***
У Беделии дю Морье был — и, к несчастью, все ещё есть — ужасно длинный и совершенно бескостный язык. Она была отличной пешкой в игре Ганнибала, перенявшей многие его качества. Например, умение убедительно врать. Потому что если бы Ганнибал Лектер был влюблён в Уилла, Уилл не ночевал бы на шикарных, но незнакомых простынях кровати плюс сайз. Если бы Уилл только знал, что им разрешено заводить отношения! Он ведь действительно, как настоящий дурак, думал, что теперь на нем стоит печать собственности Ганнибала Лектера, как и на Ганнибале — печать собственности Уилла Грэма. Но все оказалось так просто! Они делили друг с другом дом и залитые кровью ночи лишь потому, что сходились, как пазлы, и понимали друг друга без слов. Уилл настолько опьянел неведомой ранее свободой и властью, что не заметил, как их отношения с Ганнибалом приняли стадию стагнации. Тогда, на обрыве, контакт их тел был единственным, что помнил Уилл, помимо холодных вод и горячей крови. И если океаны он теперь избегал, а убийства вошли в неделю, вписавшись в график, то с первым — с тем самым тактильным контактом — все было не так, как ему бы того хотелось. Уилл всегда старался видеть в мужчинах то же самое, что он видел в женщинах; равноправие не казалось ему страшной вещью. Но никогда ещё мужчины не казались Уиллу такими же привлекательными. Это ломало голову. И напрочь убивало желание Уилла заниматься случайным сексом. Ему хотелось определенного тела, и было ужасно досадно узнать, что все его мечты оказались лишь только мечтами. Как долго Ганнибал обхаживал эту самую женщину перед тем, как пригласить её на ночь? О, Уилл был уверен, что долго. Быстро ведь Ганнибал совсем не умеет: вечно смакует и играется, как кошка с мышкой, у которой ещё есть силы дергаться, когда как из-под острого когтя уже давно сочится алая кровь. Уилл хотел бы поговорить хоть с кем-нибудь о своих отношениях с Ганнибалом Лектером, но ему, по правде говоря, было не с кем, а видеть в самом Ганнибале хорошего собеседника постоянно оказывалось выше его сил. Надо же, ведь во всем виновата одна лишь Беделия. Не скажи она Уиллу то, что сказала, и он бы продолжил жить с закрытыми глазами. Вот только толку от этого все-таки было бы мало. Два года совместной жизни без единого намёка на чувства Ганнибала хотя бы в элементарных вещах — в заботе, которой тот посвящал время едва ли не по расписанию и с особой важностью, или в ужине — наконец-то дали понять Уиллу, что стагнировать он все же не хочет. Номер, заказанный Ганнибалом, был очень хорош. Впрочем, Уилл больше не удивлялся изысканным вкусам своего... друга. И все же все было не так. Уилл смотрел на часы с особой периодичностью. Он выслеживал путь секундной стрелки, словно та была его главной добычей. Перед глазами плясал Ганнибал, пьющий вино в компании красивой — обязательно красивой и обязательно статной, ухоженной и хорошо образованной — женщины. И его это злило! Как же его это злило. Уилл не был уверен, когда именно он решился вернуться обратно домой. Ему просто все надоело, а ещё он действительно хотел поговорить. И даже Ганнибал перестал казаться ему плохим собеседником. Беделия дю Морье имеет аномально длинный и абсолютно бесхребетный язык. Но она умна и проницательна. А это значит, что Ганнибал просто издевается над Уиллом и тихо манипулирует им, распивая вино рядом с незнакомыми женщинами. Уилл же совсем — совсем — не хочет отпускать то, что он так крепко держал в своих руках тогда, два года назад, на скалистом обрыве.***
Уилл не знает, стучать ему или открыть дверь своими ключами. Он, конечно же, хочет быть внезапным, но не настолько, чтобы застать полураздетого Ганнибала и женщину под ним. Уилл сомневается, что Ганнибал позволит гостье начать прелюдию в гостиной, а тем более на кухне. Однако недооценивать Ганнибала не стоит. И Уилл честно не знает, каким из двух способов лучше воспользоваться для того, чтобы попасть... попасть в свой собственный дом. Он ведь действительно крадётся так, словно совершает что-то ужасное или — вот это и правда смешно — незаконное. Уилл открывает дверь ключами, специально создавая шум у порога. Он даёт Ганнибалу время. Время понять, что он дома, и, может быть, время успеть натянуть свои брюки?.. Уилл вдруг думает, что ему стоит притвориться вернувшимся с работы мужем. Устроить истерику, обвинить Ганнибала в измене и выпроводить несчастную женщину из дома. Но план кажется ужасно опасным и безрассудным. Уилл Ганнибала давно уже не боится, но по собственной шкуре знает, на что тот способен в гневе. Уилл даже не может понять, на каких правах он собирается заставить внезапную гостью уйти. Ведь кто он? Нет, серьезно, кто он такой? Уилл является главным холстом Ганнибала Лектера, но поймёт ли приглашённая гостья, почему этот холст нарушает чудесный вечер в компании с художником? Уилл даже не слышит никаких лишних звуков. Он успевает настроиться на картинки различной степени развратности, но не получает даже тихого задыхающегося «Ганниба-а-ал!..». Не идти же ему в спальню, чтобы привлечь их внимание, ради всего святого? Уилл просто не понимает, чего он топчется у порога с виду абсолютно пустого дома. Уилл раздраженно стягивает с себя куртку и вешает ту в шкаф, игнорируя незнакомое красное пальто, от которого идут и идут цветочные запахи. Уилл не до конца разбирается в своей тактике, но решает действовать по-хозяйски и чувствовать себя как дома. Потому что он и есть дома. Несмотря ни на что. Уилл гремит тяжёлой бутылкой виски и прижатым к ней стаканом по дороге к креслу в гостиной. Он доходит без происшествий, все ещё создавая слишком много ненужного шума, и наливает себе выпить примерно на два пальца. Вдруг со второго этажа слышится сдержанный женский смех. Уилл весь обращается во внимание и даже подбирается в кресле, напрягая уши. Слышатся едва заметные слуху шаги. Знакомые шаги Ганнибала по их лестнице, что начала скрипеть на предпоследней ступеньке с неделю назад. Ганнибал замечает Уилла не сразу, и это хорошенько поднимает самооценку Уилла. Ганнибал расслабленно скользит по кухне, наливая стакан воды со льдом. Вот только последний лёд плавает в виски Уилла. — Ты вернулся украсть лёд? — вдруг спрашивает Ганнибал, и Уилл вздрагивает, понимая, что его все же заметили. Он откашливается и вальяжно раскидывается в кресле. — Это общий лёд, я никак не могу украсть его, — говорит Уилл, улыбаясь в стакан. Он вдруг чувствует себя победителем, и виски от этого кажется лишь вкуснее. Ганнибал тихо ставит стакан с водой на стол и складывает руки в замок. — Что-то случилось в отеле? — спрашивает он, хмурясь. — Нет, все отлично, — радушно улыбается Уилл, чувствуя себя не просто победителем, а очень счастливым победителем. — Спасибо, что спросил. Ганнибал раздраженно вздыхает. Они давно перестали прятать эмоции друг от друга. — Уилл, мне казалось, что мы уладили этот вопрос, — с напором говорит Ганнибал. Уилл пожимает плечами и задумывается. Роль хозяина определённо симпатизирует ему. — Я тут вдруг подумал, — начинает он, глотнув виски. — Почему мне нельзя заводить отношения, а тебе можно? Ганнибал практически рычит на него в ответ: — Тебе разрешено встречаться с женщинами, Уилл, — и чуть тише добавляет: — Мы можем обсудить это в любое другое время, кроме текущего. Ты срываешь свидание, Уилл. Уилл несогласно качает головой. Этот разговор не может ждать: он горит именно сейчас. — И все же тебе не понравилось, когда я завёл семью, — задумчиво тянет Уилл, наблюдая за волнами качающимся в стакане виски. Уилл знает, как сильно Ганнибал не любит его обретенную годами ранее семью. И часто пользуется этим. — Это было не тем, в чем ты нуждался, — в тысячный раз повторяет Ганнибал слушающему его с притворным возмущением Уиллу. — Ты подавлял сам себя. Скрывал свою хищную сущность за овечьей шкурой. Уилл не спорит. Он только угукает и делает ещё один глоток. — Так... А где ты встречался с женщинами до этого? — возвращается он к интересующей его теме, не замечая вдруг заблестевших глаз Ганнибала. — Нигде, — отвечает Ганнибал с внезапной улыбкой. Уилл недовольно хмурится. Ответ совсем не кажется ему правдоподобным. — Нигде? — уточняет он. Ганнибал улыбается ещё шире и хитро щурит глаза. Уилл больше не чувствует себя ни победителем, ни хозяином. Он, кажется, в момент теряет всю свою власть и спокойствие, замечая эту растянутую и довольную, будто бы всё, всё понимающую, улыбку. — Я не встречался с ними до Лорел, Уилл, — говорит Ганнибал, изучая реакции Уилла. Уилл вдруг багровеет и пусто упирается взглядом в стакан. — Значит, Лорел, — шепчет он на выдохе, вдруг встречаясь с Ганнибалом глазами. — И чем же она такая особенная, эта Лорел? Сколько вы вообще с ней знакомы?.. Ганнибал улыбается, скользит ближе к Уиллу, и его ладонь по-дружески сжимает его плечо. — Ты ревнуешь меня, Уилл, — говорит он с уверенностью. Уилл не отмахивается от прикосновения, но напрягается. Он знает, что спорить не стоит. Его ревность очевидна и ясна как день. — Я не хочу ночевать в отеле, пока ты развлекаешься у нас дома. Это нечестно, — устало выдыхает Уилл, взывая к человечности Ганнибала. Ганнибал задумчиво пробегается языком по сухим губам. Он вдруг спрашивает у Уилла совершенно серьезно, без единой насмешки: — Ты хочешь, чтобы я попросил Лорел уйти, так? Уилл не верит, но все же кивает. Его желания навряд ли были чем-то сверхъестественным и сложным в понимании. И все же Ганнибал спрашивал Уилла так, словно собирался принять ответ на риторический вопрос во внимание. — Да, — поначалу тихо выдыхает Уилл, чтобы продолжить уверенно. — Да. Да, попроси её уйти из нашего дома. И Ганнибал кивает ему, а потом разворачивается и, захватив стакан с водой, уходит. Привычно скрипит предпоследняя ступенька. Уилл с удивлением поднимается из кресла и убирает в сторону виски. Неужели... О, неужели... Лорел, неловко смеясь, спускается по лестнице, оборачиваясь на идущего за её спиной Ганнибала. Она мило краснеет, увидев Уилла, и протягивает ему свою аккуратную ладонь, надеясь на рукопожатие. — Жаль прерывать ваш вечер, — вежливо улыбается Уилл, пожимая тёплую руку. Лорел говорит, что все понимает, и проходит с Ганнибалом в коридор. Уилл понятия не имеет, что сказал ей Ганнибал и как представил его, но это работает, и он не может не радоваться. Отчетливо слышится звук поцелуя, и Уилл успевает разозлиться, но дверь за Лорел закрывается с таким недвусмысленным хлопком, что его тут же отпускает. Ганнибал наблюдает за Уиллом, прислонившись плечом к стене. В его взгляде сквозит интерес и немного раздражения. Уилл вдруг понимает, что лишил Ганнибала не просто свидания, а секса, которого тот и без него был лишён слишком долго. Уилл почти морщится, когда в голову приходит мысль возместить принесённый ущерб. Как будто он испортил любимую сковородку, а не... — Что, Ганнибал? — резко выдыхает Уилл, не в силах больше терпеть прожигающего взгляда. Ганнибал едва слышно вздыхает и скользит на кухню. Он возвращается к Уиллу с бокалом красного вина, снимает пиджак и садится на кресло рядом с ним. — Пытаюсь понять, — говорит он, поднося бокал к носу, — как давно я тебя так сильно избаловал, Уилл. Номер в отеле был по-настоящему великолепным для того, чтобы ты захотел провести в нем ночь. Уилл фыркает и отворачивает от Ганнибала голову. Теряется веселье, желание спорить и воевать. Уилл вдруг чувствует себя пусто. Цветочный запах Лорел слишком явно доносится от Ганнибала. — Как ты относишься ко мне? — спрашивает Уилл, наконец допивая виски. Ганнибал заинтересованно смотрит на Уилла. — Боюсь, я не могу понять вопроса, — признается он. — Ты мог бы уточнить? Уилл пожимает плечами и решает, что терять уже нечего. Либо он сейчас все расскажет, либо через неделю опять отправится ночевать в отель. — Беделия сказала мне, что ты любишь меня, — льётся из Уилла довольно легко лишь только благодаря виски. — Но это, кажется, не совсем так. Почему? Ганнибал одаривает Уилла удивлённым взглядом. Он ничего не знал о сеансах Уилла с Беделией. — Почему я не люблю тебя, Уилл? — все же спрашивает он. И, усмехаясь, отмечает: — Достаточно самоуверенный вопрос для тебя. Уилл злится от улыбок не к месту и реагирует слишком бурно. — Почему же я все ещё не оказался у тебя в желудке, Ганнибал? — язвительно шепчет он. Ганнибал смотрит на Уилла мягко, но с той же кривой ухмылкой. Он говорит: — Любовь и правда не является тем чувством, что я испытываю к тебе, Уилл, — Ганнибал следит за поджатыми губами Уилла, надеясь поймать каждую эмоцию. — Моя привязанность к тебе куда глубже и больше. Мне нравится твоя компания, и я никогда не смогу насытиться ей. Эти два года подарили мне жизнь, о которой я мечтал с первой нашей встречи. И я могу лишь надеяться на то, чтобы провести рядом с тобой оставшиеся годы своей жизни. Ганнибал замолкает, и Уилл разжимает губы, приоткрывая рот. — Так ты все-таки... — сухо начинает Уилл, забыв прокашляться. — Ты все же любишь меня? Ганнибал искренне улыбается ему в ответ. — По-своему, да. Уилл сдерживает улыбку, довольный таким ответом. В животе теплеет, и он набирается храбрости для следующих вопросов. — Твоя любовь включает в себя желание романтических отношений со мной? — спрашивает Уилл, стараясь не прерывать зрительного контакта с заинтересованно склонившим голову Ганнибалом. Ганнибал втягивает в нос воздух, делает глоток вина. Он говорит Уиллу искренне и уверенно: — Я никогда не прикоснусь к тебе без твоей воли, Уилл. Уилл чувствует благодарность, смешанную с раздражением. Он ведь спрашивал совсем не это. Уилл не беспокоится о том, что Ганнибал может прикоснуться к нему. Уилл этого хочет. — Но ты желаешь меня? — говорит он, облизывая пересохшие губы. Взгляд Ганнибала темнеет. — Да, — отвечает он, понижая голос. Уилл чувствует, как его внутренности сжимаются в клубок, но не может остановиться. Охрипшим голос он спрашивает снова: — Во всех смыслах этого слова? Ганнибал весело улыбается. — Да, Уилл, во всех смыслах этого слова, — говорит он так же низко. И Уилл, не зная лучшего момента, встаёт с кресла, чтобы, добравшись до Ганнибала, неловким движением притянуть его голову к себе. — Тогда почему ты мне не сказал? — выдыхает Уилл, чувствуя тепло чужого дыхания на своём лице. — Зачем пригласил к нам домой какую-то Лорел? Ганнибал ласково обхватывает голову Уилла ладонью и заводит за ухо чёрные кудри скорее родительским жестом. — Уилл, я люблю секс, — спокойно объясняет он. — И я хочу вести половую жизнь. Уилл хмурится, но отстраняться не собирается. Глаза Ганнибала теряются в свесившейся ему на лоб челке. Уилл не может знать, о чем он думает сейчас, но понимает, что спокойствие Ганнибала наиграно и отрепетировано. — Я тоже хочу, Ганнибал, — отвечает Уилл в тихом выдохе. Он почти касается его губ, когда Ганнибал начинает медленно говорить, поглаживая висок Уилла пальцем: — И я уже говорил тебе об этом, Уилл, сегодня на кухне: у нас с тобой нет запретов насчёт отношений. Уилл отстраняется, чувствуя, как упускает момент. Он удивленно спрашивает: — Ты правда не понимаешь? Ганнибал улыбается и качает головой, продолжая массировать голову Уилла. — Я жду, — отвечает он тихо. Уилл снова хмурится и старается найти слова для ответа. — Почему ты так терпелив? — шепчет Уилл, снова сближаясь. Их лбы соприкасаются, и Уилл прикрывает глаза, разомлевший от массажа головы. — Ты сумел доказать мне, что для принятия тебе нужно время, Уилл, — протягивает Ганнибал, и обстановка между ними становится лишь интимней благодаря его тягучему голосу. — Я не хочу каждый раз оказываться в холодном океане после твоих объятий. Уилл несогласно качает головой, руками пробегаясь по лбу Ганнибала, убирая седую челку. — Больше не окажешься, — обещает он и замирает, снова видя глаза Ганнибала. — Не из-за меня. Уилл думает короткое мгновение перед тем, как решиться на короткий поцелуй. Он чувствует вино и запах женской помады, но в целом ему нравится, и он, отстранившись, целует ещё раз. Ганнибал улыбается, довольный и наконец-то дождавшийся, и тянет Уилла к себе на колени. Вот только Уилл вырывается, убирая руки Ганнибала и прекращая поцелуи. Он подносит пальцы к покрасневшим губам и, прокашлявшись, говорит: — Больше я не хочу видеть в нашем с тобой доме женщин не для еды. И цветочные духи Лорел теряются в запахе виски.