Ты, кого я избрал, всех милей для меня. Сердце пылкого жар, свет очей для меня. В жизни есть ли хоть что-нибудь жизни дороже? Ты и жизни дороже моей для меня. Омар Хайям.
— Чудесно, Аслан, а теперь Вы должны попробовать написать четверостишие, — Ходжам Мустафа похвалил царевича. — похожее на рубаи Хайяма. — И кажется, у Вас выйдет! — Благодарю, учитель. — рыжеволосый склонился перед наставником и вернулся на место. Влад сидел за партой обособленно от других учеников дворцовой школы. Впрочем, как и всегда, ничего необычного не происходило. Сын господаря Валахии поднял глаза на Лале. Его подруга, как всегда внимательно слушала учителя, не пропуская ни одного его слова. Её сосредоточенность и живая любознательность повторялась изо дня в день. Взгляд османской госпожи очаровывал своей неподдельностью. Девушка держала гусиное перо, готовясь записать что-то новое и неизведанное для неё. Птичье опахало касалось нежной девичьей кожи. Будущий Дракула осмотрел её ещё раз. Что-то определённо изменилось сегодня... — Ваши домашние работы на тему арабской литературы впечатлили меня. Надеюсь, что те, кто посредственно справились с работой в дальнейшем исправят свои ошибки. — учитель сердито посмотрел в сторону сыновей Али-бея — Кемаля и Касыма. — Ведь поэт темы прошлого занятия писал не только на арабском, но и на персидском. Последний язык наиболее важен для нас, потому как это тема нашего урока сегодня. — Ходжам Мустафа, — Лале обратилась к наставнику. — а когда мы начнём проходить историю Хосрова и Ширин?*¹ — Лале-хатун, рад, что Вы спрашиваете наперёд, однако это произведение на завтра, а на данный момент — Маджнун и Лейли.*½ — ходжам вернулся за свой стол. — Творение, которое достойно не меньшего внимания с Вашей стороны. Нурай-хатун... Обращение Мустафы к ещё одной девушке класса прошло бесследно. Он заметил, что ученица даже не посмотрела на него. Он нагнулся ниже, чтобы посмотреть, чем же так увлечена хатун. Под дубовой крышкой парты, она пролистывала небольшого размера книгу в красном переплёте. Труды, так значимые для неё, были богато украшены драгоценными камнями и золотом. Весь её интерес был прикован к фолианту, поэтому Нурай продолжила изучать страницы сборника. — Нурай-хатун... Голос учителя звучал громче, чем прежде. Испуганная девушка от неожиданности подпрыгнула на месте. Спустя мгновение, она подняла голову вверх. Грозный взор наставника не сулил ничего хорошего в данной ситуации. Нурай побледнела от страха, да и не за то, что накажут. — Вы не можете заниматься чем-то другим, помимо моего занятия! Может расскажете, что вы так увлечённо изучаете в тайне от нас? — ходжам был в гневе. Он вырвал книгу у неё из рук. — И что такое "Декамерон"?*⅓ Ходжам хотел было открыть труды Бокаччо. Он уже неоднократно подмечал её за посторонними занятиями. Лале вспомнила, что Нурай говорила о чём пишет этот итальянец. Предательский румянец мгновенно охватил всё лицо. Виновница умоляющим взглядом посмотрела на кузину султана. Поэтому последняя, не колеблясь, решила помочь ей. Представительница династии обратила на себя внимание: — Учитель, не ругайтесь, прошу Вас, ведь я дала ей эту книгу. Мы хотим изучать язык и решили начать с чтения литературы. — поднять руку оказалось проще простого, а вот придумать, что сказать — нет, пришлось импровизировать. — Приятно знать о том, что Вы, Лале-хатун любите расширять свой кругозор, однако... В нашей школе нет наставника по этому языку. Только на посольском дворе имеются знающие люди. — с благосклонностью ответил ходжам. — Именно! Они сами дали нам книгу. Джованни Дарио, посол Венеции, гостил у Махмуда-паши и его супруги Сельчук-хатун*°, а поэтому посланник преподнёс подарок их семье, а книга была среди того множества, что получил визирь дивана. — Нурай-хатун взглядом поблагодарила представительницу династии. — Этот итальянец знал, что я хотела бы выучить их наречие. Ведь Вы, ходжам Мустафа сами говорили, что женщины наравне с мужчинами образованы должны быть. — девушка с огненными волосами наигранно обиделась. — Счастлив, что Вы, Нурай-хатун, стали желать познавать новые вещи, но книга пока будет у меня. Влад беззлобно ухмыльнулся, потому как учитель даже и не подозревал, что такое "Декамерон" и сколько в ней похоти и разврата. Выросший в европейской среде и знавший о Бокаччо больше, чем набожная мусульманская среда. Несмотря на поток мыслей в голове, он с большей заинтересованностью стал поглядывать на Лале. После того, как он узнал, что она танцевала на празднике в гареме Мехмеда, то ревность вскипела в нём бушующей штормовой волной. Ведь по словам прислуги сам султан был среди своих женщин и наблюдал, сидя за ширмой на тахте. — Лале-хатун, прочтите нам первый отрывок из "Маджнуна и Лейли". Девушка встала, чтобы её видел весь класс, откинула волосы назад. Будущий Дракула смущённо отвёл взгляд. Он обратил внимание на Аслана, который вместо этого застыл и рассматривал свою соседку по парте. С чего бы это ему на неё таращится так бесстыдно? Новый приступ ревности снова накрыл его с головой, сдавливал шею и ранил душу. Однако, девушка несознательно привлекла к себе его восхищённый взгляд и злиться было не на что.Сказитель, перед тем как начинать, Стал жемчуг слов сверлить и подбирать. Жил некогда в Аравии один Великий муж, арабов властелин. Стараньем шейха амиритов край Поистине расцвел, как божий рай. Земля, его дыханьем вспоена, Была благоуханнее вина. Муж доблестный всем обликом своим Ни с кем другим на свете несравним. Он украшал Арабский халифат И, как Гарун Аджамский, был богат. Как в скорлупе таящийся орех Судьбою огражден от бедствий всех. Но милостью других не обделя, Сам был свечой, лишенной фитиля. Он жаждал сына, так ракушка ждет, Что в ней волшебный жемчуг расцветет. Так хлебный колос клонится пустой Без полновесной силы золотой.
— Замечательно, просто замечательно. — ответил преподаватель. — Аслан, прошу дальше!Шейх тщетно уповал, что, сжалясь, рок Дозволит древу новый дать росток: У кипариса на закате дней Побег взрастет из свившихся корней. И на лугу фазан в палящий день Под молодой листвой обрящет тень. Счастливец тот, с кем рядом сын растет, В потомках он бессмертье обретет. Шейх к милосердью высшему взывал, Дирхемы щедро нищим раздавал. «Родись, мой месяц, мой желанный сын!» Жасмин сажал он, но не рос жасмин. В пустой ракушке силился опять Жемчужную он завязь отыскать. Не знал он, тщетно вознося мольбу, Что слезной просьбой искушал судьбу. Не ведал он, печалью угнетен, Что в ожиданье каждом свой резон, Что связано все тесно на земле,
— Нурай-хатун, Ваш черёд!И смысл особый есть в добре и зле. Что если кем-то был отыскан клад, То лучше не найти его в сто крат! И в списке дел, что будут на пути, Иные лучше вовсе обойти. Ведь счастья не находят люди те, Что пребывают в вечной суете. Ключ к тайне ищут, к той, что на замке, Не ведая, что ключ у них в руке. Шейх, чтоб родился столь желанный сын, В глубинных копях свой искал рубин. Моленьям слезным внял благой творец И первенца послал он наконец. На розовый бутон похож сынок. Не роза, нет! — манящий огонек. Жемчужинка блестящая. При нем Сменилась ночь неугасимым днем. Весть разошлась по всем концам страны, Отец сорвал замок своей казны. Он роздал все. Так роза наземь в срок За лепестком роняет лепесток. Чтобы недугов мальчик не знавал, Он добрую кормилицу призвал. Не мать, а время нянчилось с сынком И благостным поило молоком. Был молока священного глоток Как преданности будущей залог.
— Спасибо, а теперь Кемаль. — Мустафа остановил девушку.Та пища, что вкушал он, с каждым днем Любовь и стойкость укрепляли в нем. Индиго, окропившее чело, Восторженные чувства в нем зажгло. И, проливаясь, капли молока Росой казались в венчике цветка. Кто глянет в колыбель — произнесет: «Соединились молоко и мед!» Сиял младенец в люльке вырезной, Покоясь двухнедельною луной. «Талант любви ребенку богом дан!» И наречен был Кейсом мальчуган. Год миновал, и убедились все, Что мальчику в пленительной красе Сама любовь, благословляя в путь, Вложила перл в младенческую грудь. До трех годков, играя и шутя, Резвясь в садах любви, росло дитя, В семь лет кудрявый, прелестью живой, Тюльпан напоминал он огневой. А в десять лет — твердили все уста, Что легендарной стала красота. При виде лучезарного лица Молились все о здравии юнца. Родитель, восхищен и умилен… Был в школу мальчик им определен. Наставник мудрый отыскался в срок, Наук обширных истинный знаток. Он с лаской обучал, как истый друг, Способнейших детей пытливый круг. Желал учитель, чтобы каждый мог Добра и прилежанья взять урок. В те времена, преданье говорит, Для девочек был в школу путь открыт. Из разных мест, стекаясь в знанья храм, Совместно дети обучались там. Талантов кладезь, несравненный лал, Кейс знаний суть мгновенно постигал.
— Влад, а теперь Вы! Почему так сложно? Румын неспешно поднялся с места и стал вчитываться в текст. Фарси или персидский язык давался сыну господаря труднее всего. Дело даже не в его сложности, а том, что Влад путается в турецком, арабском и фарси, они ему все кажутся очень похожими. И если на первом языке он хорошо говорит, на втором кое-как да скажет, то последний не такой уж и лёгкий. Османам легко общаться на арабском, по причине того, что Коран на арабском и отдельные молитвы тоже. Язык мусульман-шиитов* был для всего двора не для молитв, а чтобы возлюбленным стихи слагать. Мустафа одарил его взором надежды. Весь класс замер в ожидании волчонка из Валахии. Гнетущая тишина нарастала и становилось слишком неловкой. Юноша вчитывался в текст, но для него по-прежнему представляли трудность витиеватые символы и ударения над ними. Румын разбирал тот непонятный набор букв на странице книги:"او در مدرسه ای که با او درس می خواند با زیبایی مروارید کور"**
— Давайте, не стесняйтесь... — Мустафа подбадривал ученика. Прочие же стали полушёпотом переговариваться меж собой о неудаче валашского княжича. Лале и Аслан не сводили с него глаз, девушка даже что-то сказала на неразборчивом наречии. Влад уставился в книгу и даже не захотел прочесть. Зачем пробовать, если вновь из тебя вырвется кучу непонятных гортанных звуков? — Прошу прощения, однако не понимаю, что написано здесь. — не проронив больше ни слова, Влад сел на стул и сжал руки под партой в кулаки до боли. — Как же так? — изумился Аслан. — Он же вчера на арабском получил пятёрку за сочинение в пятнадцать страниц! Я думал, что он и фарси знает. Лале ничего не ответила и продолжила следить за наследником Валахии. Ей по-настоящему было его жаль, ведь в классе есть подхалимы Мехмеда, которые точно донесут о неудаче её друга и соратника. А монарх конечно же подденет своего вассала и раба, а потом Влад может не стерпеть и начнётся драка. Османская принцесса и не сомневалась в силе будущего Дракулы. — Начни теперь ты, Касым! — огорчённо произнёс ходжам и грубый голос второго сына Али-бея разнёсся по комнате.С ним вместе обучалась в школе той, Жемчужной ослепляя красотой, ** Дочь племени соседнего одна. Была она прелестна и умна, Нарядней куклы и луны светлей, И кипариса тонкого стройней, Мгновенный взгляд, скользящий взгляд ее Был, как стрелы разящей острие. Газель с невинной робостью в глазах Властителей земли ввергала в прах, Арабская луна красой лица Аджамских тюрков ранила сердца. В кудрях полночных лик ее сиял, Казалось — ворон в когти светоч взял. Медвяный ротик, сладость скрыта в нем, Был чуть приметным оттенен пушком. И эту восхитительную сласть, Чтобы никто не смел ее украсть, Отец Лейли и весь достойный клан Оберегали словно талисман. Той красоте волшебной надлежит Шахбейтом стать в звучании касыд. И капли слез, и проступивший пот Поэт влюбленный жемчугом сочтет. Не нужны ей румяна и сурьма, — Была природа щедрою сама. И родинка на бархате ланит Сердца и восхищает, и пленит. Не потому ль с любовью нарекли Её лучистым именем Лейли. Кейс увидал и понял, что влюблен, И был в ответ любовью награжден. Мгновенным чувством он охвачен был, И путь любви им предназначен был. Им первая любовь, фиал налив, Дала испить, сердца соединив. О первая любовь, один глоток Дурманной силой сваливает с ног. Пригубив вместе розовый настой, Они влюбленной сделались четой. Любви вручив бестрепетно себя, Кейс сердце отдал, душу погубя. Но сколь любовь Лейли ни велика, Была она застенчиво-робка. Друзья вникали в трудный смысл наук, Не размыкали любящие рук. Друзья над арифметикой корпят, Влюбленные словарь любви твердят. Друзья уроки учат, как и встарь, А у влюбленных свой теперь словарь. Друзья зубрят глаголы день за днем, Влюбленные воркуют о своем, Отстав в науках, бросив все дела. Любовь их вдохновляла и вела.
***
— Халиль-паша!*¼ — великий визирь обернулся и удивился. Он не ожидал встретить Заганос Мехмеда-пашу*⅕ сегодня. — Что-то произошло? — поинтересовался главный советник. — Ах, да забыл поздравить Вас с вхождением в совет дивана!*⅙ Грек ехидно ухмыльнулся. Солнце выглянуло из-за облаков, освещая хищный и статный мужской профиль. Халиль-паша удивился тому, как же этот человек был похож на коршуна, на большую птицу, что в мгновение разорвёт противника и не оставит ему шанса на возрождение. Новый голубой кафтан из шёлка, подаренный Мехмеду был ему к лицу. Золотое кольцо с сапфиром поблёскивало в ярких утренних небесных лучах. Естественно, всё подарок от воспитанника. — Благодарю Вас! Последнее время на военных советах Вы не разделяете мнение наследника о походе на Византию, почему же? — Византию пытался брать прежний султан Мурад II двадцать четыре года назад. Ничего не вышло, потому как залив Золотого Рога обрамляют подводные цепи и наш флот не может выстоять против них. — ответил советник из семейства Чандарлы. — Мне кажется, что Ваша точка зрения неверна. И всё возможно, если хорошо подготовить янычар и брать город измором. Насколько мне известно, что греки уже не так могущественны, как прежде, а вероятность окончательного падения всё же имеется. Надеюсь Вы понимаете... — многозначительный горделивый взор и слегка поднятая к верху голова показывали его амбициозность и превосходство. — Ты что это, Мехмед-паша? На собрании ведёшь себя не по чину... Неужели метишь на мой пост? — отец Сафие-хатун пытался сдерживать свой гнев. — Знай своё место! Я — наследник досточтимого рода, моё мнение для Повелителя бесценно, а ты — раб султана! Второй визирь дивана показательно зацыкал и придал себе обеспокоенный вид, затем его глаза расширились, будто он и не человек вовсе, а охотящийся зверь, который готовится растерзать жертву в прыжке. После оценивающе произнёс: — Ох, не хорошо Вам так выражаться. Ваш титул и деньги не спасут Вас от казни в случае малейшей ошибки перед государем. Да и не по-мужски это привилегиями прикрываться, словно женщина. — Заганос-паша подошёл ближе. — А оскорбление Вам не забуду! Настанет день и я расквитаюсь с Вами, — грек наклонился почти к самому уху собеседника.— особенно за то, что Сафие-хатун не вышла за меня замуж. Конечно, зачем ей зрелый и опытный мужчина, уважаемый государственный муж при дворе? Лучше же лобзаться с простым янычаром-юнцом в заброшенном домике фаворитки покойной матери султана — Хюмы-хатун и позорить своего досточтимого отца на всё Эдирне.*⅛ — Ах, ты — подлый лжец! — Когда ты провинишься перед династией, то и тебя не спасёт должность Лалы.*² — хитро прищурился турок. Он не боялся этого наглого человека, придёт час расплаты. — А я тебе и не врал! — спокойно парировал Мехмед. — Её возлюбленный — Дамет уехал с Мурадом за пределы столицы. Захочешь — спроси у него или могу позвать рабыню из гарема, которая видела их вместе. — Господин... — к Мехмеду обратился слуга, тем самым спас от удара. Он как-то боязливо коснулся плеча своего хозяина и тут же отпрянул от страха. — Слушаю, Идриз-ага. — вальяжно подал голос Заганос. Халиль-паша отметил про себя невероятную трусость этого Идриза. Он в случае чего, даже себя от беды не спасёт и сдаст всех врагу ради собственного благополучия. Отец Сафие-хатун возымел желание вновь замахнутся на этого выскочку. Однако, не стоило марать свои руки и репутацию в присутствии слуг. Великий визирь брезгливо хмыкнул и спрятал руки за спиной. — Вас зовёт султан к себе в покои. — С чего бы? — спросил Заганос. — Слышал, что наш Великий государь приказал Дайе-хатун подготавливаться к никаху*⅔ с досточтимой сестрой султана — Фатьмой-хатун. Да благословит её, — ага учтиво поклонился. — Вас и будущих отпрысков ваших Аллах! Да подарит Всевышний счастье и благополучие! — Аминь. — нарочито-радостно произнёс наставник юного султана. — Ступай, Идриз, вскоре прибуду к Хозяину. — Разумеется, слушаюсь и повинуюсь. — слуга согнулся по пояс и попятился назад в полупоклоне, пока не исчез из виду в конце мраморного коридора. — Вот видишь, Халиль-паша... — Заганос ухватил его за предплечье. — Кому-то достаются гулящие девки, а кому-то сладкий нектар из Рая нашего султана!.. Заганос Мехмед-паша бросил руку противника и быстрым шагом направился в сторону комнат вельмож. Чандарлы Халиль-паша в растерянности застыл в конце коридора, провожая взглядом ненавистного учителя Повелителя. Когда и его в коридоре не стало, то мужчина устало побрёл в свой кабинет. Обескураживающие новости осыпались одна за другой — дочка, назначение врага. Что же ещё упадёт на его седую голову? Он не будет удивлён, если в конце дня выяснится, что его супруга — блудница и в наличии четыре свидетеля, чтобы иметь основания для обращения к кадию-эфенди.*³***
— Итак, урок окончен! — ходжам Мустафа закрыл учебник и начал собирать вещи, призывая детей сделать тоже самое. — Домашнее задание на послезавтра — выучить отрывок из поэмы "Маджнуна и Лейли". Опечаленный Влад складывал учебники и тетрадь в серую сумку через плечо. Всё сегодня давалось ему с трудом. Хотелось прийти в свою комнату и выспаться там без лишних забот и тревог. Главное, не угореть от стыда перед Асланом и Лале-хатун. К сожалению, мечтам не суждено сбыться, оттого как тренировку на ипподроме с Али-беем никто не отменял. Хотя бы в занятии на мечах и верховой езде у него преимущество перед другими учащимися. Он запамятовал о стрельбе из лука, там ему и равных нет! — Не унывайте, друг мой! — приободрил юношу Мустафа, затем похлопал его по плечу. — Занятия и ещё раз занятия в дополнении с рвением и упорным трудом помогут Вам совершенствоваться. — Благодарствую за дельный совет, учитель! — добродушно отозвался Влад. — Ты сегодня... — начал Аслан, нервно закусывая губу. — Знаю, что опозорился, не будем об этом. — отмахнулся румын. — А где Лале? — Она и Нурай ушли в гарем для урока шитья с Шахи-хатун, после — урок танцев с Гюль-хатун. Сказала, что будет свободна лишь вечером. — Отлично, тогда и встретимся. Аслан пошёл вперёд. Влад хотел было последовать примеру, но случайно сумкой задел чернильницу. Ёмкость упала на пол и разбилась вдребезги. Цепеш опустил голову вниз. На мраморной плитке, внешней стороне парты и его брюках расправляли свои щупальца мерзкие чёрные кляксы. Рыжеволосый друг был уже далеко от класса, да и звать на помощь не хотелось. Он достал белый платок из кармана рубахи и принялся быстро вытирать следы чернил. Наклонившись, он заметил среди деревянных парт и учительского стола красный цвет. Интересно, что это? Румын бросил платок и неспешно подошёл забрать предмет. Оказалось, что это сборник рассказов, что ходжам отобрал у Нурай. Наверняка, Мустафа куда-то торопился и выронил сочинения Бокаччо. Дракула задумался. Кажется, его посетила неплохая мысль.***
— Девушки, поживее! — Шахи-хатун отдавала распоряжения служанкам из гарема султана. — Что случилось, Шахи-хатун? — поинтересовалась Лале-хатун. Девушка только что вошла в общую комнату для многочисленных наложниц. На полу стояли два сундука. Один из них был наполнен шелками и драгоценностями, другой же — яркими платьями и нехитрыми пожитками. Двоюродная сестра Мехмеда полностью раскрыла первый. Ювелирные изделия сверкали под пламенем многочисленных свечей, ведь в гареме не было окон с видом на прекрасные сады. Дорогие ткани были нежными на ощупь и приятными к телу. Кажется, что у Лале тоже такие есть. Османская принцесса аккуратно сложила их обратно и снова наблюдала за наставницей. — Понравились? — Шахи палкой указала одалиске свернуть постель наложницы. — А могли стать твоими, после ночи танцев в гареме. — У того, кто их выбрал отменный вкус. — произнесла Нурай, но уловив заинтересованный взгляд женщины, закусила губу. — И всё же, кому такая красота? — Наш Повелитель осчастливил одну из своих недостойных рабынь. Она прошла по Золотому Пути*¾ в райские сады падишаха и провела с ним ночь. — наставница обвела посохом вещи. — Всё, что ты видишь — дары Государя своей новой избраннице. Её переводят на этаж выше. — Шахи-хатун! — необычно высокий голос женский голос нарушил беседу. — Я сама понесу всё или калфы возьмутся за это? Османская принцесса с неподдельным любопытством разглядывала девушку. Первое, что бросилось в глаза — прекрасные тёмные вьющиеся волосы, мягкие черты лица и зелёные глаза. Пару минут назад, она прошлась по коридору общей спальни и поправила свои кудри. Этого было достаточно, чтобы по достоинству оценить её плавность движений, слишком осторожные и по-кошачьи грациозные пленяли и евнухов, и прочих гаремных обитателей. Исключением не стали Шахи и Лале. Любимица падишаха обладала приятным голосом, но ещё осваивала турецкий и слышался лёгкий акцент. — Почему ты прерываешь разговор Досточтимой с её наставницей?! — незаметно для всех троих рядом появилась Гюль-хатун. — И где поклон? — Прошу простить меня. — красавица быстро исправилась и немного погодя уже была в глубоком поклоне перед Хазнедар, кузиной султана и Шахи-хатун. — К сожалению, мне не доводилось видеть Вас, Досточтимая и Вашу пейк.*⅜ — Айше, Ширин, перенесите вещи и подарки Гюльбахар-хатун*⁴ в её покои. — указания главы гарема исполнили тотчас две калфы, что стояли у входа. — И теперь ты, Назджан, прислуживаешь Гюльбахар. — А почему я, Гюль-хатун? — недовольно спросила Назджан. — Таких, как ты на лицо негожих в наложницы и не возьмут. — за Хазнедар ответила другая девушка гарема. — Помолчи, Михрибан, а не то отправишься на фалаку.*⅝ — Гюль-хатун бросил презрительный взгляд на служанку, Селимие виновато опустила глаза и села на свою тахту. — Съязвить решила? Лишний раз убеждаюсь в том, что не ум, а воспитание красит любую рабыню. Лале обвела своим взором всех присутствующих. На секунду, гарем напомнил ей псарню, где могла бы жить собака покойного шехзаде Хасана — Гюзалик. Каждая здесь может загрызть насмерть за внимание Мехмеда и возможностью воспитать ребёнка монаршей крови. Рабыням в интригах всегда было проще всего, они учились выживать в этих стенах, чтобы не зачахнуть тут безызвестной и одинокой. Иногда, ревность одалисок доходила до немыслимых и бесчеловечных поступков Шахи-хатун множество раз говорила ей о вероломстве и коварстве этих женщин. Однажды, две фаворитки повздорили, первая порвала её одеяние и расцарапала лицо. Вторая, по причине зависти и того, что не её дядя Мурад позвал на ночь любви вылила на подаренный прежним султаном мех отраву. До тех пор, лик несчастной был полностью в глубоких ранах, после были шрамы на всю жизнь. Отец Мехмеда больше не призывал бедную девушку на хальвет, спокойно выдав замуж за главного конюха. Османская принцесса боялась этого соперничества и отказала Мехмеду не лишь по этой причине. — Хочу, чтобы мой супруг принадлежал лишь мне одной... — тихо сказала Лале. — И мы пылали к друг другу вечной любовью! — Рассаживайтесь! Пора начинать занятие. Все приготовили вышивку золотой нитью?***
Влад сел на скамью недалеко от места тренировки, чтобы перевести дух. Аслан продолжал бороться на мечах с Касымом. Занятие на ипподроме с учителем вышло слишком утомительным и даже изнуряющим. Если в литературном персидском, он и не был силён, то в кулачном бою и в сражении на мечах ему почти не было равных. Кроме Аслана, разумеется. К его удивлению сыновья наставника Али-бея — Кемаль и Касым были слабее. Наследник румынского престола приметил, как дети преподавателя, словно трусливые ягнята, оробели под тяжёлым и недовольным взглядом своего отца. Будущий Дракула поднял голову вверх, наслаждаясь цветом сочной молодой зелени. — Влад-эфенди, — Басараб устремил свой взор на источник писклявого голоса. — кажется, Вы просили воды... — Да, конечно. — юноша неспешно встал и принял серебряную чашу из рук слуги. — Благодарю... — он перебирал в памяти имена всех слуг с которыми часто сталкивался. — Эмре-ага. — поправил его турок. — Можешь ли ты договорится о встрече с Нурай-хатун? — Влад говорил, как можно тише. — С дочерью Махмуда-паши? Не возбраняется пересекаться со свободными женщинами, то есть не из гарема Светлейшего Повелителя, но не советовал бы... — евнух оглянулся по сторонам, чтобы не было ненужных свидетелей разговора. — Зная, не очень добродушный нрав этого человека. — Мне нужно её увидеть, Эмре! Справишься — получишь награду. Да так, чтобы наша беседа осталась между нами. — Влад пригрозил гаремному слуге. — Постараюсь сделать всё, что в моих силах, бей-эфенди. _______________________________________________________ *¹ «Хосров и Ширин» — вторая по счёту поэма классика персидской поэзии Низами Гянджеви из его сборника «Хамсе», написанная с 1175/76 по 1191 год. Поэма повествует о любви сасанидского шаха Хосрова, правившего Ираном с 591 до 628 года, к христианской принцессе Ширин. *½Лейли́ и Маджну́н — трагическая история любви, популярная на Ближнем и Среднем Востоке. История основана на реальных событиях и описывает жизнь арабского юноши по имени Каис ибн аль-Мулаувах, жившего в VII веке на территории современной Саудовской Аравии. *⅓«Декамеро́н» — собрание ста новелл итальянского писателя Джованни Боккаччо, одна из самых знаменитых книг раннего итальянского Ренессанса, написанная приблизительно в 1352—1354 годы. Большинство новелл этой книги посвящено теме любви, начиная от её эротического и заканчивая трагическим аспектами. (упоминалась в игре!) *° Махмуд-паша Ангелович (прозвище среди турков Ангел не только из-за фамилии, а и по причине своей осторожности!) был великим визирем после Халиля и Заганоса Мехмеда-паши. Нам, к сожалению, в игре так и не рассказали о происхождении Нурай-хатун и почему она учится в дворцовой школе. Его жена Сельчук-хатун тоже невыдуманный персонаж. *¼ Чандарлы Халил-паша — великий визирь Османской империи (1439—1453). Происходил из благородного семейства Чандарлы, помимо него из этого уважаемо рода происходило ещё четыре великих визиря империи. (Упоминался в игре, но к нему была заметна неприязнь Мехмеда и в фэндоме, и в истории. Спойлерить его судьбу не буду, кто хочет знать интернет в помощь.) *⅕ Заганос-паша, Заганос Мехмед-паша (? — после 1463) — визирь султана Мурада II, воспитатель султана Мехмеда II, ага янычар и Великий визирь (1453—1456) Османской империи, капудан-паша. Происхождение имени до сих пор оспаривается; наиболее вероятной версией является то, что оно восходит к греческому слову «zaga», обозначающему чайку или небольшую хищную птицу. Он действительно по истории был женат на Фатьме-хатун, родной сестре Мехмеда. *⅙ Диван — высший орган исполнительной, законодательной или законосовещательной власти в ряде исламских государств. *⅛ До захвата Константинополя столицей был город Эдирне. (в игре события происходят уже в 1446 году!). *² Лалá — титул учителя-наставника наследных принцев в Османской империи и Сефевидском государстве. *⅔ Никах — бракосочетание у мусульман, аналог венчания у христиан. *³ Кадий-эфенди — судья, рассматривающий дела и назначающий наказание согласно закону. *¾ «Золотой путь» — это длинный коридор, ведущий от помещения гарема до покоев султана. Этот коридор был предназначен только для наложниц, которых приглашали на хальвет к падишаху. Позже девушки могли гулять по Золотому пути. Также коридор был доступен для султана и его семьи. *⅜ Пейк — служанка-компаньонка. Они были по иерархии чуть ниже главы гарема. (в данном случае можно так обозначить наставницу Лале-хатун, так как, когда она в гареме, то Шахи всегда с ней). *⁴ Гюльбаха́р-хату́н или Гюльбаха́р Валиде́-султа́н ум. до 1492) — супруга османского султана Мехмеда II, мать султана Баязида II, Гевхер-хатун и ещё одной дочери. *⅝ Фалака — орудие для наказания ударами по босым подошвам ног, традиционное для мусульманского Ближнего Востока и Северной Африки. Наказание фалакой широко применялось в Иране и Османской империи по отношению к преступникам, должникам, провинившимся детям, женщинам и подмастерьям, а также в армии у янычар.