I need you (to)

Джейс ступает почти беззвучно, словно крадётся в темноте по ночному институту. Не то чтобы здание совсем «вымирает» в ночные часы, всё же, внутри есть некоторые любители не спать сутками. Иногда даже сам Джейс не прочь пожертвовать временем отдыха только чтобы быстрее разобраться с делом и забыть о нём. Но в этот раз его подняло не желание закончить начатое. Ему не по себе. Юноша чувствует непонятное напряжение. Конечно времечко не из лёгких, но такие ощущения у него бывают очень редко. И сейчас Эрондейл уверен куда надо идти, ноги будто сами несут к нужной комнате. Опасливо озираясь по сторонам, Джейс всё же стучит по старой древесине и, не получая ответа, входит без разрешения. Его дурные привычки когда-нибудь сведут его в могилу. Алек здесь. Сидит на кровати, спрятав лицо в ладонях, даже не переоделся после вылазки. Эрондейл тихо подходит и садится рядом. Лайтвуд хрипло выдыхает. — Алек, — мягко и спокойно. Связь говорит, что его парабатай не в лучшем состоянии. Джейс гладит сгорбленную спину и чувствует как она напрягается под его прикосновениями. — Всё хорошо. Я с тобой. Хотя, на самом деле, всё довольно плохо, особенно с тех пор, как на плечи Алека навалился груз в виде управления институтом. — Хочешь поговорить? — предлагает Джейс, хотя ответ знает заранее: старший Лайтвуд не любитель говорить о чувствах. — Нет, я просто., — Алек поднимает голову, тяжело выдыхает. Лицо у него красное и мокрое. Непривычно видеть его в таком состоянии. — Не волнуйся, ладно? Я справлюсь. — Только не в одиночку. Я всё ещё твоя правая рука, помнишь? — Эрондейл заглядывает прямо в глаза и ободряюще сжимает чужую руку. — Ты намного больше, чем моя правая рука, — и Алеку не нужно договаривать кем на самом деле является для него Джейс. Лучший друг, брат, парабатай. Человек, которого он несколько долгих лет любит до безумия. Джейс неожиданно понимает, что это странный момент, почти переломный. Алек всегда успокаивал и подбадривал его, делил энергию и поддержку со всеми вокруг, скрывая свои переживания под маской серьёзного ответственного юноши, сына главы Института, будущего наследника этого звания и всего прилагающегося. Когда было плохо, Алек не приходил к парабатю, не просил совета у матери, не хотел отягощать проблемами Изабель. Он просто сидел в комнате наедине со своими мыслями и чувствами, старался справиться с ними самостоятельно. Волна боли и напряжения накрывает Джейса с головой, когда он осознаёт: каждый раз, когда его посещали те странные чувства, натягивающие золотистую нить их с Алеком связи как струну, его парабатай страдал. Так же сильно, как сейчас это чувствует Джейс. — Я в порядке, правда, — Лайтвуд бессовестно лжёт. И кому? Человеку, с которым их души переплетены прочнее любых канатов. — Лучше иди спать, завтра будет трудный день. Алек поднимается и направляется к столу, заявленному бумагами и книгами, явно намереваясь снова закопаться в работе. — Алек, — Джейс ловит его запястье и, поднявшись с постели следом, прижимается к худому телу, утыкается лбом в изгиб шеи, ласкво гладит напряжённые плечи, — поговори со мной. Не закрывайся, пожалуйста, ты не должен переживать всё это один. Я всегда здесь для тебя, ты же знаешь. Руны на одинаковых местах соприкасаются сквозь одежду, связывают своих владельцев крепче, ближе, разделяют чувства на двоих в двойном объёме. Джейс чувствует тяжесть и он не против, если так его парабатай будет лучше. Алек чувствует спокойствие и как боль утекает по тонкой нити. — Я знаю, — шепчет он, привычно обнимая Джейса. Алеку нужно поговорить, но он в этом никогда не признается по собственной воле.