Консультантка

      Пятый ненавидел каждого.       Слыша сейчас заплаканных, грустных, тоскливых родственников, он их ненавидел. Ему хотелось взять нож и каждому запустить в сердце, наблюдая за тем, как убегала бы жизнь из их глаз. Но тогда он точно остается один в этом мире.       Он ощущал холод кафеля, на который его выбросила временная воронка, но не ощущал жизни в своих венах. Ему казалось, что вместе с ней умерла и его душа. Пятый безэмоционально глядел в потолок, пытаясь осознать происходящее. Но не получалось. Точно так же, как и встать на ноги, чтобы проверить всё ли было хорошо с семьей.       Ему было не хорошо.       Ему было плохо.       Медленно Пятый принял сидячее положение, опираясь спиной о стену, а после опустил взгляд на свои руки, замечая то, как сильно они тряслись. Он не верил, сознание отказывалось принимать правду о том, что произошло. Душа болела, но он ещё не падал в истерику, что говорило о том, что не осознавал.       Инфинити умерла.       Инфинити больше нет.       Он не почувствовал, как стало пощипывать глаза, и первая слеза сорвалась вниз, очерчивая линию от уголка глаза до скулы. Он не чувствовал ничего кроме как пустоты, которая сквозила в душе. Она лишь разъедала всё больше и больше, не оставляя ему ни единой эмоции, которая бы могла напомнить, что он человек, что он живой.       — Пятый…       Тихий зов Вани не принес нужного результата, ведь брат никак не отреагировал. Лишь всё также подпирал стену, глядя куда-то в сторону расфокусированным взглядом. Эллисон с тоской в глазах и болью в сердце взглянула на Лютера, а после, не раздумывая бросилась ему в объятия, чтобы поделиться своей болью.       Бен, в котором всё ещё было два сознания, чувствовал себя невероятно странно в стенах родного дома. Клаус молчал, просто откупорив бутылку отцовского коньяка, который стоял в баре, ведь внутри всё рвало лишь при одной мысли и Ифи, Диего раздумывал над тем, как привести брата в чувства, а Ваня едва ли сдерживала слёзы.       Медленно Пятый исчез и в следующую секунду появился у окна, настежь его раскрывая. Казалось, что он что-то там высматривал, но они все знали, что он так пытается прийти в себя, не сорваться и наконец-то принять поражение.       Принять то, что не получилось.       — Пятый…       — Нет уж! — резко оборвал он Диего, мигом развернувшись и выставив руку с протянутым указательным пальцем. — Сейчас уже заткнись, — брат лишь сожалеющее свет брови, слегка наклонив голову набок. — Каждый из вас… Каждый!.. Не позволил мне остаться с ней!       — А что бы ты сделал? Она не имела шанса выжить, а мы не должны были упускать возможность перенестись домой…       — Как быстро ты забыла её помощь, доброту и то, что именно Инфинити сделала расчеты, Эллисон! — прервал реплику сестры, Пятый, также резко обернувшись к ней.       — Я не забывала её доброту, Пять! — в свою защиту воскликнула женщина, вытирая слёзы. — Это было разумное решение! — топнула она ногой. — Она сама тебя об этом просила! Нас просила!.. — немного понизив свой голос на последних словах, Эллисон ударила ладонями по ногам, а после обвела каждого из членов семьи взглядом.       Парень замолчал, отчаянно отказываясь принимать слова сестры. Перед глазами тут же возникла картина, которую он наблюдал минут двадцать назад и в груди потянуло, около сердца защемило.       — Иди…       — Что?.. Я не оставлю тебя, Тайм. Не сейчас, когда только обрёл…       — Пять… ты должен… уйти… Домой… Я не… Я не хочу… чтобы ты видел… мою смерть…       — Нет-нет, не неси глупости! Всё будет хорошо и…       — Ребят… Забери его… Идите…       — Ифи умерла бы, — тихо вновь начал Бен, — ты и сам прекрасно понимаешь, что не было способа её спасти…       — Нет, был и вы…       — Пятый, — оборвал бессвязную истерику брата Лютер, — Инфинити сама выбрала этот путь, — он сделал шаг навстречу, заглядывая ему в глаза, — она сама захотела, чтобы ты жил, дала тебе этот шанс всё изменить и…       — Мне тошно от вас, — с презрением выплюнул номер Пять, не желая слушать правду, от которой бежал. Трудно ведь понимать и принимать тот факт, что твоя любовь отдала за тебя жизнь. — От каждого из вас. Вы так быстро забыли всё её добро и сейчас меня переубеждаете в том, что смерти Ифи было не избежать? Вам её не жаль?       — Не одному тебе больно, — неожиданно подал свой голос Клаус, с громким звуком поставив бутылку на стол. — Она нам всем стала другом, и то, что мы не заливаемся слезами, не значит, что мы не скорбим или нам не больно, — голос номера Четыре сейчас звучал чертовски уверенно и серьезно. — Инфинити стала нашим другом, который впервые в жизни не пытался нас убить, не держал каких-то планов насчет нас и просто помогал в меру своих возможностей и потребностей, — всё едва заметно утвердительно кивали, глядя то в пол, то друг на друга, то на говорящего. — Да, Ифи была добрым человеком — ты сам это сказал, — и своей жертвой она в который раз это решила нам показать. Она не убила тебя, как мечтала двадцать восемь лет своей жизни, — Пятого передернуло от воспоминания сколько боли он причинил ей до сегодняшнего дня, — она отпустила, да и ещё выбрала твою жизнь вместо своей, предчувствуя скорую смерть от упадка сил…       Клаус сделал паузу, чтобы втянуть ртом воздуха и наполнить легкие. Его глаза были полны слёз и боли, зеркальной той, что была на душе Пятого.       — Мы были не достойны её дружбы, но она всё равно нам её подарила, — эти слова лишь стали очередным порезом на сердце каждого. — Ты был недостойным жизни, но она всё равно тебе её дала, — никто не решался прервать монолог Клауса, даже едкой шуточкой о том, что он умеет быть собранным. — И Инфинити не хотела, чтобы ты убивался, ненавидел нас и себя за это. Инфинити подарила тебе новый шанс изменить и измениться, — он сдавленной сглотнул, на мгновение улыбаясь мыслям о Ифи и её прекрасной улыбке. — Поэтому не подведи её…       Номер Четыре сделал три больших глотка коньяка по окончанию высказыванию своих мыслей.       Все молчали, повесив голову. Каждый з них осмысливал слова брата, прекрасно видя в них истину и то, в чем они не хотели себе признаваться. Это было больно, но справедливо.       Пятый лишь грустно хмыкнул, быстро моргая, чтобы избавиться от слёз, которые новой волной набежали на глаза. Руки всё также тряслись, сердце болело. Ему хотелось кричать, упасть в истерику и никогда больше в жизни из неё не выходить, пока Высшие Силы не сжалятся и не вернуть его Инфинити ему.       Но этого не произойдет. Это невозможно. Впрочем, в их жизни было много чего невозможно для обычных людей, но как быть сейчас? Из всех «чудес», которые они переживали, ему хотелось, чтобы они умели воскрешать людей. Пятому была необходима Инфинити, как глоток свежего воздуха.       Он не понимал, почему Жизнь была так жестока к нему, почему только обретя, он сразу же потерял её? Почему всё выглядело, как жестокая насмешка Судьбы, в которой никогда не было нормального чувства юмора?       Пятый грустно передернул носом, чувствуя, как буря внутри его набирала обороты, как осознание медленно принимала смерть любимого человека, как ему хотелось орать от несправедливости и боли, что разъедала, не оставляла и частички тепла, которое она дарила ему.       — Мне нужно побыть одному… — лишь и сумел шепнуть Пятый, потупив взгляд в пол.       — Пять, но…       Договорить Эллисон не успела — брат растворился в воздухе, оставляя по себе лишь тень грусти и боли, впрочем, в каждом из них сейчас была такая.

***

      Ничего.       На месте кафетерия «Coffee&Books» не было ничего, лишь обычная стоянка для машин рядом стоящей высотки, какого-то бизнес-центра. Конечно, было глупостью надеяться на то, что это место будет целым, было глупостью, но это давало хоть какой-то смысл ему жить.       Пятый сдавленно сглотнул, сдерживая слёзы. Трудно было стоять на противоположной улице на повороте и не видеть здания, в окне которого он бы с радостью заметил знакомую копну белокурых, пышных волос. Но всё же он стоял, глядя на пустырь, тем самым причиняя себе больше боли, чем одно понимание о смерти Инфинити.       Ему до чертиков хотелось, чтобы сейчас она появилась перед ним. Пускай с презрительным, полным ненависти взглядом, главное — живая. Это дало хотя бы призрачный шанс на прекрасное будущее.       Но этого не произойдет.       Это было невозможно.       Не силясь больше смотреть на то, что было разрушено и причиняло адскую боль, он развернулся и медленно побрел в сторону набережной.       Пятому было странно вновь находиться в своей временной вселенной.       Он ходил между не замечающих его людей вдоль тротуара и не понимал, каков был смысл всего? Изначально он мечтал вернуться домой, вдохнуть носом родной воздух и как-никак, но быть со своей семьей, пусть в разных уголках планеты, но в одном времени, в одной вселенной. Вновь вернуть всё на круги-своя, пусть это и подразумевало атмосферу напряженности.       Но сейчас, точнее за этот месяц, Пятый наконец-то понял, чего желал и к чему стремился — к спокойствию. А спокойствие в его понимании — это были хорошие отношения в семье, такие же, как и восемнадцать лет назад, до того, как он исчез, это был дом, который он чертовски любил и ненавидел одновременно, а также любовь… Любовь, в которую он не верил, но которую всегда хотел ощутить на уровне подсознания.       Мимо пронеслась пара влюбленных студентов, которые под звуки уличной музыки, танцевали и задорно смеялись. В районе сердца в который раз болезненно кольнуло при воспоминании, как дрожала в его объятиях Инфинити, кружась с ним танце посреди набережной.       Это было так противно больно, что ему хотелось вырвать сердце и разорвать его в клочья, чтобы не чувствовать.       Инфинити…       Пятый никогда не понимал, как одно имя может вызывать столько эмоций, столько боли и любви одновременно. До этого времени. До этой секунды. Стоя посреди пешеходного моста и глядя вдаль на мерцающий город, он остро ощущал все эмоции, он прекрасно понимал всю боль и все истины жизни, которые не сумел обрести в Апокалипсисе.       Он полюбил её. Правда полюбил. Так чисто и искреннее. Так отчаянно и так невозможно. Так нужно и не подозревая о той боли, которую причинил и постоянно причинял.       Пятый был виноват. Виноват во всем. Начиная тем, что ослушался отца и решил сам прыгать во времени, да заканчивая тем, что не заметил раньше опасность в Сэмми. Он испортил жизнь многим, сам того не подозревая и, быть честным, искренне плюя.       И, видимо, жизнь Инфинити была расплатой.       Парень смахнул рукой скатившуюся слезу, а после крепко ухватился ладонями за железные перила моста, глядя вниз, на мутную воду, в которой ничего нельзя было заметить. Она манила и заставляла задуматься над ужасным. Над тем, чтобы точно не одобрила Инфинити, пожертвовавшая собой.       Ему хотелось кричать.       Впрочем, он это и сделал.       Изо всех сил, едва ли не срывая связки, до боли и хрипа в горле Пятый кричал о своей боли, несостоявшейся любви и тяжелой участи одиночки. Он беспорядочно ударял ладонями по железу, пытаясь хоть так ощутить немного той боли, которую пережила в последние секунды Ифи.       Он не заслуживал жизни. Не такой ценой.       Слёзы лились из глаз, и он не мог их сдержать, не хотел. Боль всегда хочет, чтобы её чувствовали. Боль всегда была обратной стороной Жизни, той движущей силой, которая давала бег всему.       На мосту не было никого, кто бы услышал его крик отчаяния, всплеск эмоций, от которого холодела кровь в венах. В его жизни не было никого, кто бы заменил его Фэйт Инфинити Тайм.       — Почему?! Почему, Тайм?! — кричал Пятый, глядя в небо, до отчаяния веря, что она его услышит, что даст какой-то знак и позволит всё изменить. — Я же, блять, полюбил тебя! Почему ты позволила себе умереть?! Почему ты выбрала мою ничтожную Жизнь вместо своей?!       С каждым словом он всё сильнее и сильнее избивал свои ладони до покраснения о металл, не чувствуя того, как по рукам бежала кровь из-за маленьких закосов, о которые при ударах он резался.       — Почему?!..       Удары практически сошли на нет. Он, откровенно рыдая, опустил голову вниз на перила, позволяя слезам залить ладони и смешаться с кровью.

***

      Он вернулся домой, когда стрелка часов убежала за двенадцать. Как и предполагалось в особняке была гробовая тишина. Не было даже звона бутылок, говорившего о запое Клауса. Чувство, слово были поминки тут же поселилось внутри и Пятому захотелось закричать, лишь не ощущать настолько всё остро.       Медленно он прошел в гостиную, рассматривая то, что практически не изменилось за время его отсутствия. Все было на своих местах, кроме него, который не находил себя.       «Вот ты дома. Радуйся. Ты же этого хотел, Пять, не так ли?..» — внутренний голос лишь больше изнурял его, не давая и секунды отдохнуть от самогрызения. Устал он плюхнулся в кресло, протягивая ноги и подпирая голову рукой. Он безэмоционально глядел на свой портрет, который нарисовали в его память и с надеждой, что он когда-то вернется.       Ну вот. Вернулся. Что дальше?       Всё было таким… ненужным.       Именно без неё.       Позади послышались чьи-то тихие шаги и спустя пару секунд на диван приземлился Клаус. Под безэмоциональный взгляд Пятого он поставил на стол очередную бутылку элитного алкоголя и три бокала. Искоса он взглянул на брата, задержавшись на израненных, окровавленных руках.       — Что с твоими руками? — ради приличия задал номер Четыре вопрос, разливая алкоголь. Пятый словно опомнился о своих ранах и искоса взглянул.       — Да так, — недолго рассматривая окровавленные ладони, отмахнулся он. — Поцарапался, — совсем невесело произнес Пятый. Будь они при других обстоятельствах, то Клаус с удовольствием сказал что-то язвительное, но сейчас лишь грустно и понимающее хмыкнул. — Для кого третий бокал?       — Это привычка, — посмотрев на граненную посудину, начал номер Четыре. — Привык, что Бен всегда со мной.       — А где он сейчас? - как-то обеспокоенно спросил парень, не понимая, куда за эти несколько часов его отсутствия мог деться номер Шесть. — Что случилось?       — Да всё нормально, он наверху в своей комнате. Просто привычка, — повел плечом Клаус, протягивая бокал брату. Тот едва ли кивнул головой в знак благодарности. — Как ты?       — Дерьмово? — то ли спросил, то ли утвердительно произнес Пятый, повернув взгляд к брату. Казалось, что Клаус стал ещё старше за этот день. В нем поселилась какая-то толика мудрости, или она была всегда? — У меня на руках умерла, скорей всего, любовь всей жизни. Как думаешь, как я?       Номер Четыре предпочел промолчать. Он аккуратно качнул бокалом, словно безмолвно сказав: «За Ифи», а после сделал небольшой глоток, держа алкоголь во рту. Пятый скосил взгляд на янтарную жидкость, а после залпом выпил содержимое. Ему не нужно было пить, чтобы выразить память о Тайм, но внутренний голос предательски шептал о том, что это поможет забыться.       — Что планируешь делать дальше? — вновь тихо задал вопрос Клаус. Номер Пять скосил на него заинтересованный взгляд, не понимая, откуда взялось столько серьезности в этом человеке.       — Не знаю, — честно признался парень. — Я не видел жизни без трех вещей.       — Каких?       — Семья, кофе и Инфинити, — безразлично ответил Пятый. — Последний пункт мертв и теперь я уж точно не вижу своего будущего.       Клаус понимающее поджал губы, потирая свои ладони. Ему было жаль брата. Он знал, как это — терять любовь всей своей жизни. Он понимал, какая это боль, и как рвет в такие моменты изнутри. Только вот не мог подобрать нужных слов, чтобы заверить Пятого, что всё будет хорошо. Потому что это не так.       Время не лечит.       Нихера не лечит.       Впрочем, брату было достаточно и его присутствия. Казалось, Пятый понимал, что их связывало и от этого становилось как-то спокойней. Клаус всё ещё жив, а значит жизнь после такого есть, что уже радовало.       — А ты? — вопрос Пятого прорезал тишину. Номер Четыре хмыкнул, а после прикусил губу.       — Наверное, попытаю удачи в Судьбы и постараюсь сделать нашу семью нормальной, — Пятый недоуменно нахмурился, не понимая, о чем говорил брат, точнее, как он хотел это сделать. — Я ведь забрал «Полотно Судьбы» с собой.       Парень понимающе кивал, краем уха слушая брата. Он глядел на бокал перед собой и потирал руки, осознавая сказанное. Невольно он напрягся, а после резко встрепенулся, устремляя взгляд на собеседника.       — Ты сделал что?.. — неверящее переспросил шепотом Пятый. Шестеренки в его голове начала быстро крутиться на месте, генерируя идеи.       — Забрал «Полотно» с собой. Чего уж добру пропадать? — спокойно ответил Клаус, наливая себе коньяк. Пару минут зашедший назад Бен пораженно приоткрыл рот, глупо моргая, стоя за диваном, на котором восседал брат.       — И ты молчал, алкоголик шизанутый?! — встрепенулся Пятый, вскакивая на ноги. — Где оно?!       — Да во внутреннем кармане пиджака, — отмахнулся номер Четыре. Его сейчас больше интересовал алкоголь и очередная ночь без кошмаров, ведь ему было невероятно больно переживать каждый раз смерть не только Дэйва и Иф, а и всей семьи. Он не любил эту тему, о которой стоило говорить.       Пятый вмиг исчез, появляясь через пару секунд с черным пиджаком брата, который всегда висел на нем, как мешок. Рука потянулась во внутрь, начиная шариться в поисках полотна. Клаус сказал правду, и, несмотря на весь скептицизм, номер Пять достал полотно, скрученное в трубочку.       — Впервые в жизни я хочу сказать, что твоя склонность к кражам — прекрасна! — на эмоциях выпалил Пятый, бегая глазами по шансу, который мог спасти его разбитое сердце.       — Чтобы им воспользоваться, нужен ключ… — задумчиво издал Бен, державший в руке банку «Bud». — Кто-то помнит тот стих?..       Парни переглянулись, а после переглянулись, пытаясь вспомнить строки, которые читала Эллисон, когда они только украли ту книгу, которая сгорела во взрыве. Они отрицательно качнули головой. Бен прищурился, напряженно пытаясь вспомнить загадку, которая бы помогла им использоваться полотном.       Внутри всех медленно разгоралась надежда, что всё может стать на свои места. Больше всех и более отчаянно в это верил Пятый, который, бегая судорожным взглядом по противоположной стене, пытался вспомнить долбанные четверостишье.       Тишина затягивалась, но она была объяснима, в некоем роде она была желанная. Если они и вправду сумеют обхитрить Жизнь, её установки, и вернуть Инфинити к жизни — это сделает Пятого самым счастливым человеком в мире. Надежда, которая практически загасла, начала вновь понемногу тлеть на задворках души.       — В мире, окутанном туманом.       Во времени, что вдаль косо мчится.       Ты не сумеешь изменить прошлое обманом.       Лишь чистым помыслом сумеешь сам забыться…       Душой своей рисуй отраду,       Будь искренним в своих словах.       И тогда вселенная поможет радо,       Обрести не только счастье, но и шаг…       С запинками, напрягая все свои извилины, вспомнил Бен, переводя взгляд с Пятого на Номер Четыре, который согласно кивнул. Парень внимательно выслушал брата, а после радостно подпрыгнул, вставая на ноги.       — Я… Я знаю, что нужно делать!       Братья переглянулись и выжидающее приподняли бровь, словно спрашивая его «что?». Но Пятый не обращал внимания, быстрым шагом он направился к лестнице. Ему срочно нужно было в отцовский кабинет, где тот хранил много всякого хлама.       Оказавшись там, он не слишком задумывался над тем, как сильно шумел, чем собственно и разбудил Диего, комната которого была соседней. Тот, потирая опухшие глаза, остановился в дверном проеме, облокотившись о косяк. Он с недоумением наблюдал за братом, который, метаясь по комнате, собирал принадлежности для рисования.       Казалось, Пятый сошел с ума с этой потерей.       Внезапно он исчез и появился с холстом в руках, после чего невольно зацепил стеллаж, отчего книги с громким грохот упали на пол. Диего скривился от громкого звука, но всё также продолжил наблюдать за братом.       — Что происходит?       Позади показалась Ваня с невероятно красными от слёз и опухшими глазами. Она потирала своё запястье, в попытках успокоиться — ей это всегда помогало.       — Пятый сошел с ума…       — Нет, — кратко оборвал его парень, подхватив все нужные вещи на руки. Его глаза были полны надежды и воодушевления, от чего родственники и в самом деле подумали о том, что он поехал по наклонной. Становилось страшно от той мысли, что мог Пятый наделать в таком состоянии.       Но внезапно он исчез.       Бен и Клаус испуганно вздрогнули, когда посреди мрака зала появилась Пятый. Но он не удосужил их и взглядом. Он быстро поставил холста, сбоку на стол поставил краски, а после похлопал по всех карманах в поисках полотно. Его взгляд с ужасом расширился.       — Где оно?       — Вот, — в дверном проеме показалась Ваня, — ты забыл его в кабинете.       Пятый быстро выхватил «Черный квадрат» и раскрыл его во всю его величину. В комнате было темно, чтобы можно было заметить хоть что-то на нем, но Пятому, который непрерывно глядел на картину, казалось он видел её очертания в окне кафетерия. Она вновь сидела за своим ноутбуком и писала то, что никому не показывала.       Аккуратно он закрепил картину на холсте и отошел, не отрывая взгляда от очертаний. «Лишь с руки творца каждому видна его жизнь» — вот она истина, каждый является творцом своей жизни, своих желаний и мечтаний. Только он видел её очертания и только он настолько желал, чтобы она была жива.       — Пятый…       — Тш-ш…       Он махнул рукой, жестом показывая замолчать. Медленно он схватился за кисточку, а после обмакнув в голубую краску, похожую на тот цвет, которыми полнились её глаза, Пятый закрыл глаза. Не спеша парень дотронулся к картине кисточкой, делая первый мазок.

≪ душой своей рисуй отраду ≫

      Семья, затаив дыхание, наблюдала за действиями брата, который казалось знал, что делал. Пятый сейчас был чертовски чувственным, и близким было странно это видеть. Аккуратно он водил кисточкой по «Черному Квадрату», даже не задумывая о ценности картины. Его заботила лишь Инфинити.       Пятый не видел, что выходило — глаза всё ещё были закрыты — но он чувствовал, что был на правильном пути. Рука едва заметно подрагивала, отчего линии выходили нечеткими, но в этом не было беды.       Харгривзы изумленно вздохнули, невольно напрягаясь, когда бессвязные линии на полотне стали походить на очертания кафетерия Инфинити. Они переглянулись перед собой, словно спрашивая видели ли другие тоже самое, что и они.       На мгновение Пятый оторвал кисточку, едва заметно улыбнувшись. Нет, он не открыл глаз, но он видел, знал, что силуэт Инфинити вышел чертовски реалистичным. Меланхолично парень наклонился к столу и, макнув в воду кисточку, он зачерпнул желтой краски, словно цвет спелой пшеницы.       Все напряженно следили взглядами за тем, как он провел пару линий на силуэте, добавляя ему пышную копну волос, тем самым окончательно подчеркивая индивидуальность Инфинити.       Пятый сделал шаг назад, а после с судорожным вздохом открыл глаза, глядя на то, что видел сердцем и что изобразил на холсте. Неожиданно он понял, что не хватало одной детали. Быстро он взял новую и тонкую кисточку, а после макнул в красную краску. Все не понимали, что он хотел добавлять.       Аккуратно он приложил кисточку к району, где должно находиться сердце.       — Я люблю тебя, Фэйт Инфинити Тайм…       Пятый сделал последний штрих, опуская руку вниз. Как-то разбито он глядел на полотно, понимая, что ничего не происходило. Не было странного свечения, знака Высших Сил и не исчезали очертания его творчества. Одна немая тишина, за которую ничто не происходило.       — И что?..       Клаус успел пожалеть о том, что первым решился прервать молчание. Все, кроме застывшего Пятого, перевели на него взгляд, намекающий заткнуться. Номер Четыре насупился и сделал глоток коньяка. Диего закатил глаза, а после прошел к брату, аккуратно и заботливо кладя руку на плечо.       Но парень едва ли вздрогнул.       — Должно был сработать… — неверящее и разбито шепнул Пятый, глупо глядя на свою мазню.       — Не всё случается так, как мы…       — Нет, это должно было сработать! — внезапно переходя на крик, прервал парень, переламывая палочку пополам. — Это, блять, должно было сработать! — Диего бросило в холод от яростного взгляда брата, которым он его одарил. Медленно он сделал шаг назад, видя, что карие глаза Пятого стали походить на глаза какого-то хищника.       Парень одернул себя, когда заметил страх в глазах родных. На глаза Вани вновь набежали слёзы, Бен невольно напрягся, а Клаус залпом допил алкоголь, наблюдающее смотря на него.       Они его боялись.       Пятый сдавленно сглотнул, а после, не решая больше пугать семью, исчез, понимая, что ему нужно было вновь побыть в одиночестве, после проваленной надежды, которая оказалась призрачной.       — Нет, Пять…       Слова Вани эхом отдались в зале, так и не долетев до слуха своего брата. Он исчез раньше, нежели она попыталась его успокоить. Теперь страх того, что он мог наделать глупостей — убивал и заставлять кровь в венах застыть. Она почувствовала аккуратное прикосновение на своих плечах. Подняв голову на заметила Диего, который с ободряющей улыбкой глядел на неё.       — Смотрите… — неверящее шепнул Бен, отталкиваясь бедрами от дивана, о спинку которого опирался. Родственники нахмурились, а после обернулись.       Очертания картины понемногу исчезали под чернотой квадрата, оставляя по себе слабые линии, которые едва ли можно было рассмотреть, ведь те смешивались с другими линиями и, видимо, желаниями, которые были до этого. Глупые и неверящие улыбки медленно растеклись на лицах Харгривзов, ведь они понимали, что это значило.       Получилось.       Всё стало на свои места.

***

      Пятый глупо моргнул, сдерживая слёзы, которые были политься сквозь улыбку.       Кафетерий стоял на месте. Как всегда, вывеска светилась во мраке ночи, освещая местность вокруг в меру своих возможностей. Посетителей не было, но была лишь она. Вновь сидела за своим столиком за гребаным ноутбуком, в котором как всегда что-то печатала. Наверное, свои тайны или историю жизни.       Всё также пребывая в состоянии неверия и прострации он перешел улицу и остановился перед дверью, не решаясь открыть. Рука дрожала, а внутренний голос шептал о том, что это вполне может быть иллюзия его поехавшего состояния. аккуратно он всё же дотронулся к ручке, чувствуя холод металла, что определенно его отрезвило.       Чувство тепла разлилось внутри, заставляя душу зацвести и поверить в чудо. Поверить в то, что всё получилось. Уверенно он толкнул дверь, чувствуя прохладу помещения.       Колокольчики при входе забавно зазвенели, напоминая забытую музыку, словно сквозь толщу воды. Легкая походка и вся та же презрительная улыбка. Он увидел её сидящей на своём же старом месте, за тем же ноутбуком, с которым она никогда не расставалась на долгое время.       На ней было цветастое голубое платьице, которое подчеркивало её красоту, здоровый вид и прекрасную улыбку. Волосы были распущены и волнами лежали на плечах. Хотелось запустить в них ладонь и насладиться мягкостью, а также ароматом апельсинов, которые он, быть честным, ненавидел.       Пятый тихо присел за её столик напротив, с некой мечтательной и неверящей улыбкой глядя на её прекрасное лицо и невероятные голубые глаза. Не чувствовал, как слезы подкатили вверх, тонкой пеленой покрывая карие глаза. Он не хотел обращать внимание ни на что, кроме её.       Она плавно закрыла крышку ноутбука и медленно расплылась в счастливой улыбке, слегка прищурив глаза. Девушка изучала его, словно после сотни лет разлуки, впрочем, эти шесть часов таковыми и казались. Спустя несколько секунд она решилась первой прервать тишину:       — Привет, Пятый.       — Привет, Ифи.       Их глаза полные счастья и любви, а в голове лишь одна мысль: «Это только начало»…