен. Уже поздно, — он не может сейчас беззаботно соврать, потому что на это банально не хватает сил, но и на то, чтобы сказать правду, сил требуется не меньше. Поэтому сегодня он выбирает побыть трусом и спрятать голову в песок. Эрен ничего не отвечает, но Леви слышит это тяжёлое дыхание и сдавленный всхлип. Похоже, только что двоичная система прописала новый для голограммы алгоритм. Эрену больно. Так же больно, как и Леви.***
Он лучший среди Бегущих по лезвию. Ему даже выписали небольшую премию, что для репликантов сродни нонсенсу. Но именно он выследил и добил остатки сопротивления, что позволило в этот день, когда вероятность завалить тест максимально близка к ста процентам, его избежать. Ведь в случае провала, как и обещала мадам, и его самого пришлось бы ликвидировать. Она поздравляет, говорит скупую речь о том, что как для репликанта Леви один из самых лучших и исполнительных сотрудников, с кем ей доводилось работать. Он не реагирует, только ждёт, когда уже его отпустят, и исполнение его желания не заставляет себя ждать: — Что ж, ты славно потрудился, — говорит мадам. — В этот раз даже не замарался, — она возвращается за стол и тут же переключается на текущие дела. — Можешь идти, до конца недели свободен. Леви молча выходит и торопится в туалет, чтобы запереться в кабинке и, несмотря на грязь и антисанитарию, осесть на ее пол. Ему просто нужна тишина. Он прикрывает глаза и пытается избавиться от воспоминаний, чувства неправильности и нежелания вернуться домой. Помимо того, что между ним и Эреном по-прежнему висит недосказанность, сегодняшняя охота на последний уцелевший отряд репликантов-бунтарей окончательно заверила Леви в том, что он боролся отнюдь не за бравое дело. Всё это время он боролся против себя самого. «— Ты вообще хоть понимаешь, за что сражаешься, офицер? — спрашивает женщина в длинной мантии с объемным капюшоном, целясь в него из бластера в ответ. Ее блестящие от слез глаза сверкают надеждой, что Леви одумается после того, что совершил, и примет верную сторону. Она единственная из своего отряда, кому посчастливилось не оказаться в успешно взорванном бункере. — Убиваешь своих же, а ради чего?! — вдруг эмоционально вскрикивает и подходит ближе, ее руки трясутся, но бластер все равно направлен в нужную сторону. — Чтобы продолжать быть рабом для людей?! Подвергаться эксплуатации, чтобы потом тебя утилизировали за ненадобностью?! — она вдруг заливисто смеется, на мгновение запрокидывая голову и прикрывая глаза, а Леви молчит. Ему и ответить нечего, он исполняет приказ. — Ты можешь отпустить меня, если у тебя хотя бы раз возникала мысль о том, что все это время ты ошибался, — переходит на шепот и нервно подбирается ближе. — Если хотя бы раз внутри тебя зарождалось сомнение. Можешь примкнуть к нам, помочь выбраться из этой ямы, — Леви не шевелится, продолжая целиться и держать палец на спусковом крючке. Он и сам не понимает, зачем слушает все эти бредни, ведь все равно убьет ее. Она с минуту молча смотрит в его безразличные глаза, слабо улыбается. — Что ж, вижу, что ты меня не отпустишь… — говорит, сдаваясь, и опускает руку с оружием. — Тогда, когда все-таки окончательно очнешься от морока, когда поймешь, что тебе есть ради чего или кого жить, есть, что терять, и если вдруг чудом окажется не слишком поздно, помоги одному парню. Он продолжит наше дело. Его зовут…» — Блять. Блять. БЛЯТЬ! — впервые в жизни он позволяет себе вспылить: пинает стенку кабинки и, не жалея сил, бьет в дверь кулаком, оставляя в твердом металле глубокие вмятины. Внезапно всплывшие воспоминания о никогда не существовавшем для него детстве вперемешку с диалогом этой женщины продолжают резать по живому, и он все же даёт волю слезам. — Мама… Мама… — он задыхается, не пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания, потому что он любит свою мать, которой никогда не существовало, и сейчас он в ней нуждается сильнее всего на свете. Даже больше, чем когда умерла его собака, которой тоже никогда не было. Ему нужна тёплая рука родного человека, понимающего и принимающего таким, какой ты есть. — Мама… Леви впервые чувствует себя таким опустошенным и одновременно наполненным. Он чувствует. Он умеет чувствовать все: любовь, боль, страдания, радость, грусть, раздражение. Это все его. Это не придумано. Но почему же тогда он вещь, «кожаная кукла»? — Эрен… — он резко подскакивает на ноги и, не обращая ни на кого внимания, бежит к машине, чтобы как можно скорее оказаться дома. Когда он подъезжает, то все ещё редко, но всхлипывает. Уже привычно не обращая внимания на ругательства и угрозы в свой адрес от загораживающих проход доброжелательных соседей, со всех ног, перепрыгивая через ступени, несётся домой, чтобы оказаться в призрачном коконе несуществующих, но все равно согревающих объятий. Леви распахивает дверь и видит взволнованного чем-то Эрена, который стоит около окна, подбегает к нему, хватает самое прекрасное в мире лицо в ладони и целует. Должно быть, он окончательно рехнулся, потому что ощущает на губах тепло, а на плечах прикосновение чего-то осязаемого. Ладоней? Но какая разница. Если это вирус, помутнение рассудка, генная ошибка — плевать. Он чувствует Эрена, его тепло. Эрен ему отвечает, больше не злится, по-прежнему любит, по-прежнему рядом. Они долго сливаются в соленом от слез, но бесконечно нежном и в то же время голодном поцелуе. Леви был бы согласен, если бы его срок подошёл к концу прямо сейчас. Он был бы рад, чтобы последним моментом пребывания его на земле был поцелуй с Эреном, ощущение его тепла и нежности. — Подожди, подожди… — все же отстраняясь, шепчет парень и заглядывает раскрасневшимися от слез глазами-омутами в серые, но такие же заплаканные глаза Леви. — Что случилось? Но мужчина отрицательно мотает головой, не желая делиться своими глупыми мыслями. Он стирает рукавом не пролившиеся слезы и только сейчас замечает, что волосы у Эрена какого-то странного цвета, слегка розоватые, а глаза не чистого изумрудного оттенка, а ближе к серо-зелёным. Леви отшатывается и резким движением вскидывает на парня покоившийся в кобуре пистолет. — Кто ты? — всю сентиментальность и печаль как рукой сняло. Мозг абсолютно очистился от лишних, неправильных мыслей. Глаза видят лишь угрозу. — Где Эрен? Незнакомец с подозрительно знакомыми чертами лица подходит ближе, и Леви направляет бластер прямо в голову, предупреждающе щелкая спусковым крючком, давая понять, что без сомнений нажмет, если с Эреном что-то случилось. — Эй, это я, — эта улыбка так сильно напоминает его, но бдительность и подозрительность лишь усиливаются. — Просто… Это мой сюрприз тебе. — Сюрприз? Что за сюрприз? — Леви начинает нервничать, не понимая, что происходит. Он мечтал коснуться Эрена, но какого черта у него это получилось? — Я заказал парня, — Эрен мгновенно краснеет. — Заплатил ему с твоего счета, чтобы мы синхронизировались и я мог управлять его телом… Вот как-то так, — Эрен кружится вокруг собственной оси, неловко улыбаясь, но Леви упрямо продолжает держать его на мушке. — Эй, это, конечно, дорого тебе обошлось, но не думаю, что есть смысл за это убивать его, — в своей манере смеётся Эрен. — И, к слову, у нас не так много времени, поэтому давай использовать его с пользой, — он подходит ближе, аккуратно укладывая ладонь на напряженную руку, крепко сжимающую оружие, затем легонько давит на неё и с облегчением выдыхает, когда Леви поддаётся и убирает бластер обратно в кобуру. — Что ж, у тебя получилось меня удивить, — мужчина присаживается на край кровати, зарываясь обеими руками в собственные волосы и слегка оттягивая их. — Ты не злишься? — Эрен опускается на корточки прямо перед лицом Леви и снова пытливо смотрит, словно пытается прочесть мысли. — Нет, нет, что ты, — рука тянется к смуглой щеке и больше не проваливается сквозь неё. Ладонь ощущает тепло и гладкость кожи, пальцы проходятся по пухлым, слегка раскрытым губам, а затем зарываются в мягкие волосы, пропуская шёлк прядей. Эрен не шевелится, даёт немного времени привыкнуть. Хоть и строит из себя дурачка, но прекрасно понимает, в какой ситуации как действовать. — Это лучший сюрприз в моей жизни, — слабо улыбается Леви. — Не знал, что ты так умеешь, наверное, стоило лучше изучить твою инструкцию. Эрен фыркает, снисходительно качает головой, затем тянет свои ладони к лицу Леви. — Теперь я тоже хочу тебя почувствовать, — он говорит приглушенно, смотрит восторженно. — Ты у меня такой красивый. — Спасибо. Эрен кивает и продолжает изучать пальцами сначала лицо, затем волосы, шею. Он с восторгом избавляет Леви от верхней одежды и рубашки, оглаживая ладонями крепкое тело. — Тёплые, — говорит мужчина, хватая чужие-родные ладони в свои и подносит их к губам, целуя. Эрен снова фыркает. — Готов отодрать меня? — наигранно спрашивает, корча из себя порно звезду с многолетним стажем, на что Леви тихонько смеётся. — Да, готов, — и притягивает любимого мальчишку к себе. Они падают на кровать и томно целуются, растворяясь в объятиях и тепле друг друга. Одежда окончательно исчезает, обнажая разгоряченные тела, которые прижимаются, трутся, сплетаются. Это мгновение настолько волшебное, кажущееся невероятным, что Леви с трудом уговаривает себя закрыть глаза в моменты, когда их губы сливаются в поцелуе. Ощущения, что он трогает чье-то чужое тело, ни разу не возникает. Кожа на ощупь именно такая, как он себе и представлял, — гладкая, бархатистая, теплая. Губы мягкие. Пальцы тонкие, цепкие. — Что скажешь? — Эрен преданно смотрит в глаза, и лежать обнявшись кажется важнее, чем приступить к более интимному шагу. Хотя то, что происходит прямо сейчас, уже интимнее некуда. — Что безумно люблю тебя, — голос садится от того, как долбят эмоции, ощущения и чувства. Это никакая не выдумка, он правда любит, по-настоящему. В него это не вшили. Это его собственное. Секс с Эреном невероятный. Он чувствительный, чуткий. Откликается на каждое касание, прогибается в пояснице, чтобы глубже. Постоянно шепчет несвязный бред, зовет по имени, признается, что любит, а потом громко стонет. Иногда у него текут слезы, он всхлипывает, но ярко улыбается и тянется, чтобы чмокнуть в губы, щеку, нос, лоб. Обнимает за шею, притягивает ближе. Леви понимает, что то, что он делает, это далеко не «отодрать». И уж точно не «отодрать так». Но Эрен всем своим видом, своей реакцией и вообще своим ртом говорит, что это гораздо лучше. И Леви верит, потому что любит Эрена. Он сам дрожит в такт телу, в которое так несдержанно и торопливо вторгся, но старается не сбавлять темп, потому что его Эрену так хорошо. Хорошо им обоим. Они наслаждаются этой близостью, но у них мало времени. Недостаточно, чтобы все попробовать, успеть насытиться. Сердца колотятся неистово, не попадая в один ритм. Эрен податливый, мгновенно реагирует на малейшее движение Леви, понимает, чего тот хочет, подстраиваясь и прогибаясь, поворачиваясь и подмахивая бедрами, либо же просто замирая, предоставляя любовнику полную свободу действий. Жарко, душно, но какая разница, если они вместе? Леви чувствует, как в области солнечного сплетения что-то щекочет, переливается, трепыхается слабыми крыльями. Он боится назвать это словом из четырёх букв, которое просится сорваться с губ, поэтому снова уверяет себя, что это просто любовь к Эрену. Ничего больше. Кончив практически одновременно, они долго лежат обнявшись. Эрен удобно устраивает свою голову на широкой груди и водит указательным пальцем по крепкому торсу. Они молчат, но говорить что-то излишне, достаточно просто ощущать. Иногда Эрен задирает голову, смотрит глаза в глаза, коротко целует и снова возвращается к своему занятию. — Скоро время кончится… Мне нужно привести его в порядок, наверное, мы рассинхронизируемся за порогом квартиры, чтобы вы не столкнулись, — парень уже хочет покинуть кровать, но Леви хватает его за руку и притягивает для поцелуя, а потом они смотрят друг другу в глаза. Беспомощно, печально, долго. — Может, ты можешь… остаться таким навсегда? — спрашивает очевидную чушь. Было бы все так просто. Эрен не объясняет, просто снисходительно улыбается, будто ребёнку, снова целует, с трудом заставляя себя прекратить, и все-таки уходит. Лежа на кровати с прикрытыми глазами, Леви слушает, как льётся в ванной из крана вода, как Эрен что-то напевает, скорее всего, обтираясь влажными полотенцами, а с ним уже попрощались. Из глаз катятся слезы, которые все равно никто не сможет заметить. Леви уже скучает по теплу, касаниям и поцелуям. Он попробовал и теперь жить без этого больше не сможет. Это одновременно самое лучшее и худшее, что могло с ним случиться — слишком быстро привык без возможности отвыкнуть. Сбоку шелестит одежда, но он не оборачивается, не следит, не проверяет. Просто лежит и ждет, когда захлопнется дверь и с ним в этой комнате снова останется лишь его любимая бесплотная голограмма.***
Леви стоит за столом одного из руководителей штаба шаттлов, занимающихся транспортировкой репликантов на другие планеты. Один из них возвращается на Землю с ценным заключенным, которого ученые корпорации хотят препарировать, дабы выявить в чем же его проблема. На него делали большие ставки, ему пророчили «отличное будущее» среди Бегущих, но он пошёл другим путем, примкнув к бунтарям. Никому неизвестно, какие силы помогли Леви пробраться в эту охраняемую со всех сторон крепость, но времени в обрез — скоро хватятся и его, и этого чертового мужика. Тяжело вздыхает и продолжает искать. Рядом давится собственной кровью тот самый руководитель, машет руками, иногда задевая Леви то по голени, то по подошве ботинок, но он не жилец. — Где же ты, Эрвин? — рядом материализуется Эрен, с интересом выглядывая из-за плеча. — Позволь мне… — он запрашивает разрешение на доступ. Чтобы его дать, Леви поднимает захлебывающегося мужика к сканеру сетчатки и лица, затем подтверждает, что вход в систему санкционированный. Эрен начинает прогонять все по своим простеньким алгоритмам, но уже через несколько секунд находит необходимую информацию. Что с ней делать, он не знает, поэтому просто открывает нужное приложение Леви. Тот внимательно смотрит и про себя удивляется, что в дверь еще никто не долбится. До Земли осталось около месяца, значит шаттл еще достаточно далеко. Кроме Эрвина в этом шаттле нет никого, он управляется дистанционно. Клетка заперта, еда подается два раза в день. Однако, этот шаттл может управляться и вручную. И, насколько осведомился Леви, Эрвину это под силу, поэтому еще раз подтвердив все операции, он освобождает заключенного репликанта из клетки, оставляет сообщение, что тот теперь волен сам управлять кораблем и своей жизнью, и отсоединяет шаттл от локальной сети, уничтожая датчик его перемещений. Леви поворачивается к Эрену и смотрит ему в глаза, абсолютно не обращая внимания на то, как где-то совсем рядом, на полу, умирает этот чертов руководитель. Это становится неважным, потому что… — Пора прощаться, — сухо констатирует. Они это уже обсудили, прекрасно зная, что живым нарушителю отсюда ни за что не выбраться. — Подожди… Может, мы все-таки попробуем! Ты же зашел! Может быть, получится и выйти?! Леви упирается бедрами в стол и слегка откидываетя назад, опираясь на руки. Теперь уже он снисходительно смотрит на Эрена, прекрасно зная, что другого пути не будет. Дважды так не везет. — Нет… Ты не станешь… — шепчет, хотя сам же и согласился. Ему страшно, но Леви боится не меньше. Они договорились отформатировать Эрена, стереть все его приобретенные алгоритмы, стереть из его памяти Леви, их любовь и отношения. Разговор был долгим, тяжелым, но все же привел к выводу, что другого пути нет. — Я не хочу… Лучше уничтожь… — по раскрасневшимся щекам стекают нематериальные, но самые горькие слезы. Глаза смотрят на тонкий стержень в руках Леви, пытаясь его убедить. — Если нет тебя, нет меня. — Люблю. — Нет! — Эрен исчезает, остается лишь логотип разработчика. Затем Леви предлагают открыть инструкцию по установке, но он просто бросает чертово устройство и абсолютно опустошенный практически падает на колени, не веря, что убил Эрена. Сам, своими руками. Убил своего мальчишку. Пустой взгляд, полное отсутствие в существующей реальности. Он пропускает момент, когда его раскрыли, когда в дверь начинают долбиться и в итоге попросту выбивают. И уж тем более он не обращает внимания на то, как к виску приставляют бластер. — Я предупреждала… Ещё одно нарушение, и мы тебя утилизируем. Мадам. Леви фыркает, но ни капли не расстраивается, ведь именно эти слова он и надеялся услышать. Где-то в космосе, немного меняя маршрут, Эрвин обещает Леви, что все было не напрасно.