Поцелуй со вкусом крови

- Сегодня мы собрали совет по просьбе главы клана Розы. Прошу Вас объяснить причину того, зачем Вы это сделали? – обратился Жан – судья совета вампиров - к Мирославу – главе клана Розы. - Вы просили собрать его, если не ошибаюсь, по очень важному вопросу, касающемуся жизни и смерти, из-за чего сегодня сюда прибыли все главы кланов, ну, кроме главы клана снега, но это уже никого не удивляет. Итак? Со своего места поднялся высокий и поджарый вампир. Пригладив рукой свои короткие, черные волосы, он с серьезностью обратился к высокому собранию. - Братья мои, сегодня я собрал вас для того, чтобы передать вам очень важное сообщение, - он сосредоточенно обвел всех глав взглядом. Все подались вперед, внимая каждому слову вещающего вампира. Совет собирался нечасто и, как правило, для решения конфликтов. А как говорится, людям подавай еду и зрелищ. Вампиры - те же самые люди, хоть и в прошлом. Все ожидали продолжения монолога, но тут входная дверь с грохотом ударилась об стену. Удар был такой силы, что по стене пошли трещины. В проеме стоял мужчина под метр восемьдесят, с белой соболиной шубой на плечах, припорошенной снегом (это при том, что на дворе было +25 по Цельсию), и распущенными, длинными, светлыми волосами. На красивом лице были презрительно сомкнуты губы, а взгляд стальных глаз обещал расправу тому, кто посмел оторвать его преосвященство от важных дел. Перед всеми предстал глава клана Снега собственной персоной. Он обвел всех пристальным взглядом, в отдельности скользнул по Мирославу и остановился на Жане. - Я надеюсь, мне объяснят, – по залу разнесся тихий, бархатистый голос, прошедший, словно разрядом тока, по всем нервным окончаниям глав кланов, – зачем меня так вежливо пригласили сюда? И, конечно же, я НАДЕЮСЬ, что это была очень важная причина. - Вы вовремя, мастер, – засуетился Жан. - Прошу, располагайтесь, Мирослав как раз собирался объявить нам причину сбора. - А Вы, Мирослав, пожалуйста, продолжайте, - обратился судья к главе клана Роз. Длинноволосый величественно прошел и сел на свободный стул, обратив свой все еще раздраженный и выжидающий взгляд на Мирослава, отчего тот смутился и продолжил. - Так вот, мои уважаемые братья, вчера у меня родился наследник. Но главное то, что он не боится солнца. В комнате воцарилась тишина. И вдруг ее разорвал бархатистый смех, издаваемый главой клана Снега. - Дорогой брат, если ты не заметил, то сейчас как раз день и из окон льется солнечный свет, который никому не вредит. Мирослав повернулся к окну, но увидев, что за ним темно, вопросительно посмотрел на Снежного. Тот плавно поднялся и, подойдя к нему, протянул руку к его лицу, провел, лаская, по щеке и снял с того солнечные очки. Брюнет от неожиданности зажмурился, но ничего не происходило. Тогда он нерешительно приоткрыл глаза и снова посмотрел в сторону окна. На улице был день. Солнце радостно светило, одаривая всех своим теплом. - Если это все, милый, то я приглашаю тебя ко мне в гости расплачиваться за свою ошибку. - сладко улыбнулся беловолосый, вызывая этой улыбкой у окружающих табун мурашек по телу. Мирослав вопросительно посмотрел на блондина и, не ощущая соболезнующих взглядов своих собратьев, устремленных в его сторону, спросил: - Какую? - Как какую? Я оставил свой клан в Гималаях ради совета, а оказалось, что все зря. А я не люблю, когда меня отвлекают от экспериментов просто так. Поэтому ты станешь моим гостем в доме, который у меня в этом городе, и уйдешь оттуда только тогда, когда я отпущу тебя, – пропел беловолосый. Все дружно вздрогнули и не позавидовали участи главы Роз. Все знали, что мастер, чьего имени никто уже и не помнит, любит различные эксперименты. - А как же мой клан? – недоуменно спросил Мирослав. - Подыщи замену, - пожал плечами мастер. - Меня не волнует твой клан, я просто хочу, чтобы виновный в срыве моего эксперимента был наказан, - сказав это, он развернулся и той же величественной поступью вышел из зала. Все стояли, затаив дыхание. Но, найдя в себе силы и ожив, быстренько двинулись, огибая главу клана Роз как чумного, к выходу. Последним шел Жан и, подойдя к Мирославу, посоветовал: - Держись, брат. Твой старший ученик будет хорошим главой. Надеюсь, конечно, еще тебя увидеть, но... - тут он вздохнул, сочувствующе похлопав Мирослава по плечу. - И я не советую тебе игнорировать приглашение, иначе все обернется против тебя, - закончив на этом, он, бросив короткий серьезный взгляд на брюнета, развернулся и вышел вслед за остальными. Мирослав же, все еще ошарашенный словами блондина и судьи, продолжал стоять на том же месте, постепенно понимая, что он крупно влип. И вот вечером он уже выходил из машины, специально приехавшей за ним, перед роскошным особняком в старом районе города. В его голове копошатся мысли о том, что же его ждет, а воображение вырисовывает жуткие картины: вот он висит на цепях в сыром подземелье, а рядом блондин, держащий в правой руке скальпель, приближается к нему со счастливой улыбкой законченного фетишиста-патологоанатома. Силой воли отогнав от себя такие картины, он открыл дверь и шагнул внутрь. Шагнув за порог, он оказался в огромном холле перед широкой лестницей, покрытой красной дорожкой и лепестками кроваво-красных роз, уходящих вверх. Мирослав сразу же без труда определил их сорт – это были лепестки сорта Гран-при, любимых роз главы клана Роз. Он нерешительно двинулся наверх и последовал по дороге из лепестков, дальше уходящей вглубь второго этажа. Подойдя к двустворчатой двери, где и обрывалась эта дорожка, он остановился перевести дыхание и набраться смелости для открытия створок. Но тут перед его глазами внезапно возникла шелковая лента, а ухо обдало горячим дыханием, сопровождающимся бархатистым шепотом. - Я рад, что ты почтил меня своим вниманием, а теперь будь другом, завяжи глаза этой повязкой. Я обещаю, что то, что будет происходить в этой комнате, тебе понравится. Гости неприкосновенны, а ты желанный гость. Мирослав не стал сопротивляться, да и что греха таить, он верил этому сладкому шёпоту с бархатными нотками, поэтому беспрекословно подчинился просьбе. Его взяли под локоть и, открыв дверь, провели внутрь. Нос брюнета тут же уловил нежный аромат роз. Было ощущение, будто в комнате было не меньше миллиона роз, которые и источали этот насыщенный, до сладкой истомы одурманивающий аромат. Неспешно его провели дальше, после чего велели сесть. Он покорно сел, ощущая под собой мягкость перины. Через какое-то время он ощутил на себе руки, которые мягко подталкивали его плечи, принуждая лечь, а следом к его губам мягко прикоснулись чужие губы. Прикоснувшись, они тут же, как бы в нерешительности, отпрянули. Спиной Мирослав ощутил лепестки роз - это возбудило его больше, чем вернувшиеся губы. Губы возбуждали в нем интерес, изучали, но тот, кто это проделывал, не рвался завладеть его губами, а язык только ласкал, не пытаясь прорваться внутрь, очерчивая буквально лишь самый контур, будто растягивая и смакуя одно лишь ему ведомое удовольствие. По телу уже вовсю гуляли руки, то плавно, то настойчиво-жадно изучая каждую впадинку, каждый миллиметр, а, добравшись до сосков, пальцами начинали потирать их через ткань рубашки, заставляя тело трепетать от пронесшихся по нему мурашек и ответно слегка выгибаться в безмолвной просьбе о большем. Из горла Мирослава вырвался тихий стон, который тут же был схвачен в плен жадными, но ласковыми губами блондина. Из-за повязки или нет, но сейчас все чувства брюнета были накалены до придела. Он потянулся к пуговицам своей черной рубашки, но тут же был остановлен руками Снежного, слегка прохладные пальцы которого мягко, но крепко перехватили его запястья. Заведя его руки ему за голову, блондин прочно привязал их к изголовью кровати. - За непослушание ждет расплата, – услышал он у своего уха. И тут же, в подтверждении своих слов, его ущипнули за сосок. Все естество брюнета будто прошило молнией, тело судорожно прогнулось, являя взору блондина свою соблазнительную гибкость, а из горла вырвался немного болезненный, но от этого не лишенный чувственного сладострастия стон. Этим умело воспользовались ненасытные и горячие губы главы клана Снега, опаляя своей бушующей страстью губы главы клана Роз, языком проскальзывая между ними, требовательнее углубляясь в жаркое и влажное нутро его рта, то тягуче-трепетно, то будоражаще-нетерпеливо лаская внутренние стенки щек, мягко скользя по рядам десен, судорожно проходясь самым кончиком языка по опасно заостренным клыкам, борясь с искушением располосовать его в клочья и, погружаясь в сумасшедший экстаз, заставлять брюнета захлебываться собственной кипящей, алой, словно самый драгоценный рубин, кровью, даря тем самым еще большее наслаждение от своего естества, буквально окуная с головой в свое неудержимое безумие. Не разрывая поцелуя, пальцы блондина ловко, но неспешно прошлись по ряду пуговиц рубашки брюнета, постепенно расстегивая их одну за одной, благосклонно позволяя легкой ткани соскользнуть с искусно выточенных мышц груди и живота, оголяя их, и давая возможность разгоряченной коже, цвета слоновой кости, ощутить легкую прохладу и нежные прикосновения слегка дрожащих, будто в предвкушении, кончиков пальцев, плавно поглаживающих каждый сантиметр кожи столь желанного тела, что так неистово откликается на дарованные ему ласки. С тихим, но судорожно сорвавшимся с губ тяжелым выдохом, блондин отпрянул от столь сладких и манящих губ любовника. Медленно, смакующе облизнувшись, он прошелся взглядом своих стального цвета глаз, подернутых пеленой страсти, отчего похожих сейчас на грозовое небо, облаченное в поволоку тумана, по расслабленному, слегка румяному от получаемого удовольствия прекрасному лицу, цепко очертил припухшие, налившиеся кровью, ранее бледные с перламутровым отливом губы, наслаждаясь этим бесценным видом. Склонившись к шее брюнета, он, опаляя ее своим жарким дыханием, принялся слегка покусывать кожу, будто дразня, после чего медленно очерчивая кончиком языка следы от укусов, оставлял за собой влажные следы, тут же подвергающиеся разнице температур, заставляя кровь быстрее бежать по венам, а дыхание учащаться в разы. Прижавшись бедрами к бедрам любовника, блондин, будто сорвавшись с так долго сдерживающих его пределов, начал ритмично тереться об него, разжигая в нем еще больший спектр чувств и ощущений, предлагая забыть о рассудке и просто утонуть в этом жарком, бушующем помешательстве. Его длинные, шелковистые, белоснежные локоны, прикасаясь к соскам, щекотали их, добавляя к общему возбуждению своеобразную щепотку резкой свежести, контраст от которой вызывал в паху брюнета волну нестерпимого, болезненного желания. Мирослав непроизвольно стал двигаться пахом навстречу тому, кто дарил ему такие неописуемо яркие ощущения, давясь собственной жадностью к желанию ощутить как можно больше, больше того жара, что уже не смогли бы остановить никакие запреты и оковы этого мира. Поглощенный ощущениями, он не сразу и словно через толщу воды, услышал тихий, хрипловатый смех, а после все тот же бархатистый шепот. - Хороший мальчик, но еще рано, ведь я у тебя буду первым, не так ли? Мирослав, слегка повернув голову в сторону доносившегося до него голоса, немного заторможено кивнул в знак своего согласия. - Вот поэтому не торопись и в награду получишь такое удовольствие, которого раньше не получал, – и, вновь жадно накрыв трепещущие губы брюнета, светловолосый продолжил терзать их сладкой, неистовой пыткой, пылко лаская податливую плоть. Соскальзывая с губ, легкие поцелуи, покрывающие скулы, подбородок, шею, ключицы, сменялись более исступленными, без сомнений оставляющими после себя яркие метки необузданной страсти. Глубоко вдыхая такой дурманящий запах кожи, глава клана Снега поддался порыву, нежно потеревшись кончиком своего носа о возбужденно напряженную горошину соска своего любовника, после чего мягко поцеловал ее, попутно обводя вокруг языком и, наконец, с какой-то остервенелой жадностью обхватывая губами и втягивая в рот, не забывая после нежно прикусить и пососать истерзанную плоть, вторую же то слегка потирая, то с более требовательным нажимом пощипывая, наслаждаясь столь откровенными протяжными стонами в ответ, да любуясь, как лихорадочно прикусывает свои уже изрядно искусанные губы брюнет, голова которого непрестанно мечется на мягких подушках, а тело призывно извивается. Все внутри Мирослава нещадно плавилось под напором страсти и умелых ласк Снежного главы. Его мучитель был прав - такого у него еще никогда не было. Он впервые ощущал такое сильное, яркое возбуждение, которое, словно еще чуть-чуть, и испепелит его до тла, тягуче медленно, будто с издевкой, высосет из него все силы, безжалостно вырвет душу из тела, отправляя враз пережить все круги ада и рая. Впервые не он ведет, а его ведут и это ему безумно нравилось. От него вдруг отстранились, и он ощутил, как на его грудь маленькой струей полилась холодная жидкость, отчего по всему телу тут же поползли мурашки, а из горла вырвался хриплый выдох, переросший в несдержанный стон. Нос почуял запах крови. Вместе с возбуждением поднял свою голову и голод. Он ощерился и тут же снова услышал бархатистый смех. - Я вижу ты голодный. - Да! – рыкнув, Мирослав напрягся всем телом, будто в следующую секунду уже был готов сорваться и вцепиться клыками в столь желанную сейчас шею, с яростным удовольствием раздирая ее и упиваясь такой горячей и несомненно восхитительной кровью. - Поверь, мой голод не сравнится с твоим, но потерпи немного и я покормлю тебя, -приподняв пальцами подбородок любовника, блондин мимолетно очертил подушечкой большой пальца контур нижней губы, тут же отстраняясь. Тут же Мирослав ощутил, как влажный и горячий язык, вырисовывая одному ему ведомые изгибы, не торопясь слизывает с его живота питательную жидкость, постепенно опускаясь к брюкам, что так болезненно стягивали его возбуждение, постоянно заставляя извиваться в поисках способа разрядиться. Услышав тихий смешок, он ощутил, как его мучитель, будто смилостивившись над ним, избавил его от брюк и белья. Спустя мгновение, он почувствовал, как по стволу его стоящего колом члена медленно, словно пробуя и смакуя, прошелся горячий, слегка шершавый язык, ловко слизывая самым кончиком с головки выделившуюся смазку. - Ты очень вкусный, – довольно произнеся, вампир лукаво улыбнулся и, облизнувшись, заглотил член брюнета до основания, тут же выпустив, оставляя тянуться тонкую ниточку собственной слюны, смешанной со смазкой любовника, от края нижней губы до багровой, налитой кровью головки пульсирующего члена. Мирослав вздрогнул всем телом, резко дернувшись и натягивая путы, сковывающие запястья, отчего тут же зашипел от боли, что невольно сам себе причинил, хрипло и тяжело дыша через с силой стиснутые зубы, рефлекторно толкнулся бедрами навстречу умелому языку блондина, который ни в чем себе не отказывая, самозабвенно ласкал подрагивающую от возбуждения плоть. Чередуя неспешный и рвано-ритмичный темп, он вбирал его член то на половину, то до самого основания, жадно обсасывал крупную головку, при этом не сдерживаясь, с явным удовольствием причмокивая и сглатывая накопившую смазку. Скользя губами по напряженному стволу, клыками слегка задевал и царапал нежную кожу, разбавляя яркое удовольствие ноткой боли, но, судя по тому, как страстно извивалось тело и какие бурные, громкие стоны, а то и рыки доносились от Мирослава, то он был совсем не против таких действий блондина. Выпустив член изо рта, экзекутор облизал два своих пальца, покрывая их не только собственной слюной, но и смазкой брюнета, которую в достатке успел слизать, не глотая, и приставил их к непроизвольно сокращающимся, горячо пульсирующим мышцам анального отверстия Мирослава. Тот вздрогнул, рефлекторно сжимаясь. Чтобы облегчить ощущения от предстоящей растяжки, мастер вновь вернулся к его изнывающей плоти, заигрывая, острым кончиком языка лаская и слегка проникая во влажную от смазки уретру брюнета, неожиданно резко прикусывая головку, клыком проникая под крайнюю плоть и чуть оттягивая ее, плотно налегая небом на саму плоть, отчего у главы клана Роз вырвался полувсхлип-полустон. Воспользовавшись этим моментом, он, не удержавшись, резко ввел два пальца в анус Мирослава. - Расслабься, - отстранившись от члена брюнета, глава клана Снегов склонился к его лицу, с легкой соблазнительной хрипотцой прошептав ему в губы: - Я хочу подготовить тебя к принятию меня внутрь. Пусть мы и регенерируем быстро, но я все же хочу, чтобы ты получил как можно больше удовольствия. От насилия мало радости, а вот получение взаимного удовольствия очень приятно. Мягко поцеловав вампира, он нежно провел пальцами по бархатистой коже внутренней стороны его бедер, отчего тот неосознанно раздвинул ноги еще шире, за что в награду получил нежный поцелуй в яички от вновь склонившегося к его плоти блондина. Пальцы стали осторожно двигаться внутри, постепенно продвигаясь глубже с помощью смазки, не спеша попутно все больше растягивая мышцы сфинктера. Наткнувшись подушечками пальцев на небольшой бугорок простаты, Снежный вампир стал ласково и аккуратно поглаживать ее, слегка массируя, вызывая у Мирослава бурю новых, ранее неизведанных ощущений, от которых он был не в силах сдерживать очередную волну стонов удовольствия, хаотично хватая приоткрытым ртом воздух, пропитанный страстью двух тел, а губами лихорадочно проходясь и смачивая пересохшие губы. Мастер опять лишь тихо рассмеялся, наблюдая за столь милой и откровенной реакцией своего любовника, решаясь подразнить его, вытащил пальцы. - Не надо, прошу... Не останавливайся... - простонал глава клана Роз, досадливо прикусывая нижнюю губу и ерзая по простыне бедрами, по наитию подаваясь ими навстречу к источнику удовольствия. - Не беспокойся, это ненадолго, - проказливо улыбнувшись, блондин решил еще немного позабавиться с вампиром с помощью уже трех пальцев, которые тот при проникновении тут же туго обхватывал горячими, ощутимо сильно пульсирующими и сокращающимися от напряжения мышцами, ненасытно затягивая их глубже в себя. Через некоторое время пальцы были вытащены, сменившись горячей, подрагивающей в нетерпении и обильно сочащейся смазкой плотью Снежного вампира. Несмотря на то, что он старался проникать медленно и аккуратно, анус брюнета все равно неизбежно прошила судорожная волна острой боли, ноюще отдающейся в пояснице. Придерживая Мирослава одной рукой под коленкой, вторую его ногу блондин обустроил у себя на плече, начав плавно проталкивать головку своего члена в рефлекторно сжимающийся от тянущей боли анус брюнета, при этом не сдержав хриплого выдоха. Поцеловав возлюбленного в коленку, он осторожно, на сколько позволяла его выдержка, вошел в него до конца, замерев на пару мгновений для того, чтобы брюнет смог привыкнуть к дискомфорту от распирающей тугие стенки ануса наполненности. Он уже еле сдерживал себя, чтобы не сорваться на бешеный ритм, полностью отдаваясь во власть бушующей в нем страсти и необузданному желанию, беспрекословно подчиниться той всепоглощающей похоти, что сжигала его многие годы томления, с каждым яростным толчком остервенело доказывать этому любимому вампиру свою любовь и нежность, что терзали его для всех холодное, тщеславное сердце. Но только не для него. Не для того, кто сейчас, спустя долгое время ожиданий, мечется в сладострастной истоме под ним, даруя ему сладкие, трепетные в своем наслаждении стоны, распаляя его тело ответным жаром своего, накаляя до предела эмоции, снося все барьеры, вопреки всему в этот миг выбирая лишь его одного, раскрываясь целиком, без остатка. Но от того, что он так долго ждал этого момента, ему приходилось сдерживаться, чтобы ненароком не причинить своей неповторимой розе боль. Протянув руку к прикроватному столику, он взял с него бокал с кровью и, набрав немного в рот, склонился к таким манящим и соблазнительным губам Мирослава. Глава Роз уловил аромат крови на губах мастера и приоткрыл свои истерзанные от укусов губы ему навстречу. Тут же в его рот полилась живительная влага, а следом за ней в жаркую полость ворвался язык блондина. Поцелуй со вкусом крови очень возбуждал, заставляя сгорать в еще большем удовольствии, пробуждая в них их ненасытную сущность, позволяя, наконец, обоим осознать всю глубину и взаимность их чувств. Не прекращая поцелуя, вампир стал осторожно двигаться, постепенно ускоряя ритм и темп толчков, постоянно стараясь поэкспериментировать с углом проникновения. Из уст обоих вырывался животный рык, неукротимая страсть не давала им и шанса остаться в живых этой ночью. У Мирослава крышу снесло окончательно, он уже не думал о том, что он вроде как пленник в этих стенах. Он со всей чувственностью отдавался навстречу партнеру, получая взамен небывалое, неповторимое удовольствие не только от сплетения тел, но и тех эмоций и чувств, что безумной какофонией отдавались в сердцах друг друга, смешиваясь, переплетаясь, врастая прочными корнями в самую глубину естества, на пике изливаясь бурным кровавым вулканом, разносящим по венам послевкусие ядовитой неги, безвозвратно отравляющей обоих своим запретным плодом на века. Полностью. Целиком. Без остатка. Ощущая приближение разрядки, глава клана Снега оторвался от столь желанных губ главы клана Роз, резко склоняясь к его шее, оскалившись, жадно вонзил в ее нежную плоть свои острые клыки, в безумном экстазе упиваясь такой невообразимо сладкой от страсти кровью своего возлюбленного, попутно ощущая, как его тело напрягается и содрогается в судорогах оргазма, а горло уже не выдерживает от неустанно повторяющихся криков наслаждения, издавая сейчас лишь сиплые стоны. Не выдержав столь изощренной пытки, блондин кончает следом за Мирославом. Немного отойдя от эйфории, вампир потянулся к рукам пленника и развязал их, следом снял и повязку с глаз. Проморгавшись, чтобы привыкнуть к свету, Мирослав увидел перед собой довольное лицо главы клана Снега. - Для первого раза хватит, - слегка лукаво, но нежно улыбаясь, произнес тот, немного щуря свои серые глаза, которые более не скрывали своего живого блеска. - А что, еще и другой раз будет? - спросил Мирослав, отвечая ему легкой, задорной улыбкой. - Если ты захочешь, – хитро ответили ему. - И сколько это будет продолжаться? – спросил он, затаив дыхание. - Столько, сколько сам захочешь, любимый. Но тогда тебе придется уйти из своего клана, я ради тебя никогда не перееду сюда. Решай, - ткнулся ему в грудь указательный палец. - Я свой клан передал в надежные руки. В комнате раздался довольный бархатистый смех.