Крестовый валет и червовая дама

      Трапани сжимался от страха ещё полгода после того, как принял решение. Лишние трупы семье Сальери были не нужны, но Сэм твёрдо решил, что от Клаудио нужно избавиться. Ему не нравилось, что Илария ходит озираясь. Ему не нравилось, что какое-то отребье, остатки морелловского величия портят жизнь ему и его женщине.       Однажды сообщили, что с Клаудио покончено. И вроде должно было полегчать, но Сэм долго думал, что дон узнает и заподозрит неладное. Ни разу Сэм даже мысли не допускал о том, чтобы предать семью или делать за спиной Сальери что-то, что он бы не одобрил. В случае с Иларией ситуация была щекотливой. И хотелось, и кололось. От бывшего проблем больше не было, но Сэм стал замечать другое: Иларией стали интересоваться гости из Эмпайр-Бэй. Купер неоднократно кратко рассказывала, что с ней произошло во время проживания там. Несложно было понять, что сорванный девушкой куш насторожил семью Винчи. И узнай дон Винчи, что девчонка, которую они «пометили», работает в клубе Сальери, продолжилась бы дружба? Это тоже напрягало Сэма, он переживал за себя, за Иларию и часто срывался на неё.       Томми Анджело замечал, что происходит, и это его немного (как он сам себя убеждал) злило. Ему казалось, что Сэм не может определиться в своём отношении к Иларии. Тому казалось, что Илария просто надоела бабнику Сэму, и он хочет от неё избавиться. Состоялся не самый приятный разговор об отношениях с женщинами в суровых условиях криминальной семьи.       — Она тебя предупреждала, чтобы ты держался подальше. И ты не послушал её, – упрекал Том Сэма.       Сэм сначала не хотел отвечать. Но подумав, уколол, заметив, что не у всех парней, как у Томми, есть возможность держать девчонку под боком и быть уверенным, что с ней всё будет в порядке. И Том посмотрел на ребят из клана и понял, что они же тоже могут переживать за семьи и своих половинок не меньше, чем он за Сару и дочь; и это при том, что Сара всегда в баре, у неё реально защита лучше, чем у остальных. И она посвящена в дела Сальери, а ведь другие женщины, скорее всего, нет…       Илария замечала, что Сэм постепенно отводит её от дел. С каким энтузиазмом он приглашал её в «Палермо», а теперь и шагу ступить не даёт на территорию клуба. Он как всегда ничего не объяснял, а Купер не спорила. Может быть, он хотел сделать из неё домохозяйку? Может, подумывал отправить туда же, куда и Клаудио? Жуткие мысли иногда одолевали Иларию, но она не смела спрашивать ничего напрямую. Вопроса о том, что же за семья Сальери, хватило. После этого-то всё и начало меняться, да. С такой мыслью, что она сама всё испортила своей догадливостью, было проще засыпать. Хоть один ответ, хоть какой-то. Пусть он совсем ничего не давал, не решал никаких проблем в отношениях.       Если кризис в своей душе Илария умело скрывала, то вот не заметить тень сомнений на лице Поли было невозможно. Она, засиживаясь дома или за городом у общих друзей, приобщилась к готовке и часто угощала всех разными итальянскими блюдами. Поли больше всего жаловал пиццу. И, выпив бокал-другой вина или чего покрепче, тихонько делился с ней мечтой: он хочет открыть пиццерию. Зная буйный нрав Поли, Илария слушала скорее со снисхождением, хоть и не исключала возможности, что у мужчины получится. Его острый ум часто выдавал разные планы, варианты подзаработать. Запала ему всегда хватало, чтобы начать. Но не всегда он был готов что-то продолжать, держать в руках. Наверное, поэтому у него не было своего крупного бизнеса или дела, дон не доверял Поли ничего серьёзного так, как Сэму или Тому. И Илария видела, как Поли это обижает. Он догадывался, что Купер знает о природе семьи, в которой они работают. Оба никогда не обсуждали это напрямую, но при общении тет-а-тет что-то да пролетало. И от этого Поли было легко, он чувствовал, что его понимают. С Сарой так просто поговорить не получалось, она была занята ребёнком. Да и болтать с парнями Сальери не очень любила, если честно. Ей хватало одного своего – иногда очень милого, а порой страсть какого запойного Томми Анджело.       Илария чувствовала, что не имеет полного права на обладание Сэмом Трапани. А ведь так хотелось! Она приближалась и отдалялась так же, как и он, их притягивало с завидной силой, а отталкивало с нехилой мощью. В состоянии покоя было только сильное чувство к Сэму, которое Купер принимала за любовь. Она и не знала, что Сэм испытывает нечто подобное. Но сильное чувство каждый проявлял по-своему. Иларии казалось, что они давно уже должны были съехаться, может быть, даже пожениться. Завести детей или усыновить парочку сицилийских сироток. Сэм же делал всё, что разбивало её видение: они встречались на разных квартирах, запирались в чужих комнатах, уезжали на никому неизвестных машинах за город. Она уже не спрашивала почему. Устраивала ему периодически скандалы, била посуду и уходила. Он знал, что сможет вернуть её. И она знала, что захочет вернуться к нему сама. Это просто игра, правила которой негласно приняли оба игрока…       Она давно перестала блистать и быть королевой. Казалось, про неё забыл весь мир. И только изредка Сэм заглядывал в одинокую конуру. Илария играла в карты с соседками и их пожилыми отцами, раскладывала пасьянсы. Колода карт в руке возвращала её в тот момент времени, когда она была счастлива и уверена в себе. Она с радостью выигрывала, с улыбкой принимала редчайшие поражения. Стоило ей отложить карты в сторону – возвращался страх.       В один из вечеров Илария раскладывала пасьянс на очередной съёмной квартире, сидела на полу и складывала карту за картой. Но всё что-то не получалось, выходило криво. В колоде не хватало нескольких карт, видимо, в какой-то переезд карты потерялись. Тогда Купер вложила в старую, но такую любимую колоду новые карты. Но выходило уже не то. Не так. Утерянные карты показались чем-то особенным, тем, что никогда не вернуть.       — Купить тебе такие же новые, Лара? – спросил Сэм.       Она медленно повернула голову в его сторону, губы улыбались, а в глазах бушевало самое настоящее горе.       — Нет, Сэми, не стоит.       Её пронзило болезненное осознание, что никакие карты не вернут ей былого спокойствия и счастья. Не вернут потраченного времени. А новые карты никогда не заменят старых.

***

      В последний день сентября 1938 года Томми, Поли и Сэм получили ещё одно задание от дона Сальери. Ничего особенного, дело просто для разрядки. Выкрасть со складов ящики с хорошими сигарами. Лишним в баре никогда не будет, верно?       — Парни, да работка так, чисто для разрядки, – улыбался старик, хлопая Сэма по плечу.       Томми Анджело заметно напрягся. Он был водителем, спасителем, сопроводителем, стал даже киллером – всё по приказу дона. И тут после всего этого просто сигары? Ну и что, хорошие, чёрт возьми… «Для разрядки» звучало легко. А по факту, выслушав план товарищей, Том понял, что ничего лёгкого в этом нет. Лезть из-за них из кожи вон, красть грузовик, переодеваться, лезть на охраняемый склад. Что-то тут не чисто. Да?       Тревожное чувство коснулось и Поли. Он был непривычно молчалив, а потом выдал коронное: «Есть у меня одна мыслишка». У Ломбардо был план, настоящая идеища, которой он поделился с самыми близкими друзьями, а не с доном. Он явил свой приоритет – заработать достойно, а не довольствоваться подачками дона. Нужно лишь втихую ограбить банк своими силами. Друзья ответили ему тем же – «обнажили» свои мысли без прикрас. Сэм, сматерившись, отказался и потребовал отказаться от этого, а Том выразил сомнения о целесообразности дела на стороне. Это было очень опасно, а рисковать семьёй и собой зря не хотелось.       Неприятное послевкусие от разговора усилилось тишиной, заполнившей машину до конца поездки. Сэму показалось, что он понял чувства Иларии, её взгляд, когда она перебирала старые карты и пыталась заполнить колоду новыми. Трапани почувствовал, что его товарищи по клану – уже не те, что прежде. Смех Поли Ломбардо ненастоящий, а великолепный водила Томми Анджело не свободный, скованный обязательствами. Да и сам Сэм как будто что-то потерял за этим годы, стал угрюмее и серьёзнее. Или боязливее? Одна мысль о том, что можно сделать что-то в обход дона заставила его попотеть. Он старался не выдать своего состояния друзьям, от себя подобное прятать было уже бесполезно. Всё поменялось, словно с ног на голову перевернулось, и это не радовало.

***

      — Чего это вы унылые такие, парни? – спросил дон Сальери, сидя в машине.       Сэм ответил обыденным тоном, что они просто устали, всё как всегда нормально. Он прилагал большое усилие, чтобы не показать дону, что они узнали, что же там в ящиках. Дон сказал, что это недешёвые сигары. Просто сигары. Но неугомонный Поли и местами очень категоричный Том настояли на том, чтобы заглянуть в ящик. Один из них как назло был повреждён во время погони. Открыли, посмотрели, но к несчастью заметили двойное дно у ящика. Сверху и вправду сигары сигарами. А в скрытой части пакетики с наркотиками. Прибыль от реализации сигар и наркотиков была бы разная. Цифры отличались бы сильно, это не нужно было пояснять даже тем, кто с математикой и бухгалтерскими делами не в ладах. Сэм понимал, что их нагрели, заплатили за очень опасную авантюру как за халтурку. И Сэм чувствовал, что Поли горько разочаровался, а Том, который вроде бы был на его стороне, разозлился и переходит в клуб разочарованных и угнетённых имени Ломбардо. В какой-то момент и Сэму было неприятно, но он пресёк этот порыв, сразу нашёл ответ на вопрос: дон просто не хотел говорить об этом заранее, чтобы парни не взбунтовались. Дон Сальери столько лет с презрением относился ко всем, кто имел дела с наркотиками. И вдруг… сам? Нет, у этого всего должно было быть объяснение, не стал бы дон делать так подло, не пал бы так низко!       Сэм не понимал, не осознавал, что даже если бы дон сделал подлость, пал низко и потащил остальных ещё ниже – он бы ему «простил», он бы смиренно кивнул и сказал себе: «Дону лучше знать, как вести дела семьи».       — Сэм, знаешь, я думаю, нужно будет поговорить с утреца, не считаешь?       Трапани кивнул, даже время не уточнял. Он знал, какое время идеально для встреч с доном. Старик вышел из машины у бара и проводил Трапани взглядом. Он нутром чуял, что тот что-то знает, но помалкивает. Эннио Сальери точно знал, что нужно сказать Сэму, чтобы у того развязался язык. И он твёрдо намерен был этим заняться, но попозже. А пока ему предстояло принять наркотики, которые в перспективе озолотили бы его и подняли семью на новый уровень.       Сэм попытался отстраниться от друзей, не сопереживать им. Ишь, мол, затейники. Обманывали простых людей, убивали чьих-то сыновей, братьев, мужей, грабили, угрожали… А теперь, когда обвели их, обиделись. Сэм остановил машину перед своим домом, но не спешил уходить. Он смотрел в одну точку на руле и всё не мог понять, с кем же он на самом деле. Он подсознательно осознавал, что как раньше уже не будет. Поли взъелся на дона, а дон, судя по всему, тоже не очень доволен работой своих парней. И Сальери хотел поговорить именно с ним, с Сэмом… Трапани ощутил, как потеют ладони. Разозлился на себя, влепил себе пощёчину. Боль немного отрезвила. Сэм развернул автомобиль и поехал в сторону квартиры Иларии. Он как будто понял для себя одну важную истину: никто из них не в безопасности. И он сделал выбор, чтобы обезопасить себя. Никогда не предавать дона, что бы тот ни удумал. Но вот Илария точно будет лишней в этой истории. Она не будет в безопасности с ним таким – верным псом семьи Сальери. И он не будет в безопасности, если продолжит роман с ней, поскольку был уверен, что дону такая история точно не понравится. Сэм и так ловко водил всех за нос несколько лет, отшучивался, отмалчивался, прятался по разным углам, лишь бы никто не понял, что у него есть женщина, с которой всё серьёзно. Он и сам до конца не понимал, насколько всё зашло далеко, пока не испугался за Иларию сильнее, чем за себя.       Он до последнего сомневался, раздумывал, как же поступить. И вот когда Купер открыла ему дверь, понял: убить её он не сможет.       — Собирай вещи. Тебе нужно уезжать из города.       «Он что, записался в клуб комедиантов?»       Но он не шутил. Не помогали любовь, гнев, рукоплескания и метания по квартире. Он просто стоял и пристально смотрел, ждал, когда она начнёт собирать вещи:       — Сэм, что случилось? Ты в опасности?       Ему не хотелось ей что-то объяснять, рассказывать о том, что на душе. Поэтому он ответил просто:       — Ты. Ты в опасности. И если ты не смотаешься сегодня же, то завтра даже я стану для тебя врагом.       И тут Купер догадалась, что всё дело, верно, в семье Сальери. Дону, вероятно, что-то не понравилось.       — Хорошо, Сэм, хорошо. Но… почему ты прогоняешь меня? Я бы хотела быть с тобой… Давай отправимся вместе!       Сэм резко подался вперёд, протянув руку. Он силой прижал Иларию к стене, она больно ударилась лопатками. Бить не стал, хотя очень-очень хотелось ещё ударить. Он отдышался, медленно, но очень чётко и громко проговорил:       — Из семьи некуда бежать, слышишь? Мне негде спрятаться. Я должен быть верен. И я буду!       Она сама начала придумывать себе ответ. Собирала вещи, глотая слёзы, и говорила непонятно кому о том, что семья Сэму важнее её – Иларии. Он выбрал отношения с доном, с его приспешниками, а не с ней. Хорошо, раз так, ладно, она понимает (хотя ни черта она не понимала).       — Неужели мы не стали за это время хотя бы немного близки, Сэм? Почему ты меня прогоняешь?       — Ты что, забыла? Я же тебе говорил, что ты всегда просто можешь уйти. И вот теперь я тебя отпускаю. Иди!       «Так вот в чём было дело! Это ты меня не отпускал!»       Она не стала больше спорить, лишь попросила довезти её до вокзала. Где-то в глубине души Илария предчувствовала, что может быть так, как случилось. Она не боялась потерять Лост-Хэвен, но вот покидать Сэма было больно. Трапани нехотя согласился довезти её, но ехал дворами, осторожно смотря по сторонам. Он сердито цедил слова о том, что возвращаться Иларии ни в коем случае нельзя, а если он сам увидит её в Лост-Хэвене – убьёт не задумываясь. Запугал как мог. Но Купер и не собиралась возвращаться. Её интересовал лишь один вопрос: увидятся ли они ещё?       — Я очень рад, что тебе не пришлось повторять много раз. Ценю то, что ты понимаешь меня почти сразу.       Сэм купил ей билет до соседнего города, а там наказал Иларии уже самой купить билет куда-нибудь подальше. Они поцеловались, Илария крепко обняла его за шею. Он старался почти не касаться некогда обожаемой женщины, но момент старался запомнить во всех деталях навсегда. Усадил Иларию на поезд и холодно прошептал:       — Прощай, Илария Купер.       — До встречи, Сэм Трапани, – замотала она головой как бы не соглашаясь с его прощанием.       Илария выглянула в окно в купе. «Я тебя люблю», – прочитала она по губам Сэма. Ответила ему тем же, но сдержалась, не поддалась порыву и не выбежала из купе, не заплакала, а просто вежливо помахала. Села и подумала, что всё-таки Сэм Трапани жесток – сказал то, что она ждала годами, в момент расставания. Лучше бы в таком случае никогда не говорил. Она понадеялась, что выскажет это ему, когда он найдёт её снова. Дозвонится, а потом приедет и крепко обнимет. Может быть, она его обругает, а может сразу потянется за поцелуем и они переспят, а на утро уже будет неловко ругаться. Она ещё непременно увидит его!