Плохая наследственность

Воды и дров в дом натаскал, чистая посуда приятно поблескивает влажной глиной. С утренними заботами кажется всё, можно и в лес, пока все не встали. Оправил рубаху, заткнул деревянный меч за пояс, поправил кожаную сумку на боку. Ноги сами несли по знакомой тропинке вглубь леса, подальше от соломенных крыш сонной деревни. На бегу в сумке привычно позвякивают дедовы снадобья, меч то и дело колотит по ногам. К тому времени, когда я добрался до своей поляны, солнце поднялось уже высоко. Я уселся на высокий замшелый валун, стянул обувь просушиться от росы, с удовольствием вытянул ноги и замер, отдыхая после долгого бега. Лёгкий ветер ерошил волосы. Пахло листвой, утренней сыростью, какими то цветами кажется и будто бы самой жизнью. Лес прекрасно место. Тут никто не тычет пальцем в твою сторону, не обзывает выродком или уродцем. Потревоженным птицам и улепётывающим белкам плевать на красную радужку глаз, а разлапистый орешник не станет пялиться на чёрные пятна по всему телу. Рыбёшки, мерно покачивающие плавниками в ручейке неподалёку, нипочём не удивятся, увидев у меня по шесть пальцев на ногах. Говорят там, откуда мама, много таких как я было. У них там шахта какая-то была. Добывали магические кристаллы, добывали, а потом с рабочими и жителями окрестными неладное стало твориться. Кто просто помер, кто весь шерстью зарос или ещё что. Были и такие кому всё и вовсе нипочём. У некоторых потом дети родились… Ну как я в общем… Зато тут, в лесу, я свой. Можно всяких кореньев и ягод насобирать. Можно вволю набегаться, мечом поразмахивать. Я достал из сумки стеклянный флакончик с ярко алой жидкостью. Посмотрел через неё на свет. Это настоящее лечебное зелье. Прямо как у настоящих воинов. У меня таких целых три штуки. С тех пор как мне их дедушка подарил, я их везде с собой таскаю. Хорошо мы с дедом жили. Он травником был, варил всякие снадобья на продажу, иногда даже на заказ зелья делал, а я ему помогал травы собирать, в ступки тереть, за всякими покупками бегал. Деда меня грамоте выучил и я с удовольствием погрузился в мир литературы. У него много умных книжек было, целый шкаф с книгами в доме стоял. По первоначалу-то я мало что понимал, но дедушка постоянно мне непонятные слова разъяснял и наставлял. Я тогда многим мудрёным оборотам выучился и любил порой сказануть что-нибудь этакое. Дед называл это… Точно, «сентенции», тоже слово не из простых. Хорошее было время… Когда переселился к дяде и по привычки порой выдавал какую ни будь учёную фразу, на меня смотрели как на дурака, пришлось переучиваться. Ладно, что не о том задумался. Хоть и очень не хотелось, я спрыгнул босиком в мокрую траву и стал разминаться. Когда с разминкой было покончено, я достал из-за пояса свой деревянный меч. Не раз он меня от мальчишек выручал. Кое-как зная всего пару ударов и блоков не очень повоюешь, но это всяко лучше, чем с голыми руками против всего двора отбиваться. Я стал отрабатывать то немногое что умел. Удар, удар, блок, пара шагов вперёд пара шагов назад, выпад, шаг в сторону. Я старательно размахивал мечом, пока пальцы не заболели и голова не загудела, но выходило всё равно скверно. Хоть противник и был воображаемым, но будь он хоть чуточку реальнее, я бы непременно проиграл. Удары слишком медленные стойка какая-то неуклюжая. Блоки вроде ничего, но это только пока никто их не пытается пробить, так кажется. Уставший и недовольный я вернулся отдохнуть на свой излюбленный камень. Нет, не получается у меня хоть тресни. Тренируешься, тренируешься, а всё без толку. Вот папаня мой был мастак мечом орудовать. Он в учениках у воина почти год пробыл, всяких приёмчиков набрался. Он и меня пробовал учить, только я самые простые удары да блоки и запомнил. Ну ничего может ещё получится. Вот вырасту и обязательно стану воином, ну или ремесленником или в грузчики пойду или ещё как, но обязательно найду себе работу, куплю себе хороший кафтан, сапоги, дом построю и буду жить как все. И никто тогда больше выродком и дармоедом обзываться не будет больше никогда, никогда. Правда, сейчас мне уже почти десять, а я хилый как какой ни будь шестилетка самый распоследний. Правда оно и понятно, у дяди вон у самого четверо детей, а тут ещё меня кормить надо. Голодать не голодаю и на том спасибо. Я вырасту, обязательно вырасту. Все ведь вырастают, и я уж как нибудь. Поскорее бы, тогда я всем этим мальчишкам так задам что они больше не сунутся. Послышался какой-то шум. Пришлось пока оставить мечты, затаится и прислушаться хорошенько. Шаги. Мальчишки опять решили мне взбучку задать? Вряд ли, про это место никто кроме меня не знает. Разве только если они от самой деревни за мной шли… Нет, мальчишки не так ходят. Шаги слишком тяжёлые, да и ветки сухие так и трещат – кто же так подкрадываться станет? Шум приблизился и я, наконец, увидел. Через кусты продрался незнакомец. Ему на вид было лет двадцать пять. Лицо можно было бы назвать приятным, если бы его не искажала гримаса боли и мертвенная бледность. По кафтану пришельца расползлось бесформенное красное пятно.