Я найду тебя среди падающих комет

Через несколько часов, когда Оби-Ван сидел в личных комнатах, сконцентрировав все свои усилия на медитации, Квай-Гон наконец вернулся в Корпус Безопасности. Джедай вошел в комнаты и застал падавана в напряженной позе, показывающей всё его старание. Учитель ступал бесшумно, стараясь не потревожить юношу. Но Кеноби уже почувствовал чужое присутствие за спиной и распахнул голубые глаза. Его движения были моментальными. Он фактически подпрыгнул, вставая на ноги. Рука тут же опустилась на рукоять светового меча, что висел на поясе. Но когда юноша обернулся, то увидел Мастера и расслабился. Квай-Гон улыбнулся и произнес, стоя у двери: - Еще немного, и я бы пал от твоей руки, Оби-Ван. Хоть мужчина и пытался казаться веселым, старался произносить каждое слово, вкладывая море сарказма, но Оби-Ван отчетливо видел его истинные эмоции в синих глазах, что так походили на чистое небо. Кеноби заметил некоторую растерянность, отрешённость. Его Мастер словно потерялся, запутался, но пытался скрыть это. Оби-Ван сел обратно на пол, возвращаясь к медитации. Юноша не произнес ни слова. Ему казалось, что сейчас не то время, чтобы разговаривать. Даже поздороваться сейчас чудилось ему роковой ошибкой. Молчание было правильным, единственно верным путем. Прикрыв глаза, Оби-Ван снова обратился к Силе, стараясь выровнять встревоженное сердце. Но как бы он не пытался, ритм не замедлялся. Потому что каждой клеточкой своего тела юноша ощущал пронзительный взгляд Учителя. Такое внимание было вполне привычно, но сейчас оно казалось совсем неуместным и стеснительным. Оби-Ван ощутил прилив крови к щекам и горечь, что комком запала в горле. Все утро он думал, как сможет посмотреть в глаза Мастеру, как скажет ему первые слова за этот день. Но все случилось совсем не так, как он представлял. Напряжение между ними словно выстроило стену. Тот барьер, что воздвиг Квай-Гон больше не преграждал связь между ними, но эта стена из недосказанности, смущения, сомнений – такие эмоции преграждали им путь друг к другу. За это утро Оби-Ван уже много раз успел пожалеть о своем импульсивном поступке. Он корил себя за то, что поддался мимолетной смелости и поцеловал Квай-Гона. Кеноби понимал, что последствия этого поступка будут долго преследовать их обоих. Что расплата за совершённое поставила на карту их многолетнюю связь, которую оба так трепетно выстраивали. Оби-Ван понимал, что ни он, ни Квай-Гон еще не готовы обсудить это. И молчание становилось холодным, отчаянным. Такое случалось каждый раз, когда между ними возникала недосказанность, недопонимание, да даже простое несогласие друг с другом зачастую натягивало их отношения, но они всегда справлялись с этим, либо вместе, либо по одиночке. Но сейчас падаван боялся. Страх рос. Теперь он хотел лишь одного – вернутся в прошлое и предотвратить поцелуй. Но это невозможно. Квай-Гон ушел в свою спальню через несколько минут. Некоторое время он еще понаблюдал за Оби-Ваном, а потом не смог находиться в сгущающейся атмосфере, что стала заполнять центральную комнату. Он не был готов сейчас говорить об этом. Хоть он немного смог разобраться в себе, смог определить то, что происходит на душе, но делать хоть какой-то шаг было рискованно. Квай-Гон решил подождать, хоть немного, ведь только время могло показать дальнейшее будущее. Нет, он не сомневался в том, что их пути не разойдуться на этом, но он подумывал о том, что возможность сейчас был тот период, когда они отдаляться на время, чтобы осознать нужду друг в друге. Это решение было единственным правильным для него, так что мастер Джинн не торопился, осознавая, что каждый неверный шаг может стать грубой ошибкой. Юноша отвлекся на звук тихо закрытой двери в спальню. Кеноби несколько секунд смотрел в ту сторону, пока в его мыслях не возникла идея выйти в сад. Прогулка на свежем воздухе была бы не лишней, но еще больше он не хотел чувствовать себя одиноким. Странным образом Квай-Гон успокаивал его своим присутствием, даже если не произносил ни слова, а просто был в этой комнате или соседней. Просто от знания того, что Учитель здесь, что с ним все в порядке, Оби-Ван уже не чувствовал себя так напряженно. Юноша поднялся с пола, больше не имея желания продолжать медитировать. Да и пропал настрой. Спокойствие ушло. На его место пришла тоска. Бездонная тоска по тому, кто был так близко, но одновременно недосягаемо далеко. Квай-Гон своей отстраненностью делал больно. Словно вскрывал начинающую заживать рану, делая ее снова свежей. От такого сравнения Оби-Ван поморщился, заставляя разум перестать предлагать такое. Все же любовь была гораздо сильнее и постепенно Кеноби вернулся к обдумыванию того, как от нее избавиться. Он не мог отдалиться от Учителя, игнорировать его, ведь такого их отношения, банально, не могли предполагать. Падаван не может избегать своего Мастера, не может делать вид, что его не существует. Неожиданно в дверь постучали. Оби-Ван удивленно вскинул бровь, но все же пошел и открыл ее, чтобы увидеть в коридоре совсем уж неожиданного посетителя. Там стояла Фириуса Джайс в аквамариновом платье. Женщина умиротворенно улыбалась и была рада видеть юношу, что отразилось на ее возбужденно-радостном приветствии: - Добрый день, Оби-Ван. Я извиняюсь за беспокойство, но хотела бы пригласить вас на прогулку. И, конечно, вашего Мастера, если он согласиться. Оби-Ван немного растерялся в начале, но потом тоже улыбнулся и ответил: - Добрый день, советник Джайс. Я с удовольствием приму ваше приглашение. Давайте я спрошу Учителя, присоединиться ли он к нам. А вы можете войти, чтобы не стоять в коридоре. – Вежливость юноше не отказывала даже в трудные периоды жизни. - Извините, но я подожду вас здесь. – Мягко, но уверенно ответила женщина. Оби-Ван кивнул, принимая ее ответ и, предупредив, что скоро вернется, направился к спальне Квай-Гона. Сказать, что каждый шаг ему давался все труднее, значило бы очень приуменьшить все испытываемые в этот миг чувства. Юноша усиленно подбирал слова в своей голове, которые хотел бы сейчас сказать. Аккуратно, неуверенно постучавшись, он открыл дверь и застал Джинна сидящим на кровати с голым торсом. Тот явно только вышел из душа и сейчас выглядел очень пленительно, так, что у Оби-Вана тут же углубилось дыхание, бешено заколотилось сердце, а голос предательски отказал. Квай-Гон удивленно взирал на него, а потом все же соизволил надеть тунику, понимая, какое влияние оказывает на падавана. В этот момент в его сердце появилась горечь. Он вдруг осознал, какие рамки отныне должны существовать в их отношениях. Если раньше они не раз видели друг друга без одежды, полностью обнаженными и это не смущало обоих, то сейчас даже оголенный торс стал недопустимым. Мужчина тяжело вздохнул. Оби-Ван наконец взял под контроль себя и вопросил, тихим, удушающим голосом: - Учитель, не хотите прогуляться со мной и советником Джайс? - Нет, Оби-Ван. Иди, я не хочу сейчас находиться в такой высокой компании. У меня еще есть дела. А ты прогуляйся. Свежий воздух пойдет на пользу. – Ответил Квай-Гон, не замечая, как его голос выдает всю грусть, что заполняла сердце Мастера. - Хорошо. Спасибо, Учитель. – В тон ему ответил Оби-Ван. - Постарайся через два часа вернуться. У нас встреча. – Остановил Квай-Гон юношу, который уже собирался покинуть спальню. - С кем? – Удивленно спросил тот. - С Лоной Радес. Только не говори мне, что забыл о миссии, падаван. – Высказал Квай-Гон, наиграно возмущаясь. - Нет, конечно. Я буду вовремя. – Отчеканил юноша и бросил на Квай-Гона странный взгляд. Мужчина на миг потерялся в голубых глазах Оби-Вана, пытаясь понять, что тот хотел высказать в молчаливой просьбе. Падаван явно хотел что-то сказать, что-то передать ему, но промолчал, заставляя тревожное сердце Учителя в очередной раз усомниться в правильности своих решений. Оби-Ван будто чего-то ждал, не решаясь сделать шаг прочь. И Квай-Гон почувствовал это. Он смог понять, что хотел донести до него падаван. Но реакцию Квай-Гона опередил Оби-Ван, который неожиданно произнес: - У меня такое чувство, что если я сейчас уйду, то нашим отношениям навечно придет конец. Что больше ничего не будет как прежде, Учитель. Я не хочу идти. А вы так просто меня отпускаете, словно я совсем не важен для вас. В то мгновение, как последние слово потеряло звук, потухнув в пространстве, Оби-Ван стремительно удалился, не удержавшись и резко закрыв дверь за собой с довольно громким звуком. На плечи легла тяжесть, какой прежде никогда не было. Он сказал то, о чем думал. Что ж, юноша надеялся, что смог зацепить какие-нибудь чувства Квай-Гона. Оби-Ван вдруг в один миг решил не отказываться от своих чувств. Хоть его и бросало из стороны в сторону. Моментами хотелось убить эту любовь, но сейчас он определенно понял, что это был не тот выход, который он хотел. Сейчас, нужно было что-то предпринять, а не пытаться погубить. Оби-Ван подумал, что сможет показать Квай-Гону себя с другой стороны. В его душе затеплилась надежда на то, что его чувства могу обрести взаимность. Квай-Гон застыл каменный изваянием, стоя у своей кровати. Какая-то искра, пробежавшая по спине от слов падавана заставила его в тот же миг ощутить злость. На себя. Джедай вдруг понял, что может сердиться за эту любовь на себя, потому что он виноват в развитии событий не меньше, чем гормоны почти двадцатилетнего юноши. Мужчину глубоко задели последние слова Оби-Вана о том, что юноше кажется, будто Мастер совсем не ценит его. Квай-Гон со смятением подумал о том, что неужели Оби-Ван действительно думает, будто он не важен Учителю. Квай-Гон искренне усомнился в себе в этот момент, чувствуя неуверенность. Оби-Ван заставил его задуматься на тему того, как видится Рыцарь-джедай другим, со стороны. Никогда прежде он не думал об этом, следуя лишь своим мотивам, некоторым требованиям Совета и, конечно, велению Силы. О посторонних он никогда не размышлял, как об оценщиках его жизненного пути. Да и какая разница Джедаю, как видят другие, если мысли о том, каким должно быть стороннее впечатление никогда не имело огромного значения. Тщеславию и самолюбию не место в составных частях понятия «Джедай». Квай-Гон всегда считал, что это попросту несовместимые вещи. А тут его мысли начали тянуться в сторону его отношения к Оби-Вану, а точнее различий между тем, как он действует и тем, как падаван воспринимает его действия. Мастер Джинн осел на кровати. Словно упал, как лист осенью при полном отсутствие ветра. Неожиданно пришла импульсивная идея подскочить, догнать ушедшего Оби-Вана, схватить за плечи и высказать ему все, чтобы опровергнуть слова юноши. Но это желание быстро ушло в никуда, как не очень удачный вариант развития событий. К тому же Квай-Гон знал, что советник Джайс могла стать невольным свидетелем их разбирательств с отношениями, а такого расклада тоже не хотелось. В общем, он продолжал сидеть. Голова оказалась совсем пуста. Но она вдруг стала тяжелой, давящий на шею так, что та норовила сломаться пополам. Ему нужно было собраться, взять себя в руки, перестать так сильно проваливаться в бездну под тяжестью нахлынувших обстоятельств, но даже Сила не могла помочь. Пустота поглощала, просто засасывала, не давая спокойно дышать. Джедай не в первый раз чувствовал такое и не в последний, но впервые ему ничего не хотелось. Когда Ксанатос предал его, когда умерла Тал, в такие моменты он желал чего-то: хотел найти утешение в служение Ордену и выполнении миссий одному; отомстить убийце, который лишил его дорогой подруги и любимой. А сейчас Квай-Гон словно выгорел. Словно сама жизнь покинула его, заставляя опускать плечи под тяжестью невыносимой грусти. Стена между ними начала расти. Квай-Гон понимал, что это только ухудшить дела. Сейчас ему не хотелось ни видеть, ни слышать падавана. Пришла мысль, что нужно попросить Верховный Совет прислать другую команду на выполнение этой миссии. Джинн ощущал бессилие. Задание постепенно начало отходить на второй план, а их отношения встали на первый. Это плохо и не сулит ничего положительного. Так что, присущий от природы Квай-Гону рационализм подсказывал, что нужно связаться с магистром Йодой и обсудить этот вопрос. Так он и решил поступить немедленно. Решительность в его груди разгорелась с убийственной силой. Оби-Ван же в этот самый момент уже гулял по территории перед резиденцией наместника. Хоть разговор с советником Джайс был довольно веселым и немного поднимал настроение, но падаван чувствовал возросшую преграду между ним и Учителем. Они отдалялись и ему хотелось сбежать ото всех, скрыться далеко в горах, побыть наедине с собой. Хотелось вернуться в Храм, где сама обстановка располагает к установки баланса. Там все пропитано Силой. Сейчас ему не хватало чуть хрипловатого голоса магистра Йоды, разговоров, что наполняли коридоры Храма. Он хотел оказаться среди других падаванов в тренировочном зале. Хотел взять в руки световой меч, завязать глаза и в одиночестве отрабатывать фехтовальные движения с тренировочными дроидами, один на один со своими мыслями в пустом зале. Фириуса видела всю отрешенность юноши, с которой он слушал ее. Пусть Оби-Ван и проявлял активность в разговоре, но его глаза были направлены далеко за горизонт или сквозь нее, будто она не существовала. Женщина понимала, что Джедая что-то расстраивает, но спросить не решалась. Фириуса хотела бы помочь, но не знала как. Боялась ранить его тем, что возможно неприемлемо для Джедая, в то время как для обычного существа доступно и обыденно. Но страх прошел, когда она в очередной раз заметила волну отчаяния, от который голубые глаза будто потемнели, стали мрачнее. Она прервала рассказ о деятелях творчества Адарлона, которые известны по всей Галактике и аккуратно высказала: - Оби-Ван, вас что-то тревожит. Я хочу помочь вам, если смогу. Если это возможно, не могли бы рассказать о том, что произошло? Кеноби обернулся на нее, впервые посмотрев в глаза женщины, впервые за последние полчаса заметив ее присутствие. Джедай удивленно взирал на женщину некоторое время, пока не понял, что советник правда хочет помочь. Тогда, Оби-Ван принялся рассказывать, стараясь обобщать и подбирать верные слова: - Да, советник, вы правы. Извините меня, если мое состояние приносит вам дискомфорт. Но я не могу влиять на течение жизни. - Оби-Ван, я не виню вас в реакции на обстоятельства. Я лишь хочу понять, какое из них вас так выбило из колеи. – Перебила она, но Оби-Ван с благодарностью улыбнулся. - Жизнь Джедая – это добровольный отказ от некоторых аспектов жизни обычных существ. Такие ограничения существуют для безопасности, но бывает, что они лишь омрачают ситуацию. Моя жизнь – это мой осознанный выбор, и я стремлюсь к тем идеалам, что представляет Орден. Но также, я сталкивался в своей жизни с ситуациями, которые противоречат этим идеалам. Мой Учитель пренебрегает некоторыми правилами в угоду своих стремлений. Я перенял от него такой взгляд на реальность. Всегда хотел, чтобы меня считали таким же бунтарем, идущем своей дорогой. Я не хочу быть одним из тысячи других Джедаев, я хочу идти с ними рядом, но немного в отдаление. И правило, которому я сейчас намереваюсь противостоять, это абсолютный запрет на любовные отношения. Я прежде влюблялся, но сейчас я действительно люблю того, кого не хочу терять лишь из-за ограничений Ордена. Но этот Джедай, хоть и пренебрегает правилами, он не рассматривает меня, как объект любовных отношений. - Речь ведь о Квай-Гоне? – Осведомилась Фириуса, вставляя свою реплику в допущенную Оби-Ваном паузу. Юноша поперхнулся, закашлялся, а потом удивленно посмотрел на женщину. Его удивление схлынуло быстро, оставляя после себя лишь сухое осознание своих умений скрывать что-то. Точнее, их отсутствия, по крайней мере в данном вопросе. Он кивнул, признавая правильность слов советника, а потом настороженно глянул. Женщина заметила его смятение и ответила на молчаливый вопрос: - В нашем обществе любые виды отношений уместны. Мы не призираем тех, кто состоит в однополых отношениях, Оби-Ван, так что я солидарно отношусь к вашем чувствам. Хотя, любить своего наставника, это проблематичная ситуация. Кеноби вздохнул, а потом продолжил: - Да, действительно проблематично. К тому же, учитывая тот факт, что Джедаям запрещено любить, а любить существо своего пола так вообще, я думаю, призираемая учесть. Это просто ужасно, советник. Я не хотел этого, но сейчас ничего поделать не могу. У меня лишь два варианта: либо попытаться потушить любовь в себе, либо попробовать показать Квай-Гону то, что я достоен его и, что ради меня можно нарушить правила. И я совсем запутался, что из этого мне стоит выбрать. - Да, это не просто. Но для меня в данный конкретной ситуации видится лишь один правильный выход. Любовь – это очень сильная эмоция, толкающая существ на безбашенные поступки. Следуя за своей любовью многие достигают небывалых высот. Но также, любовь погубила многих. Это как Светлая и Темная сторона для Джедаев, если брать любовь за Силу. Вы, Оби-Ван, можете оказаться во тьме при любых обстоятельствах, но лишь вам решать, что вы предпримете, чтобы избежать такой участи. Можно закрыться в коконе, потушить любовь в себе и от потери самого себя оказаться во тьме, а можно открыться этому чувству, попытаться следовать за ним. Да, оно может отвести вас к Темной стороне, но стоит ли упускать возможность хоть попытаться добиться желаемого. – Вдохновляющая речь была остановлена пронзительным взглядом глаз Фириусы на Оби-Вана, который заслушался. Он молчал, обдумывая услышанное, анализируя полученную информацию. - Я думаю, что отказываться от своей любви, это трусливо, даже несмотря на то, что так вам диктуют правила. Жизнь наделила нас таким замечательным чувством, так зачем отвергать ее дар в угоду призрачным идеалам, которые могут уже через сто лет кардинально поменяться. – Добавила Фириуса, направив глаза в голубое небо. Оби-Вану нечего было возразить или добавить. Молчание сопровождалось его глухими ударами сердца и бесконечными мыслями. Сейчас помощь советника Джайс убедила его в том, что не стоит отказываться от этих чувств.