Микаэла и Юичиро

Двое друзей семьи Капулетти прогуливались по улицам города, обсуждая, как можно расправиться с расой, что не похожая на них. — Я бы каждому из рода проклятых Монтекки пронзил сердца своим мечом, чтоб знали, что не место им на нашей земле — сказал друг семьи, Кимизуки. — их вызывающая бледность. Взгляд, который может на месте испепелить — подтвердила его слова Мицуба. И только начали они их обсуждать, как пред их взором появились двое из кровавой армии, что так им ненавистна. — Держи-ка, друг мой, меч свой на готове, ведь направляются к нам навстречу мерзавцы из рода Монтекки.- приняла во внимание Мицуба. — — Кого я вижу, прислуги рода Капулетти, в чьих жилах течет лишь пустота да безрассудство — сказал вампир по имени Рене. И началась очередная битва, от которых местные жители уже устали часто видеть и слышать. На шум жестокой битвы прибежал друг, еще один из рода Монтекки, Ферид. — друзья, склоните вы мечи и прекратите бессмысленную возню, иначе кончится для обеих сторон плачевно. — Да ты как крыса, хвост поджав, сдаешься, как только битва назревает — к ним поспешил ближайший друг семьи Капулетти, Йоичи.- отродье вампирское, что сестру мою в могилу вы свели. Горите вы за это же в аду! — Не желаю я вступать в твой спор. Хотел я остановить их, чтоб последствий после было мало. — С мечом в руках ты это произнес. Как смеешь ты, ничтожество Монтекки! И тот набросился на него, и началась драка похлеще прошлой, что аж людской народ стал возмущаться и кричать. Пока на горизонте не появились главы двух семей — Крул Монтекки и Гурен Капулетти. — и снова вы, из рода Капулетти. И снова вы устроили засаду на моих людей! Но не продолжилась та битва, как можно было бы подумать. — сегодня мы отступим только потому, что не хотим марать руки об вашу грязную испорченную кровь. И ушли все из рода Капулетти восвояси. — скажи-ка, кто снова начал перепалку и был ты к этому причастен? — Я лишь застал в ожесточенной драке двух людей из рода вражского и одного из наших. И позже пришел их близкий друг, что был глух для моих слов о том, что не желал я драться. Потом пожаловали вы и спор был прекращен. — Не видел ли ты Микаэлу? — Как утро только настает, он сразу же пропадает из виду. Как только взор мой пал на тень его в ночи, он сразу же скрывался, не оставляя и следа. Я попытался его найти, на что он мне ответил, что уж сильно приставучий. Я хоть и не согласился, но не хотя отстал, уж неприятностей потом я не хочу. — он слишком одинок, мой бедный сын. Все больше замыкается в себе. Чуть что, так сразу с глазу прочь и заседает надолго в своей комнате, над чем-то размышляя. Скрывает явно чувства свои за этой дверью. — вот он как раз идет к нам на встречу. Скройтесь в тень, может мне удастся его разговорить. уж ты то можешь, коль захочешь. Крул быстро скрылась, пока перед вторым не появился белобрысый юноша. — С добрым утром Ми-Ми-Мика! — уйди ты с глаз моих, не гоже так рано по утру мне видеть столь…постой-ка, утро? — Часы недавно девять пробили. — как медленно и мучительно тянется это время. Особенно с тобой. А матушка моя тут не проходила? — была она здесь, ушла. Но что же гложет твой покой Мика? — отсутствие того, что могло бы сделать их быстротечными. — любовь? — Нет! — нелюбовь? — Да, нелюбовь ко мне возлюбленной. — Тогда зачем тебе такая любовь, что вместо того, чтобы возвышать на небеса, наоборот, тянет вниз, на самое дно? — бессмысленно все это, да, но жить с этим я привык. Хоть и приносит нескончаемую боль, но проще так, чем с любовью в сердце. — так грустно на тебя смотреть. — От чего же? — от страданий твоих душевных. — ты просто лишний раз пытаешься втереться мне в доверие. Не бывать этому! Однако, все же в сердце моем есть место той, чье имя я не забуду — Так скажи мне наконец, кто она — женщина — а можно по точнее? — богата она красотой той, что ни с кем не сравниться. И ради такой готов я горы свернуть. Беда одна: когда умрет она, с ней умрет ее красота. — очнись уже, не та она, кто тебе судьбою уготована. Получше средь толпы найти ты сможешь. — и лишний раз увидеть, как она прекрасна? О недруг, ты как всегда не прав. слова мои ты еще припомнишь. В то время Капулетти вернулся домой — как смеют эти Монтекки так лезть на мою родню посреди дня? Подходит к нему невеста юного Капулетти, Шиноа. — как жаль, что вражда ваша сквозь года проноситься и остановить ее может только чудо. Так что, какова причина моего визита? — уж сыну моему 16 лет, и время пришло его жизнь устроить с тобой. Но пусть пройдет еще два года и свадьбе вашей быть. — но знаю я, что есть мужья и помоложе. Зачем же так долго ждать? — чем раньше замуж выскочишь, тем раньше станет брачной жизни конец. Пусть пир сегодняшний вас повеселит вас, соберутся все мои друзья и родные на праздник буйный. Пусть знают все из города, кто лучше всех пиршества устраивает. И пошла молва по городу, что пир устраивают у себя Капулетти. Приглашены все, кроме семейства Монтекки. — слыхал дружище Мика, что те самые Капулетти устраивают праздник в своем особняке. Может сходим под прикрытием? На самых красивых девушек посмотрим. Одна из этих красавиц — та самая Чесс. — пойду я только на любимую посмотреть и насладиться вновь ее красотой. Тем времен в доме Капулетти «няня» Ашурамару пытается найти Юи, который где-то бегал по коридорам. — Кто звал и искал меня? — Ваш отец к себе зовет, на счет сегодняшнего бала. И те пошли к главе семьи — ну что сынок, жениться ты желаешь? Ведь я тебе невесту уж нашел. — позвольте, но юный господин еще молод для такого шага. Ему ведь только 16 стукнуло. — Прошу прощение великодушная няня, но это не ваше уже дело. Сын мой. — ох понял, понял, ухожу. — Ну что ж сын, одевайся, гости собираются и ты должен блистать среди людей. И вот, на пороге дома Капулетти, появились трое из Монтекки: Лакус, Ферид и Мика. — войдем со словами или молча мимо пройдём? — сейчас, юный господин, многословье не в моде. — милый друг, пришли сюда мы веселиться, так иди и закружи одну из красавиц в пляс! — не надо этого мне, нужна лишь красота той миледи, что разум мой затуманила. Все втроем надели маски и вошли во вражеский дом. Все кружили в танцы и веселятся. В зал вошел Юи в маске, но даже сквозь ее, Мика любовался его красотой. — А кто тот принц, что затмил весь зал своей ослепительной красотой. — Не знаю, не видел я еще его ни разу — он так прекрасен, что никто с ним не сравнится. Но голоса их дошли до уш Йоичи, что был неподалеку, сидел за столом семейства. — знаком мне этот тон, среди нас одни из Монтекки! Немедленно мой меч, как смеют они так нагло заявляться на наше торжество? Скрылись за масками и думают, не поймают. — зачем разборки посреди зала? — Здесь Монтекки, причем сам негодяй Мика. — Позволь, славиться он чистым и верным сердцем. Поможет каждому, кто нуждается в его помощи. — но не собираюсь я терпеть его присутствие. — кто здесь хозяин? Пока что я. Ступай и веселись. Пока те спорили, Мика сначала пригласил Юи на танец, а потом и уединился с ним в темном коридоре. — прошу прощения, что дотронулся своими руками до вашей нежнейшей коже. Я не достоин не то что прикасаться, смотреть на ваши изумрудные глаза. — вы слишком самокритичны к своим рукам. Но кто же вы? Откуда вы? — вам это знать необязательно. Позволите ли вы примкнуть к вашим устам моими, ведь так влечет меня к ним. — Позволяю, мог бы и сам я предложить, но стыдно было. И их губы сливаются в поцелуе, что покрывает их щеки румянцем. — ты взял с меня мой грех поцелуем, и теперь обязан вернуть. Но в этот момент приходит няня Юи — господин, ваш отец зовет вас на разговор. Юи удалился и Мика остался наедине с Ашурамару. — Кто же его отец? — хозяин дома и вина, что пили вы на празднике. Кто будет невестой у него, то получит все, что можно увидеть в этом поместье. И Мика ушел к своим друзьям. — Сын Капулетти, навеки сердце мое врагу было отдано. — Пойдем же, забава уж закончилась. — зато страдания мои начались. Бал закончился, все разошлись кроме Юи и Ашурамару. — не знаешь ли ты как зовут того господина? — сын и наследник Крул. — Но что у него за фамилия? — Фамилия у того Монтекки. — горю любовью я теперь к заклятому врагу. Ночью, Мика перелез через стену дома Капулетти. — ну как же я могу быть дома у себя, если сердце мое лежит тут? Подойдя ближе к балкону, он увидел, как на балкон вышел Юи. — что за свет затмевает луну? Это солнце, мой Юи, решил посмотреть на ночное небо. А вот и подпер он рукой свою голову. Хочу стать перчаткой, чтобы трогать его нежную щеку. — вот горе мне и моему роду! — он говорит. О, говори больше мой ангел! — Мика! Зачем же ты Мика! Уйди из своей семьи и отрекись от наследства. А если нет, поклянись что любишь меня и я отрекусь от своей семьи. — Я поклянусь перед богом ради тебя любимый. — кто ты, кто подслушал рассказы моего сердца? Я знаю голос твой, ведь это ты, Мика? Это ты Монтекки? Зачем же ты перелез через нашу ограду? — Мою любовь к тебе невозможно остановить каменной оградой. — Коль ты здесь, поклянись что любишь ты меня всем сердцем под серебряной луной. — Клянусь, что сердце мое принадлежит тебе. Но время пришло, и Юи стал искать его кормилец. После долгого прощание, они примкнули к губам друг друга и разошлись. — о что за прекрасная ночь! Но стоит мне уйти, чтобы меня не поймали за столь поздний визит. И те расстались на целую ночь. На утро встретился отпрыск Монтекки отправился в церковь, к отцу Шинье, договориться о помолвке со своим любимым. — о отец всевышний, прошу тебя завтра утром обвенчаться меня с вором моего сердца. — конечно, важно только знать кто та «любимая», что удостоилась быть с таким, как ты. Не уж ты та самая Чесс? — имя ему Юичиро Капулетти, враги моего семейства. — хоть вы и врагами считаетесь, но любовь я вижу, ваша сильнее вражды многовековой. Бывать вашей помолвке завтра по утру. Иди готовься! Лакус с Феридом пытаются найти Мику. — куда же этот кровосос пропал? Не уж с той Чесс он уединился? — вообще мы все кровососы, Ферид, но прав ты, совсем со своей любовью позабыл друзей. Пока перед ними не появился сам Мика — Ну где же пропадал ты, милый друг? — Ох дел было невпроворот, но как ты видишь, Лакус, я снова здесь. Они продолжали разговоры, пока не появился Ашурамару. — хочу я с вами поговорить тет-а-тет, молодой господин! Те отошли. — уж если вы решили поиграться с чувствами молодого наследника, то не стоит так поступать. Это будет нечестно, он слишком молод и невинен. — скажи, чтобы утром, часов в девять, пришел он в церковь, там отец Шинья готов нас с ним обвенчать. Пришел обратно в дом Капулетти, где поджидает парня Юи. — ну что, кормилец, какие новости? — Ты подожди не тараторь, уж устал я бегать туда-сюда. Уже так я молод, как раньше. Ах, задыхаюсь! — Но тебе хватает сил сказать, что задыхаешься. — Ну что могу сказать. Женихов ты выбирать умеешь. Завтра поутру он будет ждать тебя, чтоб мужем своим сделать. На утро, как им было велено быть, взошли они в алтарь и обвенчали их, и стали они супругами. — Теперь счастлив я, что наконец я больше не Капулетти и навеки связан с тобою узами брака. В то время, как Лакус с Феридом ждали Мику, Йоичи стал маячить на горизонте. — добрый день. Сказать хотел я пару слов одному из вас. — Вы только посмотрите на него, всего пару? А больше не желаешь высказать? — Видать, великодушный Лакус с Микой спелся? И началась новая потасовка, пока не появился Мика. — Мика, ты мерзавец! И обнажили тогда клинки свои Йоичи и Лакус. Они начали битву не на жизнь, а на смерть. — Прошу, Йоичи, давай разойдемся друзьями, ведь скоро будет новость, что нас породит. Но только Мика молвил слова, как тот набросился с мечом, но верный его друг, Лакус, закрыл его и был он ранит в спину. — Я ранен! — Позволь, но рана не из глубоких. — Чума на обе ваши расы! Я из-за вас стал кормом для червей! И умер он в руках Мики. Он закричал от боли душевной и побежал он мстить проклятому убийце друга. — Он хочет быть с тобой на небесах врагами! — Коль были вы друзьями здесь, так будьте там! Но не успел ничего сделать Йоичи, как был заколот клинком рода Монтекки и пал он честью храбрых. И сразу прибыли на место главы семейств. — Йоичи, за что такая боль, такая утрата! Кто бой этот кровавый начал? — Прошу замолвить слово, что Мика пытался всех остановить. — Но он убил его, а значит его надо казнить. — Скажу так, мой сын пытался отомстить за друга близкого. — Тогда пусть будет изгнан он! Сбежал он быстров церковь, где был кормилец его мужа. — О супруг моего воспитанника, приди к нему сегодня. Он убивается, все плачет без остановки и только может говорить имя твое. В доме Капулетти. — не в праве я супруга моего судить, но пролил он кровь моего названого брата, как мог он так поступить. И тут через балкон к нему пробрался Мика и все забыл тот. И вновь их губы слились в сладостном поцелуе и всю последующую ночь были они близки как никогда. — О милая Шиноа, могу сказать, что может в четверг мы сыграем помолвку? — мечтаю, чтобы завтра был четверг. На утро Мика все еще был в кровати у Юи. — тебе пора покинуть мои покои, ведь уже светает за окном. — но не хочу я уходить от тепла тела твоего. К ним ворвался кормилец. — мой юный господин, к вам направляется отец! И сразу же в одну секунду Мика вылез из комнаты через балкон, напоследок поцеловал супруга и ушел. — мой милый сын, хочу я донести до тебя, что будешь завтра ты в черном одеянии со своей будущей супругой у алтаря. — но отец, не буду счастлив с ней! Не нужен этот мне проклятый брак! -вот теперь ты заговорил! Бессовестный ребёнок, да как ты смеешь! Коль не пойдешь ты под венец, гнить тебе на улице, и не быть тебе больше моим сыном. — отец смилуйся! Тот ушел и Юи ничего не оставалось как пойти в церковь. — отец божий, если мне не суждено быть с милый на этой земле, то пусть покончу я с собой! — направил на себя кинжал — без мужа моего жизнь мне не мила! — позволь, остановись! Знаю я решение твоей проблемы, ты только выслушай меня. Сначала согласись на брак, пойди в спальню и никого к себе ты не впускай. Я дам тебе вот этот отвар, выпей его, и будто ты умрешь на двое суток. тебя положат в склеп, туда уже придет Мика с письмом, где я ему все это расскажу, а там уже вы умчитесь в Токио. — о пресвятой отец, спасибо вам! И Юичиро сделал все что надо и на утро вся семья была убита горем, погружалась в отчаяние и горе. В свадебном костюме положили в открытом гробу его в склеп, где в скором времени он должен был очнуться. Письмо Шинья отправил в срочном порядке. Но не дошло оно до Мики и получил он известие другие. — ну что, Ферид, какие новости с Сибуи, как там моя матушка, как мой милый Юичиро? Если хорошо, то значит не может быть и хуже. — Мика, крепись. Твой молодой супруг лежит как день в семейном склепе Капулетти и душа его уже на небесах. Упал тот на колени и завыл как зверь в ночи от боли. — Нет! Мой прекрасный супруг! Ушел ты навсегда и не смогу теперь я прикоснуться к твоей коже… Но ничего, сегодня же мы снова будем вместе! — Одумайся, Мика! Не может быть твое отчаяние таким сильным! — может, коль я любимого потерял! Немедленно в город! По пути нашел Мика зелье смертельное, что бессмертного уложит. — и что теперь, мне с тобой остаться? — живи как жил, но уже без меня. Ты может и хороший малый. Мика подошел к склепу. — Как смеешь ты находиться у могилы моего несостоявшегося супруга? Тебе изгнания было мало? — Шиноа, одумайся, не желаю я тебе зла! — Так обнажи свой меч и тогда сразимся мы! И начали тогда те биться, и в битве той дух живой покинул Шиноа. Направился тогда Мика к своему мужу. — смерть из тебя все соки жизни выпила, но ты остался таким же прекрасным как и всегда. Но зачем же ты ушел так рано, быть может ты сейчас в заложниках у ангела падшего? Так пусть опустит он тебя, ведь ты нужнее мне всего, что есть на этой бренной земле. И выпил Мика яду. — осталось пара мгновений и тогда я снова буду гладить твои волосы, целовать твои губы, любоваться твоими глазами. И смерть не сможет разлучить нас. Очнулся Юи от отвара. — мой милый, зачем же выпил ты проклятый яд? И не оставил мне ты ничего, хотя бы каплю, что была бы мне моим спасением. Так пусть хоть на губах твоих останется что-то и может все же вместе будем мы. — поцеловал того в губы — твои уста еще теплы, быть может ты выберешься из лап смерти! — я люблю тебя Юи, и раз уж жив ты, то оставайся ты теплее моего еле бьющегося сердца. Но милый нет, не могу. Раз тебя рядом со мной не будет, то смысла жизни в моей нету. Мика умирает на руках возлюбленного. — и пусть никто не сможет нас с тобой разлучить! Потому что любовь наша не разлучна! И пронзил он себя клинком любимого. — и пусть я испускаю дух, я умираю рядом с тобой, и будем вечно там, на небесах. И умер он, держа на руках тело того, кто навеки был уготован ему судьбой. На Следующий день, оба лежали в гробах и лишь тогда, когда кровь молодых наследников была пролита напрасно, Капулетти и Монтекки заключили мир. Они оба были влюблены без памяти в друг друга и сгубила их бессмысленная вражда. И нету повести печальнее на свете, чем повесть о Микеэле и Юичиро.