***
Дерево под пальцами Антона тёплое и шершавое — верхняя палуба нагрелась за день. Краска кое-где облупилась, а в парусине есть дырки. Его пальцы, обвитые золотыми и серебряными кольцами, постукивают по доскам. Корабль потрёпанный, но ещё на ходу. Антон прислушивается к скрипу балок и лязгу лебёдок и расслабляется. Табак закончился ещё два дня назад и приходится довольствоваться сухими водорослями, но до следующего порта не так уж и далеко. Лёгкий ветерок уносит дым и нашёптывает какие-то полустоны, заставляя выйти наружу. Палуба качается под ним, но Антон твёрдо стоит на ногах — большая часть его жизни прошла в море. На суше Шастун чувствует себя неуверенно со своим ростом и рваными движениями. С кормы его зовёт штурман, кивая в сторону тёмной горы в отдалении. — На карте не отмечен, — выдыхает Поз. — Кладбище. — Видишь? — Антон не сомневается в его словах, но Дмитрий так упорно притворяется перед командой, что теряет зрение, трудно не поверить уловке. Зато это обеспечивает преимущество в случае изменения настроения команды. Штурманские карты и люди, которые в них разбираются — лучший клад. — Полузатопленные суда и скалы, чего бы мне их не видеть. — Течения сталкиваются и выносят. Поз смотрит на него как на портовую крысу, и чёрт подери, он прав. Чушь собачья про эти течения, дело в другом. Левее курс надо брать, вот и всё.***
Арсений плывёт наравне с рассекающим воду кораблём и предвкушает миг охоты. На носу стоит какой-то бледный парень в треуголке и смотрит вперёд. У Оксании в глазах немой вопрос, на который Арсений отвечает очевидной улыбкой. Он — мой. Неожиданно к человеку подходит девушка. Женщина на корабле? Неопрятная юбка, уверенная походка и волосы, переплетённые лентой. Сестра! Капитан отмахивается от неё, не реагируя на прикосновения. — Ира, я тебе говорил, хочешь, оставайся с нами, помогай на кубрике, но ко мне перестань лезть! Не швартуюсь я в тихих гаванях! Я кучу золота отвалил той гадалке, потом целую ночь сидел в кругу и голоса слушал. Всё ради цветка папоротника! Это единственная защита от морских сирен, чтоб ты знала! Мне нужно хотя бы одну увидеть, чтобы понять… Арсений размыкает свои уста, не слушая их разговор. Его музыка соблазняет лучше, чем любая девушка. Против него невозможно устоять. Голос эхом уносится вверх, навязчивая мелодия нарастает, поддерживаемая остальными. Волны подымаются выше и выше. Арсению нравится человеческая речь, и он всегда придумывает что-то новое. Жаль, что никто обычно не обращает на такие детали внимания.Милый, я приду к тебе в нужный час Ты ведь так сильно в этом нуждаешься. Море волнуется несколько раз, С каждой нотой ты мне подчиняешься.
Люди застывают, глаза устремлены на воду. Арсений взлетает вверх, зацепившись за края. Шнуровка на груди парня расслаблена, и он тянет к нему руку. Зелёные глаза и вьющиеся от влажности волосы. Даже если не капитан, он ему сразу понравился. — Ты такой красивый, — влюблённо улыбается человек. — Я тебя таким и представлял… Не красивая, именно красивый. Неужели?..Я хочу вернуть всё назад, Поделиться воздухом для спасения, Голос мой для тебя — врата в ад, Для меня — предел наслаждения. Корабли не составит труда затопить, На поверхности все изменения, Если хочешь, буду тебя любить, Но это не имеет значения.
Арсений держит его на расстоянии, медленно опускаясь за борт. Оксания манит девушку за собой, гладя её по плечам и затаскивая под воду. С тихим смехом русалки стаскивают с корабля своих жертв. Ему так не хочется. За ним должны идти сами. — Подари мне поцелуй, — незадачливый капитан перевешивается за борт и успевает схватить его за руку, больно сжимая. Он как-то неуклюже пытается поднять его, гипнотизируя взглядом хвост и полураскрытые плавники. — Пожалуйста. Я тогда буду уверен, что это точно ты. — Ах, любишь командовать, — протягивает Арсений. — Имя своё назовёшь?.. — Антон. — Обними меня, Антон. Тот послушно обвивает его, сразу же опуская руку на чувствительную поясницу. Арсений со счастливой улыбкой бросается вниз, и оба тела погружаются под воду. Он успевает заметить, что девушка с корабля уже сдалась на милость сирены. Несколько человек перевешиваются за борт, разглядывая ужасную картину, но не решаются прыгнуть следом, чтобы спасти своих товарищей. Люди всегда боятся, когда песня подходит к концу, обретая новый звук.Закружись, присмотрись, ужаснись: Стихия бушует вокруг. Упустил ты свой шанс спастись, Забудь про пиратский сундук. С проклятьем справиться не суждено, Люди — злата заложники, У сирен же голод сильнее любви, А всем угодить невозможно.
Арсений поглаживает мягкую кожу щеки, другой обвивая плечи Антона, и целует его. Едва ощутив вкус, тянет вниз. Молчание глубины обволакивает их, но капитан всё ещё под чарами. Вода заполняет его лёгкие, рот судорожно открывается в поисках воздуха. Пузырьки поднимаются вверх. Захлёбываясь, Антон касается пальцами его волос и неожиданно притягивает к себе обратно. Врезается языком, не боится даже острых зубов, ожидаемо ранится, но не останавливается. Отрывается через несколько секунд, когда Арсений обвивает его хвостом. Это первый раз, когда человек, уже умирая, не отказывает себе в удовольствии. Смотрит с такой страстью и восхищением. Пшеничные волосы колышутся, синие губы пытаются что-то сказать… Жаль, что он видит не Арсения, а какой-нибудь красивый образ из его фантазии — так и работает магия. Сирену неожиданно выгибает от боли, которой он раньше не мог даже вообразить. Его один раз сильно задело якорем, шрам остался, и одно крыло до сих пор больно открывать во всю длину, но это невозможно сравнить с тем, что происходит с ним сейчас. Хрящи ломаются и перестраиваются. Кровь льётся из жабр, а хвостовой плавник раскалывается точно посередине. Чешуя, мерцавшая созвездиями, жжётся, а перья выпадают в мгновение ока. Арсений изо всех сил цепляется за ускользающее сознание, но родной океан душит его, не помогает собственному созданию. Соль разъедает внутри, и он может только беззвучно кричать от потери конечностей. Темнота застилает глаза, и его выталкивает вверх вместе с человеком, которого он не отпускает от страха. С ним такое впервые, но он кажется, догадывается, что это может значить.***
Вода пронзает Антона холодом, но он крепко держит талию парня. И неважно, как грубо он его поднимает, впиваясь пальцами в рёбра, незнакомец не шевелится. Антон вырывается на поверхность, отплевываясь от пены и жадно глотая воздух. Корабль совсем близко, и он кричит изо всех сил, чтобы ему кинули верёвку. Ему кажется, что прошла вечность, пока ему скидывают бочонок, а столпившиеся на корме пираты, возглавляемые Дмитрием, наставляют вниз оружие. Так странно наблюдать, как на корабль поднимают безжизненное тело. На фоне темного дерева, кожа парня невероятно бледная. Когда команда вытаскивает Антона, он сразу бросается к нему. Падает на колени, бьёт себя по груди, чтобы избавиться от воды, и ждёт, чтобы он пошевелился. Антон расстёгивает свою мокрую рубашку и накрывает обнажённое тело. Никто не смеет глазеть на его сокровище. Грудь вздымается, значит ещё жив. — Отойдите все! — он поднимает его на руки, спотыкается, но упорно тащит ношу в каюту. — Капитан, что вы делаете? Кто это? Отовсюду раздаются крики, но он игнорирует вопросы. От звуков сирена, похоже, просыпается, с судорожным вздохом открывает голубые глаза. Он жмётся от страха к первому попавшемуся предмету — к Антону. Когда он вновь поворачивается, Шастун замечает родинки в форме звёзд. По щеке сирены разбросаны целые созвездия, вроде тех, которые подсовывал ему Дмитрий на картах. Ко лбу существа липнет чёрная чёлка, и он прикусывает губу, нежно поглаживая шею Антона. Он что-то шепчет, но капитан не может уловить смысл сказанного, у него кружится голова. Антон кладёт его на ближайшую койку и сжимает чужую руку. — Я не понимаю, что ты говоришь. Как тебя зовут? Парень пошатывается, садится и сжимает его запястье крепче. И повторяет. Теперь уже громче. — Сделаешь мне ребёнка? — Прости… что? — Можешь мне сделать ребёнка… пожалуйста? Я заплачу, сколько скажешь, — сирена вытаскивает из волос подобие диадемы и впихивает ему в руки. — Могу достать со дна любой сундук с пиастрами, любую девушку украсть. Антон смотрит на него с недоумением, и Арсений хлопает ресницами от бессилия. — Скажи, чего хочешь? Ты же не погиб, как все остальные, значит можешь ко мне прикасаться. Я не буду тебя в транс вводить, это должно быть по обоюдному, — он начинает сдергивать с себя рубашку. — Я не знаю, как у людей это происходит, но… — Арсений пялится на три штуки внизу с одинаковым интересом, пугается от того, что там тоже есть пальцы и проводит по единственной понятной ему части тела — задней. Антон тяжело дышит, наблюдая за его движениями. — Зачем тебе ребёнок? То есть понимаешь, ты… мужского пола… Как бы мне не хотелось… то есть тебе ни хотелось, ты не сможешь забеременеть. — Смогу, — хмурится Арсений. — Ты же хочешь меня, да? — Чёрт тебя подери! — Антон закрывает лицо руками. — Чёрт? Не ты? — надувает губы Арс. — Я тебя хочу. — Как тебя зовут вообще? — Арсений, — воодушевляется вопросом сирена. — Это такая традиция, да? Тебе нужно знать моё имя прежде чем заняться соитием? — Нет, то есть да. Я… хочу тебя. Но я не могу заняться с тобой этим, если совсем тебя не знаю, — Антон загоняет поглубже все воспоминания об интрижках на одну ночь, потому что боится, что этот Арсений умеет читать мысли. — Здорово, — хлопает в ладоши Арс, как будто не он несколько минут назад планировал убить половину его команды. — Я из тропических вод. Умею играть на лире. Я сирена, как ты уже понял. — И ты не боишься, что я тебя убью? — С чего бы? Ты мог бы сделать это давно. Вообще это я должен был убить тебя ядом. Ты меня с самого начала не испугался, — Арсений ощупывает его грудь. — Ты же человек? Как справился? — У меня цветок папоротника есть, поэтому я спокойно могу на тебя смотреть и не поддаваться чарам. — Насчёт чар спорный вопрос, — он открывает рот, чтобы взять любую ноту, но Антон затыкает его ладонью. — Тебе нельзя петь! Сюда все сбегутся, и сделают… тебе больно. — Хорошо, петь не буду, — мычит Арсений, покорно прикрывая глаза и облизывая его пальцы. — Что ты делаешь? — Готовлюсь. У тебя же здесь нет маслянистых водорослей? — Арсений, остановись немедленно! Ты не ответил, зачем тебе… ребёнок. — Ну, как же, — сирена складывает руки на груди. — Ундины соблазняют мужчин, так как если родят ребёнка от земного человека — смогут обрести бессмертную душу. Оксания и остальные — мавки… — он видит, что Антон не понимает его, но продолжает, — или русалки, им это не нужно. Они… как бы тебе объяснить… не умеют петь и вашим языком не сильно владеют. Если ты волнуешься насчёт своей девушки, то извини, она уже скорее всего стала русалкой. Но ей совсем не больно было, и если она захочет, то вернётся к тебе. Она же тоже хочет от тебя ребёнка? Тогда она сможет перевернуться. — Не думаю, что она сильно хочет от меня ребенка. Иногда люди это делают ради удовольствия. Перевернуться?.. — Стать человеком обратно. Я так могу только если ко мне человек что-то почувствует. То есть если есть возможность зачать. — И часто ты… — Нет. Ты первый, кому понравилась особь мужского пола. У нас нет такого различия, но у вас-то есть. Поэтому это мой единственный шанс. Если ты хочешь, чтобы я доставил тебе удовольствие, то я это сделаю, — Арсений тянется к нему, и практически падает с кровати. Антон ловит его, надавливая пальцами на поясницу, и тот охает. — Ну скажи, что любишь. — В смысле? — Что тебе нравится и что делать собираешься. Сиренам важно слышать, у нас зрение не сильно развито. Я тебя в принципе сейчас хорошо вижу, но это потому что ты не двигаешься. Я хочу к тебе прикоснуться, — говорит Арсений и тут же массирует ему плечи. — И хочу поцеловать, — поворачивает его голову и тычется губами в шею, ёрзает на его коленях. — Ты чего? Совсем тебе не нравлюсь? Может, всё-таки спеть? — Слишком сильно нравишься. Мне ничего от тебя не надо, — Антон подтягивает его ближе. — Останься на корабле, а? Не уходи. — Я пока что никуда не собираюсь. Мне надо несколько недель вне воды провести, — сирена простанывает все гласные, всё-таки втягивая человека в забытье. — Нет, я имею в виду вообще. Навсегда. Я тебя люблю, — Арсений довольно урчит на эти слова и ойкает, когда его пятую точку сильно сжимают. — Я же не просто так гонялся за цветком папоротника, мне предначертано было встретить пару в океане, — он пытается собрать мысли в кучу, чтобы быстрее донести смысл до Арсения. — Я просто сначала не понимал, в чём смысл, все легенды перерыл. А потом тебя увидел — и пропал. Арс прекращает подставляться под ласки. — Подожди. Как тебя говоришь, зовут? — Антон. — Так. Ох ты ж, глупая каракатица. Anthos, c древнегреческого «цветок» или «цвет», или Antao — встречаться, сталкиваться. И папоротник: «порть» — «крыло», от «пьрати» — «лететь». То есть не врёшь, тебе и вправду суждено с сиреной жизнь связать. Кстати, у меня и сейчас есть крылья, просто невидимые. — Откуда ты всё это знаешь? — Ведьма научила. — А твоё имя что значит? — Арсениос, трактуют как «мужчина», «мужской». Ну, все моряки обычно мужчины, я не придавал этому значения. Так, а как девушку твою звали? — Она не моя девушка. Спит со всеми, на берег высаживаться не хочет. — Спит? — Ну… занимается любовью. — Со всеми? — Забудь, Иркой её кличут. Ирина. — Ирина — «мир», «покой». А Оксана, русалка — «странница». Не вернётся на корабль девушка, обеим в море раздолье будет. — И чёрт с ней, сваха из тебя никудышная, — Антон чувствует, что не только у него плоть твердеет и прижимает к себе Арсения, а не то ещё сбежит от него вольная рыбка. — Ты мне предназначен, Арсений, я тебя не отпущу, слышишь? И я сделаю тебе ребёнка, если ты так сильно хочешь, но при одном условии. — Каком? — Больше ты никого о таком одолжении не попросишь. — А зачем мне это делать, если у меня теперь есть ты? Большой корабль требует глубоких вод. — Это ты о чём? — Антон краснеет и еле держится, чтобы не выдать свою улыбку. — Если ты мне предназначен, то я больше не смогу ни с кем быть. Да мне и не нужно будет. У вас это… как же это называется? Вместе до последнего дыхания? — До последнего вздоха.Пусть мои следы теряются в океане, Ты всё равно найдешь меня. Четыре ветра сотрут между нами грани, Насколько сильно я люблю тебя?..