Лед

У нас холодные сердца. Замерзшие души. Пустые страницы, обезображенные пятном крови. У нас исчезнувшие надежды. Ледяная плоскость. Сумасшествие в крови, что въедается в сознание. Въедается и не отпускает, доводя до безумия, и смысл вновь теряет четкость. Мы лгуны. Все, как один. Кто-то молчит и не проявляет эмоций. Кто-то смеется без конца и потешается над собственными потерями. Кто-то воюет за врага, делая вид, что безумно любит, а потом пронзает кинжалом сердце. Чужое и свое. Мы сами завели себя в этот плен, и при встрече, видя такую же холодную тень в похожих глазах, лишь улыбнемся и кивнем. Мы никогда не забываем собственные ошибки, но все имеет цену. Играем, ходя по кругу, и делаем вид, что поверили. Поверили в то, что нас не используют, что дорога лишь одна, но это наш выбор. Им не понять, что они сами были одурачены. Ведь ложь у нас в крови. Мы страдаем от собственной гордости и чести. От своих обязанностей. Раскиданные по миру, мы в чужих стаях. Нас не заметили, приняли за глупцов. Недооценен – значит, более опасен, так легче. В крови рвется сталь, а в глазах остался лишь холод. Одиночество плетет узоры на нашей петле и танцует вокруг сломленного тела. Кто-то пытался, но упал. У нас еще есть время. Мы еще живы. Как странно и иронично это звучит. Мы. Еще. Живы. Но чего бояться? Того, что в один миг мир разлетится на сотни ничего не значащих частей? Того, что когда-то нас раскроют, и мы исчезнем? Нет, мы вечны. Мы среди них не чужие, но и не свои. Мы смешаны, и они не видят, что мы другие. У нас в душах лед, в словах холод, в чувствах вьюга. Мы почти что исчезли. И все же, встречаясь спустя столько лет на плахе, мы узнаем друг друга. Палач и жертва удачи, приготовленные богатым барином для кровожадных людишек. Кто выйдет из игры первым, если жертва и убийца выкованы из одного льда? Кто выйдет из игры первым, если льду не важны деньги? Мы запутались. Нас завертели и использовали. Мы дарили свои искромсанные сердца, но они были недостаточно привлекательны для других людей. Мы раздирали руки в кровь и упрямо шли к цели. Мы далеко и рядом. Мы почти как звери - цепляемся за жизнь и живем инстинктами. Но мы не предаем свою стаю, куда бы нас не кинули. Кровь льется из открытой раны, и двое умирают в тихой камере. Мужчина мученически стонет, а маленькая девочка злобно шипит. Умрет он, потому что у него не хватит сил переступить через нарисованные кем-то законы. Умрет она, потому что не сумеет совладать с прописными истинами. Все боятся. Не беспредела, а за свою шкуру. Все боятся и ненавидят. Никто не любит холод, кроме его детей. Так легче, потому что шавка никогда не променяет дом на свободу в снежном танце жизни и смерти. Когда нас не станет, когда вместо крови прольется смех истерзанных душ - тогда можно будет подумать о небе. Тогда танец жизни и смерти приостановится. Мы запутались, но лишь для того, чтобы всегда быть собой и не променять свободную смерть на верное заключение. А что может быть прекрасней свободной смерти? Только кровавое перерождение.