Театр

Отец закрыл книгу со сказками. — Сладких снов, дорогая, — сказал он и поцеловал Женю в лоб. — И тебе, — вежливо ответила девочка. Отец улыбнулся и, ласково пригладив рыжие вихры дочери, задул свечу на прикроватной тумбочке. Когда за ним закрылась дверь, Женя поелозила, устраиваясь поудобнее, натянула одеяло до подбородка и потрогала языком шатающийся зуб. Сна не было ни в одном глазу. Положив руку под щеку, она уставилась на полоску света под дверью. Если прищурить левый глаз, то та становилась похожей на волшебный меч княжны Ярославны, которым та изрубила костяную ведьму, укравшую ее жениха. Ведьма была страшной, а ее пальцы длинными словно ветки деревьев, что тихо постукивали в окно. Женя лежала, широко распахнув глаза, словно боялась что если закроет их, то ведьма непременно схватит ее своими костяными руками. Но затем Женя подумала, что если ведьма все-таки придёт, то она схватит свою деревянную саблю, висевшую на двери, и как следует ударит по ее загребущим рукам. Теперь уже Женя была бы рада ведьме, но та как назло не спешила почтить ее своим присутствием. Наверняка ведьма была занята воровством очередного прекрасного юноши, оставшегося без присмотра. Жене очень хотелось как следует отлупить ведьму за воровство чужих женихов, но и ее можно было понять. В сказке было написано, что жених Ярославны был прекрасен и любил вплетать в волосы полевые цветы. Думая о нем, Женя рассеянно водила по животу, а затем ее рука спустилась ниже. Гладить себя там было приятно. Это был ее маленький секрет, о котором она не рассказывала никому. На улице накрапывал мелкий дождь, а где-то вдалеке сверкали молнии. Вот послышался скрип сапог, и полоска света под дверью на секунду погасла. Однако, Женя ничего не заметила, с головой зарывшись под одеяло, чтобы предаваться запретным удовольствиям. Однако, на этот раз что-то было не так. Женя выбралась из-под одеяла и недоверчиво посмотрела на свою руку, которая испачкалась в чем-то маслянистом. Сверкнула молния. Рука была в крови. — Папа, папа! — закричала девочка и, не дождавшись ответа, пулей вылетела из комнаты. Ничего не видя перед собой от слез и страха, она с разбегу врезалась в кого-то, уперевшись носом в холодную пуговицу мундира. Женя подняла голову и увидела свою матушку. Та уже стояла у порога, надевая перчатки. Окинув дочь пристальным взглядом, та сразу поняла, что произошло, но тут подбежали слуги во главе с отцом и принялись хлопотать вокруг девочки, вытирая ей руки и заплаканное лицо. Женя боялась пристального взгляда матери и опустила глаза в пол. Это ее Богиня наказала за то, что она трогала себя там, и матушка наверняка все поняла. Женя знала, что девочкам плакать не пристало, но губы предательски дрожали, а глаза щипало от едва сдерживаемых слез. — Все хорошо, — приговаривал отец, — постель уже поменяли, хочешь, я тебе еще сказку прочитаю? Женя кивнула, не поднимая глаз от пола, и уже хотела броситься к нему в объятия, когда на ее плечо легла тяжелая рука. — Оденьте ее, она поедет со мной, — сказала мать, крепко держа дочь за плечо. — Застудится ведь, да и поздно уже… — попробовал возразить отец. — Что за глупости, да я в ее возрасте уже при штабе работала. Она женщина, а не комнатный цветок. От ее слов Женя окончательно оробела и безропотно позволила нянькам себя одеть, хотя обычно вертелась и всячески безобразила. О страхе она совершенно позабыла, взбудораженная предчувствием чего-то необыкновенного. На прощание отец осенил ее знамением круга и прикрыл платком лицо. Не успела Жена моргнуть, как они с матерью уже очутились в карете. — Трогай! — крикнула та извозчице. Карета дернулась, и бодро застучали копыта по булыжной мостовой. Смотря, как мир за окном превращается в хоровод фонарей и незнакомых домов, Женя забеспокоилась вновь. А что, если все эти тряпки не помогут, и кто-нибудь увидит кровь? А, может быть, ее сейчас отвезут в пансион, где строгие учительницы будут зорко следить за тем, чтобы она не нагрешила вновь? Все это рассказывала ей старшая сестра Анна, которая уже давно получила чин и служила где-то на юге. До этого вечера Женя считала, что та лишь запугивала ее, чтобы она вела себя примерно, но что, если это были не просто страшилки? Словно угадав ход ее мыслей, мать обратилась к ней. — Ты знаешь, что это значит? — спросила она. — Что меня Богиня наказала за то, что я трогала себя, — тихо ответила Женя, стараясь на нее не смотреть. Женщина нахмурилась. — Что за вздор? Кто забил тебе голову этой чепухой? Найди лгунью и дай ей в нос. Смею уверить, она это заслужила. Отважившись посмотреть матери в глаза, Женя увидела, что та улыбалась. Потрепав дочь по голове, та откинулась на спинку сидения и закурила. — Ты стала женщиной, Евгения. Наслаждайся этим, но помни, что Богиня повелела нам быть сильными и для этого ниспослала испытание, чтобы закалить даже слабейших из нас. Каждый месяц мы видим кровь, чувствуем боль, и потому в час испытаний нас не запугать. Слова эти внушили Жене неясный трепет, хотя она поняла далеко не все. — Мама, а если я не хочу взрослеть? — спросила она, набравшись храбрости. — Поверь, тебе понравится. Карета затормозила у театра. Женщина легко соскочила с облучка и помогла слезть дочери. — Видишь, цветочника? Иди выбери букет, а я пока с возницей расплачусь, — сказала она, указав на продавца цветов, стоявшего у входа. Женя подошла к цветам, стоявшим в ведрах. Она еще никогда не видела столь красивых цветов. От них пахло дождевой водой и сказочными странами из ее снов. Больше всего ей понравились синие лилии, и она указала цветочнику на них. Женщина вручила ему несколько монет, и вот цветы оказались в руках Жени. Их стебли были мокрыми, и девочка держала их двумя руками, боясь обронить. Столько дней она мечтала попасть в театр, и вот наконец-то свершилось. Мир вокруг театра давно погрузился во тьму, но сам театр пылал словно солнце, многократно отражая свет фонарей. Жене казалось, что если смотреть на него слишком долго, то можно было ослепнуть, но отвести глаза не было сил. У входа на ступеньках стояли несколько женщин в алых мундирах и над чем-то смеялись, но, завидев ее мать, тут же вытянулись в струнку и отдали честь. Женщина снисходительно кивнула и похлопала дочь по спине, когда та опять зазевалась, рассматривая театр. Женя перехватила букет в одну руку и начала подниматься по ступенькам. — Генеральшей будет, — сказал кто-то им вслед. Притворившись, что ничего не слышала, девочка расправила плечи и приняла вид важный если не сказать надменный. В театре было жарко, глаза начали слипаться, но Женя лишь сильнее открывала их, боясь упустить хоть что-то. Сдав одежду гардеробщицам, генеральша извлекла лорнет и лорнировала двух нарядных юношей и затем, словно опомнившись, протянула его дочери. — Держи, пригодится. Женя взяла лорнет и начала вертеть в руках пока случайно не сломала ручку, а затем торопливо спрятала его в карман брюк. Раскланявшись со всеми знакомыми, они устроились в ложе, и Женя перегнулась через перила всматриваясь в алый занавес. Но вот огни погасли, заиграла музыка, и занавес отъехал в сторону, явив зрителям сцену. Ставили одну из восточных сказок Марго Дешанель знаменитой путешественницы, которая объездила весь восток от хребта Дракона до розового моря, чтобы записать сказки народов, которые там жили. Перед восторженными глазами девочки разворачивалась история храброй разбойницы, которая нашла зачарованное зеркало и завоевала любовь прекрасного принца. Когда на сцене впервые появился принц, сердце девочки сделало кульбит. Невозможно было представить, чтобы на свете жили столь красивые люди. В каждом его движении и повороте головы было столько грации, что хватило бы на десятерых. Весь спектакль Женя провела стоя, желая быть поближе к сцене, пока цветы лежали на пустующем сидении. Когда свет включился, под гром оваций актеры вновь вышли на сцену. — Можешь вручить цветы кому хочешь, — услышала Женя голос матери. Позабыв обо всем, девочка слетела вниз по ступенькам, но затем вернулась, чтобы взять букет. Мчась по коридору, она боялась, что не успеет, и актеры разойдутся, но, выбежав к сцене обнаружила, что они еще здесь. Взбежав на сцену, Женя принялась вертеть головой в поисках своего принца. Его она узнала сразу по синим одеждам, мерцавшим словно вода под солнцем. Из ложи он казался совсем крошечным, но, подойдя ближе, она обнаружила, что он был гораздо выше нее. Заметив девочку, рассматривавшую его, актер улыбнулся и помахал рукой. Чувствуя, что предательски краснеет, Женя подошла ближе и вручила ему букет цветов. Когда же принц наклонился, чтобы его взять, Женя быстро клюнула его в щеку. Из зала послышались добродушные смешки. Такая маленькая, а уже похитительница сердец… 12 лет спустя… Новоиспеченный корнет Евгения Натальевна Нежина небрежно расстегнула верхнюю пуговицу новенького мундира и вальяжно развалилась в кресле партера. Театр был дрянной, а спектакль и того хуже, но, пока во фляжке плескался коньяк, девушке все было нипочем. Александр Васильев, игравший отвергнутого жениха, был чудо как хорош, хотя уже давно вырос из этой роли. Тонкая и проникновенная манера игры резко выделяла его на фоне менее талантливых коллег. Он не ломал рук и не завывал подобно привидению, но в каждом его движении и слове было столько внутреннего надлома, что сердце обливалось кровью. В своем венке из полевых цветов, оставленный всеми и медленно теряющий разум он казался воплощением невинности и красоты. Когда он произносил монолог перед тем, как пойти утопиться, Женя чуть привстала и потом плюхнулась обратно. С годами чары искусства не утратили над ней сил, но лишь укрепились в своих правах. Когда занавес опустился, Женя залихватски свистнула и, поднявшись с места, направилась за кулисы. Охранница, которой девушка уже не в первый раз давала на чай, пропустила ее без лишних вопросов. — Приятного вечера-с, ваше благородие-с, — сказала она вдогонку. Подойдя к двери одной из гримёрок, Женя прислонилась к ней и костяшками пальцев настучала один модный мотивчик. — Войдите, — был ей ответ. Не дожидаясь повторного приглашения, Женя отворила дверь и вошла внутрь. Он сидел перед зеркалом, смывая с себя грим, а в черных волосах все еще красовался венок из полевых цветов. Его рука уже потянулась, чтобы снять венок, когда Женя его остановила. — Не надо, — сказала она. Встав за его спиной, Женя убрала волосы и поцеловала его в шею, пока пока ее руки скользнули под халат. — Холодно, — пожаловался он. — Иди сюда, я согрею, прошептала Женя ему на ухо. Поцеловав его еще раз, Женя коварно улыбнулась и развалилась на диване. Александр укоризненно покачал головой. Женя видела его профиль в отражении зеркала и то, как он старательно отводил взгляд. — Ты пьяна, — укоризненно сказал он. — Исключительно от любви к тебе. Вином любовь я разжигаю, уста прекрасные лобзаю… — Полноте, обойдемся без стихов. — Когда-то тебе нравились мои стихи. Еще раз проведя расческой по волосам, Александр отложил ее в сторону. На Женю он так и не посмотрел. — Мне сделали предложение, — тихо сказал он. Женя презрительно фыркнула. — Всего-то? Я уж думала, умер кто, да и к чему такая спешка… Александр развернулся, и его глаза гневно сверкнули. — Всего-то? Какой же я дурак, чего я ждал… смешно. Ты женщина тебе не понять, а я старею. Что согреет меня в старости, твои стишки? Женя сама не заметила, как хмель выветрился у нее из головы. Не ожидая такого напора, на мгновение она утратила дар речи. — А что ты хочешь, чтобы я бросилась к твоим ногам и молила, чтобы ты не женился? — презрительно сказала она. — И ты так запросто отдашь меня другой? Ты меня вообще не любила, для тебя я так — очередной трофей, о котором ты и не вспомнишь. Женя вскочила на ноги. Рядом стоял букет с бутылкой вина, присланный одной из поклонниц. — Хочешь сцен? — воскликнула Женя. — Получай! Схватив бутылку, она швырнула ее в стену. Александр вскрикнул и вскочил со стула, пока по полу растекалась красная лужа, но Женя не собиралась останавливаться. Выхватив пистолет, она приставила его к виску. — Сейчас я пристрелю себя, а потом тебя. Тфу ты, наоборот. Ну, ты понял… — Отстав эту клоунаду для литературных салонов. Женя приложила пистолет к разгоряченному лбу и принялась мерить шагами гримерку. — Кто она, ну, давай расскажи. Чем она тебя подкупила? Деньгами? Обещаниями? — спросила она, убирая пистолет. — Тем, что она не ты! — выкрикнул он в слезах. Тяжело дыша, они стояли друг напротив друга. Венок сбился набок, и Александр попробовал его снять, но порезался пальцем о бумажный цветок. — Ай, — сказал он, дуя на палец. — Больно? Дай посмотрю. Не принимая возражений, Женя шагнула вперед и взяла его руки в свои. Руки Александра были холодными чуть дрожали. Женя поднесла их к лицу и согрела своим дыханием. Порез был совсем неглубоким, и кровь быстро перестала идти. Женя поцеловала его руки. Кровь ее давно не пугала. — Если она будет любить тебя хотя бы вполовину также как я, то ты будешь самым счастливым мужем, — наконец сказала она. — Спасибо, — выдохнул он. Битое стекло хрустнуло под сапогами, когда они схлестнулись в страстном поцелуе. Не прерывая поцелуя, Женя подтолкнула его в сторону дивана и сама села сверху. Халат сполз, обнажив белое плечо. Расстегивая тугие пуговицы мундира, Женя наклонилась легонько укусила его за ухо, в ответ услышав тихий стон. Когда все закончилось, она запрокинула голову, позволив разноцветным искрам плясать перед глазами. Открыв глаза, она увидела, что румянец на щеках любовника почти сравнялся цветом с ее мундира. Проведя пальцами по его губам, Женя приникла сильнее, словно силясь вобрать его в себя до последней капли, пока он положил голову ей на грудь. Позабыв об остальном мире, они продолжили лежать рядом. Женя рассеянно перебирала его волосы, ища подходящую рифму к своим чувствам. Было бы красиво, сравни она в стихах венец мученика с венцом поэта. Неожиданно ей вспомнилось детство: сказки, которые ей читал отец, деревянная сабля, висевшая на двери, и принц из сказочной страны, которого она мечтала спасти, но хотел ли тот принц, чтобы его спасали? Из мыслей ее выдернул тихий голос Александра. — Правда, что скоро будет война? — спросил он. Женя зевнула. — А черт его знает, — ответила она. — Но, если будет, то мне сообщат, будь покоен. — Это обер-полицмейстерша. Она хорошая. У меня будет свой дом, а ты сама говорила, что не создана для семьи… Женя усмехнулась и, поцеловав его в лоб, поднялась с дивана. — Только пообещай, что не возненавидишь меня, — попросил он на прощание. — Как можно ненавидеть красоту? — шутливо ответила девушка. Выйдя из гримерки, Женя накинула мундир на плечо. И без того узкий коридорчик был завален ящиками с реквизитом. Женя зашла за деревянный замок и прижалась разгоряченным лбом к холодной стене. Живот словно вспороли и набили тяжелыми камнями, тянувшими на дно. — Венец небесный, дар поэту, ниспослан был мне с юных лет. Он ранил и страшил безмерно, но снять его уж мочи нет… — пробормотала Женя. — Хм… неплохо звучит, не забыть бы только. И, отлепившись от стены, она неторопливо пошла по коридору к далекому свету. Через 2 месяца… — А мы вот так пойдем! — воскликнула Женя и шлепнула карты на стол Поручица Козырева почесала голову и насупилась. Женя довольно улыбнулась и потянулась к глиняной кружке с вином. Мимо прошел сын трактирщицы, рыжий как она сама, и Женя проводила его долгим взглядом. Рыжих у нее еще не было, но какой синоним лучше подобрать к рыжим волосам? Если ничего путного не найдется, то пусть живет себе. — Куда тебе, — укоризненно сказала Катерина, сидевшая неподалеку. — Вот как нападут ночью, так будешь знать. Женя закатила глаза. — Кто тут нападет, крысы? Не через горы же они перелетят, — отмахнулась она от предостережений подруги. — Ну-ну, — сказала Катерина и вернулась к чтению. — А я слышала, что наши опять отступают, — сказала поручица. — Больше слушай, — фыркнула Женя. — Сидели бы мы тут без дела, если бы все так плохо было. Сдав карты, она пригубила еще вина и откинулась на спинку стула. За окном стояла осень. Желтые листья медленно вальсировали, опускаясь к земле, пока крестьяне собирали урожай. Будь она художницей, то непременно бы захотела это нарисовать. Но она не была художницей. Она была поэтом. — Ты упадешь в мои объятия словно желтый лист, а медь твоих волос мне будет слаще меда, — пробормотала Женя и добавила уже громче, — Эй, парень, налей-ка еще вина. Мир перевернулся с ног на голову, а уши заложило от боли. Женя выбралась из-под стола и помогла подняться Кате. На русых волосах подруги запеклась кровь, а сама она как зачарованная смотрела на искалеченное тело поручицы. — Бери коня, предупреди наших! — крикнула Женя, тормоша девушку за плечи. — А ты? — спросила Катя. — Я их задержу, — ответила та. Катерина кивнула и метнулась к черному воду. Женя достала пистолет и прицелилась в окно. Вот средь золота листьев мелькнул зеленый мундир. Женя спустила курок и с удовлетворением услышала крик. Перезаряжая пистолет, Женя почувствовала на себе чей-то взгляд. То был сын трактирщицы, что прятался за столом. Девушка жестом приказала отойти подальше от окна. Он подбежал совсем близко и замер позади неё. — Первый раз? — спросила Женя. Парень энергично закивал, и девушка усмехнулась. — Ничего, в первый раз всегда неприятно, зато потом… — подмигнула она. Пуля саданула по руке. Женя охнула и сползла по стене. Закатав рукав, она пощупала руку, чтобы убедиться, что кость цела, не обращая внимания на кровь. — Сучий потрох, — пробормотала она, — пытаясь наскоро перевязать рану. Парень попытался было помочь, но замер при виде крови. — Пустяки, представь, что это я вино пролила, — успокоила его Женя. Юноша склонился над ней и, превозмогая страх, помог перевязать рану. Его растрепанные волосы щекотали нос, и Женя неожиданно для себя улыбнулась. Права была матушка, ей и правда понравилось. Высунувшись из окна, Женя отправила на тот свет еще одну неприятельницу, чувствуя как паренек прижался к ней, ища защиты. Но вот запели трубы ее гарнизона, и кони шумно пронеслись по опустевшей заставе. Женя осенила себя знамением круга и поднялась на ноги. Отряхнув пыль с мундира, она повернулась и галантно подала руку своему помощнику.