Сменяя маски (Kinktober-2020)

Какаши не спал уже вторые сутки. А встречи и приемы утомляли вдвойне. Он никогда не любил суету и дипломатию. И стал хокаге, вот ведь ирония. С назначения не прошло и полгода. А значит, что и с войны тоже. Там, на поле битвы, произошло многое, а затем — словно события пытались влиться в уже переполненный кувшин. Пятая чуть ли не на следующий день после возвращения в Коноху ударила кулаком по столу, а Какаши — по плечу, и, что называется, «ушла на покой». Это не было ни для кого сюрпризом, но лишь в долгосрочной перспективе. Оказавшись хокаге, Какаши решил во всем полагаться на товарищей. Однако он не сразу понял, что это порой невозможно, когда ты, именно ты один — хокаге, а поняв, не сразу с этим смирился. Все это время скрытые деревни пытались восстановить силы и наладить мирную жизнь. Но в основном оставаясь сами по себе, тщательно оберегая свои трудности от глаз соседей или восторженно хвастаясь каждой маленькой победой. И, пожалуй, лишь Пески проявляли настоящий интерес к полному сотрудничеству с Листом. В основном, причина у всего, что происходило за это время, была одна — Наруто. Деревни обрели невиданное единение, а их шиноби перестали ненавидеть друг друга напропалую. Хвостатые монстры оказались отличными друзьями, хоть и не всегда сходились во мнениях. Даже Учиха Саске вернулся, если можно назвать это возвращением. Кадзекаге всегда был одной из переменных в уравнении успеха Наруто. И Какаши гордился этой победой ученика, пожалуй, первой, и вместе с тем самой поразительной и невероятной. Победы самого Гаары нельзя было записать только на Наруто, ведь этот молчаливый юноша с татуировкой на лбу добился высшего поста для шиноби вслед за отцом всего за 2 года, пока Наруто учился вызывать жаб и таскал черновики за Джирайей-самой. Но то, как сильно джинчуурики Песка изменился с тех пор, как впервые посетил Коноху на экзамене чуунинов, просто нельзя было не заметить. И сейчас, встречаясь с Гаарой чуть ли не каждый месяц то по одной, то по другой причине, Какаши все более и более отмечал его успехи. На этой войне мир потерял многих. Какаши же каким-то магическим образом смог многих обрести. Давно погибшего друга, давно потерянного ученика, кучу врагов и друзей, даже совсем неожиданных. И еще нового адмирала. Разумеется, он никак не мог позволить себе выбросить Гаару из головы, направляясь в комнату «для конфиденциальных бесед». Чем им не нравился его кабинет, было неясно, но бесконечные «правые руки» разной степени правости четко дали Какаши понять, что подобная комната необходима любому уважающему себя хокаге. И включили ее в план работ по расширению штаба. Как будто прежнего было мало. Какаши представлял про себя, как Бюрократия, жуткий монстр с щупальцами и хвостами разом, чавкая и не давясь пожирала целый квартал в сердце Конохи. — Хокаге-сама, — кадзекаге приветственно поднял голову от какой-то книжки и поднялся с дивана ему навстречу, но Какаши жестом приказал ему присесть. Вернее, попросил, но Гаара все равно подчинился: — Я уж и не ждал вас. Это, наверное, было упреком. Какаши на минутку замялся у дверей, обдумывая ответ, и лишь затем проскользнул мимо Гаары, на одинокое кресло. Комната пока была обставлена скудно, длинный стол в глубине, диван с креслом и столиком ближе ко входу, шкаф с хламом (книги для красоты и бар для гостей) и какие-то старые свитки на стенах. Обстановка была сделана наспех к приезду делегаций из других деревень — почему-то нужно было показать им, что новое крыло главного здания Конохи функционирует нормально и выглядит хорошо, а не загибается, подобно чахлому атавизму, коим оно и являлось по факту. Какаши оглядел комнату и вздохнул. Он просил светлые стены с зеленым отливом — в честь главного цвета Конохи и все такое. А они — песочные. Он что, похож на каге Песка?.. — Прошу простить за ожидание, кадзекаге-сама, сами понимаете, — улыбнулся хокаге одними глазами, как мастерски умел. — Встреча райкаге с тсучикаге еле как закончилась только полчаса назад, а я зачем-то нужен даже там. А где же ваши…? Он хотел сказать «брат с сестрой», потом вспомнил, что официально они советники, потом подумал, что намекать на то, что в приближенных у Гаары одна лишь семья, Канкуро-сан да Темари-сан, будет неэтично, и решил промолчать вовсе, но для наглядности вопросительно развести руками: — Я отпустил их по… личным вопросам, — Гаара наклонил голову набок, на секунду задумавшись о своем — это всегда можно было прочесть по отсутствующему, будто подернутому пеленой взгляду. И добавил про райкаге с тсучикаге: — Никто не пострадал, надеюсь? Так вот куда исчез Шикамару, понял Какаши. Надо будет сделать ему официальный выговор. А Канкуро в Конохе мог отправиться только к Инузука Кибе… впрочем, лишь догадка. — Вам не достанет одного меня? — простодушно спросил Гаара. День клонился к своему грандиозному завершению, а в эти дни темнело рано — грозовые, контрастные облака у горизонта окрасились в закатный желтый, а остальное небо уже становилось траурно черным, готовясь опустить занавес тьмы. Наверняка по ту сторону здания выглянула из-за неестественно полная и изжелта яркая луна, но туда окна комнаты не выходили. Какаши иррационально и даже жалко вдруг захотелось оказаться где-нибудь там, на той стороне луны. Чтобы отвлечься, он решил сфокусироваться на собеседнике. Хотя задачка была та еще — недосып, общая расклеенность и дикое желание напиться делали хокаге сейчас врагом Конохи №1. В таком состоянии, наверное, проваливаются встречи о мирных договорах и раскрываются государственные тайны. Но Гаара в этом плане был самым подходящим и лояльным из всех — вряд ли усталый Какаши мог одним своим существованием отвернуть кадзекаге от его стремлений к мирному коллективному прогрессу самого мира шиноби. Не просто так он был назван лидером Альянса. — Отчего же, вас мне всегда мало, — Какаши хлопнул ладонями по кожаным подлокотникам, и Гаара невольно дернулся от резкого звука. — Не хотите чего-нибудь выпить? — Какаши наклонился ближе, разведя по сторонам локти, и на миг Гааре показалось, будто он собирается наброситься. — Спасибо, я не пью. Он по-прежнему сидел ровно, как на стуле с жесткой спинкой, прилежно положив руки на бедра, и это было его обычным состоянием. Иногда он очень напоминал какого-нибудь рьяного студента с первой парты. Но Какаши никогда не влекло преподавание. — Да ладно вам, — Какаши расслабленно. — Расскажете мне заодно, как не спать и чувствовать себя нормально. Гаара удивился тому, что колеблется. Но вслух сказал лишь: — А я правда выглядел так, будто «чувствую себя нормально»? Они обменялись ухмылками. Да уж, Гаара из прошлого скалился полуулыбкой демона, всегда на взводе, готовый пропитать пески чьей-нибудь кровью, неважно, чьей, главное, побольше. Какаши с сомнением оглядел юношу перед собой, кажущегося противоположностью и вместе с тем отражением того Гаары, и все же направился к шкафу, по пути рассказывая: — Кажется, здесь оказались запрятаны запасы Шизуне-сан, вернее… — он с любопытством заглянул внутрь импровизированного бара на нижних закрытых полках, — то, что ей удалось спасти от Тсунаде-самы. Нынешний хокаге обернулся к гостю, который не стал смеяться над шуткой про Пятую, известную любительницу вечеринок, даже из вежливости и отвлеченно рассматривал особо уродливый свиток на стене напротив. Вот уж невоспитанный мальчишка… впрочем, каков и есть. Наверное, смеющимся его в последний раз видели… во младенчестве? Какаши поставил стопку на низенький столик прямо перед кадзекаге, со второй в руке вернувшись на свое место и сев нога на ногу в ожидании ответной реакции. — Отличный улов — соджу прекрасной выдержки. Вы когда-нибудь пробовали хороший соджу, кадзекаге-сама? Гаара обернулся к нему, перевел бесстрастный взгляд на свою «долю» улова, затем вновь на Какаши. — Я — нет. Я ведь уже сказал, что не пью. Это было правдой. — Но ведь вы же просто из дипломатической… дипломатического такта, верно? — уточнил Какаши, задумчиво глядя на плещущуюся в стекле бесцветную жидкость. — Нет, — услышав о дипломатии, Гаара настороженно потянулся к стопке, держа ее на вытянутой руке, будто с опаской. — Джинчуурики, не контролирующему своего хвостатого, не следует пить или принимать любые другие… эмм, допинги. — Он понюхал содержимое, но по лицу нельзя было понять, о чем он думает. Наблюдать за ним было забавно. — Но вы ведь уже давно не джинчуурики, — заметил Какаши, оттопырив на него указательный палец, а затем откинувшись в кресле. — Попробуйте, — хокаге слегка пригубил, показывая пример, на долю секунды оттянув маску вниз так, что рука прикрывала добрую половину приоткрытого. — Если не понравится, я буду пить один, как госпожа Пятая. По образу и подобию… Он поморщился, демонстрируя, что подобная перспектива его не радует. Гаара хмыкнул и поставил стопку на краешек столика: — А без этого вы, верно, совсем ни на что не годитесь? Я в это не верю, Какаши-сан. Какаши опрокинулся в кресло, наконец-то расслабившись. Этот день был каким-то удлиненным, как полуденные тени в Суне. Ему повезло, что все завершалось здесь, с Гаарой-куном, а не с кем-нибудь еще. Вздохнув, он поднял тост, с сомнением поджав губы: — За то, чтобы мы годились на все, чему там нас все хотят сгодить. Он выпил содержимое, как и положено, залпом. Гаара, усмехнувшись, пригубил следом. Они помолчали. — Как дела в Суне? — поинтересовался Какаши, просто чтобы заполнить паузу. Они должны были бы сейчас обсуждать вопросы торговли — вот шанс для кадзекаге все-таки приступить к делу, если для него это важно. Но Гаара лишь пожал плечами, уставившись в пол и вцепившись в свою почти полную тару с обманчиво сладким напитком. Его губы приоткрылись на мгновение, но он ничего не сказал. Какаши с легкой смесью восхищения и недоумения в свою очередь уставился на Гаару. Он сидел, чуть наклонившись вперед и сведя колени, направляя их куда-то в сторону от собеседника. Даже плечи казались напряженными. Гаара всегда был песчаной статуей, а песок, как известно, бесчувственен. Но еще всегда готов рассыпаться под напором ветра… Пожалуй, Наруто был его слабостью. Скрестив вытянутые под столом ноги и утонув в кресле, Какаши принялся рассказывать про жизнь Героя Конохи. Никто уже не сомневался, что Наруто Удзумаки станет Седьмым хокаге, а Какаши по сути просто прокладка на время, пока он подрастет и будет готов. Никто, кроме Какаши. Побыв хокаге, он уже не был уверен, что Наруто вообще захочет принять этот пост, глядя на мучения сенсея. В детстве он был главным противником бюрократии — вспомнить хотя бы то безумное фото на документах шиноби… Кстати, про него рассказать тоже стоит. Через примерно полчаса Гаара, повернувшись прямо к Какаши и почти прикончив свой стакан, увлеченно слушал с блаженной улыбкой, подперев голову ладонью. Внутренне Какаши не без сожалений подумал, что он все-таки дьявол. Не Гаара, вопреки его имени. Он, Какаши. Споил чужого правителя… выдал ему столько «военных» тайн про главное оружие Конохи, сколько не выдавал, наверное, Хаширама-сама Мадаре в свое время… — Налить вам еще? — осторожно уточнил Какаши, вставая с места, чтобы добраться до бутылки, и требовательно протягивая руку за чужим стаканом. — Я… наверное, мне уже хватит, — протянул Гаара неуверенно. Он распрямился, нарушив ставшую привычной позу, и тут же стало заметно, что он отчасти прав. По крайней мере, трезвым он уже точно не казался. — Да бросьте, — завел свою пластинку Какаши, — кто ж так пьет, и тем более, такой хороший соджу? — А что, так уж обязательно напиваться? — как-то наивно спросил Гаара, глядя на него снизу вверх. Его огромные зеленые глаза, должно быть, из-за черных кругов, казались темнее, чем были. Такой необычный цвет — словно в зелень листвы всего мира вылили целую банку с белилами. Или растворителем. Как… алкоголь. — А-а-ага, — согласился Какаши, почти не вдумываясь в сказанное и поманив пальцами. Гаара почему-то поставил стопку, занимавшую руки, на столик, и вложил свою ладонь в протянутую ему. Еще не успев этого понять, Какаши на автомате провел по ней пальцем, пытаясь ощутить текстуру кожи, но словно касался фарфора. Наблюдая за его реакцией, Гаара тихо засмеялся. Вглядывающийся в сплетение их рук Какаши неверяще поднял на него взгляд. В зеленых глазах загадочно играли вечерние блики. — Моя броня, — кратко пояснил тот. И точно — как Какаши мог забыть? Он легко освободил руку, не обрывая телесного контакта на кончиках пальцев — Гаара зачем-то позволил ей выскользнуть, — и быстро, торопливо, словно пробежав спринт провел путь от тонкого запястья до шеи, будто в точности его повторявшей. Он хотел успеть, пока из его ладоней не выскочили, пока по песчаной коже не пробежали мурашки неудовольствия. Но этого не случилось. — У вас такие напряженные плечи… — сообщил Какаши, позабыв про ждущее его соджу. Он оставил свой стакан на широком изголовье дивана, как в песочницу погружая обе руки в покатые плечи. Ему и это позволили, красноволосая голова расслабленно приподнялась, словно ему навстречу. Со стороны кадзекаге казался хрупким, но оказалось, что он тверже камня. Интересно, везде ли? Вся броня была на удивление идеальна: хотя пробить ее, видимо, было невозможно или как минимум очень сложно, она прилегала к телу, как тесный латексный костюм (и лучше вам не знать, откуда Какаши знал о подобном сравнении), и при приложении определенных усилий он, похоже, мог делать песчаному Гааре такой же массаж, как и простым смертным. Когда с уст прикрывшего веки Гаары, повинуясь движениям его кулаков, сорвался легкий вздох, Какаши посетила навязчивая идея поймать его ртом. — Пожалуй, мне пора… завтра в дорогу… — прервал его мысли ни о чем не подозревающий Гаара, с тенью разочарования на лице раскрывший глаза и чуть отстранившись — ранее он положил обе руки на изголовье, приподнявшись, чтобы хокаге было удобнее и не пришлось тянуться к нему. Какаши испустил стон сожаления: — Оу, но ведь мы же еще даже не… не прикончили бутылку! — вовремя нашелся он, не прекращая движения. Но Гаара уже надел маску твердости, и несмотря на слегка расфокусированный взгляд, она работала исправно. Какаши попробовал найти подход по-другому: — Наконец-то домой, да? Кадзекаге Песка, казалось, снова оттаял, падая в его руки: — Да, это верно… — он прикрыл глаза, будто отрицая сказанное собой же перед этим, как ребенок, не желающий выныривать из-под теплого одеяла. И тут же встрепенулся: — Расскажите мне что-нибудь еще, Какаши-сан, — запрокинув голову, он посмотрел прямо на Какаши немигающим взглядом. Если бы Какаши сейчас наклонился, их лица совместились бы так, что они могли поцеловать друг друга в лоб на ночь. Он мог бы приложить губы к самой Любви, если бы только… — Э, нет. Я уже порядком наболтался, — возразил Какаши, посмеиваясь. — Теперь ваша очередь, кадзекаге-сама. Гаара задумался. — Я не умею рассказывать истории, — откровенно признался он. — О чем вы хотели бы узнать? Просто скажите, а я отвечу. Какаши затаил дыхание, даже его массаж стал мягче, когда он спросил: — Да так… Например… Вы вот всегда под маской, верно? Не надоедает? И что под ней? — не сдержался и выпалил он, чувствуя, как привстали волоски на спине от волнения. Почему-то этот вопрос казался очень бестактным и важным одновременно. Где-то секунду стояла тишина, а затем Гаара в голос рассмеялся, сев прямо на краешек дивана и оказавшись совсем вне досягаемости чужих нескромных рук. Закончив, он саркастично уточнил: — И это у меня спрашивает Какаши-сан, человек в маске, чьего-лица вообще никто никогда не видел? Ах, так вот оно что. Теперь до Какаши дошло, почему его воспаленный бессонницей и пораженный выпивкой мозг задал именно этот вопрос. — Справедливо, — не найдя себе нового применения, он присел прямо на изголовье, полубоком к Гааре, спокойно и непринужденно, будто всегда так был. — Надо выпить! — вспомнил он, вскакивая к шкафчику у стены. Гаара уже с каким-то странным умилением наблюдал за собутыльником. Он никогда не думал, что Какаши-сан бывает таким. И что он превосходно делает массаж, тоже. Уже не зная, что делает, Гаара нашел на столе свой стакан, широким жестом поднял его над головой и провозгласил: — И мне тоже! Повернувшийся на голос Какаши растянул губы в довольной ухмылке. — Кампай! — прозвучало под звон чоканья и общий смех. — Так что насчет моего вопроса? — переспросил Какаши лукаво, устроившись на своем привычном кресле. Гаара остался на диване, но подсел ближе к нему. — Так что насчет моего ответа? — парировал Гаара. Какаши попытался вспомнить, что услышал: — …так уж и никто? — Вы о чем? — не понял Гаара, отнимая стопку от губ. — Вы сказали, что никто и никогда не видел моего лица, — ехидно напомнил Какаши. Они встретились взглядами. Гаара некстати подумал, что не умеет делать румянец на своей броне. Вообще она песочного цвета, конечно, но он придавал ей реалистичный вид своей чакрой. Но о румянце он никогда не думал. — А давайте так, — уверенно предложил Гаара. — Если вы снимите свою маску, я сниму свою. Какаши перестал дышать. Легкие двигались, грудная клетка поднималась, но попал в вакуум и не знал, хорошо это или плохо. — Уверены? — Он проверял Гаару на прочность. По крайней мере, так показалось самому Гааре. — К чему носить броню, если ее нужно снять. Зря ляпнул, подумалось Какаши. Удивительно точная мысль. Будучи в чужой деревне… на встрече с хокаге… рискованно и даже глупо. Глупцом он Гаару считать не хотел. Но тот только хитро прищурился: — Моя броня — это и есть я. Я не буду ее снимать. Просто покажу вам лицо, и все. Боитесь за мою безопасность? — Насмешливо спросил Гаара. Какаши пожал плечами, отведя взгляд. — Как трогательно. Гаара сделал еще один хороший глоток, и в этот момент Какаши просто взял свою маску и стянул ее вниз. На его лицо смотрели с удивлением и интересом. Гаара запоминал, будто собираясь по памяти рисовать портрет или вроде того. Он даже слегка наклонил голову в сторону. Какаши уже было занервничал, когда уголки его губ наконец приподнялись в улыбке. — Вы очень красивы, вы знали? Я хочу сделать вашу песчаную статую, если вы не против. Он говорил это нежно и без особого выражения. Какаши был смущен, но и немного разочарован — ему никогда не хотелось, чтобы от его истинного вида падали в обморок или начинали кричать от восторга, но сейчас именно о такой реакции он думал. — Моя очередь, — спокойно сообщил Гаара и поднял руку, когда Какаши вновь ее коснулся, остановив на полпути к лицу. Гаара непонимающе поднял брови, которых на его маске, кстати, на самом деле не было — тогда надбровные дуги. А интересно… если ли у него брови за ней?.. — Дайте мне минуту, я хочу подготовиться, — попросил Какаши. — К чему? — со смехом поинтересовался Гаара. Какаши задумался. — Ко всему, что угодно, — честно признался он. Ловя на себе крайне странный долгий взгляд. — Ну… ладно, — согласился Гаара. — А теперь-то вы готовы? Какаши сделал глубокий вдох, вцепившись в фарфоровое запястье для храбрости, или, если угодно, точки опоры. Гаара взял нижнюю часть лица в пятерню, будто снимая реальную обычную маску, плотно прижатую к телу, и затем отвел руку — уже с песочным слепком в ней. За ней был точно такой же Гаара. Вплоть до кругов под глазами размером с кулак райкаге. Только… зоркий Какаши теперь мог разглядеть каждую пору, каждую волосинку, редкие ресницы и прожилки в зеленых глазах. Вокруг них в воздухе витали мелкие песчинки — частички Гаары. Он наконец-то казался уязвимым. Человеком. Похожим на него самого. — Кадзекаге-сама?.. — на выдохе, еле слышно проговорил Какаши. Ему кивнули в ответ. — Должен ли я запросить официальное разрешение?.. В-вторгнуться… в ваши…? — Боже, просто поцелуйте меня, — рассерженно приказал Гаара, придвигаясь на краешек дивана и роняя по пути стакан. Остатки соджу разлились на новенький ковер на балансе штаба хокаге. Он еще об этом пожалеет… и тот, и другой каге. «Слушаюсь и повинуюсь», — это Какаши изрек уже про себя, касаясь живых соленых губ своими и придерживая крошащийся в пальцах подбородок. — Ваши руки… — вздохнул Гаара, не в силах закончить фразу. Какаши оказался между его ног, напирая, одним коленом он упирался в мягкий диван, а другим чувствовал скрытое за броней бедро. Ему хотелось касаться и касаться. Гаара и вправду был каменно-фарфоровым по всему телу. Живот, спина, шея, плечи, снова спина. Он мог ощущать торчащие лопатки и мог разбиться о них насмерть, если бы захотел. Гладкий и холодный, везде, повсюду. Все равно, что целовать куклу. Почему-то вопреки здравому смыслу это заводило. В Суне, мировой столице шиноби-кукольников, есть бордели с куклами, которые сделают что угодно. Да, это просто куклы, но ведь ими кто-то управляет. — Разденься, — шепотом попросил он, держа лицо без лица в своих ладонях. Гаара неожиданно скривился, сжав кулак, будто от боли, и до этого мирно застывший в воздухе песок вдруг активизировался, стал единым целым, и не успел Какаши моргнуть, как он сложился в новое лицо Гаары. Чертыхнувшись про себя, он соскользнул с дивана, собираясь уйти за бутылкой или вообще уйти, и совсем не ожидал, что его остановят. — Я не сказал «нет», — прошелестел Гаара ему вслед. Какаши резко обернулся, даже шея хрустнула. Неловко. Он просто старая развалина, которая жаждет развалить кого-то еще. — Но ведь… — растерянно пискнул он. — Только если разденетесь вы. Что ж, это политика, рассудил Какаши. Поиск компромиссов — важный этап любых переговоров. Что отыщут они? На пол полетели черный «панцирь» и обычная форма джонина. Как будто от этого балласта давно пора было избавиться. Гаара просто смотрел. Не прерывая долгого взгляда, Гаара поднялся за ним следом, плавно, как тот песок, прильнув к его коже. Какаши невольно вздрогнул, настолько непривычным было это тактильное ощущение. Как будто понимая, неземная гладкая ладонь нащупала его член, мгновенно доводя его до нужной кондиции. Споткнувшись, Какаши навалился на Гаару, и они рухнули обратно на диван, словно никуда не вставали. Какаши был над Гаарой, а тот, чуть покачиваясь и запрокинув лицо, с большим пальцем Какаши во рту, ласкал вставший член Какаши — буквально единственное, что сейчас могло встать между ними, кроме, ну может, возвращения Кагуи или Пятой мировой. Он приподнял Гаару, как плюшевого, и положил на толстенный ковер на полу, сам падая рядом — этот диван уж слишком пошло выглядит, решительно подумал он. Гаара не возражал, ловя его движения. Он не спеша раздел его, начав с поглаживаний груди, плавных, неторопливых, задерживаясь на сосках и переходя на предплечья. Когда Гаара пытался поднять ноги или сменить позу, он аккуратно возвращал все как было. Потом он, начав с плеч, перешел на бедра. С их внутренней стороной он не был так мягок, не жалея щипков и хлопков и не обращая внимания на подрагивающий от каждого такого член Гаары, темный, теряющийся в рыжеватых волосах, напоминающий стеклянный дилдо, отлитый по какому-то идеальному образцу. Его головка обнажалась открытой раной. Но Какаши еще не закончил массаж. Он приступил к щиколоткам, по размеру как его собственные запястья и потому особенно чудесным, как следует размял небольшие ступни. Какой это вообще размер, подростковый?.. Тут ступни ожили вновь, потянулись к нему, наскоро повторяя его методу, гладя грудь, живот. Когда он на миг отвернулся, Гаара вернул его обратно, повернув к себе его лицо вытянутой ногой, небрежно мазнувшей по щеке. Когда та же ступня потянулась ниже, он не удивился, позволил ей гладить его стояк, неумело, пытаясь совладать с координацией. Он придвинулся ближе, приподнялся, чтобы Гаара оставался лежать, распластанный, открытый как никогда и взору, и телу, и обе ступни сложились вокруг ствола, как пазл, гладкие и чудесные, с маленькими жемчужными ноготками. И все-таки Гаара приукрашивает свою броню, подумалось Какаши — у людей таких просто не бывает. Хотя… если у кого могли бы быть, то, наверное, только у кадзекаге-самы. Однако даже причудливые странности его песчаного тела имели свои недостатки. Так, несмотря на то, что Какаши не пожалел слюны, стекавшей из приоткрытого рта прямо вниз и тянущейся следом еще некоторое время, он двигался, совершая привычные фрикции в словно созданную для этого узкую выемку, сжимая и массируя ступни Гаары своими будто совсем огромными руками и не желая отрывать глаз от открывающегося вида, от ног, груди, скул и тату на лбу, но при всем при этом словно терся о статую в музее. Управляемые движениями фарфоровой руки песчинки, появившись непонятно откуда, приятно щекотали головку, вихрясь, обвиваясь. В этом, конечно, тоже что-то было, но недостаточно. Недостаточно хорошо, вернее, всего лишь хорошо, но не идеально. Ему не хотелось портить такой чудесный вечер таким двойственным воспоминанием. Но ведь есть же куда более достойные такого тела занятия, созданные словно специально для него. А что, если… Он благодарно зацеловал эти ступни, прежде чем отпустить и проворно подняться выше, оседлав узкие бедра. Сверху вниз по сравнению с массивными натренированными бегом наперегонки с Гаем ножищами Какаши и, Джашин его дери, намечающимся животиком респектабельного 30-летнего мужчины, Гаара показался ему куклой, каких дарят маленьким девочкам вроде Мирай на праздник. — Вам не холодно? — спросил Какаши на всякий случай, вспомнив, где именно они находятся, и поискал глазами плед или нечто похожее. Гаара хмыкнул: — Что, со мной настолько скучно, что вы ищете, как бы сбежать… ох… за о-одеялом? — Вовсе нет, — возразил Какаши, невозмутимо надрачивая медленно наливающийся кровью где-то под своей броней член Гаары. По ощущениям он казался стеклянным. — А вы можете сделать так же… песком, только внутри? — решил ускорить процесс Какаши, имея в виду «так же, как мне до этого». Гаара еле заметно улыбнулся, запрокидывая голову, ловя губами вечерний воздух. Раскинутые в разные стороны руки вцепились в ковер, проникая меж его большим ворсом словно куда-то вглубь. Какаши на миг захотелось превратиться в зверя, чтобы увидеть эти пальцы на своей шкуре. А потом он привычно сложил печать, вызывая немного водной смазки прямо из воздуха. Она быстро высыхает, но сейчас это было неважно. Ничего не важно, пока он не почувствует этот твердый как камень член внутри себя. Он нашел удобную позу, приставил головку к предвкушающе сжимающемуся кольцу мышц, приноравливаясь, пару раз опустился на пару сантиметров, снова выскальзывая. Гаара заинтересованно наблюдал за ним, прищурив зеленые глаза за черными мешками под ними. Когда Какаши резко опустился до предела и замер, давая себе привыкнуть, он закусил губу, дернувшись, как будто это в него вошли длинным аршином. Задыхаясь и всхлипывая, Какаши взмолился, опять забыв, переходили ли они на «ты» или не стоит: — Кадзекаге-сама… А вы не можете… немного п-понизить жесткость? Гаара, выдохнув с дрожью, предложил: — Я мог бы выебать вас самолично. И вам не придется… — Нет уж, — не согласился Какаши. — Я пока не оставляю надежды уйти из переговорной на своих двоих. Он сделал движение и замер опять, царапая ногтями под ноль вздымающийся от дыхания живот Гаары. Как будто ударили по голове, и из глаз посыпались звездочки. Ноги стали ватными, по телу пробежала дрожь. Кажется, он нашел свой «режим» у этой игрушки. Какаши не обращал внимания на то, как болтается между ними его собственный стояк простого смертного — опасность кончить каждую секунду нарастала, словно напряжение в кулаке перед ударом райкири, и он не желал не то что прикасаться, даже думать о своем члене, оттягивая момент. — Как ты это ощущаешь? — не без восторга полюбопытствовал поймавший ритм Какаши в такт грохочущему в ушах сердцебиению («надо будет сходить к Сакуре и проверить сердце, серьезно»). Наверное, это как если трахаться в бетонном гондоне… Он вообще когда-нибудь кончит? И как это будет? Или они могли бы прятаться от света фар за окном целую вечность, прерываясь только на медицинскую помощь для без пяти минут престарелого хокаге? Вместо ответа Гаара изящно выгнулся, как бы подмахивая. Волосинки ковра бесстыдно щекотали спину и ягодицы, будто противясь давлению неизвестно откуда свалившегося на них тела, и ему это нравилось. Нравился жар внутри Какаши, каким-то образом плавящий на первый взгляд далекий от всего этого мозг. Нравилось исчезающее чувство полета, которое подарило выпитое соджу. И лишь затем он с улыбкой сказал: — Восхитительно. Наутро возвращение в Суну пришлось отложить. «Не успели обсудить все вопросы вчера», — деловито сообщил сестре и брату Гаара. А ведь обсудили они довольно многое. Целую кучу вопросов и возражений… В основном, соглашений. Но ничего не подписывали.