Pianist

Вечерняя Йокогама всегда восхищала своим принятием ночи: горящие гирлянды и неоновые вывески, светящие вместе с большой серебряной луной, расположившейся над городом, и оживленные улочки. Проходя по одной из таких улиц, всегда есть где разбежаться глазу. Тут тебе и дома сладострастия, и бары, и кабаки, и клубы — одним словом все развлечения в один ряд — выбирай не хочу. Но это лишь в скромных закоулках такой беспредел. Настоящая же элита города в такое время ходит на светские вечеринки, проводит вечера в дорогих ресторанах. Хотя нередко эта «элита» не брезгует пройтись по завораживающим воображение заведениям, с дешевым пойлом и раскрашенными проститутками. Чуя Накахара тоже не был прочь ходить по таким местам, нередко проводя время в компании молоденьких юдзё, которые кокетливо заглядывают в портмоне, также игриво разделываясь со штанами. Чуя не против, не против, чтобы они с интересом заглядывали в его карман, для них там всегда найдутся чаевые. Накахара не скуп. Он молод, богат и красив, имея при себе все данные для воздушной мечты девушек. Правда работа… Совершенно не похожа на профессии офисных работников, хотя с бумагами ему тоже приходится возиться. Но основной задачей все равно остается ликвидирование и наказание должников, предателей и просто врагов Портовой мафии. Чуя жесток, и спорить с этим глупо, он хитер, умен и крайне вспыльчив — как факт. Один из исполнителей мафии и приближенный Мори Огая. Накахара всегда держался на хорошем счету, а учитывая профессиональные навыки в борьбе и стрельбе был практически бесценен. И Чуя гордился этим, возвышал себя так высоко, как только мог, выращивая свое эго и купаясь в гордыне. Он любил красивые вещи, людей, все же считая вторых идентичными первым. Поэтому он не жалел денег, видя прекрасное, отражающееся в его глазах холодным блеском, будь то очередная девушка или милая побрякушка. Морали в жизни Накахары больше не существовало, ему хватило дикого детства с осколками битого стекла и предательства близких для него людей. Тогда, еще в девственные пятнадцать, он был принят в мафию, становясь самым молодым и жестоким мафиози. Его девственная душа искупалась в крови, делая в ней дырки от пуль и порезов ножом. По началу может он и испытывал страх или жалость, но потом это стерлось как лишние, ограничивающие в свободе рамки. Просто однажды Чуя пришел к выводу, что убивая врагов, он не совершает грех, он его замаливает. Убивая одних, он оберегает других, тех, кто его принял и вырастил. Ведь, это его долг, а исполняя его, после можно ни о чем не думать. Тем более, что надменность и азарт от смертей всё перекрывает. Раздавливая с треском очередную черепушку шестерки враждебной группировки, Чуя отходит от тела с каменным лицом, вытирая подошву об газон и смотря как пожухлая трава становится кровавой. Поморщившись от омерзения, Накахара сплюнул куда-то на обочину, чувствуя во рту металлический привкус. Сегодня ему успели разбить губу. Было не больно, но ощущения, что к нему смогла прикоснуться такая шваль, опорочив гордость, приводило в бешенство. Поэтому сегодня Чуя твердо решил забыться в баре, возможно, в сопровождение какой нибудь девчонки. Тем более день был крайне тяжелый: разборки, документация, порванный с утра плащ зацепившийся за ветку. Да, понедельник день тяжелый… Как, впрочем, и все дни на неделе, кроме вечера пятницы и чередующихся выходных. Выходя из грязных, с поселившимся навечно смрадом переулков в более оживленное место, Чуя поумерил свой пыл отправиться закидываться алкоголем, вспоминая завтрашнее событие. «Ах, да, точно…» — припоминая утренний разговор с Мори-саном, парень прокручивал в голове все сказанные боссом слова. «- Чуя, завтра вы с Коё идете на прием в честь благотворительности. Но, думаю, ты уже понимаешь, что там вы отнюдь не будете заниматься пожертвованиями. Вас ожидает другая работа…» — блеснув темными глазами в свете тускло горящей лампы, Огай слабо улыбнулся, глядя на стоящего по струнке смирно Накахару. Тот всегда был слишком ответственен и серьёзен, поэтому сейчас, как и всегда, внимал каждому его слову. — Там будет один из наших компаньонов, который, к большому сожалению, предал нас. Поэтому, Чуя-кун, надо преподать ему урок. Пожизненный. — оскалившись, Мори краем глаза заметил, как Накахара еле заметно улыбнулся. Тот в свою очередь думал лишь о несчастном любимом плаще, хотя суть улавливал даже вполуха. Благо Огай этого не замечал. — Завтра, ровно в шесть часов, за тобой заедет личный водитель Озаки, это мы уже с ней обговорили. После же, выследив Макото Хитари, убейте его, и без лишнего привлечения внимания. Сейчас это нам не кстати как никогда. Ты все понял, Чуя-кун? — конечно Накахара понял. Ему не впервой. И работать с кем-то в паре тоже. Поэтому на вопрос босса Чуя коротко кивает головой. Тогда Мори строит приторную ухмылочку, махнув одной рукой, а второй начиная перебирать отложенные документы. Поклонившись боссу, Накахара живо развернулся на пятках, наконец выходя из кабинета, чья атмосфера давила на грудь. В принципе, было несложно просто взять, приехать на прием, найти и убить. Тем более, если немного задержаться, то можно насладиться закусками и, определённо, хорошим вином, редкостным ценителем которого Чуя являлся. Хотя обычно на приемах бывало скучно до жути — вся эта богема, классическая музыка, расфуфыренные гости… Ну прямо кино восьмидесятых про элитных гангстеров. Но вряд-ли Озаки Коё позволит ему расслабляться. Уж кто-кто, а она всегда следила за манерами Чуи и его дисциплиной. В детстве она заменяла ему мать, была наставницей, отчего и водила по светским вечеринкам круглые сутки, пытаясь привить этикет сразу. Но сейчас все по другому, и хоть Накахара постоянно благодарит свою наставницу, эти уроки ему мало где пригодились. Ведь его задача — убивать. И убийцы видят в этом своё изящество и элегантность, совсем чуждое вечерам благотворительности или тому подобное. Поэтому завтра появится отличная возможность показать свои навыки в декоруме, в то время как Озаки будет просто рада провести вечерок в компании своего обожаемого ученика.» Огибая прохожих, Чуя мысленно решал как будет проводить завтрашний вечер после вечеринки. Там ему не даст напиться Озаки-сан, да и убивать лучше на трезвую голову, поэтому лучше всего будет прийти после удачного дела домой и открыть бутылочку вина из личных запасов. Отключая сигнализацию и садясь на водительское место, Накахара представлял себе завтрашний тихий вечерок в компании игристого вина и уже ощущая его сладкий манящий запах. Отъезжая от места парковки, Чуя скучающим взглядом следил за дорогой, в нетерпении обгоняя автомобили впереди. Остановившись у пешеходного перехода и пропуская спешащих домой с работы людей, парень сам мечтал поскорее доехать до родной многоэтажки, доползти до квартиры и, не ужиная, упасть лицом в подушку. Часы на запястье показывали десять вечера, в желудке было пусто, но после кровавого просмотра желание есть отпало само собой. Откинувшись на спинку сиденья и неспешно заворачивая вправо, Накахара посмотрел в штатное зеркало, свободной рукой поправляя его. Заметив в отражении темные круги, усталое лицо, растрепанные волосы и сползшую набок шляпу, парень одернул себя, живо отводя взгляд и снова продолжая следить за дорогой. Наконец показался дом, милый дом — многоэтажка с панорамными окнами. Вид из них потрясающий, а в самой квартире уютно и просторно, по мнению Чуи. Однако Мори говорит, что Накахара неудачно выбрал жилье. Слишком пусто и холодно, отвечал он на расспросы в чем дело. Коё не говорила ничего, предпочитая в этой ситуации оставаться нейтрально. Оставив машину во дворе дома, рядом с другими авто, Чуя поправил на голове шляпу и сунул руки в карманы, грея их. Конец осени, холодно, лёгкое пальтишко уже не спасает, пора переходить на более утепленное. И шарфик бы с утра брать начать, а то втягивать шею и прикрывать её воротником муторно. Сжав руки в кулаки, Накахара почувствовал под пальцами что-то длинное, тонкое и бумажное, уже раздавленное им же. Разжав кулак, парень вытащил руку из кармана, а вместе с ней и поломанную сигарету, половинка которой отломалась и упала на асфальт с высыпавшимся табаком. Точно, Чуя же отложил ее когда настала пора перестрелки. Он не успел докурить сигарету, в тот момент как раз группировка вышла из своего убежища, поэтому пришлось отложить в карман. М-да, кто же знал, что так получится. Цыкнув, Накахара выбросил сигарету в лужу. Зайдя в подъезд, Чуя поднялся на пятый этаж, выуживая из внутреннего кармана пиджака ключ и вставляя его в замочную скважину. Раздался короткий щелчок и дверь открылась. В квартире было темно ровно до того момента, пока парень не нажал на выключатель сбоку и прихожая озарилась желтым светом лампы. Скинув ботинки в сторону и повесив пальто на крючок, мафиози невольно зевнул, проходя вперед по коридору и попадая в гостиную. Оттуда было несколько дверей: в ванну, спальню и кухню. Решив умыться перед сном и почистить зубы, парень встал посередь комнаты, поочередно снимая с себя одежду и скидывая ее на диван. Потом уберет… Когда Чуя остался в черных боксерах и рубашке, то первым делом направился в ванную, включая свет. Склонившись над раковиной, парень открыл кран с теплой водой, подставляя руки и чувствуя как подушечки пальцев покалывает. Согревшись, Накахара набрал в ладони воды и умыл лицо, автоматически заправляя лезущие в лицо рыжие пряди назад. Закончив с водными процедурами, парень вышел из ванной, на ходу расстегивая крохотные пуговицы на рубашке, сразу скидывая её, и, дойдя до кровати, падая на мягкую перину, тут же укрываясь одеялом и долгожданно закрывая глаза. Натянув одеяло до макушки, Чуя почти сразу провалился в сон, чувствуя вселенскую усталость. Ему никогда не снились сны, но в эту ночь он видел один, и, судя по расслабленному лицу во сне, снилось ему что-то спокойное. Наверное, кафе за углом дома, где всё скромно и играет приятная музыка из колонок, а сам мафиози попивает американо, мечтая как нибудь выбраться из Японии во Францию. Только с плотным графиком это едва ли осуществляемо. Все таки можно, в марте, кажется, у него должен быть отпуск. Да, так Накахара и думает. Чуя Накахара — двадцати трёхлетний парень, имеющий очень специфическую работу и мечтающий объездить весь мир. Сегодня ему впервые за последние семь лет привиделся сон, а шум выстрелов в ушах перестал беспокоить его.

***

Следующий день Чуя посвятил подготовке к приему, выбирая костюм и приводя себя в порядок. И, хоть времени было предостаточно, Накахара боялся, что не успеет к шести. Высушив феном голову, парень стал расчесывать рыжие патлы, шипя и морщась от боли. Наконец закончив с муками прически, парень завязал волосы в хвост, скинув его набок. Время подходило к четырем. В честь выходного наполовину, Накахара позволил себе поспать аж до двенадцати дня, а после провозиться на кухне около плиты целый час, решив побаловать на завтрак удоном. Поэтому, обратив внимание на время, которое подходило к двум, Чуя засуетился. Мешки под глазами почти были незаметны, поэтому на их счет мафиози не беспокоился. Осталось только выбрать костюм. Открывая шкаф, Чуя тяжело вдыхал, рассматривая сотни, по его мнению, костюмов. На самом же деле их было всего штук шесть. Через двадцать минут сравнений и мысленных дебатов, парень выбрал темно-синий костюм, включающий в себя белоснежную рубашку, заранее выглаженную, жилет, пиджак, брюки со стрелками и бабочку. Стоя перед зеркалом при параде и время от времени поправляя поля шляпы, Накахара присматривался к себе, ища изъяны, не находя их и самодовольно улыбаясь. Взявшись за края бабочки и деловито затянув ее потуже, почти до предела, Чуя развернулся на лакированных каблуках, шагая к столу. Взяв лежащую на нем кобуру с пистолетом, он затянул ее на поясе, прикрыв пиджаком. Время до приезда личного водителя Коё оставалось немного — примерно минут десять. Решив выйти на площадку, чтобы подождать водителя там, Чуя резво сунул в карман пачку сигарет и зажигалку с какой-то непонятной эмблемой напоминающую то-ли голову льва, то-ли цветок с остроконечными лепестками. Если будет слишком скучно и тоскливо, а Озаки вовремя отвернется, то Накахара сходит в середине вечера покурить на балкон. Спускаясь вниз по лестнице, Чуя на автомате здоровался со всеми проходящими мимо соседями, ощущая как в спину впиваются заинтересованные взгляды. Скрывая в тени ухмылку, Чуя вышел на улицу, вставая около дверей и ожидая машину. Не то, чтобы они с соседями виделись в первый раз, просто он всегда, даже при повторном появлении, старался выглядеть эффектно. А те две молодые девушки точно оценили этот эффект по достоинству. На часах было пять пятьдесят пять. Время текло медленно. Как, впрочем, и всегда, когда нужно куда-то побыстрее, а оно как назло течет и течет, не желая достигать ровно отметки шесть. Люди огибали его, усталые лица косились на парня с презрением, внимая бодрость и проходя дальше, чтобы наконец оказаться в своей квартире. И вот к подъезду подъехала черная иномарка с горящими фарами. Шелеснув полами пальто, Чуя открыл дверь заднего сиденья, залезая в салон. Оказавшись внутри, Накахара посмотрел вперед, взглядом встречая сидящую впереди, рядом с водительским сиденьем, Озаки Коё. Женщина улыбнулась ему. — Чуя, как давно мы не виделись. Я бы с удовольствием тебя обняла, но не хочу портить твой деловой вид и свою прическу. — сказала Коё, рукой показывая водителю ехать. — Ничего страшного, Озаки-сан, я переживу. — ответил ей Чуя, кротко улыбаясь в ответ. После этого в автомобиле воцарилась тишина, прерываемая визжанием колес и внешнего шума. Водитель, поправив фуражку, тронулся с места, начиная плавно ехать по сумрачным улочкам Йокогамы. Накахара лениво пялился в затонированное окно, думая о приеме и изредка поглядывая вперед: молчаливый водитель и Озаки рассматривающая свой макияж в пудренице, пальчиком поправляя выбившуюся прядь. — Чуя-кун, ты уже решил как мы будем ловить предателя? — нарушив умиротворенную атмосферу, заговорила Коё, захлопнув пудреницу. — У меня есть его фото, ни ты, ни я его однако ведь не видели в живую. Поэтому весь вечер, боюсь, уйдет на опознавание. А потом… — Вывести под каким нибудь нелепым предлогом наружу и застрелить. — закончил Чуя за неё, прекрасно предугадывая дальнейшие слова наставницы. У них этих миссий было столько, что всю схему действий в той или иной ситуации Накахара знал как свои пять пальцев. — Да, верно. Труп потом уберут, главное предупредить о его местоположении. — Само собой. — буркнул себе под нос парень, рассматривая мелькающие дома и магазины с украшенными световыми гирляндами — привлечение для покупателей, как свет луны для мотыльков. Обговорив план действий, они как раз подъехали к поместью, находившемуся на окраине леса. В мыслях Чуя решил, что сам дьявол подсобил всем для благополучного убийства. Поместье было небольшое, но явно фамильное: выстроенное из серого камня, с темной крышей, возвышающееся в три этажа, горящими окнами, зубастыми уродливыми горгульями по бокам от громадных железных ворот и широкой лестницей ведущей ко входу. Мрачное местечко, думал Накахара, выходя из машины и хлопая дверцей, ровняясь с вставшей перед строением Озаки. И вот, поправив кобуру под пиджаком, а Коё кинжал, укромно спрятанный в рукавах праздничного кимоно, они двинулись к парадному входу. Преодолев сад с розами и фонтаном, они поднялись по лестнице, оказываясь у дверей, где стоял слуга со списком в руках. Запросив имена и отметив их в списке приглашённых, он пропустил гостей внутрь. Учтиво забрав пальто с плеч Накахары, двое молодых людей, встречающих гостей, расступились и мафиози наконец открылся вид на невероятных размеров залу, которую освещали ярчайшие огни венецианских люстр на потолке. Ото всюду слышался гул голосов и перед глазами пестрило множество нарядов остальных приглашенных. Прислуга сновала туда-сюда, разнося напитки и Чуя ухватил один бокал вина, за что получил от Озаки-сан веером по носу. — Чуя, я прошу тебя, только не напивайся. — с укором сетовала, как наседка, Коё, смотря на фотографию сегодняшней жертвы и глазами пробегаясь по помещению. — Я один бокальчик. — отпивая рубиновой жидкости и в наслаждении облизывая губы, Накахара тоже посмотрел на снимок. На нем был изображен мужчина средних лет, с коротко стриженными седыми волосами, в круглых очках с толстыми линзами и довольно стройным телосложением. Его загнанный взгляд заставил Чую захотеть сплюнуть от отвращения куда нибудь, поэтому в память вбился он надолго. — Запомнишь? — Да. — Тогда разделимся. Сказав это напоследок, Озаки направилась в противоположную от парня сторону, теряясь в толпе. Чуе ничего не оставалось, как только пойти вперед и украдкой осматривать всех гостей, дабы не привлекать к себе внимание. Еще был второй этаж, но там темно и людей нет, а значит прочесывать территорию не придется. Проходя мимо столов с закусками, Накахара выбрал себе на тарелочку пирожное с кремом и малиной сверху, откладывая опустошенный бокал вина. Опьянения от такого малого количества выпитого алкоголя Чуя не чувствовал, и все было в порядке. Идя дальше, парень пару раз замечал мелькающий в толпе подол изящного синего кимоно и снова терял его из виду. В принципе, Накахара и не стремился встретиться с Коё раньше времени. Они же все-таки разделились. Жуя пирожное, Чуя вышел к середине залы, с удивлением замечая стоящий рояль. Играть на нем мафиози не умел, но на концерте, где демонстрировали игру на этом инструменте, был. И ему понравилось. Музыка была красивой, плавной, а потом перетекающей в звонкую и энергичную. И, пока парень витал в воспоминаниях, хозяин приема, а по видимому это был именно он, громко огласил: «Вечер музыки для вас, дорогие дамы и господа!». Тогда Чую передернуло от такого кашляющего басистого голоса и он, подняв голову к стоящему возле перил мужчине в костюме с иголочки, с удивлением проследил как откуда-то из толпы выходит паренек во фраке, подошедший к роялю и севший за него. Расправив два длинных фалда сзади и позволив им касаться кончиками пола, парень размял пальцы рук в белых перчатках, открывая крышку рояля и легким движением укладывая пальцы на клавиши. В следующую секунду по залу полилась приятная слуху музыка, сопровождаемая минорной тональностью. Тихая и спокойная, она будто оживила людей, которые начали толпиться вокруг музыканта и обсуждать дела оживленнее. Они не смотрели на парня или инструмент, они обсуждали свои дела, но при этом тянулись ближе к музыке, скорее всего неосознанно. И только Чуя не мог отвести взгляда от резво бегающих длинных пальчиков в белоснежной ткани, так виртуозно выводя ими сонету. Тонкая прямая спина облаченная в черный фрак и длинные худые ноги, левый носок которой в такт музыке наступал на позолоченную педаль. От такой картины на миллион долларов, как подумал мимолетно Накахара, все внутри трепетало, а лоб покрывался испариной. Даже концерт тогда не смог так впечатлить Чую, как игра юного дарования, со скоростью света переводящего пальцы с одной октавы на последующие и ловко проводя по бемолям, и диезам. Кисти рук и локти нервно подергивались, а пальцы еле заметно тряслись, будто неуверенные в правильности своих действий. Но играл при этом парень всё же без запинок, виртуозно, давая прочувствовать всю живость пьесы. Тихое пиано и громкое форте чередовались меж собой, создавая гармонию чувств. Сердце в груди Накахары трепетало и делало кульбит каждый раз, когда музыкант поворачивался в пол-оборота, снова выпрямляясь и расправляя, как бабочка крылья, острые плечи. Резко проводя с мажора и постепенно заканчивая минором, так тягуче, что всё существо переворачивалось в волнительной истоме, парень последний раз провел подушечками пальцев по трём чередующимся клавишам, с мягким нажимом надавливая на соль и си бемоль. Сложив руки на коленях, тем самым показывая, что игра подошла к концу. Он всё ещё сидел в неподвижной позе, не опуская головы и слушая громкие аплодисменты, под чей-то свист из толпы. Чуя тоже аплодировал, не смея отвести взгляда и дожидаясь когда музыкант повернётся к ним лицом, чтобы узреть его наконец полностью. Было интересно, ведь Накахара не успел рассмотреть лица, когда он только прошёл к роялю. Тогда обзор закрывали густые локоны, а сейчас… Парень встал с чёрной бархатной банкетки, выпрямляясь и поворачиваясь к гостям, чтобы поклониться в ответ, приложив одну руку к груди, а вторую заведя за спину. В горле у Чуи пересохло сразу, как только он увидел всего шатена. Захотелось взять со стола бокал с вином, а заодно и предложить пареньку. На вид он был явно младше Накахары, это точно. Но и однозначно выше. Мертвецки бледное лицо обрамляли каштановые пряди с вьющимися концами, круги под глазами и тонкие губы, которые блестели от того, что парень постоянно проводил по ним кончиком языка. Удивительно светло-карие глаза, с расширенным значком, устало смотрели в пол, изредка бросаясь на окружающих людей в полной апатии. Длинные ресницы ложились веером, а скулы были настолько видными, что, казалось, будто парень в тайне ото всех морит себя голодом. Его тонкое тело граничило с определением стройное и дистрофичное. Музыкант практически не смотрел на гостей, смущенно давя полуулыбку. Но всё равно он казался Чуе по-своему красивым, даже, прекрасным. Поэтому за раздумьями и мечтами мафиози упустил тот момент, когда пианист тихо выскользнул из эпицентра событий и скрылся в толпе, оставаясь незамеченным. В конце концов, гости стали расходиться обратно к фуршету, и только Накахара оставался стоять, рассеянно осматриваясь по сторонам. Конечно, он не забыл, что ему ещё надо искать Макото. Но Озаки это сделает быстрее в любом случае, а Чуе остаётся исполнить основное. Поэтому пока можно отвлечься, чтобы поискать в толпе этого удивительного парня. Шагая мимо людей, Накахара то и дело бросал косые взгляды по сторонам, стараясь уловить фигуру во фраке или хотя бы призрачный намек на взмах длинных фалд сзади, их бы Накахара точно не пропустил. Вряд ли у кого-то еще на приеме будет такой же старинный сюртук. Этот парень точно был артистом, Чуя не сомневался. Его сюда пригласили не зря, а чтобы сыграть на вечере, возможно, позже ему придется сыграть вновь и тогда-то мафиози его однозначно не выпустит из виду. В голове у Накахары прокручивались варианты предлогов для знакомства. Правда, с чего начать, Чуя не знал. Начать ли разговор с восхищения и лести в сторону его игры или предложении пропустить по бокальчику вина? Хотя, лучшего всего было бы понаблюдать за ним издалека. Сталкерством Чуя раньше не занимался, но сейчас был не прочь. Все мысли рыжего мафиози занимал лишь музыкант. Он даже не мог думать в данный момент о нюансах, как, например, ведется ли он на парней или же у него уже есть половинка. Эти вопросы не смущали Накахару также, как и то, что он пару минут назад выбрал себе в предметы обожания парня. Все таки Чуе не впервой встречаться с мальчиками. Ведь, кто сказал, что находясь в компании очаровательных юдзё, среди них были исключительно девушки. Милые парни со смазливыми девчачьими личиками тоже имелись в арсенале. Самое главное, чтобы и те, и другие подходили под описание «красивые», «прекрасные». А какой пол имеет партнер уже не так важно. И музыкант полностью подходил под эти стандарты, даже не смотря на такую специфическую внешность. Накахара, как сорока, западает на все блестящее и красивенькое, ловко забирая это себе. Люди не исключение. Имея деньги и связи можно подчинить себе любое живое существо. И Накахара не сомневался, что сможет сделать все возможное, чтобы уломать шатена. Но, петляя все больше и больше, в конце концов выходя в середину залы, Чуя почувствовал прилив гнева. Глаза болели от быстрого вращения, резко перемещаясь с одного объекта на другой. Голова начала гудеть и захотелось выпустить пар, сходить покурить, расслабить нервы. Заприметив в самом неживом углу стеклянную дверцу, Накахара подошел прямо к ней, разглядывая за мутным стеклом отблески лунного света. Толкнув дверь, парень прошел внутрь, ощущая как прохладный ветерок бьет прямо в лицо, поднимая медные локоны и опуская их на лоб, заставляя заправить назад. Балкон представлял из себя обширное помещение, на одну сторону которого прошел Чуя, а вторую закрывали цветы. Много цветов, посаженных в горшках, с растущими вниз лианами и вверх деревцами, которые полностью закрывали вид на противоположную часть балкона. Скорее всего там мог кто нибудь быть, но, внимательно прислушавшись и ничего не услышав в итоге, мафиози спокойно выдохнул. Сунув руку во внутренний карман пиджака, Накахара нащупал пачку сигарет и зажигалку. Открывая пачку и доставая оттуда одну тонкую палочку в белой обертке с серебряными логотипами фирмы, Чуя прикусил кончик зубами, чиркая зажигалкой и прикрывая ладонью горящий огонек, от которого исходил жар и яркий свет, чтобы ветер не задул его. Дым наполнил легкие при вдохе и оседая в горле при выдохе. Тонкая струйка серости вылетела изо рта парня, разгоняя ночную мглу. Оперевшись локтями о перила, Чуя уставил пустующий взгляд вниз. Там, внизу, виднелся сад, деревянная беседка и, если немного скосить глаза влево, фонтан мимо которого они проходили с Озаки-сан. В саду росли красивые дикие розы и лилии, которые нравились Чуе, но он это скрывал, начиная нервничать, если эту тему внезапно затрагивали. Наверное, он просто считал это «девчачьей прихотью», совсем несвойственную мужчинам. Медленно затягиваясь и выдыхая никотин, Чуя даже не заметил как темная фигура незаметно подобралась к нему ближе, также опираясь о перила и придерживая голову рукой, горбясь и становясь одного с ним уровня. Очнулся Накахара лишь тогда, когда тихий бархатный голос прошелестел рядом с ним: «Сигареткой не угостите?». Мелко вздрогнув и, для отвода глаз, поведя плечами, Чуя повернулся к источнику голоса. Глаза удивленно расширились и пепел осыпался прямо на пиджак, заставив мафиози досадно цыкнуть, быстрыми движениями стряхивая грязь, раздумывая, как ему повезло словить совершенно случайно пианиста. До этого смотрящий в небо шатен перевел в ответ взгляд на Накахару, смотря каким-то нечитаемым, темным взглядом, который выражал скуку и незаинтересованность, но губы отчего-то растягивались в раболепной улыбке. — Да, конечно. — заторопившись и доставая пачку, протягивая её музыканту, Накахара следил как парень выуживает сигарету, зажимая ее в неестественно длинных пальцах и уже своевольно забирая зажигалку лежащую на кромке перил, при одном лишнем движении грозящей упасть вниз. Снова повернувшись лицом к восходящей луне, мафиози тайком наблюдал за прикуривающим шатеном, подмечая его уставший и помятый вид. После каждой затяжки музыкант облизывал сухие губы, тут же поджимая их. Всё таки в близи пианист казался еще привлекательнее… — Осаму Дазай. — первым нарушив тяготеющую тишину, парень небрежно протянул ладонь рыжему в знак знакомства. — Чуя Накахара. — пожав руку в ответ, мафиози хотел было затянуться еще, но сигарета уже истлела до фильтра. Пришлось затушить, смяв в пальцах, и выбросить за балкон, доставая новую. — Слышал твою игру. — обратил на себя внимание Накахара, выбивая из Осаму тихий смешок и продолжая. — Это было воистину великолепно. В голосе нового знакомого не чувствовалось лести, необъятного восторга или лукавства, но в нем была искренность, которую Дазаю так редко удавалось встречать на своем пути. И сегодня, думал Осаму, это было самая лучшая похвала за этот вечер. Серебряные запонки блеснули в блеклом свечении, прямо как карие глаза, которые заметно оживились. — Благодарю, рад, что Вам понравилось. — ответил Осаму, стряхивая пепел кончиком пальца и оборачиваясь назад, чтобы посмотреть на яркие огни за застекленными дверями. — Может, отпустим официальность? Просто Чуя… — Что ж, тогда для Вас, я просто Дазай. — от милой улыбочки пианиста сердце забилось чаще, а кровь моментально закипела в венах. Нужно было охладиться или расслабиться. А лучше и то, и другое. Выпить и почувствовать холод ветров на своем лице. Было немного непривычно чувствовать жар рядом с кем-то, с кем знаком от силы десять минут. А ведь Осаму даже не делал ничего провокационного, просто улыбнулся. Но до того обворожительно, что возбуждение поднялось из глубин подсознания, просыпаясь голодным зверем. Да, музыкант ему определенно нравился. — Давно ты так подрабатываешь? А играешь? — спрашивал Накахара, стараясь уловить невидимую ниточку между ними, чтобы завязать полноценный разговор. — Подрабатываю с семнадцати, как только получил аттестат по окончанию музыкальной школы. А играю… Не знаю, лет с семи, может. Мама настояла на хобби и сама же его выбрала. — рассказывал Дазай, лениво прикрывая глаза откидывая бычок в цветочный горшок к остальным точно таким же. — У тебя явно талант, такой чистой музыки я нигде не слышал. — Наверное. Я сам не понимаю, если честно, как играю и что. Со временем слух притупляется и игра превращается в обыденность, аккорды строятся сами собой и никакого удовольствия нет. — краем глаза мафиози заметил как лицо шатен скривилось, а брови жалостливо нахмурились, будто он сейчас взвоет от досады. — Сейчас я учусь на педагогическом, поэтому в будущем вряд ли продолжу давать маленькие концерты на частных вечеринках. Хотя заработок довольно неплохой. А ты? — тихо обратился он к Чуе, встречаясь с ним задумчивым взглядом. — Кто по жизни? — Хех, моя работа довольно-таки скучная. Я обычный офисный клерк. — врать плохо, но в случае Накахары простительно. — Уж не совсем обычный, раз пригласили сюда лично. — оглядев мафиози с ног до головы и подмечая интересующие элементы в подтверждении своим словам, сказал Осаму. На это Чуя лишь пожал плечами, ухмыляясь и показывая всем видом, что говорить больше на эту тему не собирается. — А лет тебе сколько? Выглядишь постарше меня, если отпустить рост. — озорно сверкая карими глазками, Дазай ведет рукой по челке, заправляя её концы за ухо и на время открывая полностью вид на мраморное лицо. — Двадцать три. — без особого энтузиазма ответил Чуя, нервно сплевывая и вытрясая последнюю сигаретку из пачки. — О, ты ушел дальше меня на четыре года… — Тебе девятнадцать? — поджигая и закуривая, впуская в легкие горький дым, Чуя вопросительно приподнимает бровь. Право, он думал, что парню перед ним минимум как двадцать с хвостиком. Но желание это не отпугнуло, вместо этого в душе всколыхнул азарт. — Да, недавно исполнилось. Ну, а теперь мне пора. Уже восемь, мое время проводить еще один концерт. — Накахара удивленно распахнул глаза. Как восемь?! Неужели время пролетело так быстро… А ведь он даже не заметил как шатен каждый раз поглядывал на наручные часы. — Всего доброго, Чуя. — Пока… — не успел он растерянно взмахнуть на прощание рукой, как Дазай упархал в зал также мимолетно, как и появился рядом с ним. Теперь, даже они сегодня больше не пересекутся, то у мафиози достаточно сведений про музыканта, чтобы пробить его по базе данных в одном из педагогических университетов. Решив не стоять просто так, Чуя поправил ворот рубашки, который задрался, и вышел за Осаму, ощущая как тепло помещения согревает промерзшее на балконе тело. Твердой походкой ступая по начищенному до блеска паркету, Накахара взглядом нацелился найти Кое. Вдруг уже нашла, а он прохлаждается. Нехорошо получится, да и, чем быстрее он прикончит этого несчастного, то, возможно, успеет словить музыканта на выходе. Авось из этого что и получится. Проходя мимо места, где сидел за роялем Дазай, Чуя бросил на него короткий взгляд и, нехотя, вернулся к поиску наставницы. А Осаму играл сейчас Моцарта — Турецкий Марш — веселая мелодия, легкая и непринужденная. Прямо как в большом театре… Расплываясь в идиотской улыбке, он чуть не столкнулся нос к носу с Озаки, которая также пребывала в своих мечтах, отстраненно посматривая куда-то в дальний угол, прикрыв рот цветастым веером и слушая рояль, в такт покачивая головой. — Чуя-кун, а я уж собралась тебя искать. — вернувшись в реальность, Кое с нежностью матери посмотрела на воспитанника, щурясь и взмахивая веером. — Хорошо играет, да? Я даже прониклась… — Вы нашли Макото Хитари? — не желая отвлекаться снова, Накахара задал вопрос прямо в лоб, чем выбил из Озаки недовольный вздох. — Да, вон тот мужчина в черном пиджаке с золотыми пуговицами и запонками, в круглых очках, который в данный момент держит в руках бокал шампанского и флиртует с молодой девушкой в красном. — даже не глядя в сторону Макото, Кое описала его полностью, опять погружаясь в свои думы. — Понял. Знак подам как только прикончу. — кинул напоследок Чуя, поправляя бабочку и пытаясь растянуть губы в доброжелательной улыбке. Он уже знал, чем сможет выманить этого неудачника, так горячо любившего одно — деньги. Поэтому то он и решил сначала обчистить мафию, а после слиться к конкурентам, чтобы нагребсти еще больше. Идя напролом и задевая плечом других гостей, которые возмущенно шикали в его сторону, но персоне, с очень уж дорогим костюмом даже для этой вечеринки и стальным блеском в глазах, открыто предъявлять претензии не хотели. Ловким движением забирая с подноса очередной бокал вина для продуктивности общения с Макото-саном, Чуя приподнимает его в воздухе, подходя к мужчине и обращая его внимание на себя. Раскрепощенная девушка в красном тут же замолкает, когда Накахара молча вливается в их общество, заинтересованным взглядом скользя по выглянувшим золотым часам на запястье, сдвигаясь на стройную фигуру. Хитари делает практически тоже самое, уже чувствуя выгоду и запах легких денег, жестом отгоняя от себя смущенную присутствием третьего лица. — Хитари Макото? Очень наслышан о Вас, мое имя Накахара Чуя. Приятно познакомиться. — пожимая руку мужчине и отмечая его засиявшие глаза, вежливо и мягко, насколько мог, произнес Чуя, втираясь в доверие лестью. Грязно и низко, да, но такова работа. А мафиози пользуется этими приемами, вбитыми когда-то Кое, редко, но чувство презрения оседает плотно на губах, смешиваясь с вином и желая сплюнуть эту смесь приторно сладкого. — Взаимно, Накахара-сан, взаимно. У вас ко мне какое-то дело? Буду сердечно рад помочь чем угодно такому видному человеку, как Вы.- с небывалой прыткостью отвечает Макото, склоняя голову в поклоне и заводя руки за спину. — Я бы хотел контрабандой купить у Вас оружие, совершенно конфиденциально, если Вы понимаете о чем я. И я слышал, что оно у Вас самой лучшей марки. Поэтому… — Ни слова больше, я прекрасно понял Вас, Накахара-сан. — Выставив руку вперед, тем самым прервав Чую, довольная улыбка проявилась на тонких губах Хитари. — Прошу, пройдемте за мной в сад, думаю, этот разговор не для лишних ушей. Жестом пригласив мафиози за собой, мужчина пошел вперед, даже не замечая хищного оскала на лице Чуи, который в душе радовался, что все идет как по маслу само. Гордо расправив плечи, Накахара направился за Макото, выходя за пределы залы и спускаясь по каменным ступеням, нагоняя мужчину. — Лучше будет обсудить все в моей машине. — непринужденно позвал Чуя и Хитари одобрительно кивнул, выглядя еще более довольным. Накахара буквально мог слышать как в голове мужчины пищит счетчик, отсчитывающий прибыль с предложения рыжего. И пока они шли под броские фразы о контрабанде и утверждающие от Макото, то вышли уже за пределы сада, двигаясь по лесу, между деревьями и низкими кустарниками, с мокрой от росы травой. Кажется, мужчина настолько погряз в подсчетах и разговоре, что даже не заметил, что они и вправду бредут по лесу вместо тропинки с парковке. Но когда Хитари очнулся, было поздно. — А… М-мы куда-то не туда свернули? Накахара-сан? — начиная чувствовать витающий в воздухе подвох, нервно оглядываясь по сторонам и пытаясь разглядеть в кромешной тьме огни особняка. Но вокруг было тихо и темно, только стрекотание кузнечиков оживляло грядущую обстановку. Руки мелко потрясывало и холодный пот собирался на висках каплями, скатываясь к подбородку. Чуя стоял впереди с опущенными руками, никак не реагируя и смотря вперед не читаемым взглядом, где плясали на синем огне черти. — Нет, мы на месте. На самом нужном месте… — лениво растягивая слова, Накахара начал поворачиваться к застывшему от него в паре шагов мужчине, одной только улыбкой заставляя страх сжаться в комок, а разум забить тревогу — «Ловушка!». — Н-но как же… Вы что, обманули меня?! — закричал вдруг Макото, надеясь привлечь внимание. Но, к сожалению, они отошли слишком далеко. — Кто бы говорил про обман. — фыркнул Чуя, рваным движением отдергивая край пиджака и обнажая кобуру. — Если Вы не знали, Макото-сан, или были не осведомлены, то скажу Вам одно… — выдергивая пистолет и снимая с предохранителя, перезаряжая его, чтобы выставить дуло прямо на мужчину, целясь в грудь, Накахара надвигался, как хищник на добычу, все ближе и ближе, отрезая пути к бегству. И во мраке леса, до ужаса напуганному Хитари, казалось, будто тень от Чуи искажалась в лунном свете, превращаясь в рычащего зверя с капающей слюной с острых клыков. Порой воображение подкидывает нам небылицу, особенно в секунды неминуемого. А меж тем мафиози достиг мужчины, оставляя их расстояние в шаг, практически вперив дуло сердце оппонента, которое сжалось, а глаза слезно бегали по профилю рыжего, пока губы шепча умоляли о пощаде. Но Чуя лишь покачал головой, произнося последнюю слышимую в этой жизни Макото фразу. — Мафия не прощает предательства. Звук выстрел, вскрик и снова тишина. Только птицы испуганно вспорхнули с веток, хлопая крыльями и разлетаясь в разные стороны. Тело с глухим ударом свалилось на сырую землю, лицо исказилось в гримасе боли, а в пробитой насквозь груди зияла кровавая дыра. Плюнув застоявшуюся слюну прямо на пиджак мертвеца, Накахара сунул пистолет в обратно в кобуру, щелкнув застежкой. Поправив пиджак и застегнув его на одну пуговицу, оставив болтаться так, Чуя легким шагом направился к особняку, напевая под нос мелодию Турецкого Марша. В зале было также оживленно как и при уходе Чуи. Без труда найдя Озаки в компании похожих дам, которые распивали спиртное, пока женщина в кимоно скромно прикрывалась трепыхающим в ее руках веером, поддерживая беседу. Но, завидев идущего в ее сторону парня, поспешила откланяться и направиться к нему на встречу. — Ну, как все прошло? — терпеливо спросила Кое, доставая телефон и собираясь набрать местоположение трупа. — Нормально, даже насилие применять не пришлось. Тело в радиусе пятидесяти метров от особняка по востоку. Найдут. — отчитался Накахара, потягиваясь и разминая затекшие плечи, и спину. — Хорошо, тогда можно уходить. Большего… — Подождите, Озаки-сан. Я только кое-кого найду и… А, впрочем, идите без меня, подождите в машине, я скоро приду. — торопливо говоря и уже осматриваясь в поисках Дазая или прислушиваясь к музыке в зале, но не слыша её. — Только не задерживайся, Чуя-кун. — весело подмигивая воспитаннику и двигаясь в сторону выхода, Озаки уже знала кто вызвал интерес у Накахары, мысленно радуясь такой заинтересованности у парня. Давно уже пора определиться… Исследуя каждый уголок огромного помещения, огибая массивные колонные и не находя Осаму даже около рояля, Чуя пытался вычислить его среди гостей, которых было так много, что глаза резало и парень шипел от начавшей мигрени. Вспомнив о существовании балкона и их первой встречи, Накахара поспешил туда. Это был последний вариант, и в душе у Чуи все теплело от надежды. Наконец, раскрыв стеклянные двери, мафиози встретил глазами стоящего спиной Осаму, облегченно выдыхая и подходя ближе. Вздрогнув от глухих шагов разносившихся на, минутой назад, пустом балконе, Дазай повернул голову, чтобы встретить пришедшего. На этот раз Чуя подкрался к нему, вставая рядом и, ощущая неловкость, замявшись. Осаму смотрел на него с удивлением, ожидая, что скажет ему Накахара, но тот молчал, делая вид, что пришел просто отдохнуть от душного помещения. Но шатен то видел как горели глаза у Чуи, когда он только входил, и как губы его подрагивали в неозвученных словах. — Правда скучное мероприятие? — решив начать разговор первым, Дазай приподнял уголки губ. — Да, совершенно такое же, как и подобные ему. — ответил загадочно Накахара, вновь обретая уверенность и чувствуя от этого облегчение, ведь он не привык поддаваться таким слабостям, а тут прямо нонсенс. Но эти слабости ему определенно не нравились и он хотел как можно скорее присвоить искусство себе, мысленно уже окрестив музыканта «вещью». Да, именно так, это придает Чуе уверенность, что он просто хочет обладать, а не любить с первого взгляда. Любить мафиози нельзя, хоть это и не воспрещается самим боссом, но все знают по личному опыту, что просто нельзя. Любовь — она же самая болевая и уязвимая точка. — Могу я попросить твой номер телефона? — Зачем? — широко распахнув глаза от такого заявления, Дазай пару секунд похлопал ими, прежде чем ответить вопросом на вопрос. — А ты не догадываешься? — воздушная полуулыбка исчезла сама собой, являя кривую ухмылку и полные холода глаза. Время Чуе ходить — он потратил все пешки — пора идти ва-банк. — Видишь ли, мне понравилась не только твоя музыку, но и в первую очередь ты сам. — приблизившись к дернувшемуся шатену, который нахмурился когда Накахара стал наматывать выбившуюся из прически длинную прядку, закручивая её и делая спираль. Дернув выпрямившегося Осаму за намотанный на палец локон, Чуя с удовольствием отметил как шикнул музыкант, невольно склоняясь. В карих глазах снова образовалась черная дыра, расширяющаяся и заполняющая безразличием древесные края. — Или ты ещё настолько невинен в свои девятнадцать, что даже не знаешь… — елейным голосом заговорчески шептал мафиози, пока его не перебили. Уже какой раз за сегодня, но ему Чуя готов был простить. — Знаю, всё я знаю. — таким же шепотом, только больше похожим на змеиный, произнес Осаму, прикрывая глаза и сводя брови вместе, в мгновение ока снова их распрямляя. — Ну, и? Мне дальше продолжать тебя уговаривать? — мертвой хваткой впиваясь в плечо и приобнимая, приближаясь к побелевшему и растерянному лицу, Накахара обжег щеку горячим дыханием, словно предупреждая. — Что ж, выбора у меня особого нет, да и… — издав смешок, Дазай поднял на Чую абсолютно мутный взгляд и мешки под глазами, кажется, стали на тон темнее. — Мне тоже довольно интересно узнать куда это все приведет в итоге, Накахара-сан. — издевательски протянув обращение к мафиози, Осаму дождался пока Чуя наконец отпустит его волосы, после облокачиваясь бедрами о перила и складывая руки на груди. На лице Накахары играли зловещие тени. Про себя он уже воспламенялся и горел, желая сжечь в своем пожаре Дазая, этот прекрасный музыкальный цветок. Все равно у него опыта не хватит в грязных делах и жульничестве, а значит, победителем выйдет Чуя. По крайней мере, для себя он уже все решил, смотря на такого с виду непокорного парня, который смотрел с вызовом, будто говоря: «А ну, попробуй покори меня, вот увидишь, я далеко не сахарный». — Хорошо, тогда как насчет послезавтра, в пять, во французском ресторане Серебряная башня? Я угощаю, так что о деньгах можешь не беспокоиться. — Любишь французскую кухню? Впечатляет. — чуть расслабившись когда Накахара отошел от него в противоположную сторону, Дазай уселся прямо на выступ, складывая руки на коленях, спиной ощущая дразнящую нервы пустоту и легкий ветерок. — Мне нравится как там готовят Нисуаз и подают хорошей выдержки вино. Ну так… Твой ответ? — раздражаясь от нетерпения услышать согласие, Чуя посмотрел на пианиста через плечо. — Я согласен. — легко ответил Дазай, покачиваясь и млея от невесомого страха перед чувством падения с такой высоты. — Отлично. Адрес? Спрыгнув с перил обратно на твердую поверхность, Осаму подошел к мафиози, пока тот стоял и ждал названия улицы, дома, чего нибудь. Но вместо этого парень коснулся плечом плеча Накахары, немного наклоняясь вперед и незаметно суя в верхний карман пиджака визитку. Свою визитку. Право дело, Чуя удивился, но, когда музыкант отошел, он вытащил картонный прямоугольник, зажимая его между двумя пальцами и рассматривая надпись на нем. В визитке указывался род деятельности, внизу номер телефона, описания услуг и на задней стороне адрес, то что нужно в четырёх словах. Цветная картонка плавно легла обратно в верхний карман. — До встречи, господин Накахара. — снова издеваясь, Дазай помахал рукой, прикрывая глаза и выходя в зал, посматривая на часы, под нос повторяя, что через две минуты его выход — сонета семнадцать. Чуя усмехнулся, мечтательно бросая взгляд вниз и замечая несколько черных машин мафии неподалеку, из которых поочередно выходили Стервятники, уходя вглубь леса и ища тело.

***

Время неумолимо шло вперед, часы на стене показывали четыре пятнадцать. Сегодня Чуя, как и обещал, ведет Дазая в ресторан. В этот раз он не одевался так официально, стараясь подоспеть под все параметры элитного общества. Он всего-то идет в ресторан, где забронирован самый удаленный от глаз столик. И почему-то именно сегодня хотелось петь песни о любви и быть в распрекрасном расположении духа, на время убирая профиль сурового исполнителя. Все это Накахара ассоциировал с долгожданной встречей лишь из собственных побуждений, чтобы снова увидеть прелестное личико музыканта и, конечно в конце вечера, заманить его к себе. Только стоя в данный момент перед овальным зеркалом в коридоре и поправляя собранные волосы в хвост, Чуя начал понимать, что в душе зарождаются более трепетные чувства, как те, которые охватили его на секунду при первой их встрече. А если точнее, то когда Осаму начал играть на рояле и мафиози выступал еще в роли слушателя. Прекрасная музыка, услышать бы ещё… Кажется, Чуя впервые хотел кем-то так сильно овладевать, видя всего лишь второй раз в жизни. И каждый раз, вспоминая Дазая, невольно первыми бросались глаза. Сначала безразличные, потом с пробегающей искрой и наконец самодовольные, скрывающие в себе намного больше демонов, чем могло предполагаться. Именно они покорили сердце и Накахара спешил сегодня, готовый выехать пораньше, чтобы только рассмотреть новые проявления эмоций на поверхности зрачков. Главное, чтобы Осаму всё-таки вышел к нему. А то не хорошо получится, если Чуя, так и не дождавшись, найдет и поведет силой. Время половина, пора выходить. На этот раз выбрав лифт, мафиози не встретил никого из соседей. На этажах, внизу и при выходе было так пусто, что казалось, будто все съехали из этого места. И хоть это было не так, Чуя был бы рад на самом деле. Ведь вот уже третий месяц его заливает соседка сверху — милая девушка, женатая на рабочем кресле, отчего постоянно из-за собственной рассеянности забывая выключить воду в ванной или на кухне. Громкая музыка, оглушительный топот и уже Накахара думает о переезде. Ну или просто установить звукоизоляцию, район все-таки хороший, самый лучший в городе. А если Дазай переедет к нему?.. Минутная слабость заставила Чую опомниться и тряхнуть головой, отметая мысль. Накахара все же больше любил одиночество, а Осаму и так может сегодня побывать в его обиталище. Смотря под ноги и пиная носком ботинка гальку, Чуя автоматически моментальным движением отключил сигнализацию, вставая около своего автомобиля, тяжело вздыхая и осматриваясь по сторонам. Привычка. Она заставляла парня быть всегда на стороже, подмечая поведение даже прохожих. Слишком много недоброжелателей вокруг, особенно у таких людей, как работники мафии. Сев за водительское место и, не включая обогревателя, Чуя отъехал от дома, оставляя позади темноту окон родной квартиры. Циферблат отделанный золотом на наручных часах показывал сорок пять минут. Навигатор указывал стрелочкой направление дома музыканта. «Поверните налево, через десять метров направо, вы прибыли в пункт назначения…» Быстро отключив навигатор и выйдя из машины, Накахара поднял глаза, закрывая оголившуюся шею шарфом. Серые многоэтажки, старые подъезды и грязь повсюду. Не самое хорошее местечко, но мафиози понимал, что Дазаю, как ему, выбирать не приходится. Вытащив из кармана пальто визитку и еще раз посмотрев на адрес — дом 6, квартира 32 — Накахара мысленно отсчитал с правой стороны шесть подъездов, взглядом находя шестой по нумерации и идя в его сторону. Возможно, он хотел даже зайти за Осаму лично, чтобы убедиться точно, что он его не обманул в своем обещании. Но это не потребовалось, так как в следующую секунду, когда Чуя хотел поднять по ступенькам до главной двери, она сама отворилась и оттуда вышел Дазай. Он также удивленно смотрел на Накахару, который тут же засмущался за свою поспешность. Одет Дазай был в длинное фетровое пальто нежного бежевого цвета, полы которого дрожали под дуновениями ветра. Руки сложенные в карманы и взгляд направленный на Чую говорили о его расслабленности и ни малейшему удивлению, в отличие от того же мафиози. — А я уж думал идти за тобой. — хрипло произнёс Накахара, выходя из ступора и зачем-то подавая руку Дазаю, который всё ещё находился на ступеньках. — М? Ещё всего лишь пять минут пятого, у меня было время. — на секунду нахмурившись и тут же разгладив черты лица, усмехнулся Осаму. — Или ты боялся, что я так нагло проведу тебя? Ах, нет у тебя доверия к людям, Чуя. — будто читая последние мысли парня, весело прощебетал музыкант, игнорируя руку в чёрной перчатке и, гордо подняв подбородок, тягучими шагами преодолев четыре ступени. — А у тебя оно, значит, есть? — не желая оставаться в проигрыше, Чуя с нажимом прихватил молодого человека под локоть, ведя его в сторону машины. — Я бы не сказал. Впрочем, я доверяю лишь таким же простакам, которые из принципа не могут врать. Оно и логично. — Неплохо разбираешься в людях. Хотя, по тебе не скажешь. Выглядишь как обычный загнанный студент с проблемами в виде финансов и невыученных конспектов. — получилось немного грубо, зато в стиле Накахары. Садясь и усаживая рядом на пассажирское Осаму, рыжий всё же решил включить обогреватель, видя насколько пальто у шатена из тонкой ткани, а сейчас как раз идут заморозки. — О, зато ты производишь впечатление богатея, не знающего меру и определяющего людей по стоимости, словно на чёрном рынке. — взглянув на напрягшегося Чую из-под густой, не приведенной в порядок чёлки, Дазай буквально добавил взглядом: «Я заметил». Но, снова просияв, по детски растянув уголки губ в улыбке, сказал. — А ещё ты довольно мелкий для своего возраста. Неужели карликовость? — Не слишком ли ты самоуверенный? — выезжая на дорогу и искосо поглядывая на пешеход, около которого они остановились не проехав и двадцати километров, Накахара не разделял развеселого настроения музыканта. И вправду, слишком болтливый и самоуверенный. Слова, обычно таким болтливым я челюсть простреливаю, чуть не сорвались с языка. Благо мафиози успел его прикусить. — Так, да или нет? — Что, да или нет? — Диагноз. — Какой? — Карликовость. — чуть не падая со смеху, Осаму наконец показал свой настоящий характер. Ему отчего-то нравилось напирать на нового знакомого больше, чем на случайных друзей с факультета. Правда он не учёл, что Чуя не простой озабоченный проблемами, слепой ментально, человек. Он сразу разглядел за смехом глухое досадное покашливание. Тем более блеска в глазах так и не было, намертво вперившиеся вперёд, не излучающиеся ничего, кроме злого рока. — А сначала казался таким мягким и пушистым, прямо зайчик во фраке. — а вот теперь это сравнение заставило Дазая скривить губы, перестав хохотать. — А может, так и есть? — невзначай положив свободную руку на мирно лежащую шатена, и сжав её, пальцами прощупывая выпирающие костяшки, не давая вырвать. Вот чего у Чуи не отнять, так это силы. Дальше Осаму предпочёл молчать решив, что, чем дальше в лес, тем больше они будут погружаться в темноту собственного бытия, освещая её на всеобщее обозрение. А у музыканта были запрятаны скелеты, которые он уж точно не хотел раскрывать какому-то рыжему мажору, с которым они, возможно, увидятся ещё пару раз, а потом разбегутся, как в море корабли. Одна ночь, Дазай это понимал, максимум две, и дальше снова череда рабочих будней. Да и согласился он на предложение Накахары только, чтобы разбавить их. Здание французского ресторана встречало их огромной светящейся вывеской названия и мрачным затонированными окнами. Дазай не раз видел это здание, проходя мимо него после учёбы или работы, но никогда там не бывая. И это понятно, у Осаму просто не было таких денег и статуса. Максимум, что он мог, так это устроиться туда играть классическую музыку для атмосферы гостям. Поэтому сейчас все тайные страхи, неудобства и изъяны так рьяно начали бросаться в глаза, что кроме пола больше никуда смотреть не хотелось. Прошлогоднее пальто показалось ему изрядно поношенным, с бросающимися в глаза катышками свалявшихся ниток, руки в мелких порезах и ссадинах выглядели худо-бедно, будто искривленные многолетним стажем игры, а в зеркальце, висящем при входе, когда консьерж брал верхнюю одежду, смотреться не хотелось от слова совсем. Наверное, он боялся увидеть там человека убитого трудами и общественностью, настолько погрязшего и потерявшего веру в жизнь, что маска дружелюбия приклеилась к нему — совсем не оторвешь. А еще он боялся увидеть в отражении дрожащую улыбку и больные глаза, как при лихорадке. Проходя мимо гостей, Дазай не смотрел ни на кого, хмурясь и задумчиво поджимая губы. Мысленно Осаму отсчитывал когда они дойдут до забронированного Чуей столика, он повернется к нему и просияет лицом, чтобы было похоже, что про себя он всё еще что-то замышляет, выглядя уверенным и самоутвердившимся. Ему не был интересен Накахара, поэтому смотреть на него он не пытался даже искоса. Да и неприлично это. А Дазай, хоть и не был из числа богачей, но манеры имел отменные. Столик уже ждал их. В самом углу, под боком панорамного окна, выходящего на набережную и с мягким томным светом единственного бра прямо над головой. Про сам стол и мягкие кресла говорить было нечего. Отделанные с вкусом и дорогим изяществом красного бархата. Дазаю захотелось тут же свалиться в кресло в небрежной позе, что он вполне мог себе позволить, но не стал. Сев с левой стороны напротив Чуи, Осаму сложил руки в замок на скатерти, выжидающе смотря на рыжего парня, замечая, как тот доволен происходящим. Накахара и вправду был счастлив. Хорошее настроение у него поднялось еще в машине, когда он заставил Дазая заалеть из-за сказанных слов. Не то, чтобы у мафиози до этого был мрачный настрой, просто музыкант его вначале сбил своими речами, а теперь оно опять поднялось с удвоенной силой. Ему нравилось смотреть на красивое личико шатена, за его удивлением при входе и снова обаятельно-обманчивой ухмылкой. По щелчку пальцев, официант, с накрахмаленном в согнутом локте полотенцем, принес ужин, положил перед гостями подносы и раскрыл клош, позволяя блюдам предстать во всем великолепии французского мастерства и наполняя бокалы с тончайшей ножкой вином, после быстро удаляясь. Легкий пар от горячей еды вился в воздухе змейкой, но Дазай смотрел на неё без должного аппетита, машинально раскрывая салфетку и прикладывая её на колени, беря вилку в левую, а нож в правую. То же самое проделал и Накахара, тихо поражаясь, что Осаму знает о правилах этикета не хуже, чем сама Коё. Чуя же и вовсе чуть ли не забыл расправить на коленях салфетку, судорожно вспоминая чем едят поданные устрицы в соусе бешамель. Хотя как пить вино он не забудет никогда: с придыханием и чувством настоящего ценителя. Дазай не очень-то и хотел есть. У него, по правде, никогда не было аппетита. Кофе с йогуртом на завтрак, скудный обед в университетской столовке и на ужин что придется — обычно это был рис с овощами. Ели они относительно молча, любуясь и зрительно знакомясь друг с другом ближе. Устрицы были вкусными — шатен отметил, но они также быстро пресыщали, из-за чего уже на третьей он остановился, стараясь есть медленнее и больше ковыряясь в моллюске для виду. Проходясь по жареному помидору вилочкой с двумя зубчиками, Осаму неспеша вонзился в него, с важным видом кладя его себе в рот. Когда парень облизнул кончиком языка нижнюю губу, Накахара поперхнулся отпитым вином, теребя пальцами край скатерти и ощущая непреодолимое желание. Он даже выдохнул судорожно сквозь плотно сжатые зубы, закидывая ногу на ногу. Дазай и без того выглядел сексуально в этой белой рубашке в полоску и обтягивающих брюках. Поэтому Чуя решил отвлечься разговором, время ведь всего ничего, а уже хочется свалить домой в компании музыканта. — Как дела с учебой? — спросил Накахара, болтая алкоголь в бокале. — Ты точь в точь как моя мама, когда звонит в конце недели, чтобы поинтересоваться мной. — хохотнул парень, решив не мучить устрицы дальше и отложить их. У Чуи не убудет. — Но, в принципе, неплохо. Все идет своим чередом — встаю ко второй, опаздываю и получаю нагоняй от ректора. — Неужели так сложно встать в семь утра? — вот оно, то, что Накахара никогда не познает — студенческая жизнь. Хотя он искренне не понимал как можно не встать в семь, если он вообще просыпается в пять и уже через час бывает на рабочем месте. — Именно. Я чаще работаю в ночь, поэтому не всегда приходится высыпаться. Не редко люди просят сыграть им на какой нибудь вечеринке до полуночи или, хуже того, до утра. — Дазай как-то грустно улыбнулся и Чуе стало стыдно за свой неуместный вопрос. — Увлекаешься чем-то еще помимо музыки? — откладывая шляпу на край, мафиози устремил взгляд вверх, прикрывая веки в момент глотка. — Нет. Мне не интересно. — подперев щеку рукой, Осаму свел брови вместе, немного думая, а потом добавляя. — Ну, если только читаю в свободное время. Это, например, на парах, между перерывом в сон. — И какой же жанр тебя интересует? — Романы, детектив, глубокая психология… Всё, что смогу найти в библиотеке. — непринужденно ответил Дазай, склоняя голову. — А ты, Чуя, чем занимаешься? — Коллекционирую оружие. — не став врать, сказал Накахара, наблюдая, как лицо парня вытянулось от удивления. — Неужели крадешь у своих потенциальных жертв? — удивление мигом отпустило и глаза пианиста заблестели, а сам же Осаму, сладко потянувшись и размяв позвоночник, теперь наблюдал за шокированным Чуей, не понимающим шутку, и убеждаясь в своих догадках. — Да ладно тебе, Чуя, не думал же ты, что один из нас такой проницательный. Я прекрасно знал куда иду выступать и для кого. Ты там не один работающий в подозрительной организации. И, о, нет-нет-нет, я совершенно не боюсь тебя, такого известного бандита в узких кругах. А еще тебя выдает поведение. — начиная загибать пальцы, Дазай давился превосходством, пока, с каждым новым словом, морщины на лбу мафиози то появлялись, то исчезали. — Обыскиваемый взгляд по людям, недоверчивость, прищур, постоянное похлопывание по бокам в поисках кобуры с пистолетом, находящейся у тебя прямо под пиджаком и многое другое, что даже такой человек скрыть не в состоянии. Можно, конечно, заподозрить в тебе городового, но… У них взгляд всё-таки помягче, да и не так дорого они одеваются, на обычной работе то. А в таких местах, как та вечеринка, их увидеть вообще большая редкость. — Чуя силился раскрыть рот и издать звук, но лишь получалось злобно зыркать на собеседника, сжимая и разжимая кулаки. — Ах, и еще, я видел как ты выходил со стороны заповедника. Я, в тот момент, на балконе прохлаждался и твою довольную рожу увидел за версту. Явно же не отлить отходил, хотя… — чуть не смеясь, шатен пожал плечами, качая головой. Но на последнем слове его прервали. — Так, всё, хватит! — вплотную прижавшись грудью о стол, Накахара зашипел в лицо Дазая, который веселился над сложившейся ситуацией. — Значит, ты знал с самого начала кто я. Что ж ты молчал? — А что я должен был ответить? Ты старался не давать намеков на свою работу и я решил тебе подыграть. Да и не боюсь я мафиози, мне не впервой с вами сталкиваться. — нагнувшись через стол и скрестив с Чуей носы, музыкант старался дотянуться до губ, но не прикасаться к ним в поцелуе, лишь обжигая словами. — Тем более, мне это всё ой как нравится. Было бы страшно, я отказался от твоего приглашения в первую секунду, а так… — и снова не дав договорить, мафиози срывается, кладя руку на затылок и целуя в обветренные губы, смоченные вином. — Вот оно что. — разорвав горячий поцелуй, туманно бросил рыжий, спускаясь рукой до плеч и обхватывая их. — Ну, раз мы все друг для друга решили, то оставаться тут незачем. Признаюсь честно, я в первый раз вижу такого человека… Такого… — Оставь свои дешевые комплименты при себе. — фыркнул Осаму, выворачиваясь из мнимых объятий. Такого, такого… слышал он, какого. Чуя ни единственный, кто пробовал морочить ему голову сладкими речами. — Поехали. — резво вскочив на ноги и чувствуя усталость, Дазай лениво поправил галстук-боло, ожидая, когда Накахара натянет на макушку шляпу и они двинутся на выход. Чуя был немного зол, что его перебили, да ещё и оскорбили его попытку к романтике. Ничего, он сможет сегодня отыграться, шепча на ухо разного рода глупости. Все таки обольстителем рыжий мафиози был прекрасным. Выходя на улицу, Осаму ощутил как холод пробирается через одежду, залезая в самую душу. Ему хотелось спать, видимо вино было лишним. Мысли путались, но ум оставался чистым, хотя дрожь проходила по коже, пока он двигался за Чуей к машине. Снова усаживаясь на переднее пассажирское, Дазай прикрыл на секунду глаза, млея от застоявшегося тепла в салоне и мерного движения по дороге, убаюкиваемый скрипом колес. Правда, погрузиться в сон ему не дало резкое торможение у светофора, от которого Осаму полетел вперед, лбом ударяясь о бардачок. Тихий мат Чуи об «идиоте пешеходе» и сигналящие со всех сторон машины, в том числе и их, заставили полностью проснуться. Недовольно поморщившись и вернувшись в исходное положение, Дазай, от греха подальше, пристегнул ремень безопасности. Мимо пронесся родной квартал шатена, который проводил его беззвучным смешком, будто говоря: «А я, вот, в богатую жизнь на одну ночь собрался. Подальше от вас, трущоб». Так они за пятнадцать минут добрались до зажиточного района, у одного подъезда которого мафиози припарковался. — Мы на месте. — коротко бросил Накахара, выходя из машины. Вздохнув, Дазай тоже вышел, останавливая взгляд на новенькой многоэтажке и присвистывая. Такие он видел в кино, дешевом, но рассказывающим о жизни мажоров, вторые половинки которых имели схожую с Дазаем судьбу — из грязи в князи. Теперь парень мог ощутить все на своей шкуре лично. Как благородно… Чем дальше музыкант шел, тем легче ему было сравнить чужой и свой подъезды. Тут, на удивление, даже не воняло сигаретами и не были разбросаны на каждом углу окурки. Всё чисто и стерильно, как в больнице прям. «Одна квартира — две мои почки. Точно говорю». — думал Осаму, остановившись у двери с номером «405». Он наблюдал как Накахара отворачивает замок ключом, заранее снимая пальто и снова чувствуя усталость. А если Чуя заставит самому двигаться на его члене сверху, то шатен может с уверенностью сказать, что заснет во время процесса. Пахло в квартире мафиози свежестью и дорогим одеколоном, или же это просто так казалось, пока Дазай стоял рядом с тумбочкой, где лежало бессчетное количество мужского, терпкого парфюма. Повесив пальто свое и Осаму на крючок, Чуя жестом указал следовать за ним, не переставая давить лукавую улыбку. Не спеша снимая ботинки и откидывая их в разные стороны на зло хозяину, Осаму еще раз хорошенько потянулся, совсем на секунду изменившись в лице, когда сильная рука обвила его талию. Последовав за Чуей в темную, освещенную только огнями города, комнату, Дазай огляделся, начиная безвозвратно ослаблять галстук, позволяя упасть жилету и припустить верхние пуговицы рубашки. Накахара же наблюдал за этим с неподдельным удовольствием. — Раздевайся полностью, ничего не оставляй. — голос мафиози эхом прошелся по комнате, долетая до Осаму только наполовину. Его глаза были устремлены на огни города, они завораживали и он хотел в них утонуть. Но и в синие омуты он тоже не прочь был окунуться. Поэтому в следующую секунду повернулся лицом к Чуе, игриво показывая язык и сбрасывая к ногам рубашку, обнажая тем самым бинтованное тело. Накахара давно приметил белую марлю, виднеющуюся еще из-под рукавов. И, так как Чуя не был идиотом, он понимал, что под ними скрывается. Оно и не мудрено, что Дазай мог резаться или получать травмы. — Бинты тоже. Усмехнувшись, шатен сначала обнажил ноги, оставаясь в боксерах и демонстрируя бинты на бедрах, а после, достав из левого кармана упавших брюк раскладной ножик, чем немало удивил рыжего, ловкими движениями разрезал их, превращая всё в обрезки. Раскинув руки в разные стороны и полностью развернувшись в сторону Чуи, Дазай сказал: — Ну как? Накахара-сан доволен? — Более чем. — раздевшись только до пояса, мафиози быстрым шагом подошел к шатену, чуть наклоняя его за плечи и целуя без слов. Дазай отвечал с неменьшим рвением, позволяя хозяйничать у себя во рту и ласкать языком. Румянец проявился против воли, тонкая ниточка слюны скатилась до подбородка, а сам он простонал в прямо в поцелуй, когда Накахара мягко провел рукой по его вставшему члену, размазывая капельки предэякулята. Ноги уже подкашивались не от усталости, а возбуждения и какого-то дикого желания. И пока вот так Чуя сжимал его член, заставляя невольно подгибаться ниже, чуть не садясь на колени и пытаясь разорвать поцелуй, чтобы вздохнуть, и определиться с ощущениями. Тело у Чуи, по мнению шатена, было классное: подкачанное, с кубиками пресса и перекатами мышц. Тело Осаму же радикально отличалось — худое, с выпирающими косточками и без единого намека на какие-то мышцы. Одни сухожилия, в общем. Наконец оторвавшись от губ, Чуя посмотрел в слезящиеся глаза напротив, видя сквозь прозрачную пелену дребезжащую, как виски в стакане, похоть. Кровать была рядом, два шага, и Дазай уже валится на прохладные простыни спиной, разводя колени в стороны. Накахара опирается руками врозь от головы музыканта, с поганой усмешкой впиваясь в шею и прикусывая кожу, оставляя краснеющий след. Делая дорожку из таких следов до груди, Чуя чувствует как длинные пальцы цепляются за его пряди, зарываясь в них и мягко оттягивая. Смотря на тело Осаму сверху вниз, мафиози убеждается, что тот всё-таки резал себя. Вон какие ровные неглубокие ранки, синяки и точки от явно острого предмета, которое он втыкал в себя без разбору. Белые шрамы на запястьях… Удрученно вздохнув, Накахара мысленно решил для себя, что вовсе не осуждает паренька, а немного даже понимает, хотя самому такое не приходилось проходить. Проведя языком мокрую дорожку по бедру, Чуя снова обхватил член Дазая, водя по нему подушечками пальцев и слушая как тот от этих действий плавится, запрокидывая голову и шепча под нос какую-то ересь. Кажется, ночь обещает быть крайне занятной. Голубые глаза горят в полумраке и страсть пульсирует между ними, желая побыстрее избавиться от напряжения. Накахара знает, что это не конец, пусть шатен даже не надеется. Слишком уж строптивая и интересная вещь попала в руки мафиози. И, пусть даже это любовь, но Чуя начинает серьезно задумываться, с расстановкой входя в дрожащее от недавно пережитого оргазма тело, что, если бы Дазай переехал к нему. Сейчас эта мысль казалась очень заманчивой и правильной. И, возможно, Чуя упомянет об этом утром, когда они проснутся в обнимку и Осаму заворчит, что они еще толком не знакомы, а Накахара уже затрахал его, во всех смыслах. Всё же мафиози умеют любить. Чуя же, редкостная сволочь, смог, а значит, не так уж это и опасно. Наверное. По крайней мере Дазай не боится ни опасностей, ни смерти. Они идут за ним по пятам и он иногда останавливается, чтобы они смогли нагнать его, но не достать. Поэтому всё в порядке, они нашли друг друга очень вовремя — ищущий смерти пианист и непоколебимый мафиози, прячущий под пиджаком кобуру с пистолетом.